Выбор судьбы

– Иди-ка сюда, – он позвал меня жестом руки, не поворачиваясь.

– Как думаешь, что это? Какого это века? – я сделала удивленный вид.

Мне было действительно интересно. Он начал рассказывать мне о том, что он смог узнать. Ночь со словарем и поездка с нашим прекрасным переводчиком Карлом не прошли бесследно. Он уже мог самые простые вещи спрашивать у наших местных друзей.

– Я думаю, это ХVIII век или начало ХIХ. Может, даже и конец. Как мне сказали наши гиды, это место священное. По их легенде здесь жили первые племена,– Генри резко повернулся и посмотрел на мою реакцию.

– Теперь понятно, что они и ведут себя странно. Я немного повернулась и посмотрела на парней, которые сидели на коленях и закрытыми глазами произносили что-то на своем языке.

– Генри, что они говорят? Сможешь перевести?

Мы подошли чуть ближе. Генри стал внимательно вслушиваться в их таинственный и загадочный язык. Он достал свой словарь и начал в нем что-то черкать карандашом, который он достал из рюкзака. Через несколько минут молчания он, наконец, заговорил, и какое было удивление у меня, ведь то, что они говорили, было почему-то связано с тем приданием, о котором нам рассказывали вчера у костра.

– О великие духи природы! Примите наше почтение. Мы чтим ваши традиции. Ночных охотников не видно. Лугару больше не посещают. Хамаки – вождь наш. Услышь и помоги нам, явись нам и мы поймем, что должны сделать за племя, за тех, кто положил свои головы из-за охотников… О наш отец.

– Мне кажется, если честно, не в обиду, но это просто какой-то бред! Ты еще деревню не видела, такое чувство, что они не знают, что такое цивилизация, я многое узнал об их культуре. Знаешь, Лора, они, оказывается, потомки племени вождя Хамаки. Я сам был в шоке.

– Да ладно?! – я удивилась.

– Если честно, от этих разговоров я есть захотел. Может, вернемся в лагерь?

– А ребята?

–Ну, я думаю не нужно их отвлекать. Я запомнил дорогу.

Но тут один из наших местных друзей встал и злобно посмотрел на меня. От его взгляда мне стало не по себе, ноги подкосились, такое чувство, что он за что-то меня жутко ненавидел. Но что я ему сделала? Я с ним даже не разговаривала, потом он толкнул своего друга и начал что-то громко ему доказывать. Он кричал, размахивал руками, тыкал на меня пальцем и смотрел на нас с таким прискорбным видом.

Я опустила голову и поняла, что Генри смотрит на мою забинтованную руку. Ну все, мало того, что гиды меня ненавидят, хотя я не знала причины их ненависти, то теперь и от Генри не отвертеться, что ему сказать? Правду? Нет, он не поймет, не поверит. Генри верит только тому, что доказано, что имеет научное объяснение и что можно потрогать руками.

А огромный волк, моя рана и ужасная пронизывающая боль – не самое ощутимое, что можно назвать реальностью. Он подумает, что я просто хочу ему отомстить за то, что он не поверил в историю, что он считает меня легковерной и наивной. Я должна была, что-то придумать, соврать. Если вы были бы на моем месте, вы, наверное, сделали бы что-то подобное. Взяв мою руку, он начал ее разматывать, но я резко вырвала ее и убрала за спину.

– Что это? – удивленно и немного серьезно спросил Генри.

– Рука, —я немного улыбнулась, но знала, что он настроен серьезно.

– Я вижу, что рука. Что с ней? Куда ты опять залезла?

– Генри, я просто…—не успела я договорить, как увидела, что моя рука уже у него, и он разматывает ее.

– Лора, что это? – показывает на мою опухшую руку и рану.

– Это просто порез, ничего страшного, – смущенно убрала глаза, чтобы не смотреть на него, ведь я сама не любила врать, но с этой поездкой я стала просто спец по вранью.

– Просто порез? А опухоль? Немедленно нужно к врачу, – тут он на мгновение задумался и сказал:– Я и забыл, что мы не в городе, здесь нет врача. А к местным «шаманам» я тебя не поведу. Хорошо, возвращаемся в лагерь, а завтра летим в Нью-Йорк. И это не обсуждается!

