Одиссея Атани Дюбарри. Начало

* * * *

– И? – Филипп Суронте испытующе взглянул на мать, сминая в руке бумажную салфетку.

– Больше ничего! – всплеснула руками та, покосившись в сторону лестницы второго этажа. – Она ушла, и больше не спускалась! Галарос час назад поднималась к ней, но она сказала, что ей ничего не нужно. Имя не назвала. Не знаю, что ещё ты хочешь знать.

– Значит, говоришь, красивая… – словно пробуя слово на язык, произнес молодой человек.

– Ужасно! – прозвенел за его спиной голос Кассандры.

Он обернулся, вздрогнув от неожиданности.

– Говорю, очень красивая, – повторила та, выдержав паузу. – Я её видела. Шикарные волосы, идеальные черты лица, изящная фигура… В наших краях таких нет.

– И не надо, – проворчала Марта, поднимая подбородок, и пожевала губами. – Где это видано… Путешествует в компании двух мужчин непонятных с ней отношений, заселяется одна, а потом они ещё к ней заходят. Приличные девушки так себя не ведут!

Филипп взглянул на мать и пожал плечами.

– Кажется, ты обычно в таких случаях отказывала в предоставлении комнаты, нет?

– Я… – замялась та. – Я как-то растерялась…

– Мама оказалась в удивлении, – хихикнула Кассандра и на её румяных щеках появились ямочки. – Она просто опешила, и ей духу не хватило анализировать положение вещей и ставить условия!

– Да… – та смутилась ещё сильнее. – Это все было очень неожиданно! Она, правда, меня озадачила и появлением, и видом, и взглядом, ну прям, как мальчишку какого в оцепенение вогнала! – и она бросила косой взгляд на сына, который массировал тщательно выбритый подбородок большим пальцем, смотря в одну точку.

Входная дверь открылась, и на пороге появился хозяин заведения.

– Ох, как! Все в сборе! – усмехнулся он, увидев своих домочадцев. – По какому поводу собрались? – он покосился на второй этаж и понизил голос. – Прелестная незнакомка спускалась?

– Леандр! – нахмурилась Марта, расправляя плечи, на что тот с улыбкой покачал головой:

– Я сказал, как есть. Безумно красивая даже, не только прелестная. Она на вид возраста Кассандры или около того, не пытайся ревновать… Я того не стою. И, кстати, я буду не я, если она не принесет сюда с собой к нам новых постояльцев.

– Пока я того не заметила! – шевельнула бровями жена.

– Так не за один же день! По ней видно, что она счастлива, и у неё нет проблем, а это то, что я пытался тебе сказать с утра.… Держи! – он протянул супруге конверт. – Тебе письмо! Почтмейстер сказал, что оно больше недели там пролежало!

Марта живо схватила измятый конверт и повертела его в руках:

– Оно отправлено больше месяца назад!

– Ничем не могу помочь. От графини же?

Не ответив, Марта Суронте вскрыла письмо и бегло перечитала несколько написанных строк.

– Этель хочет приехать сюда! – воскликнула она. – Сменить обстановку! В следующем месяце!

– Или в этом… – задумчиво сказала Кассандра. – Ты же сказала, что письмо написано больше месяца назад…

– Замечательная новость! Пару лет назад она меня уверяла в письмах, что не перенесет такого длительного плавания, что этот климат другой, и все прочее, но в итоге она решилась…

– Она не вышла там замуж снова? – вдруг хихикнула Кассандра, но поймав уничтожающий взгляд матери, предпочла удалиться.

– И все-таки, сегодня день удачных новостей, – довольно заключила Марта, обмахиваясь письмом. – Это хорошо…

– А она говорила что-нибудь про ужин? – вдруг спросил Филипп, словно очнувшись.

– Кто? – на секунду опешила мать. – Этель?

– Нет. Девушка, занявшая ту комнату наверху…

– Ты все о ней! – поморщилась Марта. – Я тебе уже все сказала! Она больше ничего не говорила и не спускалась, и еще…

Тон её голоса сменился. Мысль осталась незаконченной. Наверху застучали каблуки, и на лестнице показалась Атани. Она остановилась наверху, облокотилась на перила, и на секунду задержалась взглядом на присутствующих. Филипп вскинул голову, его глаза восхищенно заблестели, и в них отразился азарт. Он выпрямился и сделал шаг вперед.

