Там и Здесь. Тёмный правитель

После чего выждал ещё немного и поинтересовался, как можно более спокойно:

– Чью конкретно шею ты предлагаешь мне разорвать?

От формулировки и так не очень загорелый эльф побледнел, травяного цвета глаза выпучились.

– Не… Ты что. Я никого не собирался предлагать…

– Тогда следи за языком. И запишись на курсы общения. Разговариваешь, как полоумный.

Растерянный облик Березеля Десмонда не тронул – мужчина, не важно какой расы, должен отдавать отчет словам и уметь ими пользоваться. А если не умеет – пусть учится. Иначе это не мужчина, а базарная баба.

Плечи эльфа поникли, уши повисли, он печально сел на край своей кровати и уперся локтями в колени, взгляд застыл в одной точке на полу.

– Да, я знаю, что с общением у меня не очень, – с тоской проговорил он. – Не обязательно было тыкать в больное.

– Боль – это точка роста, – сухо отозвался Десмонд. – Запомни, Березель, если тебе больно и тяжело, значит ты идешь вверх. Это путь победителя.

Снова повисла небольшая пауза, в которой Десмонд слышал, как медленно стучит сердце остроухого. Эльфы живут дольше обычных людей, но их кровь обогащена кислородом гораздо меньше, чем это нужно небуланцам. Раньше на фермы их уводили редко, когда находили. Но шло время и эльфы с небуланскими людьми-валькириями перемешались. Кровь ассимилировалась и стала пригодной. Но она быстро подходила к концу.

– Говоришь, боль – это точка роста? – вдруг подал голос Березель.

– Меня этому учил отец, – согласился кивая Десмонд.

– Тогда иди и проведи вечер с этой новенькой, – хмыкнул эльф. – Я видел, как тебе было хреново рядом с ней. Ну? Что не хочешь?

Даже не переспрашивая, Десмонд наконец понял, о какой конкретно новенькой шла речь. Ведь по факту сегодня для него новых знакомств случилось аж два. Но жгло грудь ему только рядом с Наддин. Надо же, выходит, этот остроухий неуч бросает ему вызов?

Подзадоренный азартом, Десмонд сел на кровати и скрестил руки на груди.

– Считаешь, у меня не получится? – поинтересовался он.

– Считаю, что ты не сможешь долго терпеть, – не стал отступать Березель. – Я уже навел справки, девчонка – чаровница. Ворожея то есть. У многих сильных созданий её чары могут вместо морока вызывать боль.

– Твоя лесть, конечно, приятна. Хорошо, что ты считаешь меня сильным, – хмыкнул Десмонд. – Но верховного альпа не проймет какая-то чаровница с Земли.

– Давай поспорим?

– На что?

– Если ты, игнорируя боль, сможешь её поцеловать, я буду весь год писать за тебя контрольные по травологии.

– Хм, – отозвался Десмонд. – А если поцелуй не состоится?

– Ну… Отдашь мне свой кубок.

Десмонд присвистнул.

– Аппетит у тебя, однако, немалый.

Губы эльфа растянулись в улыбке, обнажая ровные белые зубы, которые сейчас напоминают оскал.

– Я эльф, а не идиот, – отозвался он. – Ну что? По рукам?

В характере Десмонда понятие «пасовать» отсутствовало как класс, тем более, что интерес подогревался с разных сторон. В случае выигрыша он получит бесплатного подчиненного на целый год и поднимет самоуважение. А если проиграет… Верховные альпы не проигрывают. Так что он протянул руку и ответил:

– По рукам.

Глава 3

Кабинет двадцать ноль один, куда Руфина Вещаева позвала Наддин, находился в крыле естествомагии. Десмонду нравилось в этой части академии, потому что здесь, в отличие от его родного Небулана росло множество зеленых растений. В отличие от небуланской растительности с красными листьями, здесь вся зелень имела в составе хлорофилл, и её изумрудный цвет почему-то радовал глаз. На Небулане таких растений практически не осталось, не все они смогли адаптироваться к изменившейся после войны экосистеме Небулана.