– Но Генри?

– Это не обсуждается!

– Как скажешь,—я вздохнула.

А что я могла возразить? Рука и впрямь была размером с кабачок. Что это моглобыть я не знала, но она жутко болела. Вечером, когда мы возвратились в лагерь, нас встретил Карл. Он подлетел так бесшумно, что мы опять с ним оказались лицом к лицу. Затем он отошел и радостно сказал:

– Ну вот. Жива! Как я рад. Где ты нашел ее, Генри?

– В лесу. Можно так сказать. Взгляни на руку. Завтра утром мы поедем обратно в город, – Генри, уставшим шагом, потирая пот со лба, пошел к реке, сбросив рюкзак.

– Что с рукой? Это укус? —он был ошарашен, увидев мою опухшую и слегка посиневшую руку.

– Нет, ты что! Я просто поранилась о камни, когда нашла эти сооружения от какого-то старинного храма, вроде оно начала ХIХ века, наши гиды остались там, вроде оно для них священное.

– Лора, ты прям ходячая катастрофа! —он усмехнулся. – Нужно приложить лед, пойдем, я видел его в машине.

Карл взял меня за талию и аккуратно, придерживая своей теплой рукой, повел к реке.

Пока мы шли, я обратила внимание, что он хромает на правую ногу, но вида боли он явно не показывал. Его лицо, такое спокойное, слегка желтоватого оттенка, было прекрасным. Я не хотела уезжать. Я знала, что из-за меня Генри лишается шанса, который вряд ли он уже сможет повторить. Но он сказал, что построение, которое я нашла, поможет ему в мире истории.

Конечно, я видела, что он не хотел уезжать, но он был решительно настроен, ведь это моя ошибка и вина. Если бы я только чуть подождала их в лагере. Но нет, мне надо было уйтикому-то назло. Во мне было столько противоречий. Пока мы шли, моя голова просто разрывалась от мыслей и чувств, ранее почти, а то и никогда мне не знакомых.

– Карл, а что у тебя с ногой? – мне вдруг стало немного не по себе.

– Да так. Неудачно спрыгнул с джипа, —он быстро спустился к ручью и аккуратно потянул меня к себе.

Я последовало за ним, конечно, я сделала вид, что поверила ему. Но подумайте сами, какой джип. На миг мне показалась чточто-то в нем изменилось, он стал более привлекателен. Не знаю почему, но я задумалась о том, что завтра мы уедем, и больше я его не увижу. Почему так жесток мир, может быть, в нем было то, чего я не видела в городских парнях.

Страсть к приключениям, спокойствие, которым он просто заражал, его более европейский вид. Можно сказать, та самая изюминка, загадка, которую я так и не смогла разгадать. Мы промыли рану проточной водой. Карл снял повязку, и я зажала рот рукой. Боль пронзила все тело. Темно-синяя с красными пятнами и кровью моя рука выглядела очень страшно.

«Боже, разве это возможно? Нет, я, наверное, сплю. Как бы я хотела, чтобы это было сном». Промыв руку, он оторвал кусок ткани от своей футболки и аккуратно перебинтовал ее. Затем мы направились обратно в лагерь. Мне стало грустно, но моя рука напоминала мне об адской боли и о том, что завтра мне все равно придется лететь домой.

Ночью поднялся ветер. Мою палатку качало, было еле слышно храп моих храбрых мужчин. Снаружи палатки было царство: наверное, от маленьких жуков до наших странных гидов сон просто лился рекой. Вот только я не могла уснуть и часу. К вечеру моя рука принялась за старое. Она ныла и болела, хотя это мало сказано.

От такой боли я не могла сомкнуть глаз. Сон подступал, но тут же его прогонял жуткий жар моего тела. Постепенно от руки этот жар распространился все дальше, и мне стало по-настоящему плохо. Вдруг на какое-то мгновение я прикрыла глаза, и снова в нос ударил этот до боли знакомый запах мокрой травы. Я встала, резко открыла глаза и увидела перед собой огромного мужчину, он куда-то показывал рукой, не говоря ни слова. Мне вдруг стало страшно. Он был в черном длинном балахоне, очень бледный и холодный.

