Триггер

6

Час назад меня разбудил неожиданный телефонный звонок. Звонил Мэтью и, вопреки традиционным нелепицам и отговоркам, которыми он щедро кормил меня в последние время, сегодня он готов был исполнять свои родительские обязанности. И настроен он был решительно.

«Я заеду за Патриком через полчаса», – скомандовал он, точно я заранее была в курсе этих планов. Мой сонный мозг всё ещё пытался осознать происходящее, когда в трубке уже звучали короткие гудки. Можно было бы подумать, что нас разъединили или же он заехал в тоннель, но к чему этот самообман? Мэтью просто бросил трубку. Точно так же он поступил вчера и много раз прежде.

– Приехал? – в сотый раз спрашивает Патрик, ёрзая на стуле у входной двери.

В такие моменты меня съедает непреодолимая ненависть и злость. Мэтью может сколько угодно вымещать на мне своё недовольство и раздражение, но когда под удар его безразличия попадает наш сын, я зверею от бешенства.

– А давай вот что сделаем: если он не приедет через пять минут, мы с тобой сами поедем гулять, – делано радостным голосом говорю я.

– Но он же сам позвонил, да? Значит, он едет, правильно?

– Да, значит, он едет, – выдыхаю я, снова поворачиваясь к окну, как раз в тот момент, когда у меня в руках начинает пиликать мобильный, а у обочины паркуется красный «Чероки» Мэтью. – Приехал.

На экране телефона высвечивается улыбающееся лицо Мэтью. Нажимаю отбой. За последние полчаса я позвонила ему не меньше десяти раз, и каждая такая попытка заканчивалась отсылкой на автоответчик. Возможно, он забыл, но я тоже умею быть грубой.

Из состояния гневного оцепенения меня выводит щелчок открывающейся двери. Патрик уже давно опустошил свою чашу терпения.

– Ты куда это собрался?

– К папе, он же внизу.

– И что из этого? Он заставил тебя ждать, не удосужившись даже позвонить и предупредить, а ты…

– Мама, давай потом, – нетерпеливо перебивает Патрик, после чего чмокает меня в щёку и тут же выбегает за дверь.

Продолжаю неподвижно стоять на месте, растерянно глядя перед собой. Дверь плавно качается на петлях, а в ушах эхом отдаются быстрые удаляющиеся шаги сына. Горечь обиды и разочарования подкатывает к самому горлу. В глазах начинает противно щипать. После нашего расставания Мэтью грозился отобрать у меня сына. Эта угроза так и осталась незримо висеть в воздухе, и сейчас, наблюдая за тем, как Патрик радостно виснет на шее отца, я физически ощущаю её тяжесть.

***

Внезапно освободившийся день страшит меня своей тишиной и бессмысленностью. Плюхнувшись на диван, я запрокидываю голову, разглядывая потолок, точно ищу в его слепящей белизне какую-то подсказку. С тех пор, как мне удалось вспомнить какие-то фрагменты аварии, я начала искать подсказки повсюду. Но память, похоже, снова играет со мной в прятки, искусно скрыв в кладовых разума оставшиеся куски пазла. И всё же навязчивое ощущение того, что я подобралась близко к цели, не покидает меня ни на минуту. Закрываю глаза, мысленно давая себе установку сесть за руль «Хонды» и вернуться на Уилл Рождерс Стейт Парк Роуд, но вместо этого почему-то представляю чёрный подвал. Мысленно делаю неуверенные шаги в темноте, ориентируясь на какой-то едва уловимый шум. Я хочу её снова увидеть, но стоит мне её представить, как я с ужасом открываю глаза.

Последние несколько дней я так отчаянно пыталась вспомнить аварию, что больше не чувствовала связь с девушкой, заточённой в затхлом подвале. Я не испытывала ни паники, ни чувства вины, но сейчас я почему-то снова думаю о ней. О Зоуи Мейер.

Я беру телефон, чтобы написать сообщение Рейчел, но уже через какое-то мгновение нахожу себя в процессе чтения очередной статьи, посвящённой похищению Зоуи Мейер. Повернувшись вполоборота, она улыбаясь смотрит на меня с экрана мобильного, но я вижу только хитрый оскал Чеширского кота, выбитого у неё на спине. Я вспоминаю свой сон, внезапно ощущая шёлк её волос в своей ладони.

А что, если я сорвалась? Что, если от слов я перешла к действиям? Нет, я не могла. С чего бы мне набрасываться на неё? Если бы я и решилась на такое, то попытала бы удачу с Бритни, но не с ней… Я ведь даже не знаю её.

