37. Вторая палуба
1
Как только я осознала, что меня спасли, что вокруг друзья, так меня сразу парализовало. Я не могла ответить ни на вопросы Матвея, даже не понимала их смысла. Драген влил в меня «Глоток жизни» – целебное заклинание ливлингов, которое иногда возрождало мёртвых.
Паралич не прошёл.
Я оказалась запертой внутри собственного тела, которое мне не повиновалось. Сидела на земле, глупо улыбалась, отвечая мычанием.
– Бесполезно её лечить, – сказал Драген. – Её слабость не телесная, но душевная. Последствия фулельских пыток.
– Мне придётся тащить её на себе?
– Ну не мне же? – ответил Драген.
Взвалив меня на плечи, Матвей пошёл к порталу переброски. Моё сознание плавало в тумане. Я безучастно следила за сменой декораций: леса, равнины, военные гарнизоны.
Иногда до меня доходили обрывки разговоров Драгена и Матвея.
– Нет времени возиться с вами, – раздражённо сказал Драген. – Гофрат планирует самое большое наступление с начала войны. Я должен быть на передовой, а не в тылу.
– Дай Бленде ещё пару дней. Она скоро придёт в себя.
– Ты уверен? Ты знаток фулельской магии?
– Нет.
– Запомни, ожог от огнешара можно залечить, а вот душевные раны от магии фулелей заживают только после смерти.
– Блин, вы специально тренируетесь говорить так пафосно?
Драген глухо засмеялся сквозь маску:
– Матвей, уходи в Запертые Земли без Бленды.
– Я не смогу сам найти книгу. А если и смогу, то не смогу вернуться. Я же ненастоящий маг.
– Верно. Тогда поступим вот как: я доставлю вас к Барьеру, невзирая на её состояние. Надеюсь, по дороге она окрепнет. Вопрос в другом, хочет ли сама Бленда этого? Что если она сломлена окончательно?
– Давай спросим у неё.
Передо мной возник Драген:
– Бленда, сегодня мы перебросимся в Ультрехт. Сядем на торговый корабль до Мурк-Лога, столицы Деш-Раджа. Номас блокирует создание порталов даже на территории Деш-Раджа, невзирая на официальные протесты. Из Мурк-Лога поедем по Голдиварскому Тракту в Замкнут, город в Енавском Княжестве. Енавские власти дали согласие открыть нам портал оттуда до Барьера Хена. Ты согласна? Просто кивни или мотни.
Я ни кивнула, ни мотнула, настолько мне всё было безразлично.
Матвей удовлетворённо закричал:
– Согласная она, по глазам вижу, что согласна.
Я попыталась сказать, что пока не навещу родителей, ни о каких путешествиях в Запертые Земли не может быть речи, но Матвей поднял меня и снова пейзажные декорации завертелись перед моим тусклым взором.
Я запомнила шпили знаменитого Ультрехтского Собора Триединства. На крыше возвышалась статуя того, кто сейчас разрушал родной город Матвея.
Ультрехт готовился к обороне. Везде маршировали военные, над стратегически важными зданиями раскинулись защитные поля. На старенькой самоходке, воняющей почему-то навозом, нас доставили в Ультрехтский Порт.
Вид на пролив закрывал лес мачт. Невероятно огромные портовые слоггеры, возвышались на причалах. Когда-то я мечтала увидеть их вживую. Они были настолько гигантскими и сложными в изготовлении, что к каждому было приставлено по четырнадцать магов Второй Отметки, которые поддерживали их работоспособность, постоянно наполняя энергией и направляя циркуляцию заклинаний.
Портовые слоггеры медленно нагибались над кораблями и опускали руки с двадцатью пальцами на каждой. Осторожно выгребали из раскрытых трюмов кораблей ящики и контейнеры и переносили в склады с раздвижными крышами. Из складских ворот выезжали телеги и грузовые самоходки, развозя товары по Гувернюрству Химмельблю.