Еще несколько мужчин и женщин окружили меня, они показывали на меня, они все молчали. Я не могла понять, что всем этим людям от меня нужно. Они стали сжимать круг подходя все ближе и ближе ко мне, и вот, когда они уже были от меня на расстоянии вытянутой руки, я закричала.

Я резко открыла глаза от крика, вскочила, и поняла, что кричала я. Тут я прижала рот рукой и стала вслушиваться в тишину: «Неужели я разбудила своим криком всех? Сколько время?».

На часах было пять утра.

Голова гудела, как обычно бывает после жуткого похмелья, или когда ты всю ночь танцуешь, а поспать тебе потом не придется.

Вроде спокойно, да что это со мной? После такого мне точно понадобится помочь психолога. Тут я вспомнила про то, что сегодня мы возвращаемся домой. Нет, я не хотела уезжать, но переубедить Генри не в силах даже мне.

Он всегда был таким – упрямый мальчишка, который считает себя взрослым и способным на принятие важных решений. Я села, поджав ноги к груди, думая, что же со мной происходит и почему наша поездка стала каким-то страшным кошмаром.

Тут я услышала какой-то голос, он был мне не знаком. Но я отчетливо слышала его, как будто кто-то разговаривал прямо у моей палатки. Я осторожно расстегнула край палатки и выглянула, но там никого не было.

Странно! Я могла поклясться, что слышала голоса! Но это было не столь важно, мой мозг снова выдал такую жуткую боль, что я снова чуть не закричала.

Наэтот раз у меня из глаз выступили слезы, я развязала осторожно свою руку и удивилась тому, что увидела. Опухоль, которая буквально несколько часов назад покрывала почти всю руку, исчезла, рана больше не горела, зато боль была невыносимей. Опухоли нет, жар прошел – хоть в чем-то лучше. Мне осталось лишь перетерпеть жуткую боль.

Я закрыла палатку, повернулась на правый бок и попыталась поспать, но мне этого не удалось. После ужасной бессонной ночи я выглядела не самым лучшим образом. Глаза были красные от того, что поспала максимум час или полтора.

Из-за ночных кошмаров голова ужасно болела, как будто ее сжимали тисками. Тело почему-то было в синяках, хотя я не помню, чтобы они были перед тем, как я легла спать. «Может, во сне я так крутилась, что набила их себе сама, кто знает!» – подумала я. Синяки были бордово-красными, синими и светло-зелеными. Как будто под телом лопались кровеносные сосуды.

Ясно было одно, я была не в самом лучшем состоянии. Когда солнце только стало подниматься из-за гор и освещать своим светом деревья, лес и наш лагерь, я уже сидела около реки и смотрела, как в ней плавают рыбы. Глаза жутко болели, солнце казалось мне в два раза ярче прежнего, веки налились свинцом, в голове было пусто.

Ни одной ясной мысли. Странно, во мне всегда было противоречие, внутренний голос, который давал мне ответы на все, но сейчас я ничего не слышала, ничего.

Парни стали медленно вылезать из своих палаток, полусонными глазами осматриваясь вокруг. Генри, потягиваясь после хорошего сна,стал медленно направляться ко мне. Я чувствовала его запах, такой особенный, такой родной. Когда я повернула голову, чтобы посмотреть на него, то увидела его без футболки.

Оказывается, у Генри есть мускулы, которые он умело скрывает под своими футболками и кофтами. Глаза его были заспанные, лицо слегка помято, я была рада, что хоть кто-то смог выспаться, про себя я уже и не говорю. Он присел на корточки и стал смотреть мне в глаза.

– Лора, не обижайся, но ты выглядишь немного усталой. С тобой все в порядке?

– Я просто не выспалась, – я произнесла это с таким хрипом в голосе, что самой было страшно.

– Ты что, всю ночь не спала'? —его удивление было мне не очень понятным.

Он слегка взял меня за талиюи приподнял. Мы встали и направились к костру.

– Можно сказать и так. Кошмары мучают. Надеюсь, что в самолете мне все же удастся хоть немного поспать, – я сказала это с таким желанием, что Генри слегка улыбнулся.

– А ты симпатичный? – я слегка улыбнулась и пристально смотрела на его тело.