Верховный альп направлялся по коридору, увитому зелеными плющами и заставленному горшками с пальмами. Впереди матово светятся синие и зеленые витражи дверей кабинета, а в его голове пульсирует лишь один вопрос: как он позволил этому остроухому болвану втянуть себя в такой глупый спор? Впрочем, лишний раз проверить себя на стойкость тоже не мешает.

Едва Десмонд оказался у витражных дверей и потянулся к ручке, как слева прощебетал знакомый голос:

– Так и знала, что ты сюда придешь.

Веки Десмонда закрылись, а в груди растеклось неприятное ощущение того, что его раскрыли. Выждав пару секунд, он открыл глаза и обернулся.

– Виолетта, – проговорил наследник. – Могу я узнать, что ты здесь делаешь? Не станешь же ты меня убеждать, что неожиданно заинтересовалась бабочками?

Виолетта замахала руками, и её распущенные фиолетовые локоны красиво закачались  в такт.

– Бабочки? Ну нет. Я хочу понять, на кой здесь делаешь ты, – ответила она, даже не скрывая намерений.

– Если я скажу, что Руфина оказалась убедительна, ты не поверишь?

– Мне бы хотелось. Но вряд ли, – согласилась Виолетта почему-то  помрачнев.

Надув щеки, Спрутовская сложила руки под грудью, выгодно её приподняв в аккуратной блузке. Взгляд Десмонда скользнул по её фигуре, довольно стройной для хомокракенки. Юбку она так и не поменяла, все вытягивает щупальца под ней, стараясь быть похожей на человека.

– Тебе не стоит скрывать свою природу, – продолжая рассматривать Виолетту взглядом настоящего небуланского эстета, негромко произнес Десмонд, и его слова шепчущим эхом унеслись под своды коридора.

Для Спрутовской его откровение оказалось настолько внезапным, что она растерялась, а щеки покрылись легким румянцем.

– Да ну… Дес… Я не скрываю… Просто… – промямлила она, ещё больше смущаясь.

– Скрываешь, – прервал её Десмонд и позволил себе убрать с её лба фиолетовый локон, от чего Виолетта вздрогнула и потупила взгляд. – Ты очень красивая девушка-хомокракен. Ты должна гордиться своим происхождением и с достоинством нести его по жизни. А вместо этого ты пытаешься влезть в человеческую юбку и быть не той, кто ты есть.

Он слышал, как участилось сердцебиение Виолетты, как её адаптированное к обеим средам обитания дыхание стало поверхностным. Нет, это действует не его магическая харизма, она заблокирована чарами. Это нормальное мужское внимание, которое приятно любой девушке. А Спрутовская очень эффектная девушка, которая сейчас краснеет и не знает, куда деть взгляд от смущения.

– Дес… – прошептала она, растерянно укусив себя за нижнюю губу, и нервно поправила воротник блузки, – мне кажется, это перебор для второй в жизни встречи…

– Ну ты ведь не сочла перебором для второй в жизни встречи проследить за мной, – парировал верховный альп и улыбнулся левым уголком губ.

По тому, как неистово запульсировала жилка на шее Виолетты, Десмонд понял, насколько сильно она разволновалась.

– Это другое, – пробормотала Спрутовская, – я просто…

Десмонд шагнул к ней чуть ближе и прямо посмотрел в её фиолетовые распахнутые, как небеса, глаза. Нависать над ней могущественной горой, видеть, как девушка не знает, куда деться, при этом её запах настойчиво говорит, что деваться ей, строго говоря, никуда и не хочется – оказалось крайне приятно. Однако Десмонд понимал и то, что у хомокракенов повышенное либидо, и её щенячий взгляд, обещающий больше, чем положено – заслуга не его магической харизмы, а её собственных потребностей.

– Виа?.. – прошептал он, наблюдая, как Виолетта медленно сокращает между ними расстояние и как её губы плавно приближаются к его губам.

– Да?

– Ты принимала настойку из нимфеи?

Веки Спрутовской медленно закрывались, щупальца стали плавно вытягиваться из-под юбки и ползти к ногам Десмонда, а запах превращался в коктейль из феромонов. Она спросила по инерции, даже не поднимая взгляд, который сейчас сконцентрирован на его губах и подбородке:

– Что?