Матвей постоянно щёлкал камерой, восклицая: «Вот это кадры!»
– Я помню, ты создал слоггера из целой водяной мельницы? – спросил Драген.
– Да, было дело, – отозвался Матвей.
– Тебе надо сосредоточиться на слоггеростроении, – продолжил Драген. – Возможно, это твоя главная сила. Позже, если хочешь, отведу тебя к магам, которые следят за портовыми слоггерами, они поделятся с тобой знаниями по магической машинерии. Ведь даже я не смогу создать таких гигантов.
– Было бы круто, – согласился Матвей.
Меня перенесли на корабль и положили на узкую койку в тесной каюте. Матвей задёрнул шторы на круглом окне:
– Тебе надо поспать.
– Не… могу…
– Ура! Первые слова. Скоро увидим первые шаги. Я же говорил, Бленда, ты сильная.
– Не могу спать. Не могу видеть сны. Они слишком похожи на иллюзии…
– Сейчас.
Матвей вышел и вернулся с Драгеном. Тот с сомнением посмотрел на меня. Вздохнул и провёл рукой:
– Сладких снов.
2
Проснулась я от тошноты.
Зажав рот, вскочила с кровати. Меня отнесло к стене. Ударилась о какой-то шкафчик, потом ткнулась в дверь. Нащупала ручку двери и рывком раскрыла. Яркий свет резанул по глазам. Зажимая рот и глаза, побрела вперёд. Нащупала перила, перегнулась и убрала со рта руку.
Рвота принесла облегчение, а вместе с нею чьи-то яростные крики на деш-раджском. Приоткрыв глаза, увидела, что перила огораживали не борт корабля, как мне казалось, а верхнюю палубу. На нижней стоял голый по пояс матрос и грозил мне кулаком.
– Простите…
Прокричав что-то о «химмельских ублюдках», деш-раджиец ушёл в трюм, брезгливо вытирая с плеча мою рвоту.
Меня всё равно подташнивало и мутило. Корабль качался на волнах, от этого становилось ещё хуже. Вцепившись в перила, я с ужасом оглядывала бесконечную воду. Солнце светило так ярко, что из Семилунья была видна только Стенсен, да и то она словно утопла в безбрежной небесной синеве.
Тот ужас, в котором пребывала моя душа после фулельских пыток, перекрыл страх морских путешествий. Я боялась большой воды. Даже на картинках или в умобразах океан вызывал приступы паники. Про водную магию даже читать не могла, не то, чтобы экспериментировать с нею.
– Вот и твои первые шаги, – Матвей приобнял меня за талию. – Как самочувствие?
– Вода…
– Ну и что, что вода?
– Те, кто родились со способностями к стен-магии, приобретают и страх воды.
– Почему?
– Потому что камни тонут в воде.
– То есть, во время дождя твоя магия угасает?
– Ты ещё спроси, не боюсь ли я мыться. Нет, Матвей, все эти страхи и слабые стороны работают не так. Я не боюсь дождя, воды в озере или ванны. И если вылить на меня ведро воды, то не растаю. Но когда я окружена большой водой, мне придётся затратить больше сил на творчество.
– Ваша магия напоминает игру «Камни-ножницы-бумага», – непонятно сказал Матвей. – А чего боятся ливлинги?
– Иллюзий.
– А путаники?
– Стен-магию.
– А иллюзионисты-фулели?
– Они боятся всего, Матвей. Поэтому у них такие сильные иллюзии.
– А внеклассовые маги?
Я с подозрением на него посмотрела:
– Кстати, ты мне не рассказал, почему ты внезапно стал магом? Как ты встретился с Драгеном? Как вы меня нашли? Как вообще произошло всё то, что произошло?
– Долгая история. Ты уверена, что не хочешь спать?
– Я выспалась.
Вот что рассказал Матвей:
3
Когда мы вышли из Брянского портала, Матвей сразу ощутил некие изменения внутри себя.