Генри слегка удивился, затем опустил глаза и понял, что я смотрю на его грудь. Она была слегка загорелой. Чуть смутившись, он все же развернулся и направился снова в свою палатку.

– А, это, прости! —он слегка улыбнулся и направился в палатку. Когда он вышел, то уже выглядел как Генри, мой старый и добрый Генри.

– Может, тебе лучше снять ее! – я произнесла это с таким удовольствием, что не заметила, как эти слова вырвались вслух, и уже через несколько секунд он смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Лора, ты точно в порядке?

– Я что, сказала это вслух?! Боже! Генри, прости, я просто…

Не успела я договорить, как он меня перебил:

– Что, сильно так не выспалась, что ли? – он слегка засмеялся, но все же в его взгляде было, что-то необычное.

– Наверное. Генри, мне уже лучше, может, побудем тут еще день-другой! Ведь я знаю, какважна для тебя эта поездка.

– Лора, послушай! Дело не только в этой поездке, дело в том. что я уговорил тебя приехать и не смог тебя уберечь от беды. Это моя вина!

– Да, но ты не виноват, это я. —не успела я договорить, как к нам подбежал Карл. Он был ужасно измотанный и долго не мог сказать внятным текстом, что же случилось. Немного погодя, он все же сказал то, от чего мнестадо полегче, чего не могу сказать о Генри.

– Ребята! Боюсь вас огорчать, но сегодня вы никуда не полетите.

– Это еще почему? – Генри посмотрел на него, как на врага, но тут же смягчил свой пыл.

– Что такое? – произнесла я вполголоса.

– Все местные аэропорты перекрыты, штурмовое предупреждение, боюсь, вам, придется остаться тут еще на день, а то и больше. Простите за такие новости.

– Ничего, ты же не виноват!

– Да уж! Лора, боюсь, что тебе придется немного потерпеть, справишься?

– Конечно, тем более опухоль спала. Правда, еще болит, но я в порядке. Не волнуйся.

Я похлопала его по плечу и отправилась в палатку. Солнце било в глаза, меня тянуло в сон. Может, хоть сейчас мне удастся немного поспать! Генри был обеспокоен таким поворотом событий.

Карл что-то бубнил под нос. Его еле слышный голос доносился из палатки. Не знаю, может, читал книгу. Наши гиды более суток находились в местной деревне.

Я хотела у них спросить, кто недавно ночью не спал и был возле моей палатки. Но почему-то я не стала спрашивать.

«Утро вечера мудренее» – сказала я себе и залезла в палатку. Глаза стали медленно закрываться, и я все дальше погружалась в сон. Что может быть прекрасней, чем спать и видеть сны.

Главное, чтобы эти самые сны не обернулись кошмаром. Иногда во сне я вижу свой дом, который был у меня в детстве. Вижу родителей. Я до сих пор помню запах маминых духов, она очень любила аромат лаванды и розы. После ее духов в доме воцарялся просто божественный запах. Такой неповторимый, такой родной. Когда я вспоминаю его, то мне охота, чтобы она сейчас была рядом со мной. Она бы знала, что сказать. Но ее нет, и папы нет.

Я помню тот роковой день. Тогда я ночевала у своей подруги. Мне тогда было семнадцать лет, я оканчивала среднюю школу раньше и должна была детом пойти в колледж. Звонок, раздавшийся в три часа ночи, меня насторожил. Незнакомый голос в трубке произнес два роковых слова: «Произошла авария. Нам очень жаль, Лора».

Так я и узнала, что машина моих родителей попала под грузовик, который шел на очень большой скорости.

Они погибли на месте. Год я отходила от этой травмы, но все же смогла взять себя в руки и, ради мамы, ради ее стремления жить, я и поступила в университет журналистики в Нью-Йорке. Я очень хотела, чтобы она мной гордилась.

На этих самых словах я закрыла глаза и все же попыталась уснуть. Как нестранно на пару часов меня словно вырубило, и это, пожалуй, были самые лучшие мгновения в моей жизни, я даже забыла об ужасной боли.

Меня разбудил запах, который бил мне в нос, он был странный, но в то же время приятный.

