Сундук здоровья, или Как можно дружить с собственным иммунитетом
TextДо 4 апреля 1942 года, когда его подбили, он успел уничтожить уже 4 самолета гитлеровцев!
Он упал в глухом лесу, и у него были перебиты ноги…
Но человек полз по снегу, преодолевая все, голодный, холодный, один, посреди холодного и враждебного зимнего леса!
Да еще с перебитыми и отмороженными ногами…
Единственное, что его согревало – это неукротимая воля к жизни и огонек надежды во чтобы то ни стало вернуться в свой мир, где о нем помнят и ждут!
Полз долгие, долгие 18 (восемнадцать!) суток, даже не зная, куда…
Но в мозгу стучало одно: к своим, к жизни!
Так уж были воспитаны советские люди, в осознании, что реальная жизнь одна, и никакой «другой» жизни нет, и не будет!
«Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы…»
Лишь через месяц он попал в госпиталь, но уже как безнадежный: у него началась тяжелая форма гангрены и заражение крови, и его уже готовились отправить в морг…
И лишь по счастливой случайности он попал к хирургу, который рискнул его спасти, но для этого пришлось отрезать ему голени обеих ног…
Казалось бы, все, такому обрубку путь в небо отрезан напрочь, как были напрочь отрезаны и его ноги!
Но не тут-то было!
В дело опять вступил несгибаемый характер и железная воля настоящего бойца.
Ему сделали протезы, и он начал упорные тренировки, чтобы овладеть ими как собственными ногами, для того, чтобы вновь вернуться к полноценной жизни.
И он опять добился своего, и вернулся не просто в строй, а опять стал военным летчиком и, уже безногим, сбил еще семь самолетов противника!
И как заслуженная награда за такую беспримерную волю к жизни, его ждала жизнь долгая и счастливая!
Гоголь же умирал в тепле, под дружественной крышей, и в окружении людей, хлопотавших о его здоровье, но… он был не боец…
Ну, что же, Гоголя можно понять, ведь он был не советский человек, и жил не в наше время, и совсем в другом окружении…
И ему не хватало всего лишь только совсем малого – воли к жизни!
К какой жизни? И крыша была не своя и люди вокруг были чужие, и ни одного близкого человека рядом…
Он устал от этой жизни, и физически – от постоянных недомоганий, и душевно – от одиночества в толпе…
И потому – никакого желания вернуться в этот мир, где нет никого, кто бы о нем помнил и ждал, ждал лично его!
Поэтому, чтобы вернуть ему желание жить, не нужны были ни каломели, ни ванны, ни, тем более, омерзительные пиявки…
Ему нужно было всего лишь теплое, понимающее, участливое и обнадеживающее слово!
Даже пусть это слово было бы сиюминутная ложь, но это была бы ложь во спасение!
Лечить-то надо не болезнь, а больного!
Поэтому вполне возможно, что если бы тогда в Гоголя вдохнули хоть какую-то надежду на лучшее, Николай Васильевич смог бы вернуться к жизни.
И даже вполне смог бы и восстановить 2-й том «Мертвых душ», и написать еще много не менее замечательных произведений, и …
К сожалению, никаких «и», поскольку «история не терпит сослагательных наклонений», и мы всегда имеем только то, что уже случилось.
Нужные слова так и не нашлись, и не были сказаны, их никто и не искал, об этом никто из этих «спецов по пиявкам» просто даже не задумывался.
Вместо этого:
– Надобно посадить его в ванну и крикнуть: ешь!
А тот мерзкий тип, в своих «обличениях», наверняка, еще до этого застращал писателя, что все его болячки и другие жизненные неурядицы – это ему «наказание божие за его богомерзкие литературные труды»!
И Гоголь умер…
Глава 22. Вместо заключения
Грустно и печально, когда задумаешься об истории с Гоголем, ведь все так просто…
К сожалению, просто – это когда знаешь ответ на вопрос, и совсем не просто, когда в потемках незнания пытаешься нащупать к нему путь.
Вполне возможно, что мне посчастливилось не только уловить причинно-следственную связь, но найти и самостоятельно, и даже активно задействовать какой-то канал связи со своим «Министерством внутренних дел».