– Причём суть моего мироощущения менялась под воздействием мира Голдивара, – сказал Матвей. – Будто не я пришёл на Голдивар, а Голдивар проник в меня.
Матвей стал меняться. Те корчи, что я наблюдала, проходили безболезненно, но Матвей потерял управление своим телом. Потом у него появилось ощущение, что «он держал небо в своих руках».
Матвей снял перчатки и показал мне светящиеся линии кожных узоров.
– Рукотворец? – поразилась я. – Ты приобрёл внеклассовую способность к магии?
– Ага.
– Поразительно.
Матвей натянул перчатки:
– Я всё равно не понимаю этих магических иерархий. Какой толк быть фулелем или ливлингом, если и те и другие умеют пускать одни и те же огнешары или создавать слоггеров?
– Огнешар фулеля имеет иные характеристики, чем огнешар стен-мага. У фулелей они летят меньшее расстояние и с меньшей скоростью. Зато ливлинги могут придавать своим огнешарам «Звериную хитрость» или «Звериную ловкость». Их сложно отбить, они способны уворачиваться, как живые существа. Но если огнешар стен-мага будет существовать до тех пор, пока не достигнет цели, то у ливлинга он ограничен «Временем жизни», которое весьма коротко. Слоггеры ливлинга тоже живут меньше, но способны перемещаться на большие пространства, уходить от хозяина на сотню флю, не рассыпаясь. Хадонк способен создать слоггера и вселить в него своего споггеля, тогда магическое существо станет таким же умным и понятливым, как и человек.
– Понятно, всё сбалансировано, как в компьютерной игре, – снова непонятно сказал Матвей. – А внеклассовые маги это что-то типа читеров, которые время от времени способны на всё, но сами не знают, когда это время наступит.
– Я ничего не поняла, Матвей, но, наверное, ты прав.
– Надеюсь, моя внеклассовость – это не проблема для тебя? Как я понял, мы считаемся кем-то вроде отбросов?
– Внеклассовость не знает равновесия, а значит – угрожает порядку. Хотя некоторые внеклассники работают в тайных службах охраны Гувернюра. Это не оглашается, так как вызывает людское недовольство.
– Почему?
– В прошлом народы натерпелись от внеклассовых магов.
– Внеклассовые маги, что ли, злые волшебники?
– От обилия возможностей они часто сходили с ума. Успевали уничтожить целые деревни, пока не уничтожали их. Вердумскую цивилизацию разрушил внеклассовый.
– Ой. А если я уже того…
– Не бойся. Если ты сойдёшь с ума, ты об этом даже не узнаешь. Узнают только те, кто будет рядом.
– Я правильно понял, что внеклассовый маг – не имеет права существовать? Я уже слышал, что их всегда преследуют и уничтожают.
– Преследуют и уничтожают только тех внеклассников, которые уже сошли с ума. Остальным предлагают умертвить их дар.
– Можно убить способность к магии, не убивая человека? – уточнил Матвей.
– Да, Форендлер…
– Это – магическая транснациональная корпорация? – спросил что-то непонятное Матвей.
– Форендлер, – продолжила я, – занимается отслеживанием внеклассовых магов. Когда они достигают сознательного возраста, начинают играть на струнах им предлагают выбор: умерщвление дара или изгнание за Барьер Хена.
– Драген рассказывал мне, – кивнул Матвей. – Иногда внеклассовые отказываются и от того и от другого. Если им удаётся сбежать от магов Форендлер, то селятся на Вердуме. Но я не знал, что магию можно убивать.
– Это так и называется «выматывание внеклассовой магии». Сама я его не наблюдала, но читала в книге по истории магии. Приговорённого внеклассника – в большинстве случаев он ещё ребёнок – привозят в крепость Форендлера, где-то под Табером. В зале, оборудованном сложной и секретной магической машинерией, из приговорённого вытягивают или выматывают все ощущения, связанные со струнами. После чего бывший маг уже не может прикоснуться к струнам до конца жизни.