Десмонд повторил:

– Настойка. Из нимфеи. Ты её приняла?

На этот раз слова наследника заставили Виолетту смутиться, а это вывело её из состояния сладкой неги, куда она погружалась и готовилась утащить туда Десмонда. Она стыдливо забегала взглядом по полу и проговорила:

– М… Да, принимала.

Снова чуть улыбнувшись левым краем губ, Десмонд ей предложил:

– Прими ещё.

– Что… Зачем? – не поняла Спрутовская, все быстрее приходя в себя.

– Затем. Я бы не хотел, чтобы твоя честь была поругана, – хмыкнул верховный альп.

Судя по выражению лица Спрутовской, сказал он нечто такое бредовое, что даже среагировать сложно.

– Ты из какого века, небуланец? – окончательно вернувшись в сознание, поинтересовалась Виолетта и демонстративно застегнула пуговицу на блузке. – Какая ещё честь?

– Хм… Девичья? – предположил наследник.

То, как выпрямилась спина хомокракенки, просигнализировало – с честью у неё все в порядке, чтобы это ни значило. Подбородок вскинулся, она уперла одну руку в бок, а второй сделала непонятный жест, будто что-то показывает, и ответила:

– Я хомокракен. У нас размножение – во главе угла.

– И все же ты не плодишь головастиков где-нибудь в середине океана, – заметил Десмонд, – а приехала учиться в академию Парамагии.

– Дурак, – констатировала Виолетта. – Хомокракены не плодят головастиков, а откладывают яйца, это во-первых. А во вторых… Ну, считай меня бракованной, если я не приняла предложение самого крупного хомокракена в Ваплау, а вместо этого махнула щупальцем и умотала учиться.

То, что Виолетта предусмотрительно отшагнула от него на несколько метров, Десмонд прекрасно заметил. Что ж, чувство самосохранения ей не чуждо, а для земных обитателей это важное качество, что Виолетте только в плюс. Но безобидно поддевать её наследнику почему-то пришлось по вкусу.

– Нарушать традиции нехорошо, – наставительно произнес он, прекрасно скрыв улыбку.

Полученный эффект ему понравился – глаза Виолетты вспыхнули, губы сомкнулись в полоску, она шлепнула по полу сразу тремя щупальцами и выдохнула:

– Да? Вот сам бы и вязался с этим толстым и жутким хомокракеном! У него по всему животу моллюски, а на спине прилипалы. А он их даже не удаляет! И в зубах застряли водоросли. Фу! Если выбирать между вязкой с ним и мытьем полов в академии все десять лет, я с готовностью выберу второе!

Речь Виолетта закончила демонстративным скрещиванием рук на груди, при этом она отвернулась и задрала подбородок так высоко, будто собралась им поцарапать потолок коридора. Десмонд хмыкнул. В его мире неподчинения не может быть, как такового. А тут девушка не просто отказалась выполнить свою прямую обязанность, но ещё и своевольно умчалась по личным делам. На Небулане он бы её наказал. Но здесь, на Земле, стойкость характера и вера в собственные силы вызвали у Десмонда уважение.

– Ладно, ладно, – смягчился он. – Не закипай, как заурский горн.

– А ты не… – начала Виолетта в ответ, но договорить не успела, потому что витражная дверь открылась.

На пороге возникла Руфина Вещаева с бледным, но решительным лицом. Сжав губы на окинула придирчивым взглядом сперва Виолетту, затем Десмонда. По запаху наследник определил, как волнуется блондинка и как боится его до такой степени, что едва сдерживает визг, но изо всех сил старается не подавать вида. Забавно, если бы она знала, что он считывает все её реакции по микрожестам, запахам и пульсу, продолжала бы она играть невозмутимость? С другой стороны такая смелость почетна. Не все в академии могут похвастаться ею в общении с ним.

Спустя несколько секунд, Руфина осмелилась подать голос, который прозвучал нарочно строго и от этого слишком уж громко.

– Ну? И долго вы будете тут стоять? – поинтересовалась Руфина. – Вы своими воплями всех бабочек переполошили. Если пришли на занятия клуба, то заходите. Нечего тут орать под дверью.