Я медленно, неохотно открыла глаза. Потягиваясь, я натянула на себя кофту и вылезла из моего теплого места.

– М.., ребята, вы сами приготовили еду? —я начала медленно подходить к Генри.

– Нет. Помоги лучше,принеси в моей палатке в рюкзаке бинт, —Генри был немного нервный.

– А что случилось-то? —я не понимала, причем тут бинт.

Мой желудок скрутило от этого запаха, и я захотела есть. А ему видите-ли нужен бинт. Вроде мне перевязка не грозила, тогда для чего он ему? Все это странно.

– Ничего серьезного, просто один из гидов себе нос разбил. Лора, я жду!

– Разбил нос? Как? —слегка удивившись, я пыталась понять, откуда идет этот запах, причем он становился все более сильным.

– Подрался с каким-то местным парнем из деревни. Мне долго ждать? У него там кровь хлещет. Давай быстрей.

– Сейчас принесу.

Я резко развернулась и направилась к палатке. Пока я в его рюкзаке пыталась найти бинт, пока я пыталась там хоть что-то найти, все мои мысли были только о еде. Тут запах резко пропал, и я смогла сосредоточиться на том, что я должна сделать.

«Ну наконец-то!». Я нашла бинт и вернулась к месту «трагедии». Генри взял у меня бинт и начал заматывать нос нашему гиду. И тут снова этот резкий запах ударил в нос, у меня как будто бомба в животе рванула.

Глаза налились кровью, я резко сделала несколько шагов к ним и поняла, что запах шел от Генри, но когда я его развернула, то увидела кровь на бинте, которая капала туда прямо из носа гида.

Я еще несколько секунд смотрела на красные круги, затем меня словно током ударило. Я закрыла рот руками, испуганно посмотрела на Генри и побежала прочь от них.

Глава вторая. Взгляд изнутри

Мы сотканы из тканей наших снов

У. Шекспир.

Я смотрел ей вслед и не мог понять, что же с ней происходит.

– Что это с ней?

В глазах появилась паника.

Лора изменилась. С каждым днем она словно отдалялась от меня. Где та Лора, которую я знаю, та неусидчивая девчонка, веселая, робкая? Она стала совсем другой. И я не мог понять, почему. Я хотел защитить ее, чувства к ней стали уже не теми, что раньше. Я хотел защитить ее.

Карл появился, словно ниоткуда, признаться честно, слегка меня напугал. Он смотрел на меня с таким видом. как будто это я ударил нашего друга. Я не сразу смог разобрать, что он говорил, его речь была размытой, может, из-за того, что он долго бежал к нам из деревни, ведь Карл не умел пользоваться джипом. Может, от того, что хотел сказать, не ясно. Но одно могу сказать с уверенностью, его новость меня обрадовала.

– Все! – отдышавшись, произнес Карл.

– Что, все?

Я говорил спокойно, продолжая перевязывать нос парнишке. Когда я закончил и свернул лишний кусок бинта, чтобы убрать его, Карл продолжил:

– Все! Можем ехать! – он, выдохнув, присел на траву.

– Я так понимаю, шторм прошел?!

– Да. Я только что разговаривал с пилотом, он сказал, что отвезет вас, но придется сделать одну остановку. А где Лора? Ей лучше?

– А … вроде лучше, не могу сказать. Ее нужно срочно показать врачу. Надеюсь, что это не местный вирус,—он слегка улыбнулся.

– Что? Какой вирус? Ты вообще понимаешь, что ты говоришь?

– Генри, да успокойся ты! Я просто пошутил. Вот и все!

– Ну и шуточки у тебя,—мои руки сжались в кулаки, клянусь Богом, я хотел ему врезать, но понимал, что это тупо.

Я смотрел на него, но мысли были об одном, что скоро все это закончится, и мы будем дома. И она будет опять только со мной. Может, это и звучит эгоистично, но это все, что я хочу. Быть с моей Лорой.

Если честно, я ревновал. Да, я ревновал Лору к этому самодовольному Карлу. Он словно околдовал ее. Поддерживал ее разговоры об этих легендах, ходил за ней по пятам, да и она хороша. И тут я понял, что она всегда была со мной рядом, и я не мог сказать ей о своих чувствах.