– Добрый день… – с придыханием выпалил он.

Девушка две секунды смотрела на него, потом насмешливо улыбнулась и склонила голову к плечу:

– Вполне добрый… – и начала спускаться вниз. – Я забыла поинтересоваться у вас, как здесь с обедом?

– По времени уже скоро ужин, – заметила Марта с некоторым сарказмом. – Если вас не сильно смутит стряпня нашей кухарки…

Атани передернула плечами.

– А что, кого-то из всех ваших жильцов она сильно смущала? Были случаи?

– Нет, разумеется! – оскорбилась Марта и прибавила. – Ужин будет готов через пару часов, если у вас нет каких-то особых пожеланий, мадемуазель.

– Не волнуйтесь, я абсолютно непривередлива в еде и освященным в Ватикане сельдереем не питаюсь. Я пройдусь до поселка… Тут, кажется, не особо далеко…

– Вы уложитесь в три четверти часа. – сказал Леандр, кивая. – Только накиньте что-нибудь, холодный ветер идет с моря…

– О, не волнуйтесь, мистер Суронте. Я абсолютно устойчива к погодным условиям.

– Позвольте мне вас проводить! – дернулся Филипп, не сводивший с неё глаз.

Атани пару раз моргнула, и по её губам снова скользнула улыбка:

– Не стоит беспокоиться, вряд ли, я заблужусь.

– Здесь не особо безопасно! – соврал молодой человек, что вызвало у нее новую улыбку с тенью снисхождения:

– Я же говорю, ничего страшного, любезный, я в состоянии о себе позаботиться!

Она уже хотела двинуться в сторону выхода, но события этого насыщенного дня были не закончены. За дверью послышались голоса и лай собаки местного лодочника. С каждой секундой этот шум приближался, словно волной накатывая на гостиницу. Все присутствующие замерли, наблюдая за дверями, которые скрывали сейчас что-то необычное. Вдруг они распахнулись и в гостиницу медленно вошли двое: мужчина и женщина, зябко кутавшаяся в яркую шаль.

– Надеюсь, у вас есть хорошие свободные комнаты? – прямо с порога гортанно осведомился новоприбывший, останавливаясь, и критически взглянул на рыбака, заносившего багаж. Его редкие светлые волосы с трудом прикрывали уже обозначившуюся лысину, а наряд подошел больше бы торжественному ужину, чем бывшей портовой гостинице. Посторонившись, чтобы дать пройти рыбаку, его спутница, изящная миловидная блондинка с равнодушным лицом неловко повернулась, и шаль соскользнула с её плеч на пол. Быстрее, чем она успела опомниться, Атани, стоявшая рядом, наклонилась, подхватила аксессуар, и молча протянула его хозяйке. Две пары глаз – живые зеленые и печальные серые – на мгновение встретились.

– Благодарю… – одними губами сказала блондинка.

– Да, конечно! – Марта Суронте, безошибочно распознав дворянина в прибывшем джентльмене, на его вопрос поспешила выйти из-за стойки и гордо выпрямилась. – У нас много хороших комнат. Вашей светлости будет угодно остановиться у нас?

– Разумеется, – немного нервно бросил тот и его редкая бородка дернулась. – Именно это нам и нужно. Хорошую просторную комнату для меня и жены… Надеюсь, у вас прилично кормят?

Марта снова выпятила грудь, в её голосе появились нотки обиды.

– Сэр, у нас приличное место, и в былые времена здесь…

– Да, я понял! – оборвал её гость, поморщившись, и взмахнул рукой. Его кружевные манжеты описали дугу в воздухе. – Меня не волнует цена, мы проделали долгий путь до ваших Богом проклятых мест…

– Как можно будет обращаться к Вашей светлости?

Тот аккуратно провел пальцем по горбинке крупного носа, золотые запонки ярко блеснули в свете зажжённой люстры:

– Мадам… – с легкой хрипотцой начал было он, поведя челюстью, но в его речь неожиданно вклинился уверенный голос Атани, которая с интересом наблюдала за происходящим, стоя немного в стороне.