И получить возможность СОЗНАТЕЛЬНО побуждать его к действию, или хотя бы активизировать его действия в каких-то конкретных, особо беспокоящих, «нештатных ситуациях».
Повторяю: без какого-либо внешнего «допинга», в виде лекарств или еще каких-нибудь внешних вмешательств «лечебного» характера!
Может быть, стоит привести еще один пример, правда, не знаю, можно ли это отнести к «деланию»…
После 45 у меня стало портиться зрение.
Вполне возможно, что я сам испортил его своим излишним энтузиазмом. По ходу своей профессиональной работы я научился электросварке и отказался от услуг сварщика. Сами понимаете: пока человеку растолкуешь, «на пальцах, да на кулаках», что от него требуется – сам сделаешь это быстрее и лучше!
Но не очень-то соблюдал правила техники безопасности, зачастую работая без маски. Естественно, не раз нахватался и «зайчиков».
Результат не заставил себя долго ждать!
Если раньше, вдевая нитку в иголку, я видел даже ворсинку, то постепенно перестал видеть даже иголку!
Пришлось надевать очки.
В шестьдесят освоил компьютер, и в наше нелегкое время он стал главным инструментом для добывания хлеба насущного.
Естественно, тоже без соблюдения предписанных норм.
Я никогда в жизни не курил, поэтому никогда в жизни не знал и не признавал никаких «перекуров». Включив компьютер в начале рабочего дня, так и сидел за ним, не отрываясь даже во время обеда.
А по окончании рабочего дня сисадминам частенько приходилось заменять картинку на моем мониторе, показывая часы, тактично намекая, что пора закругляться. Естественно, это тоже никак не способствовало улучшению зрения!
Наконец, дошло до того, что я перестал различать даже цифры на ценниках в магазинах! Ни в очках, ни без очков, ни дальние, на полках, ни ближние, под стеклом на витрине!
Случайно я ознакомился с лекциями некоего профессора Жданова, где он доходчиво объяснил причину расстройства фокусировки глаз и дал несколько несложных рекомендаций по его восстановлению.
В основном они сводились к тренировке мышц, изменяющих геометрию глазного яблока. Из-за нашего малоподвижного образа жизни, да еще и в ограниченном пространстве, пределы изменения фокусировки наших глаз ограничены всего несколькими десятыми долями метра или, максимум – несколькими метрами. В результате малоподвижности и потому детренированности, фокусирующие мышцы глаз тоже постепенно атрофируются, как и другие мышцы нашего тела, если они не работают.
На этом неплохо зарабатывают окулисты и фирмы, производящие оптику, которым глубоко плевать на реальное, физическое восстановление нашего зрения. Напротив, делая бизнес на продаже корректирующих дивайсов (очки, линзы), они кровно заинтересованы в клиентах!
То есть, в ухудшении нашего зрения, как вы сами понимаете!
Воспользовавшись советами профессора, я, раз несколько, особенно едучи в общественном транспорте, тренировал эти мышцы, то и дело переводя взгляд от ближних предметов на дальние, и обратно.
Честно признаюсь, делал это тоже очень нерегулярно, скорее, весьма и крайне эпизодически… Для восстановления мышц, пожалуй, такие редкие «тренировки» явно недостаточны!?
В это же самое время поменял электронно-лучевой монитор на жидкокристаллический, и вскоре заметил, что могу работать на компьютере… без очков!
Больше того!
Спустя время, не так, чтобы совсем легко, но теперь я могу читать даже тексты довольно мелкого шрифта, какие печатают на упаковках!
Без очков!
В чем причина такого резкого улучшения зрения, сказать затрудняюсь. Потому что глазам я тоже «делал», т.е. сосредоточивался на них и тоже делал посылы в их адрес… Но тоже, и так же – эпизодически.
Впрочем, как и во всех, описанных мной случаях.
Выше я писал, что для того, чтобы посыл «делания» был адресным, нужно ощущать, где и что болит.
Но случай с насморком говорит, что это не всегда обязательно?
И все не так однозначно, не так просто, и требует серьезного исследования и осмысления.
О том же говорит и случай со зрением! Если, разумеется, он тоже относится к «деланию».
