Глава 4. Терджан
Ева
Расим шагнул вперед и загородил мне своей широкой спиной в расписном жилете весь обзор. Потом он прошел вперед, но сразу вслед за этим потянулись другие слуги – я даже попыталась раздвинуть их руками, но у меня ничего не вышло… Я выскочила в сторону, свесилась за перила крыльца, чуть не вывалилась наружу, но хозяин уже поднимался по ступеням – почему-то в полном молчании – и я смогла разглядеть только богатую чалму из блестящей ткани, что проплыла над головами слуг. Потом господин нырнул в открытую дверь и исчез. Пока я пробралась в приемную, его уже и след простыл.
Ночью разразилась гроза – да такая, каких я не видала еще ни разу в жизни. Дождь лил стеной, молнии сверкали примерно раз в секунду, а грохотало так, что не было ни единой возможности заснуть. Утром я чувствовала себя не отдохнувшей, а наоборот, усталой и разбитой. У Расима, кажется, тоже выдалась не лучшая ночь: он был бледным и с темными кругами вокруг глаз. В дополнение к тому наш мажордом сильно хмурился и ворчал себе под нос что-то недовольным тоном. Я попыталась изобразить на лице вопрос: приподняла брови, округлила глаза.
– Дорога… – пробормотал он и помахал рукой.
Я поняла: дорогу размыло дождем. Теперь господин не сможет уехать. Очевидно, он собирался поохотиться совсем недолго. Оно и понятно: там у него дома гарем ждет, а тут скукота… В общем, знал бы, где упасть…
Я рассчитывала посмотреть на хозяина за завтраком, но, к моему большому удивлению, прислуживать ему за столом отправили Урсун, несмотря на то, что я чувствовала себя намного лучше нее. Наверное, это Амаль дала Расиму такие инструкции, чтобы я, не дай бог, не опозорила его перед господином. Я, конечно, не расстроилась: любопытство не настолько снедало меня, чтобы переживать по этому поводу.
Жизнь моя с приездом хозяина нисколько не изменилась: я все так же выполняла свои обязанности, тенью перемещаясь по дому, а господин целый день отсутствовал, очевидно, забавляясь убийством ни в чем не повинных зверей и птиц. Ближе к вечеру, когда я через приемную направлялась на крыльцо, чтобы подмести там, в дверь неожиданно вошел очень высокий, крепко сложенный мужчина. Он был одет в простую черную одежду: брюки со множеством карманов и футболку. У него была абсолютно лысая голова и аккуратно подстриженная бородка и усы, слегка подернутые сединой. Он был не стар, но вряд ли моложе сорока. Войдя с улицы в приемную, он стал расшнуровывать свои высокие массивные ботинки на толстой подошве, облепленной сырым песком, мелкими камушками и ракушками. Я уже решила, что это охранник нашего хозяина, как вдруг он поразил меня до глубины души, ясно и четко сказав по-английски:
– Почисти ботинки, девушка.
У меня, наверное, помутился разум от впервые за долгое время услышанной знакомой речи. Конечно, это не русский, но по сравнению с кудахтаньем, на котором все здесь разговаривают, английский показался мне родным. И обезумев от счастья, я кинулась на шею мужчине, который едва успел встать.
– Говорите… – всхлипывала я. – Вы говорите по-английски… Господи, какое счастье… Боже мой, я думала, что больше никогда не услышу человеческой речи…
Мужчина замер от неожиданности и долго стоял молча, не прикасаясь ко мне руками, очевидно ожидая, когда пройдет моя истерика. Наконец я сообразила, что веду себя неприлично, и этот человек может меня наказать за несоблюдение субординации и дисциплины. Я отпустила его шею, отодвинулась на шаг, но глаз на него поднять не могла. Прошептала:
– Простите. Я так долго не слышала понятной речи… простите меня…
Он вдруг взял меня за руку и осмотрел мой браслет.
– Ты рабыня? – спросил он.
– Да, – безнадежно выдохнула я и отерла пальцами щеки.
– Как тебя зовут?
– Ева. А вас?
– Терджан.
Я все же подняла на него глаза. Они смотрели внимательно, изучающе, но беспристрастно. Этакое холодное любопытство.
– Простите, что задержала, – пробормотала я. – Должно быть, господин ждет вас. Я… почищу ботинки.