И всё же мысль о том, что эта девушка может стать ещё одним из недостающих фрагментов восемнадцатого августа, становится непреодолимой. Она пульсирует в мозгу, пожирая меня изнутри. Я должна что-то сделать.

Единственное, что приходит на ум, – это нанести визит её родителям, адрес которых я легко нашла на сайте «Белых страниц». У меня нет чёткого плана, и он, увы, так и не появляется за те полчаса, что я петляю по Беверли-Хиллз, чётко следуя инструкциям навигатора. В этих местах по обе стороны от дороги стоят шикарные особняки, вроде тех, что печатают в журнале «Красивые дома». Одного взгляда уже достаточно, чтобы понять: здесь живёт элита общества. Богачи, которые скорее станут жертвами ограбления, но никак не мишенью маньяка-психопата. И всё же Зоуи Мейер была убита не ради наживы…

Паркуюсь у ближайшей пальмы и тут же выбираюсь из машины, делая глубокий длинный вдох. Я стараюсь не смотреть по сторонам, не привлекать ненужного внимания, но шелест где-то позади заставляет моё сердце сжаться от страха. Я резко оборачиваюсь. Мне кажется, там кто-то есть. Кто-то ведь наступил на чёртову сухую ветку. Но я никого не вижу. Сжимаю кулаки и, тяжело сглотнув, продолжаю свой путь к цели.

От роскошного трехэтажного особняка с колоннами и двумя изящными башенками на крыше меня отделяет восхитительный сад с мощёными дорожками, тонущими в тени аккуратно подстриженных деревьев и кустов, а также в разнообразии цветов. Я замираю у ажурной изгороди, не в силах оторвать глаз от этой красоты. На какое-то мгновение мне даже удаётся забыть, зачем я здесь. И всё же страх вновь проникает в моё тело. Чувствую, как он опутывает мои ноги, парализует тело. Мне стоит немалого труда поднять руку и непослушным пальцем нажать на кнопку. Где-то вдали, мне кажется, я слышу отголосок звонка, но этот звук теряется на фоне визжащего щебетания колибри. Я поднимаю голову к небу, пытаясь рассмотреть птиц размером с бабочек, но странный шум позади заставляет меня вздрогнуть и резко обернуться на звук. Никого нет, но внутреннее чувство тревоги начинает карабкаться вверх по позвонкам. Испугано озираюсь по сторонам. Я нахожусь в одном из самых благополучных районов Лос-Анджелеса, но в безопасности я здесь себя не чувствую.

Зачем я вообще сюда пришла? О чём я только думала? Что я им скажу?

Я готова сдаться, но щелчок открывающегося замка и плавно откатившаяся калитка заставляют меня вернуться к изначальному плану. Я пришла за ответами, и я их получу, чего бы мне это ни стоило.

Тяжело выдыхая, я на мгновение закрываю глаза, после чего уверенным шагом вхожу на территорию частных владений семьи Мейер.

7

– Добрый день, мы ждали вас чуть позже, – приветствует худощавая женщина в чёрном брючном костюме, распахивая передо мной тяжёлую дубовую дверь.

От неожиданности я чувствую, как у меня ползут на лоб брови. Пытаюсь взять себя в руки и скрыть своё удивление, но момент упущен. Женщина сканирует меня орлиным взглядом опытного следователя.

– Кто вы? Журналистка? – шипит она, преграждая путь раздутой грудью.

– Нет, меня прислали из Стэнфорда.

Это единственное, что пришло мне в голову. Единственное, что я могла противопоставить заготовленной фразе: «Меня прислали из редакции „Таймс“, я веду журналистское расследование». Однако по холодному блеску в глазах и презрению в голосе этой женщины становится очевидным: прессу здесь не любят и не ждут.

Воздух между нами искрится от напряжения. Я натянуто улыбаюсь, стараясь унять дрожь в коленях. Солнце беспощадно жалит меня в спину. Женщина не мигая смотрит мне в глаза.

– Зачем вы пришли? – стиснув зубы, интересуется она.

– Мне поручили подготовить статью о Зоуи в университетскую газету.

Выразительные глаза женщины превращаются в маленькие щёлки, полные надменной власти. Мы с ней одного роста, но я чувствую её превосходство. Я начинаю сжиматься.