– Я думаю, Его Светлость не будет тратить сейчас лишнее время на формальности и разговоры, – сказала она. – Леди устала, она бледна и еле стоит на ногах…

Этого было достаточно, чтобы оба новоприбывших перевели взоры на неё: муж – недоуменно-раздраженный, жена – заинтересованно благодарный. Облокотившись на перила, что придало её позе совсем неженственный вид, Атани продолжила:

– Смею вас уверить сэр, заведение это вполне уютное. Вы же не ищете кабак, правда? Странно было бы ехать из Англии ради этого…

Тот кончиками пальцев ущипнул себя за бороду

– Странно, что это говорит француженка, судя по акценту…

– Вот видите! – шевельнула бровями девушка. – Я распознала в вас англичанина, вы во мне – француженку, что ж… Забавно, что мы встретились так далеко от Европы.

– Я представляю интересы исключительно своей страны, мадемуазель, – сухо сказал он. – Я полагаю, что кем бы вы ни были, ваш интерес к этим землям отличен от моего…

– Я в этом даже не сомневаюсь. Просто я отлично переношу любые путешествия и условия. – Атани бросила взгляд на его жену. – В отличие от мадам… ой, простите, миссис… – она усмехнулась. – Не хотела бы – задевать ваше национальное достоинство! И да, прощу прощения, я вас покину!

На этой фразе Атани направилась к двери и вышла на улицу. Несколько секунд она стояла на месте, вдыхая бриз, идущий с моря, ощущая, как разлетается платье от его порывов, потом мотнула головой, словно отгоняя какую-то мысль, и пошла вниз по тропинке.

* * * *

Аврелия Пунш прислушалась к шагам на лестнице и напряглась, не сводя глаз с входной двери. В неё тихо поскреблись, неровный ломающийся голос сказал

– Это я, мадемуазель! – и в комнату быстро вошел худой мальчик-подросток лет четырнадцати, облаченный в костюм слуги.

– Ох! – хрустнула пальцами девушка. – Что там?

– Рассказываю, – кивнул тот. – Месье Филипп сегодня точно собирается в клуб. Но пока ещё не уехал, просто я слышал разговоры горничных, Жозефа гладила ему костюм… Еду я нашел, даже больше, чем вы просили, – он вытащил из-за спины большой сверток. – Вот! Это только та часть, которую вы просили собрать дополнительно… – он взглянул на девушку и вдруг спросил. – Не боитесь?

– Ох, Боб… – она села перед туалетным столиком и уставилась в зеркало. – Имею ли я право бояться? Не все ли теперь равно?

– Так это же тюрьма… – мальчик выглянул в окно и поскреб тонкую скулу. – И ещё там темно!

– Но ты же со мной?

– Я? – подтянулся он. – Конечно, я с вами! Я всегда на вашей стороне, мадемуазель! Если бы вы тогда не уговорили мадам меня приютить, я бы от голода умер…

Девушка помрачнела и снова взглянула в зеркало.

– Как давно это было, да, Боб? Как будто вечность прошла… мамы теперь нет, а отец уже ничего не решает… Филипп выдаст меня замуж за господина Трено и все. Ему все равно, что он стар, и я его не люблю… А мои годы идут… – она потрогала свое лицо и поджала бескровные губы. – Вот была бы я красивой…

– Мадемуазель, вы прекрасны!

– Маленький лжец…

– Душою… – добавил он, и Аврелия грустно рассмеялась

– Да, вот только, как видишь, это никак не способствует моей популярности у кавалеров. Совсем. И, как бы я ни противилась решениям брата, я готова его понять. Филипп хочет устроить мою судьбу, а с каждым днем надежды на то, что кто-нибудь попросит моей руки, тают все сильнее. Только месье Трено и остался… – она встала. – Да, Боб, я спятила, я знаю, если брат узнает о том, что я замыслила, мне уже не миновать этого замужества… Так, – она упрямо тряхнула головой, отгоняя мысли, голос её стал бодрым. – Времени у нас немного, нужно все приготовить… Боб, достань мне шкатулку с драгоценностями. А я приготовлю другое платье. Это слишком светлое, оно испачкается и привлечет лишнее внимание…

Подросток достал шкатулку с полки и заглянул в неё.

– Что вы хотите взять с собой?