После чего развернулась и с гордо выпрямленной спиной скрылась в кабинете. Десмонду не осталось ничего, как сделать пригласительный жест Виолетте.

– Прошу, – предложил он. – Я читал, на Земле пропустить девушку вперед – элемент вежливости.

Виолетта хмыкнула.

– Кто бы мог подумать, Десмонд Варгас проявляет вежливость.

Но ждать не заставила и юркнула в кабинет, быстро семеня щупальцами. Десмонд шагнул следом. Его глаза моментально адаптировались к полумраку помещения, которое оказалось оранжереей, густо заросшей самой разной зеленью. Лианы и плющи свесились с потолка, под стенами высокие пальмообразные деревья, в центре стойки с растениями поменьше, и они уходят далеко вперед в бесконечную зелень оранжереи.

Недалеко от входа стол с маленькими цветочками в горшочках и стеклянные колпаки, под которыми пестрят разноцветные крылья бабочек. Вокруг стола студенты с выпученными глазами. Оно и понятно, никто не ожидал, что на собрание клуба бабочек придет Десмонд Варгас. Среди них чуть менее перепуганная, чем остальные, Наддин Воронцова, которую он ощутил, едва перешагнул порог по жжению в груди.

Виолетта, задрав голову, оглядела начало оранжереи и выдохнула:

– А я думала, здесь просто кабинет.

Руфина, фыркнув, простучала каблучками к столу и проговорила:

– Стали бы мы собираться в простом кабинете. Наши бабочки достояние академии. Им нужна хорошая атмосфера.

Виолетта и Десмонд переглянулись. По мнению наследника, бабочки не могут представлять практического интереса. Кроме тех, что обитают у них на Небулане. Некоторые виды там ядовиты, так что яд можно использовать в разных целях. Но что делать с этими летающими цветами на Земле, он не знал.

– Ну? – окликнула их Руфина, остановившись у одного из стеклянных колпаков. – Долго вы там будете стоять? Раз пришли, так давайте заниматься.

Первым порывом Десмонда стало желание быстро отсюда ретироваться. Как минимум, перестанет жечь в груди. Но едва он сделал шаг в сторону, как цепкая хватка Виолетты сомкнулась на его запястье, она прошептала настойчиво:

– Не смей оставлять меня одну с этими ботанами.

Пришлось остаться. Он позволил подвести себя к столу, где студенты в напряженном молчании уставились на него. Слева от них с Виолеттой замерли три оборотня и один эльф, справа – четыре человеческие девушки, одна из которых Наддин, от которой Десмонд стал подальше, чтобы уменьшить жжение, а Руфина заняла место в центре стола.

Сделав глубокий вдох, она проговорила голосом руководительницы клуба:

– Я знаю, вам страшно, потому что к нам пришел небуланец. Мне тоже страшно. Но в отличие от остальных клубов по интересам, к нам может вступить каждый. Вы ведь помните наш лозунг?

Нехотя студенты все же откликнулись вразнобой:

– Помним…

– Ну да…

– Угу…

Голос Руфины прозвучал настойчивей, она уперла кулаки в бока, а аквамариновые глаза засветились, бросая красивые отсветы на светлые волосы.

– Ну-ка хором. Не слышу.

Пару мгновений студенты тушевались, но потом разом подстроившись друг под друга, произнесли:

– Красота доступна каждому.

– Вот именно, – заключила Руфина. – У нас трое новеньких. Да, все они разные, кто-то вообще… Гм… Из закрытого мира. Но это не значит, что мы должны их бросить на произвол судьбы. Во всяком случае, любоваться прекрасным они имеют право. Или кто-то хочет со мной поспорить?

Никто не ответил, только напряженное сопение наполнило оранжерею. Что Руфину вполне устроило, она представила студентов.

– Ну, новеньких все и так знают, – сказала она. – Но я напомню. Это Десмонд Варгас, Виолетта Спрутовская и Наддин Воронцова.

Парнишка с черными кудрями до плеч оскалился и бросил:

– Да в курсе мы, кто это такие. Особенно Небуланец.