Похоже, приехать сюда было самой плохой идеей. А ведь, пока я сидела на диване в гостиной, всё выглядело таким простым и понятным. Какие проблемы могут возникнуть, если я представлюсь журналистом? Родители погибших часто встречаются с прессой и даже принимают участие в разных телевизионных шоу. Так почему бы им не согласиться ответить и на мои вопросы?

– Как вас представить? – снисходительным тоном спрашивает женщина.

– Шейла, Шейла Нельсон, – мямлю я, не веря своим ушам.

Мы входим в светлый и величественный холл. Я была готова увидеть шикарное убранство, но то, что я вижу, превосходит все ожидания. Чувствую себя Золушкой, застрявшей на королевском балу после того, как часы пробили полночь.

– Подождите здесь пару минут, мисс Нельсон. Я доложу о вас, – произносит женщина, одарив меня холодным взглядом.

Сказав это, она стучит в белоснежные двери и тут же скрывается за ними. Я смотрю ей вслед, после чего позволяю себе спокойно осмотреться. Делаю шаг вперёд, разглядывая узоры на мраморном полу. Поднимаю голову – и роскошь дома снова набрасывается на меня со всех сторон. Восторг вызывает каждая деталь: хрустальная люстра в два этажа, что висит по центру винтовой лестницы, колоны с позолоченными коронами и даже напольная ваза с бутонами белоснежных роз размером с мою ладонь. Это не дом, а настоящий дворец. В прессе упоминалось о том, что Арнольд Мейер бизнесмен. Но каким бизнесом нужно занимать, чтобы жить так? Во что я ввязалась…

Женщина в чёрном костюме появляется так же внезапно, как и исчезла ранее. Я едва успеваю закрыть непроизвольно открытый рот.

– Проходите, – командует она.

Меня переполняют эмоции. Мысли путаются. Бросаю взгляд на дубовую входную дверь позади. У меня ещё есть шанс отказаться и убежать. Я могу извиниться и уйти. Так будет лучше для всех. Что я им скажу?

Но вместо этого, тяжело вздохнув, вхожу в распахнутую дверь. Комната, в которой я оказываюсь, выглядит органичным продолжением великолепного холла. Сложно сказать, чем это помещение служит для хозяев дома, но на этой площади легко поместилась бы вся моя квартира. Шаги эхом разносятся вокруг, и я всерьёз жалею о том, что предпочла мягким кедам изящные сандалии. Стараясь идти на цыпочках, я направляюсь к острову из диванов и кресел, посреди которого стоит супружеская чета. Нас разделает больше тридцати футов, но даже на таком расстоянии я чувствую на себе их цепкие сверлящие взгляды. Тело деревенеет от растущих внутри тревоги и волнения. Они не знают меня, а я не знаю их. Они убиты горем, а я не уверена, стоило ли мне вообще приходить в этот дом.

– Добрый день, простите, пожалуйста, что я без предупреждения, – выдыхаю я, глядя им в глаза.

– Алета нас уже проинформировала, не беспокойтесь, – мягким голосом перебивает меня миссис Мейер.

Она напряжена. Её выдает не только голос, но и стан. Худощавое тело натянуто как струна, руки сцеплены в замок. Таким же настороженным выглядит и глава семейства.

– Я не займу у вас много времени. Кстати, меня зовут Шейла Нельсон.

В ответ тишина. Они продолжаются стоять передо мной не двигаясь. Я тоже стою.

– Кто вы и зачем пришли? – спрашивает меня мистер Мейер.

– Но разве…

– Какова истинная причина вашего визита, а не та чушь, которую вы сказали Алете? Университет не собирается делать никаких публикаций касательно Зоуи. Поэтому я повторяю свой вопрос: кто вы и зачем пришли?

Земля уходит из-под ног. Взгляд мечется от одного лица к другому. Никаких новых эмоций. Разве только презрение во взгляде безутешной матери. Её челюсти плотно сцеплены. Она не сводит с меня глаз. Она не дышит. Я и сама с трудом глотаю воздух.

Виновато опускаю взгляд. Я не знаю, что сказать. У меня не было запасного плана.

– Вы журналистка? – не выдерживает женщина.

– Нет, – выдыхаю я, чувствуя её боль. – Нет, я не журналистка.

– Почему тогда вы солгали? Кто вас прислал?

– Простите, но мы вынуждены попросить вас покинуть этот дом, – властным тоном говорит мистер Мейер.

– Просто выслушайте меня, пожалуйста. Я не отниму у вас много времени. Пожалуйста, – я не прошу, я умоляю.

