Психиатрическая лечебница: На руинах прошлого

– Ага, пиздато придумала, сестричка, – заплетающимся языком фыркнула она в экран мобильника, заприметив на столе бутылку и уже протягивая к ней руку. Вполне возможно, ей показалось, что она это произнесла – переизбыток алкоголя в крови не позволял ни логически размышлять, ни связно говорить. – Ты прямо-таки Шерлок в плане смекалки! Мне теперь только и остается, что прыгать и скакать от счастья. Прости, конечно, но мне насрать, чем ты там занимаешься. У меня сейчас есть дела поважнее. Или нет…

Последние ее слова были сказаны с явными нотками разочарования в голосе, потому что бутылка из-под вина на столе была давно пустая. И знай она, что где-то в квартире еще есть хоть капля алкоголя, не считая остатков на дне бокала в спальне, то пила бы дальше, о чем утром наверняка очень пожалела.

Прикончив вино последним глотком, Юля не раздеваясь легла лицом на подушку и практически сразу уснула.

Проснувшись утром в нижнем белье и ножной рубашке в пустой постели ей стало стыдно за свое поведение. Хотя ее реального вчерашнего состояния никто не видел, она испытывала дискомфорт. Она знала, что Артем был ночью дома, и, возможно, даже спал рядом с ней на кровати, потому как именно он, судя по его успокаивающему голосу, снимал с нее одежду и мягко отчитывал за избыток алкоголя посреди недели. Он также говорил что-то о решении отвезти Никиту к своим родителям, и о том, что предвидел подобное стечение обстоятельств – что несчастная мать решит этим вечером здорово надраться. Но практически ничего из сказанного им Юля не запомнила.

День, за исключением одного момента – одиночества, начался с привычных и достаточного ленивых утренних ритуалов: пописать, накинуть халат, умыться, выпить кофе и ждать, пока последний сделает свое дело, прогоняя с лица и из головы остатки сна.

Глава 5. Помутнение

Одинокое утро в пустой квартире всегда дается нелегко, если за всю супружескую жизнь привыкаешь к обратному – всегда наливать две чашки кофе, готовить две порции завтрака, а с появлением сына – три порции, и пускай прием пищи ребенка выглядел совершенно иначе, сути это не меняло. Но это утро в корне было иным.

На часах уже было почти девять, солнце упрямо смотрело в окна, разогревая квартиру, и как бы Юле ни хотелось ощутить его тепло, форточки она все же решила закрыть, следом плотно задернув шторы. Странное ощущение одиночества, хотя ничего и не произошло, заставляло ее прятаться от окружающего мира. Мысли, мысли, мысли… Они злым роем пчел крутились в голове, больно ударяясь о стенки сознания. И вместе с ними извечный вопрос «почему?» не давал покоя. О’Шемира, ты жив или мертв? – думала она, убирая волосы с лица и запрокидывая голову назад, теперь уже зачем-то рассматривая потолок. Состояние если не депрессии, то полного уныния и разочарования. Разочарования в первую очередь в себе из-за неумения контролировать собственные мысли и желания. Им всегда приходится потакать.

Поток ее размышлений прервал неожиданный стук в дверь.

– Приве-ет! – звонко пропела Таня, едва Юля открыла дверь. – Прости, что без предупреждения. Я не то чтобы сюрприз сделать хотела, хотя и это тоже, просто по дороге на работу подумала, что тебе было бы приятно получить к завтраку вот это. – Она протянула подруге коробку конфет, перевязанную фиолетовой ленточкой. А под лентой маленькая открытка с их совместной фотографией десятилетней давности. – Ну и извиниться хотела за свой вчерашний внезапный уход. Ты, наверное, рассчитывала на более долгий вечер. Я не хотела…

– Да, неожиданно, – крайне сухо ответила Юля, даже забыв поздороваться. – Спасибо, Тань. Правда, не стоило, но мне очень приятно. Ты решила меня откормить? Так и хочешь, чтоб я стала толстой и не пролазила в двери? Вот же даешь! Проходи.

Юля совсем не обратила внимания на извинения и прочие слова. Она говорила так, словно думала в этот момент совсем о другом, но ситуация вынуждала реагировать на происходящее именно в эту секунду. Она лишь надеялась, что подруге это не так заметно.

– Не-не, я зашла только на секундочку, чтобы отдать тебе это. Не переживай. Увидимся позже, и, – она бросила беглый взгляд вниз, видимо, указывая на фотографию, и сжала кулак в показательном жесте поддержки, в то же время поджимая губы. – Мы справимся со всем, ладно? Не унывай.

Юля не знала, как реагировать на подобное проявление чувств, потому остолбенело стояла следующие несколько секунд, а Таня прижалась к ее щеке своей, задержавшись лишь на секунду, потом отстранилась, кивнула головой и ушла.