Раньше все было проще. Она была знакомым, хорошим другом. А почти год назад я стал чувствовать совсем иные чувства. Я уже не мог без нее. Без ее улыбки, капризов, смеха. Кроме меня, у нее никого нет, и я пообещал после смерти родителей, что всегда буду для нее другом, братом. Всегда буду рядом.

Но теперь появляется этот Карл, и все меняется. Я для нее просто друг. Она никогда меня не полюбит, никогда, снова руки сами сжались в кулак, и я развернулся, чтобы не видеть его. Но он как будто специально действовал мне на нервы.

– А где она? – его голос был ровным, слегка тихим, и из-за этого бесил меня еще сильнее.

– Не знаю,—слегка грубо ответил я, не поворачивая головы.

– А, ну ясно. Только не надо срываться на мне! Хорошо?

– Что?

– Я говорю, если у тебя какие -то проблемы, не надо на мне срываться.

– Единственная моя проблема— этоты!

Я сказал это так грубо, что сам удивился. С этой поездкой я стал очень нервным. И все же мне пришлось повернуть к нему голову, чтобы посмотреть на его реакцию. И, сказать по правде, она меня слегка удивила. Я ожидал нервного крика, возможно, даже драки, но то, что тогда произошло, даже меня поставило, в тупик.

– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты думаешь, что она твоя, но это не так. Не держи ее, и тогда она, возможно, и станет твоей.

Я даже не мог ничего ему ответить, я, можно сказать, замер перед ним с открытым ртом. И тогда я просто развернулся и направился в сторону костра. Потом попытался найти глазами Лору, но ее не было видно. Он меня жутко бесил, но почему-то его слова засели у меня в голове. В чем-то он был прав. Причем очень прав. Я привык, что она всегда со мной, что она «моя», и поэтому я не мог ее отпустить. Присев на бревно, я стал ногами что-то писать на песке, и услышал крик. Я соскочил с места, какс минного поля, и помчался туда, где, по-моему, его слышал. Внизу у реки я увидел Лору, она стояла ко мне спиной и была явно чем-то напугана.

– Лора, ты в порядке? Я слышал крик.

– Да! Извини, просто нашла тут кое-что…

Она слегка отошла и посмотрела на меня. Ее взгляд был отсутствующим, а руки нервно дергали край от футболки. Я медленно стал подходить, то смотря на нее, то на землю. И наконец, среди мокрой травы и камыша я увидел труп… Нет, не пугайтесь, это был труп какого-то животного, а если конкретно, то маленького зверька. Он был похож на крысу среднего роста.

Сложно было сказать, что это за зверек. Такое чувство, что его просто загрызли, можно сказать, разорвали на куски. Страшная картина. Отойдя от него, я посмотрел на Лору, и мне стало еще больше не по себе. Такое чувство, что она была не здесь. Не поймите меня неправильно, нет. Просто как будто она смотрела не на меня, а сквозь меня.

– Что за животное могло такое сделать?

На мой вопрос она не ответила, только резко моргнула, взяла меня за руку, имы пошли в лагерь. Мы шли спокойно, как будто прогуливались по Бродвею, ее горячие пальцы крепко сжимали мою руку, и на какой-то миг мое сердце замерло. Она на секунду показалась мне той самой Лорой, которой я ее всегда знал, но я понимал, что эта поездка навсегда отдалила ее от меня,

– Ау, Лора, да что это с тобой?

– Что-то не так? – она произнесла это очень обидчиво.

– Просто ты так сжимаешь мне руку, что я не чувствую пальцев.

– Прости, я не хотела,—ее нервно бегающие глаза не давали мне покоя. В этот момент она отпустила мою руку, повернулась ко мне лицом и долго смотрела на меня, не произнося ни слова. Я не мог понять, что ее гложет, она, словно хотела мне что-то рассказать, но не могла. Если бы я мог только знать, в чем дело. Мог бы прочесть ее мысли. Но в мире нет ничего сверхъестественного.

– Почему ты убежала? Я сделал что-то не так?

– Стало не по себе, ты здесь нипричем,—она слегка наклонила голову, чтобы я не видел ее глаз.