Конечно, глаза тоже побаливают, иногда до рези, до «песка», когда слишком долго перенапрягаешь, вглядываясь в монитор…
Но нет, в таких случаях я ничего не «делал», и это совсем не тот случай, резь в глазах и мышцы глаз как бы несколько разные вещи.
А «делал» я, виртуально представляя себе эти мышцы, концентрируя на них внимание и тоже делая посылы в их адрес…
Повторяю: тоже очень эпизодически! Крайне эпизодически!
Так что в чем причина, что именно помогло, сказать трудно.
Вполне возможно, что и то, и другое.
Но сейчас, практически, обхожусь без очков и вижу даже риски на штангенциркуле. Могу даже вдевать нитку в иголку – без очков!
Правда, ворсинку – пока! – так и не вижу…
Так, что же остается сказать в заключение?
Повторяю, я не думаю, что обладаю какими-то «мистическими сверхспособностями». Уж, тем более – магическими!
Нет таких способностей ни у кого, как нет и самой магии.
Наблюдательность? Возможно!
Но это тоже обычное человеческое качество…
Пожалуй, все же есть у меня НЕЧТО!..
Я уже писал, что мой водительский стаж довольно изряден и сравним с багажом дальнобойщиков – 400 тысяч километров.
До Луны, как известно, ближе!
Причем, большая часть из этих сотен тысяч приходится на лихие 90-е, а ездил я в такие дальние и неизведанные концы…
И практически всегда – один.
Естественно, было на этой длинной дороге всякое…
Возможно, когда-нибудь напишу и об этом.
Но главное, что и на этой, длинной дороге, и на жизненной дороге вообще, я никогда не надеялся ни на «чужого дядю» и, уж тем более, ни на какого «господа бога».
Расчет всегда был только на собственные силы.
И собственный, здравый смысл.
Пусть это звучит даже и не очень скромно…
Наверное, надо рассказать здесь и еще кое о чем. Я долго колебался, стоит ли включать это сюда, относится ли это к теме этих записок…
Наверное, все же, стоит.
Первое: это то, что я практически не умею плавать, и в этом, прежде всего, виновата моя собственная мать!
Почему? Сейчас объясню.
Не знаю, почему, но она панически боялась, что я утону, а жили мы в месте, где практически не было открытой воды, чтобы научиться плавать стихийно. И никаких «кружков или секций по плаванию», как это есть сейчас, практически не существовало, все дети учились этому сами, именно – стихийно, по заложенному в нас природному инстинкту.
А учиться этому надо именно с самого детства, потом уже поздно.
Как ни странным это может показаться кому-то, но это точно так же, как учиться говорить и даже ходить!
Многие убеждены, что мы умеем говорить и ходить именно потому, что наши родители научили нас этому в самом раннем детстве.
То есть, «разговаривали» с нами, с еще ползунками, ставили на ножки с 8-9 месячного возраста, и потому к году мы начинали уже делать первые шаги, а к двум – начинали говорить первые слова.
Да и мы поступаем точно так же, и даже стремимся к более раннему результату, но полагаем, что делаем так «из спортивного интереса».
Нет, мы это делаем тоже по неосознаваемому нами инстинкту!
Это именно инстинкт заставляет нас использовать время детства как можно быстрее, причем, именно самого раннего детства!
Дело в том, что человек – это существо социальное, и взрослый человек – это уже не продукт природы, как большинство живого на земле, а уже почти на все 100% продукт именно социума, в котором он вырос.
А вот природные инстинкты, заложенные в человеке, максимально эффективно реализуются только в раннем возрасте.
Никто не учит новорожденного умению сосать – а это весьма сложная моторика ротового и дыхательного аппарата младенца!
Я знаю взрослых людей, которые не могут научиться даже пить воду из горлышка простой бутылки, где моторика куда проще!
А сосание у детей – врожденный инстинкт, врожденное умение.
Так же, как способность ходить на двух ногах, так же, как способность усваивать язык, и даже несколько – именно в нежном возрасте.
Так же, как и многое другое, но если это природное качество не использовать вовремя, тем более, если подавлять его, то в более взрослом состоянии учиться всему этому гораздо труднее.