– Подвески…

– Ох, мадемуазель! Это был подарок вашей матушки…

Аврелия на секунду остановилась, потом кивнула:

– Да, я знаю! Мама видит меня сейчас, она не осудит! Я иду на благое дело…

– Угу, в тюрьму… – задумчиво буркнул Боб, моргая.

– Если б ты видел глаза этого несчастного, ты бы не сомневался! Он не может быть преступником, просто не может! Что я могу сделать, кроме как принести ему и его товарищам немного еды, они так измучены…

Он взяла в руки подвески с камнями и осмотрела их:

– Ведь я права, правда? – как бы обратилась она к самой себе. – У надзирателя наверняка семья, детишки… Вряд ли, у него огромное жалование. А я прошу всего немного: возможность увидеться с этим заключенным и передать ему еды… – она помрачнела. – Когда я выйду замуж, у меня уже не будет даже такой возможности. Я недостаточно набожна, чтобы уйти в монастырь, значит, придется коротать свои дни подле месье Трено. Ох, я бы лучше даже за тебя вышла!

Боб сначала растерянно посмотрел на неё, потом вдруг оскалился.

– Мадемуазель мне льстит…

Она с грустной улыбкой посмотрела на паренька и пожала плечами:

– Вот только пришлось бы подождать как минимум, три-четыре года, а я уже не располагаю таким временем…

– Ох, все то вы не устаете шутить…

– Я должна хоть раз быть сильнее, чем кажусь, правда? Я впервые иду куда-то тайком ночью… Иду далеко, иду в тюрьму…

– И я иду с вами!

– Вот поэтому я и не боюсь, – она улыбнулась опять. – Ох, если узнает мой брат, пропали мы оба с тобой, друг мой Роберт!

Повисло молчание, после которого последний спросил.

– Мне идти вниз?

– Да, – девушка села. – Если Филипп спросит обо мне, что вряд ли, скажи, что я уже легла… что я себя плохо чувствую или ещё что-нибудь… В общем, придумай, что хочешь, главное, чтобы он не вздумал ко мне подняться, и всё. Я себя выдам… Ступай! – она выглянула в окно и с чувством прибавила: – Наше время ещё не пришло!

* * * *

Атани с ногами сидела на подоконнике своей комнаты, обнимая белые округлые колени. Она изучала горизонт и предавалась своим мыслям, её красивое лицо было задумчивым и немного печальным, брови были слегка сдвинуты. Весь её вид поражал своей неприступностью, загадочностью и кристальной нежностью одновременно. Царившую тишину нарушил только шелест листвы за окном и чуть надтреснутый крик чаек где-то за скалами. Внезапно по коридору прозвучал быстрый стук каблуков, и дверь комнаты открылась. Сделав по инерции внутрь два быстрых шага, та самая блондинка, приехавшая с мужем накануне вечером, увидела Атани, остановилась как вкопанная, и мгновенно сменилась в лице, отшатнувшись.

– О, Боже! – громко воскликнула она, покрываясь красными пятнами волнения. – Я ошиблась дверью! Извините, ради Бога! Какой стыд!

Атани спрыгнула с окна, а непрошеная гостья продолжила паниковать и рассыпаться в извинениях, ломая себе руки.

– Мне так неловко, простите, ради Бога! Эти двери… Они внешне такие одинаковые! Я спустилась вниз всего на минутку и подумала, что это моя комната…

– Все нормально, миледи! – Атани с улыбкой поняла вверх руки, словно сдаваясь. – Ничего не произошло! Вы абсолютно правы: двери внешне одинаковые, а номерные таблички рассматривать только в подзорную трубу! Не волнуйтесь так…

– Мне очень стыдно, – лепетала та, бледнея. – Это такой ужасный конфуз. Не понимаю, как я могла так глупо ошибиться, и вот так ворваться… У вас было не заперто, и я… Простите, пожалуйста!

Атани вдруг нахмурилась:

– Перестаньте же! Леди Хьюстон, кажется?

– Можно леди Карла… – пискнула та.

– Я же сказала – ничего не произошло! Прекратите уже так унижаться, все нормально! Смотрите! – Атани вытянулась в полный рост и развела руками – Я тут совсем одна и я абсолютно одета… Да, впрочем, была бы и раздета, не упала бы в обморок от вашего визита. Так что, все нормально!