– Звучит ужасно, – вскликнул Матвей. – Пытка какая-то.
– Матвей, – строго ответила я. – Пытки были у меня в Тахвие. А приговорённый внеклассник даже особой боли не чувствует.
– Всё равно… И сколько длится это выматывание магии?
– Зависит от силы дара. Если внеклассника выматывают в юном возрасте, то всего пару тройку витков. Со взрослым человеком умерщвление может затянуться на двадцать-тридцать витков.
– Странно, почему Драген не рассказал мне об этом зверстве.
– Не хотел тебя пугать.
– Ага. Или не хотел меня вспугнуть. Кто знает, вдруг меня прикажут вымотать?
– Лучше вернёмся к твоему рассказу, – предложила я. – Что было дальше?
Матвей рассказал далее:
4
– Ну, лежал я на песке, скрюченный. Видел, как ты носилась туда-сюда, переживая за меня. Но я не боялся. Я понимал, что происходящее со мной как-то связано с магией, но сказать тебе ничего не мог. Потом я вдруг почувствовал опасность, услышал присутствие врагов и напрягся. Чувство опасности прошло, наступила такая усталость, что я уснул. Чёрт знает, что там произошло.
– Ты, Матвей, устроил мощнейший выброс светового оружия, – пояснила я. – Убил всех, кто к тебе приблизился. Мне это показали в умобразе.
– Очнулся я в какой-то закрытой повозке. Какие-то солдаты с копьями нашли меня на берегу озера, в окружении трупов гофратцев, переодетых в форму Химмельблю. Меня и арестовали, как шпиона и привезли на военную заставу под Химмелем. Через какое-то время вызвали на допрос. Я рассказал властям всё, что знал про тебя и вашу Академию. Рассказал про Самое Древнее Зло и про портал из Брянска, утаив причину нашего возвращения. Вспомнив твои наставления, потребовал переговорить с Лорт-и-Мортом или Гувернюром.
– Таким образом, ты спасся от ареста?
– Нет. Никто не стал беспокоить высокопоставленных особ просьбой какого-то арестанта. Но зато пришёл Драген.
– Почему именно он? – спросила я.
– Как я узнал позже, Драген возглавляет «Первое магическое подразделение по противостоянию внутренним угрозам», что бы это ни значило. Наверное, ему донесли, что я упоминал ваши имена. Я показал ему снимки на своём фотоаппарате, Драген узнал тебя, Аделлу и прочих.
– Повезло тебе, – сказала я. – А могли бы просто отправить на выматывание.
– Я поведал Драгену, что ваше Самое Древнее Зло взяло в заложники весь мой город, а он даже не соизволил выразить на маске сожаление, – посетовал Матвей. – Сказал: «Это дела вашего мира, вы и разбирайтесь».
– Но в итоге Драген согласился помочь найти чертежи ледделя?
– И эта лёгкость вызывает подозрение, – прошептал мне Матвей. – С чего бы ему помогать?
– Драген справедливый человек. А раз Первомаг хочет умереть, то зачем ему мешать?
Матвей поселился в доме у Драгена. Пока разведчики выясняли, кто меня увёз и куда, Драген обучил Матвея основам владения магией. По-мнению Драгена магический дар Матвея «снизошёл» при появлении в нашем мире.
– Появление иной сущности произвело волнение в порядке магических струн Голдивара, – пояснил Матвей. – Когда я спросил, а с чего он решил помогать мне в учёбе, ответил, как и ты. Мол, внеклассовый маг, разгуливающий без намордника – угроза всем вокруг. Если бы я не был подданным иного мира, то вообще убил бы меня без всякого выматывания.
– Я же говорила, что Драген справедливый человек.
Мы прогуливались по верхней палубе. Я наслаждалась солнцем, морским воздухом и пыталась привыкнуть к окружению водной стихии:
– Интересно, каждый землянин, попав в наш мир, станет рукотворным внеклассовым магом? Пожалуй, это ставит Голдивар в проигрышное положение.