– Боишься вида крови? —я слегка хотел ее подзадорить, развеселить, но я нарвался только на грубость.

– Я? Нет, конечно, нет! Слушай, тебе-то какая разница? А? —она смотрела на меня сильным волевым взглядом, но я знал, что она что-то не договаривает, но не мог понять, что именно. – Просто не вмешивайся в мою жизнь!

– И с каких пор ты стала грубиянкой?! Я лишь хотел…

Но она меня даже слушать не желала, она махнула рукой, развернулась и направилась в свою палатку.

– Я знаю, ты от меня, что-то скрываешь! Знаешь, Лора, ты просто не умеешь врать!

На мои слова не последовало никакой реакции, такое чувство, что звук моих слов даже не донесся до нее. Я должен был понять, в чем тут дело. Но я поймал себя на мысли, что завтра мы, наконец, летим в город, и, может, климат Нью-Йорка приведет мою Лору в нормальное русло.

Уже темнело, солнце здесь заходило куда быстрее, чем я привык, поэтому, как бы ни хотелось, мне пришлось идти спать. Лежа в палатке под покрывалом, я никак не мог заснуть. В голове творилось, что-то невообразимое. Я очень переживал за Лору, она ведь совсем одна, и, кроме меня, у нее никого нет. Она словно маленький ребенок, за которым нужен глаз да глаз.

Глаза мои после нескольких часов размышлений все же стали закрываться. Они казались мне такими тяжелыми, что у меня не было сил их держать, и я поддался сладостному сну. Нервно ворочаясь во сне, я погружался в какой-то кошмар.

«Брось, тебе ее не спасти! Ты лишь жалкий человек. Но у тебя есть выбор – последние слова за тобой … Она не сказала тебе, кто она теперь? Кто сделал с ней такое? Оставь ее». Мои глаза резко открылись, и я не мог пошевелиться. «Это всего лишь сон, всего лишь сон!» – твердил я себе. Но это был не сон. Это был ужасный кошмар. Голос, который я слышал, вызывал у меня дрожь. Было такое чувство, что рядом со мной открытый холодильник. Мне вообще не снились сны, с самого детства, а тем более кошмары. И что это могло, значит, о каком выборе шла речь? Я не мог понять. Я просто решил забыть его.

Утро выдалось на удивление приятным. Солнечный свет проникал во все клеточки моего организма. Пахло мхом и таким приятным ароматом цветов. Настроение у меня было нормальное. Я оделся, собрал все вещи и вылез из палатки, направившись к реке, чтобы умыться. Проходя мимо палатки Карла, я увидел, как ончто-то читает на непонятном мне языке. Это 6ыла смесь двух языков, местного и какого-то еще, похоже, очень древнего, даже я не слышал о таком.

Он не повернулся, спина его была изящна, и на миг я подумал, что теперь все может измениться, что он больше никогда нас не увидит. Его слова, которые он мне тогда сказал, долго не давали мне покоя, но я смог взять себя в руки. Подняв голову, я немного вздрогнул, передо мной стояла Лора. Онавыглядела усталой, измотаннойи слегка растрепанной. Лицо было бледным, на солнце оно просто блестело, губы красные, как после помады. Она смотрела на меня тем же отсутствующим взглядом, и мне стало слегка не по себе.

– Ты куда-то шел, Генри! – она произнесла это очень спокойно, как произносила всегда.

– Я шел к реке. Ты уже собрала вещи?

– Зачем? —ее лицо выдало по-настоящему сильное удивление. Даже я растерялся.

– Ну как же, мы сегодня улетаем домой, помнишь?

– А, ну да. ПОМНЮ. Еще нет, надеюсь, в самолете будут кормить, я ужасно хочу есть.

После этих слов она пошла дальше. Я пошел следом, чтобы все же умыться. Спускаясь по каменистой дорожке вниз к реке, я все думал о том, что во всем этом сумасшествии виноват я. Да, эта поездка была важной для меня, очень важной. Она должна была открыть мне дорогу в большой мир археологической науки.

Мы встретились у джипа, Карл вышел нас проводить. Его глаза были полны солнца, его взгляд пронизывал меня прямо насквозь. Но я-то знал, что он думал в тот момент о Лоре и о том, что больше никогда ее не увидит.

