Неллочка опустилась за ближайший столик у стены. Уехал. Конечно, уехал. И если бы не сегодня, то уехал бы завтра или послезавтра, потому что все конференции, даже самые важные для судеб человечества, рано или поздно заканчиваются. В беспомощности Неллочка продолжала оглядывать кофейню, пока не запнулась взглядом о юристку, которая хитро щурилась за соседним столиком, словно спрашивая, куда теперь Неллочка денет мужа.
Мужа? Ах да… Утром Неллочка даже не заметила, как Джимми ушёл. А он ведь и впрямь был, тихий, маленький, незаметный Джимми со своим вечным I love you, которое он произносил так часто – по телефону, дома, в записках, перед сном, что любовь стала присказкой, а не сказкой…
Просидев за столиком час и выпив кофе, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, Неллочка вернулась домой. При утреннем осеннем свете всё в доме казалось тусклым и каким-то старым. Сидеть на одном месте или уйти из дома было одинаково тягостно, и поэтому Неллочка бродила между трех кожаных диванов, а сама всё думала и думала и больше не о нём, а о себе, как она теперь будет жить. Она понимала, что его ещё можно разыскать через университет (в конце их в городе только два!), узнать об этой конференции, добыть списки иностранных участников, связаться, а что потом? Можно бросить Джимми, работу, дом, вернуться самой или вызвать его, но страшно… И жизнь уже так налажена, что стоит ли её расшатывать? Как всё вдруг стало непонятно и неустроено! Неллочка по очереди присела на все три дивана, но каждый раз вскакивала и опять до бесконечности ходила по гостиной. Вчерашняя нежданная встреча в кофейне изорвала в клочья всю Неллочкину спокойную жизнь…
Скорее бы кончился день! Завтра на работу, а там за делами, дай Бог, всё утихнет.
Чтобы как-то скоротать время, Неллочка зашла на кухню; рука машинально потянулась к кофеварке. Неллочка заставила себя пить кофе медленными тягучими, как её минуты, глотками. Чтобы не думать о нём, она стала рассматривать свою коллекцию кофейных чашек, собранных по антикварных магазинчикам за годы семейной жизни. Взгляд упал на чашечку с золотым ободком у самого края. Где-то она уже видела похожий ободок? Ах да, у него на пальце. Господи, опять!
Не выдержав кофейного одиночества и натиска мыслей, Неллочка позвонила Капке. В трубке безжалостно ныли длинные гудки, но Неллочка знала, что Капка дома и что именно в этот момент она мечется по квартире, пытаясь понять, из какого угла звонит заброшенный ею туда телефон.
«Капочка, милая, пожалуйста, ответь!» – шептала в трубку Неллочка и в этот момент ей казалось, что дороже этой дебильной Капки нет никого на свете. Наконец-то в трубке что-то щёлкнуло и Капка как всегда без «алло» и вступления затрещала на другом конце линии: «Слушай, я совсем забегалась, у меня от её ноги подвернутой уже мозги завернулись! У этой свекрови все доктора шарлатаны: то один не нравится, то другой! И главное, все погибели её хотят, чтоб её органы антикварные заполучить! Прям нужны они кому! Аж слов не хватает!»
А у Неллочки слов как раз хватало, их накопилось так много, что было трудно дышать, да только некому было их высказать. И с Капкой, как она поняла, был пролёт.
«А у тебя важное чё? – не останавливалась Капка, – нет? Ну ладно тогда, помчалась я! Потом поговорим…ой..бегу!» – не договорив, Капка бросила трубку.
Выключив кофеварку, Неллочка опять начала бесцельно кружить по дому, как призрак, обходящий свои бывшие владения, свою крепость, которую Неллочка возводила годами и с высоты которой она вдруг соскользнула и отчаянно полетела вниз. Её семейное спокойствие и комфорт теперь казались бессмысленными, ненастоящими, как ненатуральный ягодный аромат от клубничного средства для мытья посуды. Настоящими были только те несколько часов, проведённые с незнакомым человеком в кофейне на набережной, а потом в машине на парковне, под большим деревом, с которого, как золотистые чешуйки, падали листья. За один вчерашний день этот незнакомый человек заполнил её жизнь, как осенний листопад до неба заполняет городское пространство в октябре.
Проходя в который раз мимо окна, Неллочка нечаянно взглянула на телефон на журнальном столике – красным крольичьим глазком моргала кнопка автоответчика. Кто-то оставил сообщение в Неллочкино отсутствие (почему не на мобильник?!). Неллочка нажала на «глазок»: «Миссис Ричардс, это медицинская сестра Келли Хоггс из госпиталя Святого Джозефа. Сегодня около девяти утра Ваш муж, Джеймс Ричардс, попал в аварию на автостраде I-95 южного направления при повороте на Гринфилд. В настоящий момент мистер Ричардс находится в госпитале в отделении интенсивной терапии. Приезжайте как можно скорее. Большое спасибо!» В автооветчике раздался лёгкий щелчок, означающий конец записи, а потом автоматический бесполый голос равнодушно признёс: «Других сообщений нет».
Перед глазами у Неллочки медленно всплыла искореженная синяя машина на обочине. Неллочка попыталась переглотнуть и не смогла, потому что почувствовала, будто чья-то сухая и горячая рука схватила её за горло и стала безжалостно сжимать пальцы. Эта хватка не ослабевала, когда Неллочкина машина, почти не касаясь колёсами скользкого асфальта, летела по направлению к госпиталю Святого Джозефа; когда Неллочка, не читая надписей, металась по белому лабиринту отделения интенсивной терапии; когда, не понимая от волнения ни слова по-английски, слушала сестру Хоггс, объяснявшую, куда надо идти. И только когда Неллочка ворвалась в указанную палату, невидимая рука, сжимавшая горло, чуть обмякла. Неллочка замерла на пороге, увидев посреди комнаты одну единственную высокую кровать, окруженную строительными лесами капельниц. В палате стояла такая тишина, что прослушивалось едва уловимое гудение лампы дневного света и равномерный отсчёт падающих капель в пластиковых трубках капельниц. Рядом с кроватью стоял высокий продолговатый столик, из-за которого с первого взгляда было трудно определить, лежит ли на кровати пациент или кровать просто неровно застелена, и только по слабому подрагиванию покрывала угадывалось человеческое дыхание.