– Подожди, – удержал он меня за руку. – Сегодня вечером после ужина приходи в сад. Расскажешь мне про свою тяжелую судьбу.
Я испуганно замотала головой:
– О нет, а что если кто-то нас увидит? Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня…
Его глаза сверкнули:
– Не беспокойся об этом. Иди.
Он отпустил мою руку, я поспешно подхватила его ботинки и утащила на задний двор. Сердце мое бешено стучало, пока я чистила щеткой эту громоздкую обувь. Счастье… какое счастье, что я встретила здесь человека, с которым можно поговорить! Кажется, я оттого и начала сходить с ума в большом доме, что там никто со мной не разговаривал. Здесь стало чуть легче, благодаря Расиму, а теперь… Но ведь мы с Терджаном не должны встречаться! Это опасно, хозяин может очень сильно наказать его. Что я? Просто рабыня, а вот охранник – доверенное лицо. Конечно, я не знала точно, может быть, господин и разрешает телохранителям заводить романы со служанками, но это казалось крайне маловероятным. И неважно, что у меня нет и не может быть романа с Терджаном, так как я обручена, а он годится мне в отцы – главное, как эти встречи будут выглядеть.
Я ужасно терзалась, не в силах ничего решить, но в итоге убедила себя, что пойду туда только чтобы сказать мужчине, что нам не следует встречаться. Он ведь будет ждать – некрасиво просто проигнорировать его приглашение.
Во внутреннем дворике охотничьего домика был чудесный сад с небольшими ухоженными деревьями, прекрасными клумбами и стеклянным фонтаном. Возле фонтана стояла арка, увитая ползучими розами, а под ней – мраморная скамья, укрытая бархатным покрывалом.
Я закуталась в большой серый платок по самые уши и, постоянно оглядываясь, пробралась к той самой скамье. Терджан уже ждал меня. Одет он был иначе – в мягкие домашние брюки, просторную рубаху песочного цвета и тапки с загнутыми носами. Я остановилась перед ним, задумчиво разглядывая этот интересный костюм и размышляя о том, какая, должно быть, вольготная жизнь у телохранителей нашего господина.
– Садись, – сказал Терджан командным тоном, а потом, словно спохватившись, добавил: – Пожалуйста.
Я не послушалась:
– Я пришла сказать, что это слишком рискованно. Я не хочу, чтобы вы так рисковали из-за меня.
– Сядь, пожалуйста, – повторил он, не дрогнув ни одним мускулом на лице.
Отчего-то на этот раз я не смогла не подчиниться. Терджан довольно кивнул:
– Я ведь сказал, что тебе не стоит беспокоиться об этом.
– Но почему?
– Никто не знает господина так хорошо, как я. Ты можешь быть совершенно спокойна за мою и твою безопасность.
Я тихонько выдохнула. Что ж, если он так уверен…
Глава 5. Дружба
Ева
Я спросила Терджана:
– Вы давно работаете на хозяина?
– Да. Очень давно.
– Он жесток?
– Справедлив, я полагаю.
– Вы считаете, он найдет это справедливым – что его охранник и рабыня разговаривают в саду?
– Почему вы так напуганы? Вас бьют, обижают?
– Нет. Ни разу никто не поднял на меня руку, но я думала, это потому что я слушаюсь.
– Поверьте, было бы желание, а повод всегда найдется.
Я вздохнула.
– Откуда вы?
– Из России.
– Как вы сюда попали?
– Я плыла на корабле со своим женихом. Корабль захватили террористы, а потом… – я невольно всхлипнула и опустила голову, стараясь сморгать слезы, но у меня не получилось, и одна из них скатилась по щеке.
Вдруг твердый жесткий палец мужчины провел по ней, а потом Терджан принялся бесстрастно рассматривать мои слезы на своей руке.
– А потом вас продали в рабство, – закончил он за меня все тем же спокойным тоном.
– Да. Я долго не верила в это, ждала… спасения…
– Кого?
– Я не знаю… власти, полиции, армии, мирового суда… Как это может быть, что девушка в 21 веке попала в рабство, а ее даже никто не ищет? Я думала, рабство давно в прошлом…
– В нашей стране рабство разрешено.
– Но ведь это дикость!