Меня трясёт. Но не от страха быть выставленной за дверь. Я боюсь упустить шанс. Второго раза не будет.

– Мою подругу убили на этой неделе, – начинаю я, импровизируя на ходу.

Женщина испуганно открывает глаза. Я вижу, как напряглись мышцы на её лице. Она держится из последних сил.

– Нам никто и ничего не говорит. Я понимаю, что всё это глупо, и мы должны довериться полиции, а не играть в детективов, но я не могу сидеть сложа руки. Я пытаюсь понять, что случилось с Эбигейл, а вместе с этим пытаюсь найти ответы, которые помогут её родителям пройти через всё это. Я случайно наткнулась на историю вашей дочери, и эти два случая показались мне схожими. Да, это звучит дико, но что, если они связаны?

«Что, если я как-то причастна к этому?» – мучительно проносится в мыслях.

– Девушка, вы нас слышали. Не заставляйте применять силу, – продолжает мужчина, делая шаг вперёд.

– Подожди, Арни. Давай выслушаем, – предлагает миссис Мейер дребезжащим голосом, незаметно смахивая слезу. – Мы столько всего наслушались за эти дни, что можно попробовать сделать это ещё раз.

– У вас две минуты, – ледяным голосом вносит ясность мистер Мейер.

Мы наконец садимся.

***

– Её звали Эбигейл, мы с ней познакомились несколько месяцев назад. Я тогда рассталась со своим мужчиной, точнее сказать, это он бросил меня, не заботясь ни о нашем шестилетнем сыне, ни о прошлом длиною почти в десять лет.

Я сама не понимаю, почему именно этот фрагмент прошлого оживает перед моими глазами. Но стоит начать, как я уже тону в воспоминаниях, бессильно барахтаясь в море горьких слёз. В тот вечер Мэтью в последний раз пригласил меня в наше место – ресторан «Craft». Я надела своё лучшее платье и сделала макияж. Отправила Патрика с ночёвкой к Рейчел, а на покрывало нашей кровати аккуратно выложила новое кружевное бельё. Накануне мы с Мэтью сильно поругались. В последние пару лет это случалось так часто, что я уже и не помню, что послужило причиной в тот раз: его холодность и отстранённость или же моя необузданная ревность и неконтролируемые вспышки гнева. Как бы там ни было, после этой ссоры он перестал со мной разговаривать и две ночи спал на диване в гостиной. Однако, тот факт, что он сделал первый шаг, говорил о многом, прежде всего о том, что этой ночью мы вряд ли будем спать. В моменты, подобно этому, мне даже начинало казаться, будто секс после ссоры – это то немногое, на чем вообще держался наш союз. Но, оказавшись напротив него в ресторане, я не слышала игривых интонаций в голосе, не ловила на себе жар его глаз. Он был сдержан как никогда и даже не пытался прикоснуться ко мне.

«Что-то не так», – мелькнуло в мыслях, и уже через несколько секунд все мои надежды, нет, вся моя жизнь полетела в тартарары.

Впервые мы пришли в этот ресторан, чтобы отметить рождение сына, но спустя всего шесть лет именно здесь Мэтью решил поставить крест на наших отношениях. И выбор этот он сделал не случайно. Он полагал, что здесь я не сорвусь на крик, но тут он прокололся. Люди часто ошибаются и недооценивают других, особенно разъярённых, задетых за живое женщин. В гневе мы способны на многое, если не сказать на ВСЁ.

Свой монолог о наших проблемах он произнёс тихим сдавленным шепотком, от которого у меня по коже бегали мурашки, возможно, именно поэтому моя реакция выглядела такой неожиданной и непонятной для всех остальных посетителей ресторана. Я сорвалась на крик. Десятки глаз устремились в нашу сторону, а я видела только, как Мэтью от стыда втягивал шею в воротник своей рубашки. Даже в такой момент его больше заботило то, что о нём подумают другие, но не я. Это сводило меня с ума. Жажда крови застилала глаза. Я сама не поняла, как, сжав в руках нож для стейков, начала угрожать ему у всех на глазах. Он отрицал существование другой женщины, но я ему не верила. Сам бы он до такого никогда не додумался. Ему помогли. Это сделала Она. И я пообещала ему её убить!