– Ну, удачно вам долететь!

– Спасибо, – сухо произнес я и стал скидывать рюкзаки в джип.

– Ну, до встречи,—она произнесла это так спокойно, как будто и правда верила, что они когда-нибудь снова встретятся.

Они обнялись, и мы поехали прочь от этого таинственного и в тоже время прекрасного места на земле.

– Вам что-нибудь принести? Выпить, поесть?

– Можно воду без газа. Спасибо.

Стюардесса улыбнулась и посмотрела на Лору, которая сидела в пол-оборота и смотрела в окно. Лора даже не развернула своей головы, чтобы ответить на вопрос. Она просто сидела и смотрела в окно.

– А ваша соседка, что будет пить?

– Не знаю.Лора, ты что-нибудь, будешь? —я слегка толкнул ее локтем, но никакой реакции не последовало.

– Нет. А хотя, у вас есть стейк?

– Извините, но у наснет ничего мясного, только напитки и салаты.

– Жаль, тогда воды.

– Сейчас принесу,—стюардесса бросила странный взгляд на Лору, затем на меня.

Я чуть улыбнулся ей вслед, провожая ее к выходу. Лора снова стала смотреть в окно, слегка потирая руку возле раны. Она так мне и не дала на нее взглянуть, как будто там что-то такое, от чего мне станет плохо. Да я на своем веку столько ран и переломов видел, и открытых, и закрытых, и какие только не были. Меня уже мало чем можно было удивить.

«Завтра мы будем дома, и, наконец, я смогу, что-то для нее сделать», – думал я. «Наш самолет заходит на посадку, пожалуйста, пристегните ремни безопасности и не вставайте со своих мест, благодарим»,– наконец-то мы прилетели.

В этот раз Генри не скупился на билет и взял первый класс. Боже, он всю дорогу ужасно храпел, голова болит. Я толкнула его рукой, и он быстро пришел в чувства.

– Что? Что такое?

– Мы прилетели.

– Ты как?

– В порядке, вот только…

Он перебил меня, я даже растерялась.

– Что?

– Может, обойдемся без врача?!

Генри знал, что я на дух не переносила врачей, а сейчас мне было так плохо, я была очень усталой, нервной и голодной. В самолете даже стейка не оказалось, а эти их вегетарианские салаты, ужас, как они вообще едят эту траву.

«Уважаемые пассажиры, наш самолет приземлился в аэропорту Нью-Йорка. Спасибо, что выбрали наши авиалинии».

Мы сошли с трапа и направились на стоянку, где стояли машины такси. До города было где-тодвадцать четыре километра, поэтому мы доехали быстро. Родной Нью-Йорк, как я скучала по нему. Он казался еще больше, чем раньше. После деревьев в Камеруне здания высоток почти что скрывались в облаках, и это было прекрасно. Не успели мы въехать в город, как тут же встали в пробку. Вот это город, который я знаю и люблю, кругом пробки. Душные улицы наполняли многочисленные толпы людей. Мне казалось, что я нахожусь в огромном муравейнике. Все они куда-то спешат, бегут. Но куда они бегут? Куда?!

– Ну, куда теперь?

– Как куда, в больницу. И это не обсуждается!

Я слегка скривила лицо, но промолчала. Не хотелось портить и без того плохие отношения. Из-за этой поездки Генри стал сам не свой. У меня былапричина думать, что это все наш быстрый отъезд из Камеруна и, возможно, он ревновал меня к Карлу. Хотя, если честно, то это ужасно глупо и нелепо. Он смотрел на меня, осторожно держа взгляд на моей руке. Я уже и забыла о ней. Боль прошла, и я чувствовала себя нормально, вот только вид у меня был, наверное, еще хуже, чем в Камеруне. Очень хотелось спать, в мыслях стоял огромный кусок стейка, слегка прожаренного.

Мы стали подъезжать к больнице, и меня слегка затошнило. Вот она, обитель зла, звучит, как название фильма про зомби, но для меня это и был настоящий фильм ужасов. Мы вошли в белое здание, резкий запах пронзил мой нос, я слегка скривилась и закрыла нос рукой, Генри посмотрел на меня и слегка улыбнулся.