– Не нам с вами судить.
– Простите, но я не согласна!
– И что вы сделаете?
Я замерла. В самом деле, что я сделаю? Я боюсь даже разговаривать с ним, опасаясь гнева господина, а тут замахнулась сразу на всю государственную систему.
– А вы что предлагаете? – спросила я его намного менее воинственно.
– Радоваться тому, что у вас есть. Кров над головой. Хлеб. Безопасность. Вас даже не обижает никто – чем вы недовольны?
– Всякий человек желает быть свободным.
– И что бы вы делали на свободе?
– Я бы вышла замуж, родила детей, работала, занималась тем, что нравится.
– Все это возможно и здесь.
– Но я хочу сама выбрать себе жениха! И работу, и… все остальное.
– Поверьте, от этого почти ничего не зависит.
– Что за глупость! Почему это?!
– Я наблюдал это на примере своего господина. Первую жену ему подыскали родители, вторую он выбрал сам.
– И что же – никакой разницы?
– Абсолютно. Те же глупости, те же проблемы, те же капризы – все то же самое.
– Может быть, дело не в невестах… – осторожно предположила я.
– Вы намекаете, что господин не умеет обращаться с женщинами?!
– О нет… Я не знаю… Но может быть, какие-то стороны его характера так откликаются в душах женщин…
Терджан задумался на несколько секунд, но потом недовольно наморщил лоб:
– Глупости! Просто все женщины одинаковы, особенно когда вступают в брак.
Я почувствовала протест против его слов: уж я-то точно не такая, как все! – но спорить не стала.
– Когда вас… купили, то сразу привезли в этот дом? – спросил Терджан.
– Нет, сначала я была в большом доме, где живет хозяин.
– Странно, что я вас не видел.
– Я работала горничной, не показываясь никому на глаза.
– Но почему? Вас не обучали подавать еду, прислуживать господину?
Я была так рада этому знакомству, что в порыве чувств сказала правду:
– Я нарочно изобразила неловкость, чтобы меня не отправили в комнаты господина. Я боялась, что… он станет жестоко со мной обращаться и… возможно…
– Подвергнет вас сексуальным домогательствам? – невозмутимо закончил за меня Терджан.
Я залилась краской и промолчала.
– Вы напрасно переживаете, у хозяина есть целый гарем, и у него нет необходимости кого-то принуждать. Кроме того, у нас считается ниже достоинства мужчины брать в постель белую женщину, которая уже побывала в постели кого-то другого.
Моя голова ещё больше отяжелела – даже дышать стало трудно. Мне был столь неприятен и оскорбителен этот разговор, что я поднялась со скамейки.
– Сядь, – опять приказал мне Терджан.
– Не хочу. Мне надо идти, а то Расим хватится…
– Ты злишься? Я только хотел успокоить тебя, чтобы ты не боялась.
– Спасибо. И всё-таки я лучше пойду.
Он вздохнул:
– Хорошо. Но завтра вечером придешь снова.
– Зачем?
– Хочу узнать у тебя еще кое-что.
– Если получится.
И я ушла.
До чего же странное знакомство! И странный мужчина… я бы никогда не столкнулась с таким в своих обычных жизненных обстоятельствах. Никогда бы не стала с ним встречаться и болтать. Он суровый, так строго судит обо всем, так грубо выражает свои мысли… Но теперь он – мое единственное окно в мир людей. И я нарочно настраивала себя весь следующий день на позитив: что мы просто из очень разных культур – поэтому такие трудности в общении, что он на самом деле не злой и не жестокий, что я могу узнать от него много полезного и важного. И где-то совсем глубоко в темном уголке моего сознания зародилась робкая надежда на то, что, может быть, проникнувшись добрым чувством, когда-нибудь Терджан поможет мне сбежать отсюда.
Однако для этого нужно налаживать мосты – и я украла на кухне после ужина кусочек лимонного десерта – такие наверняка не подают охранникам. По крайней мере, слугам не подавали, но я знала, как перехитрить Чалтына.
Увидев десерт, Терджан очень удивился.
– Это мне? – спросил он, с каким-то детским изумлением всматриваясь в мое лицо.
– Да, конечно! Стала бы я приносить это сюда для себя..?