Еще около минуты Юля смотрела на то место, где только-что стояла ее подруга, потом закрыла дверь и собралась отнести коробку на кухню. Но не успела. Ее настиг очередной приступ головной боли и «флешбеки» с яркими картинками, сопровождающимися полным набором реальных ощущений: первая встреча с зеленым существом, шок и падение на пол, следом ее накрыло ощущение сильного кулака, заехавшего по лицу, от которого в глазах потемнело, а челюсть свело так, будто она вылетела из суставов. Лязг цепей, мужские голоса, звон в ушах…

Юля пришла в себя в изогнутом пополам положении, упираясь руками в колени. Ей казалось, что ее сейчас вывернет наизнанку, но обошлось. На полу перед собой она видела очертания коробки с конфетами и белый прямоугольник фотоснимка рядом с ней, теперь уже перевернутого обратной стороной, на котором что-то написано от руки. В глазах все еще было мутно, потому прочитать написанное она смогла только через несколько секунд, когда зрение восстановилось и удалось сфокусироваться на словах. На карточке было написано: «Я всегда с тобой. Была и буду. Всегда! Твоя Т».

И несмотря на всю только что перенесенную боль и последовавшее за ним полуобморочное состояние, Юля могла бы хоть немного обрадоваться, а, быть может, и воспрянуть духом от поддержки подруги, но нет. Она почему-то прокручивала в голове свои же слова, к которым мысленно дорисовывала отличный от настоящего смысл: «откормить», «толстая», «вкусно питаться», «кормиться».

– Кормиться, – проговорила она вслух, машинально подняв с пола конфеты и фотокарточку и бросив их на стол в гостиной. – Именно так и называется то, что делает О’Шемира. Он кормится мной, потому и появляются все эти…

Ее мыслями завладело желание сейчас же найти способ избавиться от призрачной власти над собой этого чудовища. Она понимала, что медицинским путем этой цели не достичь, но и сидеть сложа руки не собиралась.

Она вернулась в спальню, открыла ноутбук и стала перебирать возможные максимально логичные, на ее взгляд, поисковые запросы, которые смогли бы дать хоть какие-то ответы на мучившие ее вопросы. Но все было безуспешно.

В кармане халата завибрировал телефон. Смотреть, кто и что от нее хочет она не стала, потому как само слово «телефон» натолкнуло ее на правильные мысли. Она вспомнила, как тогда в лечебнице стащила телефон санитара. И книгу, некоторые страницы которой ей краем глаза удалось рассмотреть.

– Эврика, – вырывается у нее слово на выдохе.

Клик по закладке в браузере, несколько щелчков по клавиатуре для входа на страничку под рабочим аккаунтом, и вот она уже видит перед глазами знакомый интерфейс сайта их библиотеки.

– Как же ты называешься? Вот же история, – задумчиво произносит она, неосознанно грызя ноготь на освободившейся руке. Несколько минут безуспешно пытаясь вспомнить подходящее слово, потому как категории, к которой относилось данное издание, она не помнила, потирает пальцами закрытые веки и вспоминает: – История! Точно же, история поиска!

Любое производимое пользователем действие всегда сохраняется в отдельной вкладке, доступной только администрации сайта, а так как она тогда входила на сайт не под маской гостя, а как авторизованный пользователь, то сможет и отследить книгу, которую открывала.

Сделать это оказалось не так просто, как виделось изначально. Библиотека работает, сайт тоже, а значит, и строка действий клиентов во вкладке «история» с каждым днем неумолимо растет, раз за разом все дальше отодвигая желаемую строчку.

Чтобы найти нужную информацию Юле потребовалось около получаса. Чашка кофе, принесенная ею в комнату, опустела еще на середине процесса, но отыскать нужную дату и соответствующую ее ожиданиям строку с ведущей на книгу ссылкой ей в конце концов удалось. Она находит то самое издание. Электронный вариант именно той книги, что, судя по отметке в углу страницы, по-прежнему лежит на полке ее же библиотеки. Внимательно рассматривая обложку, Юля машинально стала поглаживать старинный кожаный переплет курсором мышки, словно нашла нечто сокровенное, то, что потеряла и так долго искала. В каком-то смысле так и есть. Поймав себя на этом действии, она резко отстранилась от компьютера, но уже через пару секунд интерес взял свое и она продолжила начатое: открыла страницу с заголовком и попыталась найти в списке что-то знакомое. Не читать же всю книгу ради одной статьи.

Прочитав все заголовки, открыв по порядку почти каждый из них, она не нашла ничего нового, кроме той же главы, что видела той ночью в палате лечебницы. Разница лишь в одном: теперь она может читать без каких-либо помех сети и спешки из-за разряженного аккумулятора столько, сколько посчитает нужным.