– В тот вечер я впервые всерьёз подумала о смерти. Я не хотела жить, – бормочу я, сочиняя на ходу историю, способную вызвать сострадание, а не правду, пульсирующую в висках. – Я уже даже начала планировать, как выйду из ресторана и войду в океан. Представляла, как ледяная вода сотней иголок вонзится в мою кожу. Моё тело будет сводить судорогой, и я буду со слезами на глазах смотреть, как отдаляются от меня огни родного города. Я бы это сделала, но внимание и участие милой официантки помогли мне вновь обрести не просто надежду, но желание жить. Только благодаря Эбигейл в ту ночь я вернулась живой к сыну. Она меня спасла, и я хочу отплатить ей тем же.

– Ближе к сути, – торопит меня мистер Мейер, бросая раздражённый взгляд на часы: моя история его совсем не трогает.

– Она стала моей подругой, но десятого сентября кто-то похитил её посреди рабочего дня. Уверена, вы видели её фото в новостях. Мы все надеялись на лучшее, но девятнадцатого числа её нашли мёртвой на парковке одного из торговых центров.

Миссис Мейер поджимает губы, качая головой. Слёзы катятся у неё по щекам.

– Полиция нам ничего не рассказывает. Иногда даже создаётся такое впечатление, что они вообще ничего не делают, поэтому я пытаюсь сама во всем этом разобраться. Насколько это, конечно, мне по силам. Так, вчера я случайно наткнулась на статью о вашей дочери, и меня поразило их сходство. И я имею в виду не только внешность, ведь Эбигейл, как и Зоуи, была яркой блондинкой, но и то, как их нашли.

– Нам очень жаль вашу подругу, но мы ничем не можем помочь, – обрывает меня мистер Мейер, покровительственно обнимая жену за плечи. – Ваше время истекло.

Эта фраза и интонация, с которой он её произносит, кажется мне знакомой. Она резонирует с каким-то воспоминанием, где-то далеко в чертогах моего разума. На долю секунды перестаю видеть скорбные лица безутешных родителей, я снова в тёмном подвале. Зоуи сидит на полу, она смотрит на меня своими затравленными глазами, а вокруг неё – море белоснежных волос. Шелковистая прядь щекочет мою ладонь. Этого не может быть. Меня передёргивает от ужаса, и я снова встречаюсь взглядом с мистером Мейером. Он не шутит. Время действительно истекло.

– Эбигейл тоже переодели, а ещё убийца обрил ей голову, – отчаянно выпаливаю я без раздумий. – Она, как и ваша дочь, была красавицей.

Лицо миссис Мейер вытягивается в ужасе. Она прикрывает ладонью рот и таращится на меня, не в силах вымолвить и слова. Медленно поворачивается к мужу, ей нужна его поддержка, но и для него сказанное мной – неожиданный удар. Он в растерянности.

Меня начинает трясти. Всё, что до этой минуты я могла считать ничего не значащими фантазиями, внезапно обрело плоть и кровь. Мне нет нужды оставаться здесь ни минутой больше, я уже получила ответ на свой главный вопрос. Не знаю, была ли в действительности обрита голова Эбигейл Рейнольдс, но вот Зоуи Мейер – точно. И я это не вычитала в новостях. Я это видела своими собственными глазами. Возможно, я сама сотворила это с ней…

Внутри всё сжимается от усилившейся паники. Мистер Мейер неожиданно поднимается с дивана и делает уверенный шаг в мою сторону. Он перешёл от слов к делу. Время вышло. И всё же у меня остался ещё один вопрос.

– Вам о чём-нибудь говорит название улицы Уилл Рождерс Стейт Парк Роуд? – спрашиваю я каким-то не своим голосом. – Может быть, у Зоуи там жила подруга или её парень? Я просто пытаюсь понять, существует ли какая-то связь между ней и Эбигейл.

Я сама не понимаю, что говорю и делаю. Кажется, я давно уже утратила контроль над собой.

– Всё, хватит. Мы и так уделили вам слишком много внимания. Уходите немедленно, – командует мистер Мейер, указывая мне на дверь холёным указательным пальцем.

Миссис Мейер раздавлена моими словами. Скрючившись, она продолжает тихо всхлипывать, уронив лицо в ладони. Я не могу больше рассчитывать на неё. Я встаю.

– Простите, я не хотела причинять вам новой боли. Мне очень жаль, – произношу я, после чего начинаю свой путь к двери, где уже стоит женщина в чёрном брючном костюме.