Он открыл рот, видимо, хотел сказать что-то ещё, но Руфина обожгла его таким взглядом, что смолчал. А блондинка продолжила:

– Ну прекрасно. Тот, что везде пытается вставить свои пять копеек – Бирюк Шерст. Слева от него Федур Зубистый и Лиак Лиаков. Да, вот такой каламбур. Эльфа зовут Снегопад Северный. А девочки – Василиса Цветкова и Арина Крылень.

Снова повисла неловкая тишина, в которой Десмонд ощутил запах каждого из присутствующих. И все они сигналят о страхе и непринятии.

– А если он вопьется кому-нибудь из нас в шею? – выкрикнул оборотень, которого Руфина назвала Бирюком Шерстом.

От него пахло чесноком и мокрой шерстью, даже стоя в паре метров, Десмонд отчетливо улавливал это благовоние.

Он поморщился и проговорил:

– Обещаю, в твою шею я никогда не вопьюсь.

Оборотень, запнувшись, поджал губы, а справа усмехнулась Наддин. Она не боялась Десмонда, наследник это ощутил ещё в первую встречу. Почему? Ответить на этот вопрос он не мог. Но это и не важно. Главное, это на руку – если она его не боится, то с поцелуем проблем не будет. А с магическим жжением он как-нибудь справится.

Предупредительный толчок в ребро от Виолетты вывел его из задумчивости.

– Ты опять пялишься на неё, – возмущенно прошипела она.

– Я просто задумался, – ответил Десмонд.

– Ну да, конечно, – скривилась Спрутовская. – Запомни, Дес. Тебе с ней ничего не светит. Да и не положено тебе позориться, спутываясь с простолюдинкой.

– О, – ухмыльнулся Десмонд. – Оказывается, ты честолюбивая.

– Я умная, – отрезала Виолетта. – И практичная.

– И с кем мне, по-твоему, положено спутываться?

– С теми, кто равен тебе по статусу, – многозначительно отозвалась Виолетта и вскинула подбородок, устремив взгляд на Руфину.

Тем временем Руфина расставила остальные стеклянные колпаки, в которых спряталось по одной бабочке. Перед Десмондом оказалась бабочка снежно-белого цвета с переливающимися крыльями и длинными загнутыми усами. Виолетте по иронии досталась фиолетовая, а перед Наддин Руфина поставила золотую.

– Итак, начнем, – важно сообщила Руфина, снова встав во главе стола. – Перед вами ваши новые питомцы. Это бабочки Феникс Голиафус Аггрипинус. Главное их достоинство не только уникальный окрас, но и нежная привязанность к своим хозяевам. Но я предпочитаю считать их друзьями. Единственный нюанс – они требуют особых условий и без заботы в нашей оранжерее в одиночку не выживут. Пока не преобразуются, конечно. Потом их можно держать в общих загонах. Но пока они маленькие, их тела и магия крайне хрупки.

Студентка по имени Арина робко подала голос.

– А нам не вернут бабочек из прошлого семестра? – поинтересовалась она.

Красиво подведенные брови Руфины нахмурились, она проговорила:

– Те бабочки по мнению преподавательского состава слишком агрессивны. Их передали в ведение боевой магии для дальнейшего воспитания. А нам выделили Аггрипинусов. Сказали, что эти бабочки очень дружелюбные.

Арина вздохнула, в капельках влаги из её дыхания Десмонд считал печаль. Девушка успела привязаться к прежней бабочке и теперь тосковала. Ему же понять, как можно привязаться к бабочке не удавалось, как ни силился. Другое дело – кровь.

Арина снова тихонько спросила:

– А я смогу навещать свою бабочку? Моя Звездочка совсем не агрессивная. Она очень добрая и ласковая.

Взгляд Руфины опустился, она развела руками.

– Я не знаю, – честно призналась блондинка. – Мне известно лишь то, что Звездочку с остальными бабочками-игнис отправили в корпус АКОПОС в боевое подразделение.

– Понятно… – едва слышно пролепетала Арина и совсем потухла.

Понятие сочувствия Десмонду оставалось чуждым, но он знал, что такое любить. Он любил отца, любил мать и любит свой народ. Видимо, эта девушка испытывает нечто похожее к прежней бабочке, иначе исходящим от неё запахам, просто неоткуда взяться.