Вспомните «эффект маугли»!
Все дети, выросшие в дикой природе, с превеликим трудом становились на ноги, а толком разговаривать не научился ни один…
Иллюстрация №27 – Другого способа пить это существо не признает… – https://cdn2.gazeteaksam.com/aksam/fotogaleri/galeri/2017/02/25/ca8826dc-7426-4a0c-a294-600d06b3932c.jpg?v=11:14:32#
Так вот, умение плавать – это тоже врожденный инстинкт, и поэтому дети научаются плавать легко, играючи.
Больше того, сейчас об этом почему-то замолчали, но не так давно было целое движение «любителей рожать в воде».
Результаты были потрясающие, ребенок, рожденный в воду и только что появившийся на свет, уже умеет задерживать дыхание и научается держаться на воде уже в возрасте нескольких месяцев и даже недель!
А какой результат и через сколько времени его получаем мы, отдавая детей в секцию плавания, в возрасте уже нескольких лет?
Единственный «водоем», в котором мне можно было поплавать в детстве, это был арык, шириной метра три и глубиной не более метра.
И мать стояла на берегу, а я плескался в этом арыке, привязанный за веревку, которую она держала – вот и вся моя «секция по плаванию».
Брат младше меня на восемь лет, и когда подошло его время, я покрывал его походы на этот арык, и теперь он плавает как рыба!
То же самое произошло и с моими детьми: сын рос вдали от воды, и потому плавает не намного лучше меня, а старшей дочери повезло, вода в ее детстве была, и я поощрял ее, и она плавает хорошо.
Кстати, приведу один случай с ними обоими, может быть, и это тоже будет кому-то уроком, хотя к «деланию» это совсем не относится.
Как-то мы поехали в отпуск на своей машине, и наш путь пролегал мимо Капчагайского водохранилища, в Казахстане, близ Алма-Аты.
Как не заехать, среди лета, посмотреть да искупаться!
Расположились на берегу, но плавать – негде!
Дно настолько пологое, что глубина по колено – метрах в пятидесяти от берега.
Дети играли с мячом, упустили его, и он начал уплывать от берега.
Сын побрел за ним, а я стал заводить дочку поглубже, чтобы приучить ее не бояться воды.
Вода прозрачная, по пути мы нашли на дне метровой длины рейку, и чтобы отвлечь дочь от страха, а мы зашли уже ей по пояс, я толкал рейку по воде, и она, как подводная лодка, медленно опускалась на дно.
Так, играя с палкой, мы заходили с ней все глубже и глубже…
Когда же я глянул в сторону сына, он зашел уже далеко и уже стоял почти по шею, а мяч медленно, но верно уплывал все дальше и дальше!
Что делать?
Попадись ему яма, он потеряет дно под ногами – и все!
На воде держаться не умеет, испугается, начнет барахтаться, и тут уж ему точно конец…
Кричу – он не слышит, зашел слишком далеко, да и мяч – вот он, рядом, манит и манит его догнать…
Бежать к нему – но ведь дочь тоже стоит уже по грудь!
Бросить нельзя, во-первых, даже просто испугается – ребенку всего четыре года, во-вторых, случись даже небольшая волна – опрокинет, собьет с ног и ей уже не подняться…
Что делать, кому из них «быть или не быть»? Вот, в чем вопрос!
Кого спасать, кем поступиться – сыном или дочерью?
Даже только чтобы прочесть об этом, вам надо не меньше полминуты, а тогда все это пронеслось в голове за доли секунды…
За доли секунды пришло и решение.
Я воткнул нашу «подводную лодку» в дно, велел дочери держаться за нее крепко-крепко, обеими руками, и как можно более спокойным голосом – как продолжение игры! – объяснил ей, что побегу помогать братику ловить мячик, а то он так и уплывет от нас, и мы его не поймаем…
Мячик, конечно, уплыл, но оба ребенка остались живы и здоровы.
Я много раз тонул, уже и не упомню, сколько, но воды не боюсь.
Первый раз, насколько еще помню, в возрасте, наверное, не старше дочери в только что описанном случае.