Она сверлит меня осуждающим взглядом, едва заметно качая головой из стороны в сторону. Я догадываюсь, что она обо мне думает, но мне всё равно. Единственное, что меня волнует и пугает, так это то, что моя догадка оказалась верна. Похоже, это не пустые попытки моего мозга восполнить пробелы в памяти, это обрывки моих воспоминаний. От этой мысли я сжимаю свою правую ладонь, ощущая фантомный холод бритвы. Меня пробирает озноб.

Я готова выйти за дверь, когда за спиной раздается осипший голос миссис Мейер.

– Я впервые слышу название этой улицы, не думаю, чтобы там жил кто-то из её знакомых. Этим летом она устроилась работать помощником флориста, и у неё появились новые знакомые. Ей это нравилось. Может быть, ваша подруга подрабатывала в цветочном магазине? – спрашивает она.

Я мгновенно врастаю в пол, в ужасе вспоминая свой визит в цветочную лавку около двух месяцев назад. В тот день я покупала цветы на могилу матери в знак первого шага на пути к прощению, в знак попытки принять своё прошлое.

– … можете также обратить внимание на пионы. Принято считать, что они символизируют исключительно величие и счастье, но на самом деле их часто дарят в знак примирения, – напутствовала меня в тот день девушка-консультант.

«Это то, что нужно», – звучит у меня в ушах мой ответ, когда я оборачиваюсь и, встретившись взглядом с воспалёнными глазами миссис Мейер, отрицательно качаю головой.

***

Из величественного особняка семьи Мейер я выхожу в полной растерянности. Солнце слепит глаза, а потому первые несколько шагов по дорожке я делаю вслепую. Голова идёт кругом. Я пришла сюда за ответами и, несмотря на холодный приём, получила желаемое. Но вместо облегчения моё тело пронзает животный страх и ужас.

А что, если Зоуи Мейер и была той девушкой-консультантом, которая предложила мне выбрать пионы? И что из этого? Даже если это так, я могла заметить у неё татуировку на плече, но почему я видела её лысой? Почему я видела бритву в своей ладони? Я не могла. Или могла? Но зачем?

Резкий щелчок закрывающейся позади калитки, заставляет меня вздрогнуть. Я будто внезапно очнулась ото сна. Оборачиваюсь, пытаясь среди десятков окон рассмотреть то, через которое можно заглянуть в необъятную гостиную и вновь увидеть убитых горем родителей. Окружающая роскошь и богатство давят на меня со всех сторон. Я снова чувствую себя мошкой. Желание поскорее убраться из этого района становится неудержимым.

Щёлкаю пультом сигнализации, когда за спиной раздаётся какой-то шум. Резко оборачиваюсь, и маленькая серебристая малолитражка тут же срывается с места. Она проносится мимо, поднимая в воздух ворох сухих листьев. Я едва успеваю отскочить назад, тщетно пытаясь разглядеть водителя через густо тонированные стекла. Сердце бешено колотится в груди, и только судебный запрет останавливает меня от идеи пуститься вдогонку. Вместо этого я сажусь в машину и набираю номер Мэтью, включив громкую связь.

– У тебя что-то срочное? – он как всегда куда-то спешит и совершенно не настроен на разговор со мной.

– И тебе здравствуй, – огрызаюсь я, выруливая на дорогу. – Какого чёрта твоя дрянь вздумала следить за мной? Ей мало прошлого раза? Снова хочет поговорить по душам?

Мэтью не отвечает. Но я вижу, что секундомер на экране телефона продолжает вести отсчёт. Он всё ещё здесь.

– Чего молчишь? Она совсем бесстрашная стала или думает, что этот сраный клочок бумаги меня остановит?

– Шэл, я не понимаю, о чём ты говоришь. Если это очередная попытка поругаться, то давай в другой раз. Я сейчас занят!

– Не делай из меня дуру! Я знаю только одну женщину, одержимую жаждой мести, и угадай, какой автомобиль она водит? Правильно, серебристый «Приус»!

Мэтью тяжело вздыхает в трубку. Больше никаких посторонних шумов. Такое чувство, что для разговора со мной он заперся в шкафу.

– Ты сама-то себя слышишь? По-твоему, только у Бритни серебристый «Приус», ты серьёзно? В любом случае, ты ошибаешься. Я знаю, где она сейчас, и будь уверена, Бритни никак не может следить за тобой.

Раздражённо кусаю губу. В его словах сквозит грусть и неподдельная боль.

– А номер машины ты посмотреть не додумалась? – спрашивает меня Мэтью, и я нажимаю отбой.

Номеров не было.