– Я спросил тоже самое. Драген считает, что мой случай единичен, как природная аномалия. Как говорят у нас на Земле, кто первым встал, того и тапки. Как справедливый человек, он решил не сообщать, что в ином случае они будут убивать каждого землянина, который появится вслед за мной.
– А тебе и самому охота верить, что ты единственный маг-землянин?
Матвей остановился, серьёзно посмотрел на меня:
– Моё представление о том, что правда, а что нет, сильно поменялось. В моём мире нет магии, но откуда у нас взялось понимание, что такое магия? Ведь не могло же оно быть просто фантазией? Про магию написаны миллионы книг, созданы тысячи игр.
– Ну и?
– Я думаю, что маги есть и на Земле. Просто они по какой-то причине не являются частью повседневности, как в Голдиваре. Или они тоже рождаются, как у вас, согласно природному рэндому, но вырастают, так и не узнав своих сил. А те, кто пытаются узнать, живут в подполье. Или в психушке.
38. Личная трагедия
1
После разговора с Матвеем, я вернулась в каюту и поставила возле койки тазик. Переоделась в ночное платье. Его заранее кто-то разложил на стуле. Сама размеренность действия убеждала меня, что всё пришло в норму.
Легко заснула, убаюканная качкой. Она больше не вызывала рвоты.
Среди ночи резко проснулась от мысли: что произошло с моими родителями?
В безумном порыве, я вскочила с кровати. Ударилась о тазик голенью. С угрожающим громом, тот отлетел под стол.
Я выбежала на палубу.
Спокойный ночной океан блестел разными цветами. Свет четырёх из Семилунья сделал меня ещё более ненормальной. Страх перед водой проявился во всей силе, смешиваясь с безумным желанием вернуться на сушу и найти родителей.
Я рано радовалась, решив, что мой расстройство, вызванное пытками, миновало. Оно было впереди. Труп мамы, подвешенный к потолку, покачивался в обрывках видений. Труп отца я представила не менее подробно, словно подсвеченный четырьмя из Семилунья.
– Мама! – крикнула я так же, как в одной из пыточных иллюзий.
Спустилась с верхней палубы, и почти упала с вертикальных ступеней, но удержалась за перила. Съехала по ним, обжигая ладони о лакированную поверхность. Холодный ветер рванул полы ночнушки и набросил на лицо.
– Мама! Драген! Лодка! – закричала я, борясь с ночнушкой. – Немедленно лодку для меня!
Какой-то матрос, кажется, тот, на которого меня стошнило ранее, попытался удержать. Но я увернулась. Шлёпая босыми ногами по палубе, побежала вдоль борта.
Я не знала устройства кораблей. Руководствовалась смутными воспоминаниями рисунка из детской книжки, о приключениях мальчика-волшебника, которую читали все дети Химмельблю. По сюжету у мальчика из Табера появляется дар к стен-магии. Покинув родной дом, он отправляется в Химмельблю, чтобы поступить в детскую подготовительную группу. Но судьба ставит на его пути препятствия, которые он преодолевает, одновременно рассказывая о магических классах и техниках.
Мальчик-волшебник путешествовал на похожем корабле. Я помнила, что где-то вдоль борта должны быть нарисованы… то есть, подвешены спасательные лодки.
– Куда-то собралась?
Маска Драгена не выражала какой-либо явной эмоции. А когда она не выражала эмоции, то показывала морду хитрого дракона.
– Мне надо обратно на сушу, на берег.
– Зачем?
– Хочу узнать, что с родителями. Я их давно не видела.
– Как и всех мирных жителей, их вывезли в Скервар.
– Но Скервар тоже в районе боевых действий?
– Ещё нет. Но если падёт Скервар, то Гувернюр подпишет договор о капитуляции. Об этом знает лишь несколько человек в Химмельблю. Теперь и ты.
Известие ошарашило. Забыла о страхе воды и о родителях:
– Почему?