– Мне, правда, так неловко, – та хрустнула пальцами. – Я обычно более внимательна…

– Так! – Атани подскочила на месте и сдвинула брови. – Да что же это, а! – она с ребячеством забегала по комнате. – Что же придумать такое, чтоб вы успокоились! О! – она нырнула в саквояж и достала оттуда миниатюрную модель корабля, вырезанную из дерева. – Видите, кораблик? Я сама его вырезала несколько дней! Это – бригантина! Хотите, подарю? Только не надо тут больше извиняться!

Вид у неё был такой, что леди Хьюстон вдруг засмеялась. Засмеялась открыто, весело, слегка запрокинув назад голову, и в её серых глазах заблестели искорки. Атани стояла перед ней в умилительной позе, прижав к груди кораблик, и выжидала, когда кончится это веселье.

Кончилось оно быстро. Леди Хьюстон перестала смеяться почти также внезапно, как и начала и смущенно опустила голову:

– Прошу прощения. Я давно не веселилась… А модель я взять не могу, это большой труд, я не заслужила…

– Я ещё вырежу, – пожала плечами девушка. – Не такой уж и труд, скорее, развлечение… Вы больше не будете извиняться? Мы забыли этот случай, надеюсь?

Леди Хьюстон заулыбалась и повертела игрушечную бригантину в руках

– Хорошо. Забыли. Извините, не спросила ваше имя…

Атани на секунду задумалась, открыла рот, но тут за дверью загудел резкий гортанный голос лорда Хьюстона, и его жена сменилась в лице.

– Простите… Мой муж… Я пойду, спасибо за все!

Она скрылась за дверью внезапно, как и вошла, даже не зашелестев при этом платьем, и оставив Атани обдумывать произошедшую сцену. В этой позе её и застал громкий барабанный стук в дверь.

– О, Боже, – встрепенулась девушка. – Войдите!

– Я уж думал, ты оглохла! – хохотнул Эдгар Косс, входя. – Три раза пришлось стучать, на секунду подумал, что меня внизу неточно информировали, и ты вышла…

Его высокая отлично сложенная фигура дышала уверенностью и силой.

– Я просто задумалась. Проходи, садись…

– Задумалась о чем? О том, что мадам хозяйка убивает тебя взором?

– Кто? Марта Суронте? Плохо убивает, взглядов я не боюсь… – пожала плечами девушка. – А то, что я ей не особо нравлюсь, это нормально в моем случае… – она вдруг засмеялась. – Зато хозяйскому сыну – наоборот!

– Что, он уже упал к твоим ногам? – Эдгар плохо сдерживал смех.

– Не упал. Я не дала ему это сделать. – усмехнулась Атани. – Парень, конечно, красив, я отдаю ему должное. Но когда меня это трогало? И вот сейчас как раз совсем не то время, когда я готова выслушивать чьи-то пылкие признания в вечной верности…

– Ты хотела дойти до поселка… – напомнил Эдгар, усаживаясь в кресло.

– И дошла. Но ничего интересного. И ничего информативного… Я о другом думаю…

– О чем?

– Вчера здесь остановился один английский джентльмен с супругой. Что он тут забыл? – Атани пожевала губами и взглянула на своего собеседника пристальным взглядом.

– Случайным рейсом? – тот быстро провел зыком по ровным зубам.

– А что, кто-то попадает в эту часть Полинезийских островов случайно? Волнующий вопрос, согласна. Хорошо, посмотрим, Может быть, что-то пойму для себя… Пока я поняла только то, что меня нервирует Его Светлость…

Эдгар вытянул ноги и откинулся в кресле.

– Он что, тоже?

– Что, тоже? – не поняла девушка. – Нет, впасть в обожание меня ему не грозит! Я имею неосторожность быть француженкой, а он скорее, уйдет в монахи, чем себе позволит подобную слабость, – Атани расхохоталась и показала глазами на стену. – Нет. Меня волнует: эти стены здесь что, из бумаги? Я вчера весь вечер слушала брюзжание лорда Хьюстона! И утром оно продолжилось! У него рот не закрывается и орет он, будь здоров. Все ему не так. И кровать неудобна, и стоит плохо, и рубашку ему отвратительно погладили, и в окно дует… Уф, – в сердцах выдала девушка. – Была бы я его женой, уже б повесилась на резинке от панталон!