– Спасибо, – пробормотал мужчина непривычным тоном, какого я еще у него не слышала. – Это очень приятно.
– Пожалуйста. Кушай, а то мне надо отнести потом чашку назад.
Терджан вздохнул и зачерпнул немного.
– Вкусно, – сдавленно проговорил он, проглотив сладость.
– Вам, наверно, такое не дают?
– Господин хорошо нас кормит. А вас?
Я пожала плечами:
– Не жалуюсь.
– Кем ты работала в России?
– Программистом.
Терджан перестал ковырять десерт и замер с ложечкой в руках:
– Это правда?
– Зачем мне врать?
– Что за программы ты писала?
– Делала сайты в интернете.
– Как удивительно!
– Что именно? То, что я женщина?
– И красивая.
Почему-то от его слов и взгляда у меня мурашки побежали по телу.
– По-вашему, если женщина красива, то ей запрещено использовать мозг?
– Но зачем, если она может все получить просто так?
– Но при этом полностью зависеть от мужчины.
– Что в этом плохого? Если мужчина достойный…
– Власть развращает.
– Для этого мужчине дана религия, чтобы контролировать свои побуждения.
– У нас мало религиозных мужчин, да и когда их было много, это не уберегало женщин от злоупотреблений. Мне кажется, что если женщина зависима и не может уйти от мужчины, то они оба будут несчастливы.
– Глупости! Только так они и могут быть счастливы. Что это за счастье такое, которое может рухнуть в любой момент?
– Это побуждает людей заботиться друг о друге, быть внимательными и терпеливыми друг к другу. А не просто пользоваться в свое удовольствие.
Терджан посмотрел на десерт, помолчал немного.
– Я больше не могу, – сказал он наконец. – Он очень сладкий, а я, к тому же, плотно поужинал… – мужчина протянул мне чашку.
Я не удержалась, отломила кусочек: мне нечасто доводилось пробовать подобную прелесть. Терджан завороженно следил за моими губами.
– Я только что ел этой ложкой, – хрипло сказал он.
– И что? Ты чем-то болен? Даже если и так, думаю, это наименьшая из бед, что грозит мне сейчас.
– А какая наибольшая?
– Остаться здесь навсегда.
– Лучше умереть?
Я задумалась.
– Не знаю. Возможно. Я уже несколько раз меняла мнение на этот счет.
– Хочешь выйти замуж?
Я опешила:
– За кого?
– Я найду тебе подходящего мужа.
– Ты что, свахой подрабатываешь? Нет-нет, у меня есть жених…
– Да, он плыл с тобой на корабле. Одно из двух: или он уже мертв, или в рабстве, но это почти то же самое. Забудь о нем.
– Ни за что! Я буду хранить ему верность, пока не удостоверюсь…
– Как ты хочешь удостовериться? Увидеть труп? Он же неизвестно где…
– Есть же какой-то срок давности… А что, если он спасется и придет спасать меня, а я замужем?
– У него нет шансов.
– А я – верю. И надеюсь. И буду надеяться, сколько смогу. Не хочу замуж. Хочу домой, к своей семье. Я не смогу жить здесь всю жизнь. Умру от тоски.
– Ты беспокоишься понапрасну.
– А ты говоришь глупости! Как я могу не беспокоиться, если меня оторвали от родных и друзей и заперли в крепости навсегда, одну среди чужих людей?
– Это нормально для женщины.
– Черта с два! Я не смирюсь.
– Может быть, тебе стоит просто получше узнать этих людей и эту страну, и тогда они перестанут казаться тебе враждебными?
– Не хочется. Да и как мне их узнать? Тут никто, кроме тебя, не говорит по-английски.
– Я могу тебе рассказать.
– Ты ведь уедешь со дня на день…
– Дорогу размыло, да и хозяин никуда не торопится. Он устал, ему нужен отдых.
– Хороший отдых – убивать живых существ.
– Ты бываешь чем-нибудь довольна?
Я покраснела. Он прав, я все время ворчу…
– Люблю смотреть на море, – смущенно призналась я. – С балкона на втором этаже.
– Отлично. Встречаемся завтра в 5 утра там.
Я хотела возразить, что это опасно, потому что Расим каждое утро на рассвете обходит дом, чтобы погасить светильники, которые горят всю ночь, но вспомнила, что Терджан просил меня об этом не беспокоиться.