Руфина снова взяла командование в свои руки.

– Ну, хватит, – бодро проговорила она. – Не время унывать. Посмотрите, каких красавиц нам предоставил преподавательский совет академии. Это прекрасные экземпляры. С ними не стыдно идти на «Самоцветные крылья». Игры будут уже этой осенью.

– Как здорово, – тут же воодушевилась Арина. – Значит, мы будем выращивать новых бабочек?

– Будем, – согласилась Руфина. – Очень аккуратно и бережно. Как я уже сказала, Аггрипинусов до преобразования выносить из оранжереи нельзя. Они очень хрупки, не выносят перепадов атмосферы и требуют трепетного питания.

– Ооо… – впечатлились все.

Десмонд слушал с непониманием и любопытством. Судя по тому, как участилось сердцебиение Виолетты, тема о бабочках неожиданно её увлекла, хотя выражение нарочно лица деловое, значит она пока не собирается в этом признаваться.

– А что они едят? – спросила Спрутовская.

– Очень хороший вопрос. Молодец, Виолетта, – отозвалась Руфина. – До преобразования их следует кормить исключительно соком подводного манго. А после Аггрипинусы из-за своих размеров смогут есть не только цветочный нектар, но и крупные плоды деревьев. Или арбузы.

Виолетта с непониманием вытаращилась на Руфину и даже почесала щупальцем затылок, проигнорировав задравшийся подол юбки.

– В смысле? Каких ещё размеров? -озадаченно спросила она. – Ну да, бабочки довольно большие. Но вполне себе… эм… Бабочки.

Студенты загадочно переглянулись, но самой таинственной оказалась улыбка Руфины.

– Вы кое-чего об этих бабочках не понимаете. Народ, пойдемте покажем, для чего на самом деле нам эти бабочки.

Приглашая за собой, Руфина попросила всех взять свои колбы и через оранжерею вывела студентов на крыльцо в один из закрытых внутренних двориков академии. Здесь поддерживается такая же атмосфера, что и внутри, но гораздо больше места. Однако даже через магический купол, который накрывает дворик, Десмонд ощутил, что вечер давно вступил в свои права: воздух посвежел, а в небе стали загораться первые звезды, маленькие и сверкающие, как кончики игл.

– Итак, – торжественно сказала Руфина, отставив колбу с бабочкой на вытянутой руке, – разбейтесь по парам.

Выбрать себе напарника Десмонд не успел, потому что Виолетта ловко цапнула его за руку и уверенно встала рядом. Наследник промолчал и взглядом проследил за Наддин, которая заняла место рядом с Бирюком Шерстом. Остальные тоже разбились на двое, только Руфина осталась в одиночестве. Но, судя по сияющей улыбке, её это не беспокоило.

– В паре работать легче, особенно новеньким, – сообщила она. – Теперь  осторожно поставьте свои колбы на землю и снимите колпаки. Затем коснитесь пальцами усиков бабочки и позвольте ей самой решать. На первом этапе нужно познакомиться.

Происходящее Десмонду напоминало представление лицедеев, когда те устраивали постановки боевых сцен из прошлого. Только сейчас он сам участник представления.

Делать нечего. Пришлось согласиться, тем более, что Наддин уже во всю разглядывает свою бабочку, которая поползла по её изящной кисти.

Виолетта рядом тоже открыла колбу, и фиолетовая Аггрипинус резво бегает по её локтям, а Спрутовская хохочет.

– Ой не могу, щекотно… Ахаха…

Наклонившись, Десмонд поставил колбу и аккуратно убрал колпак, отставив на траву. Белоснежные крылья бабочки запорхали, как паруса, наследник решил, что она сейчас улетит. Но бабочка перепорхнула ему на палец и застыла, уставившись на него огромными фасеточными глазами.

Не веря, что делает это, Десмонд поднес её к носу и стал разглядывать. Бабочка вцепилась в его палец крючковатыми лапками и покачивает непомерно длинными усиками. Хоботок раскрутился и коснулся кожи на пальце.

– Хм, – протянул Десмонд, уже с любопытством разглядывая насекомое, которое так смело расселось на нем.