– Тогда, может, вернешься?

– Где разместиться? В кубрике? Или в твоей кровати? – ехидно осведомилась она.

– Вот ты, а! – поморщился Эдгар и мотнул головой. – Слышал бы твой отец…

Атани поджала губы и стала серьёзной:

– Он слышит… И я, мне кажется, всегда слышу его слова неодобрения, да. Я не успела дать ему слово, которое он просил… А раз не успела, то вроде, как и не должна…

– И если помножить это на твое упрямство, то, пожалуй… – Эдгар шевельнул бровью.

– И когда мое упрямство нам мешало? – девушка взглянула на него, прищурив левый глаз. – Приведи пример!

Тот поднял руки вверх.

– Я не спорю с начальством!

– Вот-вот, – назидательно сказала Атани, усаживаясь в другое кресло. – И я о том же!

* * * *

– А потом он спустился и ушел, – сказала Марта Суронте, упирая руки в бока. – И все. Так что я тебе второй раз могу повторить – даже в качестве игрушки барышня странная…

– Но очень красивая, – произнес Филипп, который, кажется, слышал из её слов только половину, и откинулся на спинку стула. – И, по-моему, мама, насчет неё ты не права…

– Я ничего не берусь утверждать, я всякого насмотрелась за эти годы. Это я тебя хочу опустить на землю из облаков… Ох, уж эти мужчины! Увидят юбку – и голова прочь! Просто катастрофа! – проворчала женщина, презрительно фыркая, и снова покосилась на сына.

Прекрасно зная её характер, Филипп даже не пытался спорить, тем более, понимая, что все возмущения её происходят исключительно за спиной той, о которой шла речь. Внезапное появление этой незнакомки в «Серебряном льве» явилось странным предзнаменованием перемен. Чего только стоило прибытие лорда Хьюстона с женой: здесь уже несколько лет не видели знатных персон. Поневоле поверишь в слова Леандра Суронте о том, что успешный человек приносит везение с собой всюду, где бы ни появился.

За несколько месяцев пустования гостиницы, Марта привыкла тратить свое время на вышивание и ни о чем не беспокоиться. Сейчас же она нервно открывала и закрывала журнал регистрации постояльцев, каждые полчаса отправляла кого-нибудь узнать, все ли нормально на кухне и посматривала на лестницу. После того, как утром лорд Хьюстон пожаловался на плохо выглаженные рубашки, она устроила огромный выговор Галарос, и теперь боялась, что тому ещё что-то может не понравиться. Филипп вдруг встал с места и стал мерить шагами залу, видимо, надеясь, что загадочная красотка внезапно спустится, но получилось все совсем иначе.

На улице прозвучали шаги и голоса, колокольчик нервно задребезжал, дверь открылась от толчка какого-то поселкового мальчишки и, кутаясь в накидку из лисы, показалась высокая худая женщина с бесцветными волосами, густо присыпанными пудрой. Остановившись в дверях, она вдруг обернулась назад и сказала идущей за ней служанке.

– Входи быстро и закрывай двери! Мне дует!

Марта вскочила с места и выбежала на середину залы, прижав к груди ладонь.

– Этель?!

Та странно взмахнула узкими кистями с тонкими пальцами.

– Дорогая Марта! Я так рада тебя видеть!

И в порыве радости обе женщины кинулись в объятия друг друга.

Филипп с некоторым удивлением наблюдал эту эмоциональную картину: в ней было столько неожиданности и противопоставления. Воздушные формы румяной Марты Суронте странным образом контрастировали с нездоровой бледностью и сухостью графини Монгори. Черные волосы одной и изрядно напудренные блеклые волосы другой. Ночь и день. Дождь и ветер. Восход и закат. Пустыня и океан.

– Ты не поверишь! – всплеснула руками Марта, успокаиваясь. – Я только вчера получила твое письмо! Но это был такой замечательный сюрприз!

– Я отправила его в день отъезда, – графиня помассировала виски костлявыми пальцами. – Это было утомительное путешествие, но я так устала от однообразия, от одиночества… И вот я здесь! Армида, не стой там в углу! Заплати мальчишке и пусть идет… Это – Марта Суронте, о которой я тебе столько рассказывала, – она уставилась на Филиппа. – А этот красавец – неужели Филипп? Он так вырос за эти годы! Мужчина!