Мы встречали восход на балконе, сидя в мягких шезлонгах. Мой неожиданный друг принес плед и укрыл мне ноги. Я была сонная, но от вида выныривающего из моря ослепительно розового солнца меня окутала такая приятная нега и сладость, что я по-настоящему чувствовала себя счастливой, и даже забыла про Расима. А он и не появился – наверное, не заметил нас за спинками шезлонгов.
– В такие моменты чувствуется величие Создателя, правда? – задумчиво произнес Терджан.
Я молча кивнула. Он вдруг протянул руку и потрогал мои волосы: спросонья я забыла повязать платок, да и пучок не накрутила – просто завязала хвостик. И теперь он золотился в лучах восходящего солнца. Терджан сказал:
– Я часто вспоминаю, как ты меня обняла при первой встрече.
Я вздрогнула от этих слов.
– Не бойся, – усмехнулся он. – Я ничего такого не имею в виду. Просто меня давно никто так не обнимал. Понимаешь, все боятся…
Я посмотрела на него – в самом деле, есть, чего бояться. Вид у Терджана внушительный: высокий рост, широкие мускулистые плечи, лысина, борода… и темный пронзительный взгляд – он, пожалуй, самая пугающая часть этого сурового охранника.
– Ты женат? – спросила я, надеясь, что в молодости он выглядел не так опасно, и потому не остался одиноким на всю жизнь.
– Да.
– У вас счастливая семья?
– Что ты имеешь в виду?
– Вы любите друг друга, вам нравится проводить время вместе, вы разговариваете и…
Я хотела сказать "прикасаетесь друг к другу", но вспомнила, в чем он мне только что признался. Нет, жена не любит его – она его боится. А в таком случае и ему тяжело ее любить.
– Нет. Мы не разговариваем. Ну, только на уровне списка запросов: мне нужно то, то, то и то.
– А дети у вас есть?
– Да.
– Ты их любишь?
– Конечно. Разве можно не любить своих детей?
И всё-таки это печально.
– Возможно, у вас с женой были бы более трепетные отношения, если бы она не зависела так сильно от тебя. Понимаешь, вам некуда деться друг от друга – в такой ситуации нет мотивов для ухаживаний.
– Ты опять за свое! Ты лезешь со своими европейскими понятиями о мотивации! У нас все по-другому, пойми, наконец!
Он напугал меня своим взрывом.
– Прости, – прошептала я. – Ты ведь сам сказал, что тебя давно никто не обнимал…
– И ты решила исправить эту проблему… Но ведь я не говорил, что это проблема!
– Да, я неверно тебя поняла… прости. Я… мне надо идти, а то Расим хватится. Утром я обычно помогаю на кухне…
Терджан нахмурился.
– Иди, – бросил он. – Но вечером я жду тебя в саду, как обычно.
"Как обычно!" И когда это стало обычным? Но я, конечно, пришла, боясь потерять эту ниточку во внешний мир, да к тому же не зная, чем мне может грозить немилость телохранителя господина.
На этот раз мы не ломали копья на тему традиций в отношениях между мужчиной и женщиной в разных культурах. Терджан принес для меня словарь с английского на свой язык, и стал учить читать транскрипцию. Это было потрясающе, я чувствовала себя почти счастливой. Почему? Потому что теперь смогу общаться с разными людьми. Конечно, намного лучше вернуться на родину и общаться там, но пока это было мне не доступно.
– У тебя отличные успехи! – похвалил меня Терджан на третий день занятий. Мы смогли с ним построить простейший диалог в духе:
– Доброе утро! Как поживаете?
– Доброе утро. Прекрасно, спасибо. Отличная погода!
…
– Мне даются языки, – нескромно согласилась я.
– Какие еще ты учила, кроме английского?
– Немного немецкий. И свой родной я хорошо знаю.
– Наш пострьел везде поспьел, – вдруг ошарашил меня Терджан на очень ломаном, но вполне понятном русском и широко улыбнулся.
Я выпучила глаза:
– Как? Откуда?
Он пожал плечами и ответил уже по-английски:
– Было бы желание.
