Вечер пролетел быстро, и только когда все стали расходиться, Неллочка вспомнила о Джимми. Тихий, незаметный, как пластмассовая фигурка бейсболиста, закатившаяся под диван, Джимми после ужина провел остаток времени на террасе, играя с Элкиной крошечной собачкой чихуахуа. Чтобы не тревожить расшумевшуюся компанию, Джимми даже не решился попросить ножницы, чтобы отрезать от водолазки полуоторвавшийся бюстгалтер и поэтому так и просидел вечь вечер с бюстгалтером, перекинутым через плечо.
– Тебе было весело? – спросила Неллочка по дороге домой, хотя прекрасно понимала, как глупо звучит её вопрос.
– Немного, – ответил деликатный Джимми. И Неллочке стало стыдно: стыдно за свой короткий халатик, и за не сошедший с ног загар, на который весь вечер посматривали Элкины гости, и за собственную лёгкую дрожь от дыхания чьих-то губ, шептавших ей на ушко комплимент.
Она опять почувствовала к Джимми нежность и жалость и дала себе слово больше не ходить ни в какие компании, потому что весь этот грубый мир за окнами их маленького дома не мог понять Неллочкиного семейного счастья и только смотрел на него презрительно-насмешливыми, как у Элкиных гостей, глазами.
С тех пор они стали жить ещё тише и ещё дружнее. Через месяц после Элкиного Хеллоувина Неллочка решила найти работу и сделала это ещё и потому, что часы в офисной суете летели быстрее, приближая вечер, когда Димми возвращался домой…
Так прошло несколько лет. За это время Неллочка окончательно привыкла к комфорту и уже не воспринимала его как чудо, а считала неотъемленной частью своей размеренной жизни, похожей на школьное расписание, составленное на год вперед. И от этой размеренности на душе становилось так спокойно, что казалось и не было никогда ни сумасшедшей бабки, ни бешеной нелегальной работы, ни активной Элки с ее затеями и гостями. Кто-то маленький и пушистый свернулся клубочком у Неллочки в сердце и тихонько заснул. А Неллочка старалась жить как можно тише, чтобы не разбудить этого удивительного зверька. Каждый вечер они с Джимми собирались за маленьким семейным столом, тихо ужинали, делились новостями. Иногда Джимми даже жаловался на начальника, но делал это совсем не зло, а деликатно, искренне расстраиваясь, что начальник такой плохой. Иногда по вечерам они выходили гулять, не торопясь шли мимо соседних домов, беседовали негромко, словно боялись прервать шелестящий разговор листьев под ногами. Жили незаметно, неслышно, будто ходили на цыпочках…
Чтобы не нарушать домашнего спокойствия, Джимми даже не пользовался посудомоечной машиной, говорил, что от неё очень много шума. Поэтому каждый вечер после ужина Неллочка привыкла видеть супруга на кухне, неторопливо копающегося в мыльной пене в раковине и мурлыкающего что-то себе под нос. По кухне разносился запах клубничного средства для мытья посуды, а вместе с ним чувство комфорта и уюта. Помыв посуду, Джимми говорил Неллочке I love you, а потом ещё раз перед сном, и утром, и за завтраком, и перед уходом на работу, и с работы по телефону, и все его признания Неллочка считала заслуженными и спокойно к ним привыкла.
И лишь раз в неделю в кофейне разношёрстная толпа посетителей напоминала Неллочке о её прежней неспокойной жизни. Сидя за тихим столиком у окна, Неллочка наблюдала, как торопливой ароматной струйкой из кофеварки бежало время, отсчитывая вторники, словно аккуратные чашечки макиато. Менялись посетители, за стойкой грузнела бариста, все больше усыхала над разводными бумагами ящерица-юристка. Цветами палитры сменялись праздники: в октябре, когда под ногами хрустели листья-чешуйки, все вокруг рыжело от мордастых спелых тыкв, которые почитатели праздника Хеллоувин выкатывали во дворики, на обочины дорог, выставляли в окна и у входных дверей. Люди сгребали листья в большие оранжевые пакеты, в кафе подавали горячий яблочный сидр и пироги с золотистой начинкой из тыквы, и казалось, что даже светофор на перекрестке у кофейни переставал мигать тремя цветами, а лукаво подмигивал только желтым-оранжевым. За Хеллоувином наступал День Благодарения с традиционной индюшкой, её коротким триумфом на праздничном столе и последующим уничтожением! Конец индюшки означал, что скоро зима и Рождество, что у каждого магазина появится по упитанной тётке в красном фартуке, которая изо всех сил будет размахивать на холоде колокольчиком и неистово призывать к милосердию, к пожертвованию на рождественские подарки бедным. В преддверии Дня Святого Валентина начиналась розовая полоса, в День Святого Патрика – зеленая, потом пасхальная со всеми пастельными тонами, за ней синее-красно-белая, патриотическая, ко Дню независимости, а дальше было уже рукой подать до новой осени с её золотыми листьями-чешуйками. И так каждый год по неумолимому кругу. Неллочка любила наблюдать за чужой разноцветной жизнью, но вернуться в пеструю гущу событий она не пыталась, да и не могла – шариком из лотерии спорт-лото она выскочила из людского круговорота, в котором весь оставшийся мир продолжал вертеться, не замечая изчезновения одного маленького человечка.
Так размышляла Неллочка в ожидании Капки и кофе, почти засыпая от монотонного жужжания вентилятора у высокого потолка кофейни, гула посетителей, почти синхронного постукивания ложечек и усердного шипения кофеварок. Неожиданно что-то заставило ее очнуться. Это был мужской голос с акцентом, который резко выделялся среди безликого слияния голосов. Неллочка посмотрела в сторону стойки. Мужчина стоял к Неллочке спиной, из-за которой было видно напряженное лицо баристы, пытавшейся изо всех сил понять, что от неё хочет этот странно разговаривающий посетитель. Неожиданно для себя Неллочка встала (потом она так и не сможет объяснить для себя этот поступок!) и направилась к стойке. «В конце-то концов, – сказала она себе, – сколько можно ждать эту Капку! Вот куплю сейчас себе макиато и выпью без нее!» (Кстати, минут за пятнадцать до этого бариста уже косо поглядывала на Неллочку – посетитель, который занимал столик и не оправдывал своего присутствия покупкой кофе, был обречен на молчаливое порицание.)
Увидев Неллочку у самой стойки, бариста обрадовалась, что можно отвлечься на другого посетителя. Улыбнувшись почти через силу мужчине с акцентом, она сказала: «Just a moment!» – и кивнула головой в подтверждение того, что поняла его заказ. «Oкей», – ответил мужчина, хотя было заметно, что он остался недоволен разговором с баристой. В ожидании, когда освободится бариста, Неллочка искоса посматривала на мужчину. Невысокий, немного усталый, в кофейную гущу каштановых волос молочной змейкой вбежала седина, не очень молодой…
«Ведь так и не въехала», – вдруг услашала Неллочка по-русски. Мужчина отсчитывал деньги за кофе и в сердцах разговаривал сам со собой: «Черт подери, прямо не страна, а внеземная цивилизация!» Это были Капкины слова про американцев и инопланетян и про то, что понять одинаково тяжело и тех, и других, но когда Капкину мысль произнес этот незнакомый мужчина, то звучала она совсем по-другому, ново и остроумно. Неллочка улыбнулсь и ей показалось, что мужчина тоже взглянул на нее и заметил улыбку. И этот взгляд ей понравился. Спохватившись, Неллочка обратилась к баристе, которая уже подала кофе мужчине и ждала Неллочкиного заказа: «One macchiato… small», – рассеянно сказала Неллочка.
Бариста кивнула и уже было отправилась к кофейной машине, как на английском с акцентом её опять окликнул мужчина. Бариста замерла на месте и, как показалось Неллочке, зажмурилась, прежде чем повернуться. Она испугалась, что снова не поймёт этого человека из-за странного произношения, которого не было ни у одного из утренних посетителей. К ужасу баристы мужчина действительно стал что-то просить и указывать на только что приготовленный кофе. Впав в ступор от родных английских фраз, изуродованных акцентом, бариста молча смотрела на гостя, тоже как на пришельца, и безуспешно пыталась раскодировать его сигналы о помощи. Неллочка поняла, что спасать надо обоих и вдруг обрадовалась этой возможности, потому что по непонятной причине сама вдруг захотела заговорить с мужчиной.
– May I help you? – обратилась Неллочка к мужчине, в то время как бариста, осознав, что внимание пришельца ослабло, ушмыгнула в глубь кофейни с удивительной для её комплекции быстротой.
– What? – не понял мужчина, заменив английское “w” на русское “в”.
– I think I can help you, – повторила Неллочка, не понимая, зачем она продолжает обращаться к мужчине по-английски. Конечно, надо было тут же перейти на русский, но Неллочка вдруг испугалась, что на родном языке мужчина сразу догадается о том, что он ей понравился всего за каких-то несколько минут. Английский был для Неллочки спасительной шапкой-невидимкой; на нём можно было сказать всё что угодно, не обнажая чувств. И если родные слова выскаивали порой неожиданно, из самого сердца, прежде чем Неллочка успевала решить, стоило ли их произносить, то английский надо было пропустить через мозг для рассортировки по грамматически стройным конструкциям с соблюдением согласования времен и нужных артиклей. Тоже самое происходило у Неллочки с температурой: Фаренгейт она понимала умом, а Цельсий сердцем. Одного взгляда на местный термометр было достаточно, чтобы точно знать, в чём выйти на улицу, но только переведя тепмературу из Фаренгейта в Цельсий, Неллочка могла воскликнуть: «Вот это холодина!» или «Ничего себе жара!» Поэтому в то утро Неллочка пряталась за английский язык, как за оконную штору в детстве, и боялась выйти из этого убежища, чтобы открыться незнакомому человеку.
На своём забавном английском мужчина стал объяснять Неллочке то, про что не успел втолковать баристе, про какое-то соотношение кофе и воды в эспрессо и важность соблюдения температуры. Неллочка внимательно смотрела на мужчину и одновеменно пропускала весь этот кофейно-научный монолог мимо ушей. На самом деле она наблюдала за чертами его лица и удивлялась, отчего оно уже не кажется ей незнакомым.
Вдруг одна фраза зацепилась за Неллочкин слух и выдернула её из состояния созерцания.
– You speak Russian, – неожиданно сказал мужчина и из-за его улыбки Неллочка даже не поняла, утверждение это или вопрос. Она улыбнулась в ответ и тем самым выдала себя.
– Мне почему-то так показалось, – сказал мужчина и тут же стал оправдываться, – тяжело с языком, когда не часто практикуешься.
Неллочка поняла, что он не иммигрант.
– Поначалу всем тяжело, я по себе знаю, – ответила Неллочка и мужчина понял, что она-то как раз иммигрантка.
– В самолете статью интересную прочитал, – продолжал мужчина. Было видно, что он соскучился по русскому языку, и на этот раз Неллочка действительно стала слушать внимательно про какой-то необыкновенный, самый точный способ приготовления эспрессо, о котором мужчина узнал из журнала для авиапассажиров и с которым решил поэкспериментировать, не рассчитав своего словарного запаса и не предвидев шока баристы.
За разговором они незаметно для самих себя направились к Неллочкиному традиционному столику в левом углу у стены. В первый раз Неллочка сидела за столиком и радовалась, что Капка так сильно опаздывала и что она не одна…
Они проговорили два часа: про эспрессо, жизнь в Америке, наших иммигрантов, английский язык, трудности перевода, его конференцию, на которую он приехал в местный университет и казалось, что запаса тем и кофеина в Неллочкином макиато хватит для обоих на целую жизнь.
Неожиданно мужчина взглянул на часы. «Всё неожиданно хорошее заканчивается ещё неожиданнее, чем начинается», – грустно подытожила про себя Неллочка, прежде чем мужчина стал сбивчиво объяснять, что ему надо в университет на семинар, который закончится к обеду.
– А к обеду мне на работу, – подумала Неллочка.
– Вы работаете? – спросил мужчина.
– Сегодня нет, – уверенно сказала Неллочка, – у меня тоже до обеда дела, но потом… К часу я приду сюда опять… приходите и Вы, после семинара.
Мужчина с улыбкой кивнул и ушёл.
Это было что-то невообразимое – Неллочка взяла инициативу в свои руки! Она сидела за столиком, как оглушенная, и не могла понять, что с ней происходит. Первой мыслью было взять и уехать подальше от этой кофейни, может, даже вернуться домой, лечь на кожаный диван и разобраться в чувствах. Однако вторая мысль – позвонить на работу – оказалась сильнее первой.
– I’m so sorry! – закудахтала на том конце по-английски секретарша, – надеюсь, что скоро тебе станет лучше. Главное, пей побольше воды!
– Обязательно! – пообещала Неллочка, потому что в Америке большое количество потребляемой жидкости всегда являлось залогом хорошего самочувствия, а про себя добавила: «Или побольше валерьянки!» – потому что от волнения, от непривычки врать и от кофеина сердце Неллочки уже выбивало такую чечётку, которой бы позавидовал сам Фред Астер вместе со своей рыжеволосой Джинджер.
– Если надо два дня, то no problem, делай как тебе лучше, – квохтала секретарша, хотя Неллочка прекрасно знала, что за эти дни ей просто не заплатят, потому что прошлой весной она уже использовала пять смешных больничных дней, положенных в год для сотрудников в её компании, а работу придётся сделать всё равно всю, только в жуткой спешке.
Не успела Неллочка оторваться от телефона, как песчаной бурей налетела Капка и, жестикулируя, и тут же стала забивать глаза и уши своими рассказами по заловку и свекровь. Без приветствий и извинений за чудовищное опоздание Капка начала торопливо рассказывать, как свекровь подвернула ногу, а носиться с ней, как всегда, Капке, потому что «остальные у нас умные, в университете работают и от Драйзера своего оторваться не могут!» «И кто тебя только сюда позвал?!» – в тоске подумала Неллочка, как тут же вспомнила, что это была она сама.
– Вот ты веришь в любовь с первого взгляда? – вдруг скаканула в разговоре Капка. Неллочка вздрогнула. Неужели Капка что-то видела? Может, она появилась в кофейне раньше, чем ушёл этот мужчина? Почему тогда ничего не спросила? Откуда эта деликатность?
– … я просто влюбилась в этот джемпер, – продолжала тараторить Капка, – за такую цену и кашемир сто процентов, плюс никакая не Чайна, а, наоборот, Франс!
– Я верю в любовь с первого слова, – рассеянно сказал Неллочка, что заставило Капку удивленно замолчать на три секунды, а с четверой секунды её уже опять понесло про кашемировый джемпер, из-за которого, если она его купит, ей будут опять завидовать заловка и свекровь, а сами скажут, что это не её цвет, и чтобы не доставлять им такого удовольствия, она просто ничего покупать не будет.
«Кап-ка, и-ди к све-кро-ви», – мысленно транслировала Капке Неллочка, и её мысль вдруг попала на нужную волну.
– Ладно побегу я, мне правда надо, – чудесным образом засобиралась Капка, – жалко, что не поговорили. Ты уж макиато свой и за меня выпей!
Капка ускакала. И как только Неллочка осталась одна, она почувствовала безудержное волнение от своего обещания, данного совершенно незнакомому мужчине меньше часа назад. От эмоций Неллочка вышла из кофейни и не торопясь пошла вдоль набережной. Было удивительно, что из-за какого-то незначительного поступка (взяла и подошла к кофейной стойке!) может так неожиданно перевернуться день. Совсем недавно всё было ясно: кофе-макиато за столиком у стены, Капкины рассказы про свекровь, потом работа в «Мире Асфальта» и к концу дня тихий ужин с Джимми да чтение газет. А теперь на Неллочку словно из ведра выплескнулось свободное время и окатило её с ног до головы. Вокруг шумел проснувшийся будний город: машины, пешеходы, какие-то спортсмены-бегуны, собаки на поводке, дети в колясках – все двигались вперед и казалось, все, кроме Неллочки, точно знали куда идти. Неллочка пошла энергичнее, чтобы не отличаться от толпы.
Сделав внушительный круг по городу, она взглянула на часы и с удовлетворением обнаружила, что прошло почти полтора часа. Вернувшись на парковку у кофейни, Неллочка села в свою машину, откинулась на сиденье и задремала. Проснулась Неллочка от вышедшего из-за облаков солнца и хорошего настроения. Прошёл ещё час. Где-то в груди тихо и радостно пела тоненькая струнка, то ли от солнечного света, то ли от предчувствия… Неллочка выбралась из машины, заскочила на узкий бордюр у края парковки и, ловко балансируя, почти пробежалась вдоль длинного ряда машин.
– Excuse me, мисс, – услышала вдруг Неллочка за спиной, – разрешите я изменю Ваши планы на вечер? Она оглянулась – это был он!
Ещё несколько часов назад в кофейне этот человек казался неуклюжим из-за акцента и ошибок в английском, а теперь был совсем другой, уверенный, чуть ироничный, элегантно-настойчивый:
– Разрешите, я изменю Ваши планы на вечер?
«До вечера ещё так далеко, – подумала Неллочка, – а жизнь изменилась уже сейчас!»
Она улыбнулась и соскочила с бордюра ему навстречу. В следующую минуту губы обожгло поцелуем, как будто Неллочка неосторожно хлебнула очень горячего кофе.
Домой Неллочка приехала вечером, лишь чуть-чуть позже обычного времени, когда она возвращалась с работы. Ей казалось, что она ничего не помнила из случившегося, кроме одной единственной фразы, которую бережно, как пригоршню воды, надо было донести до дому, не расплескать одну единственную самую важную мысль, не забыть, что «завтра, в той же кофейне, без пятнадцати девять утра…». Неллочка повторяла про себя эти слова, как мантру, когда заезжала в гараж, когда выходила из машины, когда открывала входную дверь…
Сладковатый клубничный запах вернул Неллочку в реальность. На кухне на столе стоял ужин, а у раковины стоял Джимми и перемывал посуду, оставшуюся с завтрака.
«Енот-полоскун», – вдруг назвала его про себя Неллочка и ужаснулась своим словам. На звук захлопнувшейся двери Енот-полоскун обернулся и разулыбался:
– Милая, ты окей? Как прошёл твой день? Всё в порядке? I love you.
– Ну, конечно же, окей, милый! – заученно ответила Неллочка, – всё хорошо… и я тебя.
Поужинали тихо. Встав из-за стола, Джимми ещё раз сообщил Неллочке о своей любви и пошёл смотреть спортивные новости. Оставшись за столом одна, Неллочка в каком-то трансе отщипывала маленькие кусочки от недоеденной пиццы и думала только об одном, что надо пережить вечер с Джимми, забыться до утра и завтра поскорее добраться до кофейни у набережной. Самое странное было то, что Неллочка не чувствовала никакой вины. Глупо винить себя за то, что уготовила тебе судьба, потому что именно она взяла Неллочку за руку и, как упрямого ребёнка, подвела к кофейной стойке сегодняшним утром.
Поздно вечером, когда Джимми пошел в душ, Неллочка набрала номер секретарши и упавшим будто от недомогания голосом оставила на автоответчике сообщение о том, что она берёт ещё один выходной по болезни. В темноте, лежа в постели, Неллочка опять попыталась подумать о морали, но ничего не вышло и на этот раз. «Вот начнётся климакс, тогда и буду думать. Вместе с теми приливами пусть и начинаются приливы совести! – почти с вызовом решила Неллочка, – а сейчас у меня есть судьба… как подружка, лучше Элки и Капки! Какое счастье!» – Неллочка улыбнулась и повернувшись на бок, почти мгновенно заснула, даже не выслушав очередное I love you.
А на утро Неллочкина судьба-подружка оказалась коварной вражиной!
Первым коварством была погода. Едва проснувшись, Неллочка посмотрела в окно и увидела, как бесконечной пёстрой колодой карт ветер метал на землю листья, безжалостно срывая их с деревьев. Мелкий холодный дождь тут же склеивал падающие листья в плотный скользкий настил, по которому, как Неллочка и предполагала, было просто опасно ехать на большой скорости.
Осторожно выехав из гаража, Неллочка столкнулась со второй неприятностью – ежеутренней старушенцией под зонтиком (и куда покандыбала в такую погоду!), которая на этот раз победоносно посмотрела на Неллочку за рулём и черепашьими шажками стала мстительно-медленно переходить дорогу. Чуть не отдавив бабке пятки, Неллочка рванула вперед и вывернула за угол, где её уже поджидал светофор, тут же сменивший цвет на красный. Два следующие свефотора, словно сговорившись, сделали то же самое. Тормозить, а потом быстро набирать скорость на скользкой дороге, было очень непросто. От напряжения Неллочка изо всех сил вцепилась в руль и к автостраде I-95 подъехала уже не в состоянии разомкнуть побелевшие от напряжения пальцы. На автостраде Неллочку ждал основной удар – из-за дождя, бабки и сговорившихся светофоров Неллочка не успела проскочить до часа пик и угодила в самую пробку. Мокрая стальная змея из машин ползла по дороге медленне, чем утренняя старушенция на прогулке.
Неллочка сидела в немом отчаянии и только слышала неравномерные удары собственного сердца, глухие и тяжелые, как падающие в зáморозки с деревьев яблоки, отсчитывающие минуты Неллочкиного опоздания – 10, 15, 20… Рука потянулась к сумочке на пассажирском сиденье. Damn it! Мобильник оставила дома. Да и какая от него могла быть польза – его телефона она всё равно не знала. Вчера Неллочке казалсь, что ничто на свете не сможет помешать ей примчаться в кофейню без пятнадцати девять, а поэтому обменяться телефонами «на всякий случай» Неллочке даже не пришло в голову. Тем более, что сердце подсказывало ей, что случай был не «всякий», а, может быть, единственный, самый настоящий и прекрасный, который Неллочкина судьба-подружка не позволит упустить!
Минут через сорок, недалеко от съезда на Гринфилд авеню, стальная змея на автостраде заструилась быстрее и Неллочка из окна увидела синюю искорёженную машину на обочине и несколько полицейских машин с мигалками, которые и застопорили всё движение. Проезжая мимо места аварии, Неллочка даже не повернула голову, чтобы взглянуть, что случилось. Ей казалось, что настоящая авария произошла не на дороге, а с ней, и что эта искорёженная машина была она сама, Неллочка, на большой скорости разбившаяся о бетонное заграждение…
Она вбежала в кофейню почти с такой же скоростью, с какой мчалась в машине, вырвавшись из пробки, и если бы не заставила себя остановиться, то, наверное, вылетела бы в тонированное окно на противоположной стороне. Неллочка промчалась взглядом по всем столикам, раз, потом ещё раз, и ещё раз, пока у неё не закружилась голова. Его не было. Кругом сидели всё те же ежеутренние посетители и казалось все как один смотрели на неё, Неллочку, будто догадываясь о том, что произошло вчера на парковке. Проснулся и приподнялся на локте вечно спящий панк, с завистью поглядывали мамашки, с осуждением тряс розовой макушкой старичок и даже сонная бариста, у которой во взгляде обычно прочитывалось только кофейное меню, насмешливо-многозначительно изогнула бровь.