– Мы проигрываем всем. Мы проигрываем Форвирр-Драйденскому Союзу, хотя пока что временно оккупировали часть Форвирра. Но как выяснилось, драйденцы просто заманивали нас поближе к своим границам, чтобы нанести удар.
– Но как это возможно? Мы же самые сильные в мире?
– Мы так упорно убеждали всех в своём превосходств, что сами в него поверили. Но это неправда.
– У нас лучшая школа магии, даже мальчик-волшебник…
Маска Драгена изобразила изумление:
– Какой ещё мальчик-волшебник? Матвей, что ли?
– Нет. Простите, у меня с головой что-то не то.
Маска Драгена соизволила изобразить понимание:
– У Драйденских Земель появились какие-то новые бронированные самоходки, которые не берёт «Стена Огня» Второй Отметки. Самоходки медлительны, поэтому нас и подманивали к границе, чтобы нанести удар. Мы едва держим оборону. Но нельзя поставить боевого мага Третьей Отметки на каждый участок границы. Наши силы растянуты.
Я поёжилась от порыва холодного ветра. Драген снял накидку и набросил на мои плечи:
– Мы проигрываем Номасу и Гофрату: и вместе взятым, и по отдельности. У Номаса превосходство в живой силе, у Гофрата мощная сеть разведчиков, которую они выстраивали в нашей стране несколько десятилуний. Знают каждый наш шаг.
– Нас ничего не спасёт?
– Вас спасёт только чудо. – Появился Матвей и встал позади Драгена. – Но в мире магии глупо надеяться на чудеса. Вы их уже все испробовали.
Я догадалась:
– Мы надеемся на помощь землян?
Драген кивнул:
– В магии они не сильны, но технически справятся с кем угодно.
– Драйденские самоходки весьма убогие, – сказал Матвей. Уровень наших танков начала двадцатого века. Несколько расчётов гранатомётчиков, лишат драйденцев превосходства. И не надо никакой «Стены Огня».
– Если ты и Матвей избавите Землю от Первомага, у нас есть слабая надежда, что земляне помогут нам, – продолжил Драген.
– Но ведь беда на Землю пришла из нашего мира!
– Мы готовы признать вину и как-то отплатить народу Матвея.
Я покачала головой:
– Я пробыла на Земле недолго, но не верю в их помощь. Дела там ещё более запутаны, чем у нас. На Земле больше двухсот государств, тысячи народов, десятки религий…
Матвей выступил вперёд:
– А мы и не собираемся выступать на чьей-то стороне. Я лично прослежу, что Земля будет судьёй в конфликте. Поверь, у нас прошло и до сих пор идёт столько войн, что ваша вежливая драка фокусников с жонглёрами выглядит смешно. У вас тут по линии фронта катаются передвижные бордели, а в моменты перемирия, противоборствующие стороны передают друг другу приветы. Вон, даже Бленда и Хадонк планируют свадьбу «после войны». Вы понятия не имеете, что такое настоящая бойня. Хотя, судя по некоторым событиям, начинаете приближаться к земному стандарту: с массовыми убийствами, этническими чистками и пропагандисткой ложью из каждого умобраза.
2
Моя личная трагедия с поиском родителей померкла на фоне этой ответственности.
– Ох, – сказала я и села на деревянный круг, закрывающий якорную цепь.
– Я так сказал, когда Драген предложил союз Земли и Химмельблю. – Матвей присел рядом. – Твои родители – это важно. Но если твою страну разделают, как Польшу, (опять у Матвея глупые отсылки к истории его мира, которые я не понимала) то какая разница, что стало с твоими родителями? Спасение Химмельблю от военного поражения и раздела зависит от спасения Брянска. А спасение Брянска зависит от того, сможем ли мы с тобой найти неведомо что в той части мира, где неведомо что происходит.