Тот сжал губы и, ничего не ответив, отвесил вежливый полупоклон. Стареющая графиня его мало интересовала. Он думал об Атани.

– Этель, ты сама похорошела! Ничто тебя не испортит! – воскликнула Марта.

– Да что ты, милочка! – та опустилась на стоящий у одного из столиков стул и нервно замахала на себя своей накидкой. – На меня все валится и валится… Мне казалось, только недавно я тебе писала о своем замужестве и вот – вдова… Снова. Признаться, я не хочу выходить замуж в четвертый раз… Какие-то грустные перспективы. Что у тебя произошло за последнее время?

– Ох, да как же сразу все рассказать! Да и зачем, – всплеснула руками Марта. – Ты ведь не уедешь завтра?

– Знаешь, признаться, я пока никуда ехать уже не хочу…

– И не надо! Мой дом – твой дом! Филипп, позови Кассандру, пусть поприветствует графиню!

Но та, видимо, услышав необычное оживление, уже сама появилась в зале.

– Девочка моя! – оживилась Марта. – Подойди к нам! Ты ведь хорошо помнишь графиню Монгори?

– Помнится, тогда она ею не была, – улыбнулась девушка. – Но все же помню, да. Добрый день, мадам, как добрались?

– Устала, юная леди, устала. Марта, она похожа на тебя стала!

– Ох, – заметно обрадовалась та. – Полагаешь?

– Конечно! Твой взгляд и лоб! Девушка на выданье. Я приехала к свадьбе или как?

– Нет пока, – ответила Марта, взглянув на дочь, и повторила. – Пока нет…

– Я не претендую на титул знатной дамы, графиня, – немного сухо ответила Кассандра. – Думаю, ещё успею выйти замуж. Разве это главное?

Занятые разговором и гостьей, никто не обратил внимания на то, что на лестнице появилась Атани и, остановившись на месте, теперь наблюдала за происходящим с выражением крайнего изумления. Её брови изобразили дугу.

Графиня Монгори снова потерла виски тонкими пальцами:

– Да, девочка моя, – устало сказала она. – Я тебе могу точно сказать, что носить титул – это труд… Это условия, образ жизни… Не все так просто и дано не каждому. Главное – соответствовать этому внутри, я думаю. Я сейчас о себе, как понимаешь…

– Да я, скорее, писать зубами научусь! – цинично выпалила Атани наверху, и все, как по команде подняли головы. Повисла пауза. Графиня смотрела на девушку в недоумении несколько секунд, потом встала:

– Атани?! – протянула она пораженно.

Та шевельнула бровями и презрительно фыркнула.

– Почти девятнадцать лет, как Атани! Двадцать футов над ватерлинией, почему вы, мадам, встретились мне именно здесь?! Ничего себе, тихий остров!

Графиня протянула к ней тонкие руки.

– Девочка моя… С ума сойти!

– Я не ваша девочка, уж точно! – нахмурилась та, медленно спускаясь вниз. – И я абсолютно не рада вас видеть, ясно?!

– Я была бы склона думать, что твои детские капризы… – начала было та, но девушка снова её перебила, взмахнув рукой:

– Мои детские капризы, мадам, стали взрослой уверенностью! Чего вы от меня ждете? Восторга?! Пушечных выстрелов приветствия?

Графиня окинула её взглядом и покачала головой.

– Вид… Манеры… – вздохнула она. – Я хотела сделать из тебя леди…

– Не стоит беспокоиться! При необходимости я могу быть и ею, уж поверьте! Благо, папа вовремя убрал меня от вашего влияния…

– Не вижу, чтобы это сильно тебе помогло… – чуть приподняла брови графиня Монгори, но тон ее не был язвительным.

– Ой, – произнесла Кассандра, смотревшая все это время то на одну, то на другую. – Так вы знакомы?

– Дочь Пьера… – устало выдохнула графиня и села. – Моего второго мужа. Атани.

– Атани… – мечтательно прошептал Филипп, прислоняясь к стене. – Какое шикарное имя…

– Уж и сразу тогда скажите, – нахмурилась та, не замечая никого, кроме своей мачехи. – Что вы свели на смертное ложе его первую жену!