То есть, тогда, когда «деревья были большие», а расстояния во столько же раз больше. На одном из таких «больших» расстояний был еще один водоем, тоже искусственный или нет, не помню, но он был на территории лётной части и его называли «Лётное озеро».
По понятным причинам, ходили туда редко, да еще идти надо было пешком, по жаре, и все «освежение» от купания там быстро сходило на нет уже только по этой причине.
Как-то раз мать взяла меня с собой, и все, что я помню – это то, что я под водой, и отчаянно гребу руками по-собачьи… Через сколько-то времени цепляюсь за чьи-то ноги или трусы, меня вытаскивают за шкирку, и я слышу возглас: «Чей ребенок»?
Больше я ничего не помню, с матерью на эту тему мы никогда не говорили, но, скорее всего, этим и объясняется ее паническая боязнь того, как бы я не утонул…
Вот только, чтобы не бояться, надо было научить меня плавать, а не привязывать за веревку!
Точно так же и с иммунитетом: хотите, чтобы ваш ребенок не болел – не «привязывайте его за веревку», то есть, не создавайте ему чересчур стерильных условий, пусть его иммунитет тренируется, только он и спасет его, когда вас не будет рядом или у вас не окажется «селфгарда».
И, действительно, тонул я много раз.
Однажды тонул… через неделю после свадьбы!
Привез молодую жену в бывший родной дом, и через пару дней пошли купаться на большой канал. Этот канал был построен, чтобы часть стока горной реки отвести по нему так, чтобы он не бежал зря, а по пути крутил турбины электростанций, сооруженных на этом канале.
Ширина канала – 35-40 метров, глубина – 8-12 метров, вода в канале – ледяная, и по всем этим причинам в нем утонуло уже много народу, в том числе – даже один чемпион области по плаванию!
Течение быстрое, но в одном месте, недалеко от моста, оно немного меняло направление и, если прыгнуть в удачном месте, мне когда-то удавалось этот канал переплывать.
Чтобы выпендриться перед молодой женой, прыгнул и поплыл.
Но, видимо, не там где надо, да и забыл уже, как это делается, потому что, проплыв половину, чувствую, что устал. Повернуть обратно – течение будет работать против меня, поэтому – только вперед!
Метров за десять до берега чувствую – все, выдохся, удерживаться на поверхности уже больше не могу, иду ко дну…
Но в мозгу мысль: на берегу – молодая жена, да и сам еще такой молодой, рановато помирать-то!
Кое-как, по-собачьи, по-кошачьи, по-лягушачьи, но выскребся на поверхность, скребусь дальше…
Наконец, нащупал дно, кое-как выполз на берег, лежу без сил…
Через какое-то время жена кричит с того берега:
– Ну, что ты там? Плыви назад!
Ага, щас! Погоди, вот только плавки маленько подсохнут…
Отлежался, пошел назад через мост. Вот, говорю, не успела выйти замуж, а уже осталась бы вдовой!
Еще один случай, когда рыбачил на большом водохранилище.
Ездить рыбачить мог только вечером, оставаясь на ночь. Ставил сети, утром назад. Однажды задул ветерок, поэтому за рыбой не поплыл, оставил сети и уехал. На следующий раз – то же самое, опять не поплыл.
Еще через пару дней – опять ветер, еще сильнее, но уже к берегу.
Поплыву, думаю. И рыба уже вся сопрела, да и мусору набилось, наверное, сеть уже на дне лежит, только «кошкой» и найдешь…
Лодка резиновая, легкая и вертлявая, и – как толкнул меня кто-то! – я привязался к ней обрывком веревки за прорезь для пуговицы в куртке.
Плыву, держу лодку поперек волны, как и положено. Вот и место, где надо бросить «кошку» и потом плыть по ветру, чтобы зацепить сеть.
Зачалишься за сети – потом уже никакие волны не страшны!
Но веревка «кошки» запуталась, и я на доли секунды отвлекся, чтобы ее распутать… Однако этого оказалось вполне достаточно!
Следующее, что я помню, это как меня «бросает в набежавшую волну», как когда-то Стенька Разин бросил свою княжну.
А еще следующее, что бы я увидел, если бы все-таки сумел тогда вынырнуть на поверхность, это гонимая от меня ветром моя лодка.