И я не удержалась – опять обняла его. На этот раз большие тяжелые мужские руки осторожно легли мне на спину. Они были очень горячими, как и твердая грудь, ясно ощущаемая через тонкую рубашку. Едва оказавшись в кольце рук Терджана, я тут же испугалась, что он может неверно истолковать мой порыв, и попыталась отстраниться, но он прижал меня к себе еще чуть сильнее и прошептал:
– Только одну секунду… – а отпустил через пять, не меньше.
Я не могла поднять на него глаза и схватила книжку, чтобы чем-нибудь занять руки. Терджан же смотрел мне в лицо не отрываясь – я чувствовала это по тому, как оно горело.
– Не бойся меня, – хрипло попросил он. – Я не сделаю тебе ничего дурного. Мне очень нравится, что ты меня не боишься…
Я закусила губу и с тоской подумала о том, что Пете бы отнюдь не понравилось, если бы он узнал, что я общаюсь наедине с каким-то охранником, а тем более обнимаю его.
– Мне не следует… – начала я, но не знала, как продолжить, чтобы не разозлить его. – Я не должна…
– Обнимать меня?
Кивок.
– Хорошо, не обнимай. Но видеться-то мы можем? Мы же учим язык…
Я снова кивнула. Он ведь скоро уедет, и больше мы, возможно, никогда не увидимся. У господина наверняка не возникнет желания вернуться в охотничий домик в ближайшее время, учитывая, на сколько его здесь задержали неприятные обстоятельства. Я поделилась этой мыслью со своим суровым другом, но он не согласился:
– Мы воспринимаем такие вещи иначе. Любые ситуации посылает Бог. Это дар, – он выразительно посмотрел мне в глаза.
– Дар? – удивленно переспросила я. – Застрять здесь вдали от дома, дел и гарема? Должно быть, ваш хозяин очень серьезно занимается духовной практикой, если способен так воспринимать подобные события.
– А ты не считаешь его своим хозяином? – вдруг уцепился Терджан за случайно оброненное мной слово.
– Разумеется, нет. Я рождена свободной, в свободной стране. У нас рабства нет, поэтому я никак не могу признать себя чьей-то рабыней.
– Но ведь это факт. Ты живешь здесь, и все, что с тобой происходит, происходит по воле господина.
Я покачала головой:
– Нет, я ни за что не соглашусь. Думаю, что признать этот факт внутри себя – то же самое, что сдаться и умереть душой.
– Ты странная девушка, Ева.
– Совершенно обычная. Может быть, ты просто не общался с другими девушками, попавшими в дом твоего господина так же, как я?
– Да, не слишком много. Но все же бывало. Все они безоговорочно признавали в нем хозяина.
Я пожала плечами:
– Ну а я не могу.
– Тогда почему ты делаешь то, что тебе говорят? Чистишь ботинки, моешь полы…
– Потому что это действия, которые и свободный человек может совершать для других. Поэтому я согласна обменивать их на то, чтобы остаться в живых. Эти действия не затрагивают душу.
– А какие затрагивают?
– Например, постель.
– Хочешь сказать, что между постелью и смертью выбрала бы смерть?
– Не колеблясь.
– Ты лжешь!
– Я не собираюсь ничего тебе доказывать и уверять. Достаточно того, что я сама о себе знаю.
– А что тебе нужно, чтобы… согласиться?
– Любовь.
– То есть, если бы ты полюбила господина…
– Исключено.
– Почему?!
– Я не смогу полюбить человека, который относится к людям как к вещам.
– С чего ты взяла, что он относится к людям как к вещам?
– Иначе он не приобретал бы людей себе в собственность.
– Это просто традиция.
– Да. Я не смогу полюбить человека, в чьих традициях есть такие вещи.
– Это глупо…
– Ты вправе относиться к этому, как считаешь нужным. Я только не понимаю, какая тебе разница, смогла бы я лечь в постель твоего господина или нет. Ты сам сказал, что спать с такими, как я, ниже его достоинства.
Терджан вдруг нахмурился, лицо его потемнело.
– Я просто пытаюсь понять тебя, – глухо пробормотал он. – Ты необычная, не похожа ни на одного из людей, которых я знаю…
Помимо языка, Терджан также взялся рассказывать мне о традициях и культуре своей страны. На следующий вечер он принес путеводитель по столице, демонстрировал яркие красивые фото с храмами и дворцами.