Неллочка медленно подошла ближе. На кровати лежал её маленький Джимми. Она сразу его узнала даже с перебинтованной головой, распухшей губой и отекшей скулой, заклеенной лейкопластырем, из-под которого виднелся багровый подтёк. Глаза Джимми были полузакрыты и Неллочка не понимала, находится ли Джимми в сознании или нет.
В палату зашёл медбрат. Высоченный, похожий на баскетболиста, афроамериканец.
«Доктор будет через минуту, мэм», – сказал он и нажал кнопку на пульте, встроенном в поручень на одной стороне кровати. Кровать слегка задрожала, её передняя половина медленно поехала вверх и через несколько секунд остановилась, подняв голову и спину Джимми до полулежачего положения. Джимми не пошевелился. Медбрат стал поправлять ему подушку, а Неллочка, боясь взглянуть на неподвижное лицо Джимми, старалась смотреть только на блестящую темнокожую шею медбрата, пронзительно контрастирующую с белоснежной госпитальной униформой.
«Эспрессо со сливками, – вдруг мысленно отметила Неллочка и тут же заругалась на себя, – кофеманка чертова!» Ей вдруг стало так стыдно за свои мысли не о Джимми и страшно от того, что произошло. Неллочка беззвучно заплакала: Джимми, кровать, столик для лекарств, капельницы – всё вокруг вдруг смазалось и расплылось в густую серую массу. Единственное, что Неллочка была в состоянии различить сквозь слёзную завесу, была капелька крови, запекшаяся на потускневшей рыжей щетине Джимми, от которой Неллочка не отводила глаз, чтобы не поскользнуться в размягшем пространстве и не упасть.
– Come on, no crying!» – от бодрых слов на английском Неллочка вздрогнула и будто вынырнула из серого тумана на свет. В палату вошёл улыбающийся доктор.
– Он сильный парень, – обратился доктор к Неллочке, – он справится, всё будет отлично!
Доктор слегка тронул Джимми за плечо и тот открыл глаза.
– Джимми, это я! Как ты?! Как ты себя чувствуешь? Хочешь что-нибудь? Что-нибудь принести? – Неллочка выпалила сразу несколько вопросов в надежде, что Джимми выберет хоть один, на который ему будет легче всего ответить. Разбитая губа чуть дернулсь в сторону – Джимми узнал Неллочку и пытался что-то сказать.
– Honey…, – губа не слушалась, – I…
– Что?! Что?! – почти выкрикнула Неллочка в лицо Джимми.
– I love you, – беззвучно прошептал Джимми и закрыл глаза. Неллочка попыталась улыбнуться и заплакала ещё сильнее.
– Ну, миссис Ричардс, слёзы – это лишнее! – с мягким укором сказал доктор, – за несколько дней мы приведём его в полный порядок. Марвэл, проверьте капельницу, – обратился доктор к медбрату, а я пока переговорю с сестрой Хоггс. Мы ещё увидимся, миссис Ричардс, и не забывайте, всё будет хорошо!
Доктор вышел. От его слов на Неллочку повеяло уверенностью и спокойствием, но она никак не могла перестать плакать: сегодня утром в её жизни уже произошла одна потеря, а сейчас, глядя на перебинтованного Джимми, Неллочка поняла, что вторую потерю, в отличие от первой такую реальную, как запекшаяся капелька крови у Джимми на бороде, она не переживёт.
– Простите…, – Неллочка обратилась к медбрату, но от душевного измождения остановилась, чтобы собрать остаток сил и закончить фразу, – можно мне остаться в госпитале на ночь?
– Конечно, мэм! – ответил медбрат, – я предупрежу доктора и скажу, чтобы Вам принесли раскладную кровать.
– Спасибо, – закивала головой Неллочка и слёзы еще чаще закапали у неё с кончика носа, но именно в эту минуту Неллочка первый раз за день почувствовала, что ей стало легче дышать.
Через полчаса Неллочка уже сидела на краешке раскладной кровати и наблюдала, как Джимми спит под тихое гудение больничных ламп. Дыхание под белым покрывалом было ещё слабым, но уже ровнее. Наверное, как обещал доктор, всё будет в полном порядке…
Неллочка оглядела палату. Только сейчас она заметила, что здесь есть окно, а за ним деревья с опадающими листьями. От переживаний и голода (за весь день кроме кофе она ничего не ела!) у Неллочки не было сил, чтобы подойти к окну, но даже издали в начинающихся сумерках она видела, что листья были похожи на золотистые чешуйки. Не раздеваясь, Неллочка устало склонилась к чуть скользкой поверхности больничной простыни, всё продолжая зачарованно смотреть на падающие листья, пока не почувствовала, что погружается куда-то глубоко, откуда не было слышно ни гудения ламп, ни голоса сестры Хоггс за дверью палаты, ни постукивания кофейных ложечек, шипения блестящих кофеварок и шумного гомона посетителей…
Последним усилием засыпающего человека Неллочка дотянулась до кровати Джимми и взяла его за руку: «Пусть он будет счастливым. Я постараюсь…», – подумала она и, словно рыбка, растворилась в волнах безбрежного сна.