Неожиданно хоботок Аггрипинуса вытянулся в струну и заострился, а в  следующий момент, эта струна проколола ему палец и наполовину вошла в кожу.

Удивить Десмонда сложно, но бабочке это удалось.

– Эй, – изумился он. – Бабочки не умеют прокалывать. У вас же хоботок с язычком. Чтобы пить нектар.

Но конкретно эта Аггрипинус с его тезисом не согласилась. Она настойчиво сделала несколько глотков и удовлетворенно втянула хоботок обратно. После этого по её крыльям прокатились перламутровые волны, наполнив жилки багровым цветом. Он растекся по белоснежным чешуйкам, окрасив их в насыщенно-алый цвет. Когда крылья бабочки полностью стали красными, она медленно закачала ими.

Что делать дальше с этим странным насекомым Десмонд не знал и окликнул Руфину.

– Эй, я не буду спрашивать, почему бабочка меня… Гм… Укусила и поменяла цвет крыльев. Но сейчас-то ей что нужно?

Руфина и те, кто давно в клубе, разом оглянулись на Десмонда.

– То есть как укусила? – не поняла блондинка. – И что значит – поменяла? Аггрипинусы так не делают.

– Вытянула хоботок и, как комар, воткнула его мне в палец, – спокойно констатировал наследник. – Теперь её крылья не белые, а красные.

Студенты переглянулись, захлопав ресницами, а Руфина растерянно проговорила:

– Э… Ну вообще-то для преобразования нашим бабочкам дают сахарный сироп с пыльцой фей и раствором магических бобов. Но это только на третьем занятии… Я впервые слышу, чтобы бабочка кусала, да ещё и пила кровь… А изменение цвета крыльев – вообще невозможно…

Бирюк будто только этого и ждал. Его лицо исказилось звериным оскалом, достойным любого оборотня, волосы на голове встали дыбом, а глаза засветились желтизной.

– Я говорил, – враз охрипшим голосом произнес он, – этому кровососу не место  нашем клубе красоты и добра. Посмотрите, он даже бабочку свел с ума!

Руфина вскинула ладони в примирительном жесте и попыталась уладить надвигающийся конфликт.

– Давайте все успокоимся. Подожди, Бирюк…

– Да чего ждать, – не дал ей закончить оборотень. – Тут очевидно. Ему нельзя доверять. Даже добрейшее в мире существо – бабочка, потеряла разум, едва с ним встретилась. Теперь она погибнет. Хочешь, чтобы и с нами это произошло? Нет, Руфина, это слишком. В клубе остаемся либо мы, либо этот небуланец. Выбирай. Только выбирай правильно, Руфина.

Растерянное лицо блондинки исказили скорбь и бессилие, аквамариновые глаза заполнились слезами, а губы задрожали.

– Но… Как же это… – выдохнула она. – А как же «красота доступна каждому»?

– Каждому, – согласился Бирюк. – Землянину. Но не небуланцу. Он опасен, Руфина. И мы не хотим подвергать себя риску, занимаясь в одном клубе по интересам. Хватит того, что он свободно расхаживает по академии. Верно, друзья?

Народ загалдел, выкрикивая одобрение и поддержку Бирюку. Пока Руфина, заламывая себе руки, пыталась всех утихомирить и призвать к порядку, в груди Десмонда закипала ярость. Она накладывалась жжение от присутствя чаровницы и смешивало невообразимый коктейль, который рвался наружу.

Но он верховный альп. Он не имеет права попадать под воздействие эмоций и, тем более, демонстрировать их существам, слабее себя. Поэтому он скользнул языком по правому клыку, который начал удлиняться и произнес ледяным голосом:

– Не волнуйтесь. Я уйду.

Десмонд развернулся и направился к выходу из оранжереи. Но не успел пройти и нескольких шагов, как в спину донеслось резкое от Бирюка:

– Оставь бабочку. За пределами оранжереи она погибнет.

Наследник замедлился лишь на миг и бросил через плечо:

– Бабочку не отдам. Она испила моей крови. Пусть погибнет в моих руках.

После чего вышел из оранжереи, закрыв за собой дверь.