– Это знаменитая лестница, названная в честь пророка Эбу. В ней ровно тысяча ступеней, и она ведет к самому почитаемому храму в стране.
– Тысяча мраморных ступеней! – ахнула я. – Даже не смогу себе представить, во что обошлась эта лестница тому, кто ее создавал.
– Изначально она была сделана из обычного песчаника, но один из великих правителей прошлого заложил традицию отделывать мрамором по одной ступени за каждый год своего нахождения у власти. Сейчас этой ценной породой покрыто уже более 700 ступеней.
– Красивая традиция, – задумчиво кивнула я, а потом осторожно попросила: – Расскажи мне про вашего Бога.
Мне было интересно, что же это за религия, которая предписывает мужчине заботиться обо всех, но при этом не запрещает покупать и использовать людей.
– Что именно ты хочешь узнать?
– Что он из себя представляет. Это отец? Он добр или строг со свими земными детьми?
– Добр к тем, кто живет по его законам, и строг с теми, кто их нарушает.
– Каковы же законы?
– Примерно такие же, как и во всех мировых религиях.
– Не убивать, не лгать, не красть?
– Да.
– Но ведь вы воруете людей.
Терджан нахмурился, как и всегда, когда мы затрагивали в разговоре тему рабства.
– Закон гласит, что те, кто не соблюдает закон и не почитает Господа – не совсем люди.
Я ожидала чего-то в этом роде, поэтому осталась спокойна:
– И я тоже?
Терджан тяжело, шумно вздохнул:
– Это слишком сложный вопрос.
– То есть, ты еще не решил, человек я или вещь?
– Ты думаешь, что я стал бы тратить столько времени и сил на вещь?
– Тогда в чем сложность вопроса?
– Тебе… нужно принять моего Бога – тогда никаких сложностей не останется.
– Что? – у меня даже дыхание перехватило от его наглости.
– Он милостив и позаботится о тебе рукой господина.
– Мне не нужны руки и забота твоего господина. Я хочу домой, на родину, к своей семье.
– Это невозможно.
– Почему?
– За тебя заплачена очень крупная сумма, – сказав это, Терджан отвернулся.
Я подумала, что ледяной молодой человек и полный бородач поэтому так поругались тогда: юноша выкупил меня у пиратов за большие деньги, а я не годилась даже для гарема, так как была "порченым товаром". Высокая цена за простую служанку. Даже интересно, что такое особенное рассмотрел во мне этот холодный парень – на импульсивного человека он отнюдь не похож.
Однако я не собиралась устраивать истерику из-за того, что все вокруг, и даже мой друг Терджан, оценивают меня в денежном эквиваленте:
– Откуда ты знаешь? Наводил справки обо мне?
– Я доверенное лицо и имею право затребовать разнообразную информацию. Дальхот приобрел тебя по цене наложницы, зная, что в этом качестве ты быть не сможешь.
– Почему же он купил?
– Потому что ты красивая. Очень. В твоем лице и глазах есть что-то особенное. – Он принялся сосредоточенно рассматривать меня.
Я отвела взгляд:
– Это Дальхот тебе так сказал?
– Нет. Я сам вижу.
В такие моменты мне всегда хотелось встать и убежать, но я держалась, уверяя себя, что терпеть осталось совсем недолго. Я боялась его гнева. Этот мужчина не вызывал во мне симпатию, несмотря на то, что был любезен и давал мне много общения, которого так не хватало в моем замкнутом невольничьем мире. Кто-то, возможно, счел бы Терджана привлекательным внешне: крепкая фигура, волевое лицо, умный взгляд – но мне он казался слишком старым и слишком чужим (в смысле национальности и культуры), чтобы между нами могла возникнуть душевная близость.
Однако на следующий день он очень сильно меня удивил: поймал в коридоре после обеда, накинул на меня серый шелковый плащ, схватил за руку и повлек к выходу.
– Куда мы? – взволнованным шепотом спросила я, непроизвольно упираясь ногами в пол и пытаясь высвободить руку, но Терджан в ответ только приложил палец к губам и сказал:
– Тссс!
Мы вышли во двор, миновали его, приблизились к калитке. Там мой обезумевший проводник что-то набрал на кодовом замке, а потом приложил к сканеру большой палец – и дверца отъехала в сторону. Я с изумлением увидела перед собой подъездную дорогу, обрыв и сверкающее за ним изумрудно-лазурное море. Сердце мое бешено колотилось в груди, дыхание сбивалось, ноги подкашивались.
– Терджан, ты что..? – невольно сбилась я на свой родной язык.
– Пошли, – ответил он мне тоже по-русски и потянул за руку.
– Но как же… А вдруг..!
Он покачал головой и потащил сильнее. Подойдя к краю, я заметила тропинку, круто сбегавшую по склону, оказавшемуся не совсем обрывом. Терджан вел меня вниз, крепко держа за руку, помогая ловить равновесие, иногда придерживая за талию большими сильными руками. Наконец мы достигли узкого галечного пляжа шириной не больше пары метров. Я долго завороженно следила за тем, как море мягкими широкими движениями облизывает мокрые камни. Потом оглянулась, осмотрела каменный склон, поросший мелким кустарником и сухой травой. Полной грудью вдохнула сладко-соленый воздух свободы. Сердце мое уже успокоилось, но я по-прежнему была взволнована. Подошла к своему отчаянному другу, который все это время следил за мной, не отрываясь, взяла его за руки, вопросительно заглянула в суровое лицо.
– Я все устроил, – тихо сказал он. – Никто не узнает. У нас есть примерно полчаса. Хочешь искупаться? – он кивнул головой в сторону искрящейся на солнце, прозрачной, манящей воды.
– Искупаться?! – изумилась я. – В чем?
Мужчина пожал плечами:
– Прямо так, только плащ сними.
Я оглянулась на море, словно хотела увидеть в нем ответ на мой невысказанный вопрос, потом повернулась обратно к спутнику. Все это время наши руки оставались сомкнутыми, и я даже не знаю, кто кого крепче держал. Не дождавшись от меня ответа, Терджан сам расстегнул на мне плащ, бросил его на камни и повел меня к воде.
– Подожди… – попросила я. Освободила руку, скинула туфли, слегка приподняла юбку и шагнула на мокрые камни.
Мягкая прохладная вода мгновенно затопила мои обнаженные ступни, добравшись сразу до щиколоток. Посмотрев на меня, Терджан тоже снял ботинки и носки, слегка закатал брюки. Его босые конечности нароминали ножки хоббита – почти такие же мохнатые – и я невольно улыбнулась.
– Почему ты смеешься? – спросил мужчина, однако, без малейшего напряжения.
– Так, вспомнила одну сказку…
– Расскажи!
– Может быть, ты сам читал… "Властелина колец" Толкиена?
– Возможно. Но уже не помню. Она смешная?
– Немного, – чтобы спрятать свое замешательство, я приподняла юбку еще повыше – почти до колен – и шагнула дальше в море. Вода слегка обожгла прохладой икры, но очень скоро кожа привыкла, и я с удовольствием принялась бродить туда сюда, чувствуя, как вода перекатывается между моих ног. Наконец я заметила, что мой спутник стоит неподвижно и очень внимательно, молча следит за моими передвижениями. Его взгляд был направлен на мои обнаженные голени, а руки сжаты в кулаки.
– Что такое? – спросила я его.
Он словно очнулся, бодро поинтересовался:
– Ну что, ты готова зайти поглубже?
Я поежилась. Мне не очень хотелось возвращаться домой в мокром платье – а что, если мы кого-то встретим? Я поделилась этим опасением с Терджаном, но он, как всегда, только посмеялся над моим беспокойством. Поймал мою руку и повел на глубину, не обращая внимания на сопротивление. Его черный костюм мгновенно намок, как и мое серое платье. Мы погрузились в воду примерно по грудь, а потом мужчина отпустил меня и энергично поплыл вперед. Я не решилась: побоялась запутаться в платье и наглотаться воды. Терджан же плыл быстро и смело. Через десяток метров он нырнул, и несколько томительных секунд я не видела его – даже оглядываться начала. Потому и не заметила, как он подплыл ко мне под водой и схватил сзади за талию. Я взвизгнула и взмахнула руками, поднимая в воздух тысячи брызг. Терджан так же шумно и мокро вынырнул из воды, отплевываясь и громко хохоча.