Драген тоже сел рядом со мной:
– Это ещё не всё. Умобразы твоих допросов переданы в верховное управление разведкой, в город Эль-Сабха. Если те, кто тебя допрашивали, не поверили тебе, то мудрецы в столице Гофрата сразу поймут, что ты говорила правду.
– А что такого, если узнают, что у нас может сформироваться союз с государствами из иного мира? – спросила я.
Ответил Матвей:
– Гофратцы сами захотят установить контакт с нашим миром. Минуя меня, тебя и Химмельблю. На земле более двухсот государств. Среди этих двухсот лишь десяток являются самостоятельными, остальные – территории в разной степени зависимости от десятки. Россия, США, Китай, Индия – все они будут только рады приобрести магические знания, для того, чтобы возвысится над остальными.
– Велик Триединый, – воскликнула я. – Ничего не понятно.
– Поэтому, Бленда, давай делать то, что понятно.
– Я не смогу открыть портал на море, – сказал Драген. – Кроме того, я не могу повернуть корабль, чтобы отвезти тебя обратно.
– А я, не смогу ходить по Запертым Землям без тебя, – добавил Матвей. – А значит, всё затягивается. В то время как армии союзников собираются для удара, в Брянске вообще хрен знает, что творится.
Драген спросил у меня:
– Можно полагать, что я тебя убедил?
– Можно.
Драген поднялся:
– На моей маске этого не заметно, но я очень рад. Ведь в столице Деш-Раджа у меня запланирована встреча с их правительством. Попытаемся убедить их вступить в войну на нашей стороне. Номасийцы разозлили деш-раджийцев своим бесцеремонным вторжением в их пространство. Помощь Деш-Раджа не только отсрочит поражение, но приведёт к неизвестности в противостоянии и сравняет силы. Далее всё будет зависеть от тебя с Матвеем.
3
Столицу Деш-Раджа я видела только в умобразах, которые, конечно, не передавали экзотическое великолепие этой страны.
Деш-раджийцы были словно выходцы из иного мира. Химмельблю и наши заклятые враги из Драйденских Земель имели много общего, как и Вейрона с Форвирром. Номас и Гофрат вообще как родные братья. Просто один остепенился и обзавёлся высокой оседлой культурой, а другой продолжил кочевать, законсервировав собственную дикость.
Деш-Радж имел непохожий ни на что язык, сложную архитектуру и запутанную общественную иерархию, устройство которой сами до конца не понимали.
Как и все страны, тысячу семилуний назад Деш-Радж принял Триединство, но древние верования наложили свой отпечаток. Триединого здесь изображали не с копьём и щитом, а с двумя копьями, с двумя щитами или вообще без ничего. Подчёркивали его тройственность: он одновременно вооружён, безоружен и опасен. Раджийская Триединая Церковь независима от Химмельблю, поэтому игнорировала намёки на инакомыслие, продолжая распространять своё видение Триединого на Енавское Княжество и даже на сам Химмельблю.
– Индию напоминает, – сказал Матвей. – Только намного чище.
Мы стояли возле «Станции Мэттю», ожидая нашей самоходки. Располагалась станция за городом, на вершине холма, откуда открывался вид на Мурк-Лог, столицу Деш-Раджа.
– А твой Брянск мне напомнил Енавское Княжество, – сказала я.
– Это я слышал. Жаль, что не смогу увидеть близнеца России в вашем мире
– Почему?
– Потому что до самого Барьера мы поедем в крытом экипаже. Деш-Радж и Енавское Княжество полны гофратских шпионов. Драген полагает, что наше описание уже передано им.
Подошёл Драген. Он облачился в робу раджийского триединника, скрывая свою маску под капюшоном. За ним подъехала крытая самоходка. На борту нарисован хорт и что-то написано на раджийском.
Я испугалась:
– Мы поедем в фургоне для перевозки скота?
– Да, а что?
– У меня плохие воспоминания… в таком меня везли в Тахвию.
Матвей посмотрел на вывеску «Станции Мэттю» и сказал странное:
– Поверь, у меня есть воспоминания и похуже.