– Что?! – голос графини Монгори сорвался на крик, она сделала попытку встать с места, но передумала. – Это ложь! Я тут ни при чем!

– Конечно! – Атани повысила голос, распаляясь. – Давайте начистоту! Зачем вы тогда меня забрали на целый день, не сказав ничего матери?! Вы тупо меня выкрали!

– Кто знал, что…! – попыталась вставить та, покрываясь красными пятнами.

– Знал, что?! Что бедная женщина впадет в истерику, сляжет резко и потом скончается через три дня?! Вы получили того, кого хотели, и?! Вам это помогло?! – гнев придал красоте девушки палящее очарование.

– Кто вбил это в твою голову?! – графиня встала и выпрямилась, выпятив грудь, её бледное лицо порозовело. – Где твой отец! Пусть он нас рассудит!

Атани провела языком по зубам.

– К сожалению, папа может рассудить нас только тогда, когда мы обе окажемся там, где он, – она сделала паузу. – Его два года, как нет на этом свете…

– Ох, – графиня помрачнела, опять села и мгновенно успокоилась. – Мне очень жаль…

– Да, – хмыкнула Атани. – Я вам даже верю… А вы, как я понимаю, ещё раз вышли замуж, получив право признания моего отца пропавшим!

Та пожевала губами.

– Я овдовела в прошлом году…

– Боже мой! – наигранно воскликнула девушка. – Все ваши мужья на этом свете не задерживаются! Пожалейте других – не выходите замуж больше!

Кровь снова бросилась в лицо графини Монгори. Её голос сорвался на хриплый визг.

– Что знаешь ты о потерях?! Много ли видела ты на свете, деточка?! В добрый час не видеть тебе горя от потери тех, кому бы ещё жить и жить! – воскликнула она, с силой хлопая ладонь по столу.

Кассандра вздрогнула. Где-то на кухне с адским грохотом упало что-то тяжелое. Марта нервно перекрестилась.

Повисло молчание. Облизав губы, Атани взмахнула юбкой и пошла к дверям, бросив на ходу только:

– И это называется, тихая и неприметная гостиница, акулы всех забери!

Выйдя на улицу, она быстрым шагом направилась к скалам, потом стала спускаться вниз, нарочито выбирая самые неудобные места для спуска. Подол платья она заткнула за пояс и легко взмахивала руками для равновесия. Со стороны она напоминала горную газель: так легко давались ей скалы. Каштановые локоны с шоколадным отливом блестели на солнце, играя на нежно-голубом платье. Солнце пробивалось сквозь плотные облака, отражалось от камней, улетало в море, и снова возвращалось на скалы в виде гневных искорок в глазах девушки.

Через несколько минут такой своеобразной прогулки её эмоции утихли, она остановилась, сделала глубокий вдох, словно пытаясь прочувствовать морскую гладь, и взобравшись на высокий валун, обняла себя за плечи. Несколько минут девушка смотрела вдаль, не замечая, как брызги обдают её оголенные ноги, потом обвела взглядом берег и по её губам против воли скользнула легкая улыбка.

На огромном камне, почти у самой воды сидела леди Карла Хьюстон, зябко обнимая себя за плечи, и смотрела куда-то в одну точку перед собой. Большой пеликан теребил свою добычу в поразительной близости от молодой женщины, но она даже не поворачивалась в его сторону, хотя, даже привычная к подобному зрелищу, Атани на секунду заинтересовалась картинкой.

Нарочито сильно махая руками, она двинулась в сторону леди Хьюстон, забавно прыгая по камням. Заметив ее, та подняла голову, заулыбалась и крикнула

– Упадете же!

– Кто, я? – Атани остановилась. – Да что вы! С детства приучена к таким штукам! Это совсем несложно и не страшно… – она сделал паузу. – Хотя, наверное, леди трудно понять девчонку, выросшую на море и островах…

– Я не всегда была леди, – ответила та с легкой улыбкой. – Разве что последние десять лет. Я всегда помню о своих корнях, мать моя была дочерью кабатчика и история её брака с сэром Далласом достойна лучших традиций даже прошлых столетий…

Атани на секунду задумалась:

– Года четыре назад мы были в Лондоне, видела я тамошних… кабатчиков…

Это было сказан как-то странно, леди Хьюстон засмеялась: