Как всегда случалось в такие минуты, думать Кирилл не успевал. Его сознание провалилось в какую-то черную дыру и действовало само, не спрашивая совета и разрешения у своего владельца. Подбежав к тому, кто пытался трогать его жену, он сходу сунул ему в рожу занозистый край полена. Жесткая древесная щепка проткнула щеку и вонзилась куда-то в челюсть. Мужик закричал, брызгая кровавой слюной, отскочил, зацепился за куст сирени и упал. Другой отступил от Вадима Викторовича и развернулся к Кириллу, но тесть пустил в свою кровь адреналина, заставив мысли мчаться галопом, и жестким ботинком, со всей дури, пнул обидчика в голень, а когда тот, инстинктивно схватился за свою конечность, двинул его коленкой в подвернувшееся небритое лицо…
Пока Лера успокаивала в доме плачущую от пережитого маму, Кирилл сидел в беседке. Его слегка потрясывало и очень хотелось выпить, чтобы разбавить неприятные воспоминания.
Мужикам, строившим коттедж на краю деревни, не хватило, и двоих, проигравшихся в карты, послали в городок за догоном. Маленький деревенский магазин был уже закрыт. Проходившие мимо их забора гонцы еще раздумывали, как будут добираться до города, когда заметили Вадима Викторовича, менявшего во дворе лампочку в фаре своего автомобиля. Подбросить за водкой в город Вадим Викторович отказался, начались выяснения отношений, и тут во двор случайно пришла Лера, за которую зацепился взглядом один из строителей. Хорошо еще, что Элеонора Ивановна в любом состоянии контролировала ситуацию вокруг.
Когда стороны пришли к мировому соглашению и обязались не заявлять друг на друга, полиция уехала.
Звон стекла выдернул Кирилла из мыслей. Вадим Викторович молча поставил на стол тарелку с малосольными огурцами, две рюмки и бутылку водки:
– Вот, подарили как-то, стоит уже несколько лет. Выпьем? – тесть посмотрел на Кирилла.
– Давайте.
Вадим Викторович хрустнул крышкой и плеснул в рюмки. Они чокнулись и глотнули.
Элеонора Ивановна постепенно успокаивалась:
– Лерочка, я так испугалась за тебя, за папу…
– Ну, успокойся мама. Хорошо, что все так кончилось. А папа-то где?
– Они с Кириллом водку в беседке пьют.
– Водку? Папа же водку не пьет.
– А сегодня решил.
– А ты откуда знаешь?
– Он бутылку из шкафа достал и в беседку пошел, а там Кирилл сидел.
– Ну, ты мама даешь! Я думала тебе сейчас не до этого.
Они тихонько открыли окно и прислушались. Вадим Викторович и Кирилл о чем- то негромко говорили в беседке.
– О чем они? – поинтересовалась Лера.
– Не слышу. Да это не важно, главное пьют вместе. Может, наконец-то, перестанут тебя делить.
– Меня?
– А ты думаешь, они кусты делят? – Элеонора Ивановна обняла дочь, притянула к себе ее голову и поцеловала в обе макушки, – глупенькая ты еще какая.
– Знаешь, – говорил Вадим Викторович, наливая по третьей, – хочу забор обновить. Думаю, металлический профиль установить, надолго хватит. Как считаешь?
– Конечно, – соглашался Кирилл, – один раз установим и можно забыть про него.
– Вот и я о том же, – Вадим Викторович резал огурец, стуча лезвием ножа по керамической тарелке. – А еще, знаешь, смородину эту мы уже не съедаем, надо потеснить ее…
Женщины у окна напряженно вслушивались в мутнеющие сумерки, но мужчины говорили тихо, и понять о чём не удавалось. Потом один силуэт поднялся, вышел из беседки – Элеонора Ивановна насторожилась – но скоро вернулся и разговор продолжился:
– Надо же, все говорят, – выдохнула Элеонора Ивановна.
И вдруг из беседки донеслась бессвязная песня, слова которой никак не уживались с мелодией. Мужчины запели что-то грустными, фальшивыми голосам…