В одной из последних глав она нашла ту же статью о массовых самоубийствах в одном из африканских поселений. Несколько сотен человек сожгли себя заживо в своих домах по приказу хозяина. Конкретно какого именно хозяина нигде тоже не указывалось, а лишь вскользь упоминался тот самый О’Тул да Ръях ме Схаа Шемира, насколько достоверно смогли прочесть с наскальных рисунков, принадлежащих территории того поселения. Никаких особых подробностей не было по причине того, что власти местной газеты запретили публиковать историю очевидца тех событий, посчитав их экстремистскими. К тому же церковь полностью опровергла эти данные, назвав их фиктивными. «Никто и ничто сверхъестественное не смогло бы заставить людей произвести подобную экзекуцию над собой и своими родными, если бы они сами того не решили и не пожелали», – говорил первосвященник одной из главенствующих церквей области. Никто разбираться в инциденте не стал, упомянув лишь, что это не их дело, а статья имеет лишь ознакомительных характер. Мол, кто имеет особое желание, разберется во всех деталях самостоятельно, проведя отдельное частное расследование.

Юля добралась до момента, где говорится о прародителях О’Шемиры. Именно эту часть интернет-страницы прочитать она тогда не смогла, потому как аккумулятор на телефоне санитара полностью разрядился и телефон выключился. Его еще более длинное имя, нежели у «сына», если можно так назвать, читать не стала, но заметила абзац о его вероятном происхождении. В этом отрывке говорилось, что это какой-то древний демон-воитель, о котором в своих произведениях неоднократно упоминал Говард Филлипс Лавкрафт. «Достоверность информации, – подумала Юля, – явно оставляет желать лучшего, но, пусть даже доверия написанные строки у меня не вызвали, рассмотреть все иллюстрации, приложенные к главе, мне больше ничего не мешает».

Изображение хорошо известного ей монстра на одной из них и вовсе заставило поверить, что тот самый фантаст, заработавший себе имя настолько реалистичными, ужасающими и поражающими здоровый рассудок тварями, рассказывал миру вовсе не вымышленные истории, а абсолютно реальные, хотя ему и пришлось выдать их за фантазии, ведь иначе его самого сочли бы психом или же и того хуже. Хотя, что может быть хуже… Но и все это тоже слова одного из исследователей, чьего имени даже не удалось рассмотреть в множество раз загнутом и затертом углу отсканированной страницы книги.

– Кто же ты такой, таинственный исследователь? – вслух проговаривает Юля, потирая уголки глазниц, предварительно остановив курсор мышки около надписи «один экземпляр в наличии». – А если ты знаешь больше, чем написал?

Она достает из кармана телефон и, не обращая внимания на сообщение от мужа, открывает список последних контактов и листает до имени подруги, но не жмет на кнопку «позвонить».

«Незачем еще и тебя впутывать в это дело, – думает она, – чтобы не напрашиваться на дополнительные вопросы, которыми каждый из вас так и норовит меня забросать, если я и сама могу съездить за этой долбаной книгой».

Юля смотрит на несколько оставшихся капель кофе в чашке, и, забыв закрыть вкладку в браузере компьютера, наспех переодевается и торопливо выходит из квартиры, чуть не сбив с ног появившегося на пороге Артема.

– Хей, – восклицает он, – полегче! Куда так несешься?

Хотя ей и не особо хотелось рассказывать даже вскользь о своих намерениях, но его неожиданное появление невольно меняет ход ее мыслей. Юля моментально придумывает наполовину правдивую ложь, и говорит:

– Скучно дома сидеть. Нашла в интернете интересную книжку. Свои уже поднадоели… А эта… эта есть у меня в библиотеке. Вот и подумала, чего бы не съездить за ней, да и проветрить мозги заодно!

– Вот как, – задумчиво, но без каких-либо подозрений произносит Артем. – Не рановато ли? А хотя… Не обращай внимания. Только будь осторожна, ладно? Кстати, я тебе писал…

– Прости, телефон на беззвучном, даже не видела. – Она показательно достает мобильный и водит пальцем по экрану.

– Ничего столь важного. Не переживай.

– Ты ж мой хороший, – сладко протягивает Юля, растекаясь в нежностях и на секунду припадая щекой к груди мужа.

В сообщении он спрашивал, не нужно ли чего купить в магазине, потому как чтобы не подниматься домой из-за жажды, решил сходить в магазин по соседству и взять там бутылку газировки.

Артем мягко поцеловал ее в макушку и с улыбкой сказал:

– Ну все, беги, а то опоздаешь.

– Шутишь все, да? – посмеявшись, ответила Юля. – Не скучай, скоро буду.

Вильнув перед глазами мужа попой, она выходит из дома, идет к стоянке таксистов и, садясь в ближайшую к ней машину с желтой шашкой, называет водителю адрес.

«Вот же Танюха удивится, увидев меня на пороге библиотеки, – с улыбкой на лице думает она. – Может, нужно было и ей какую-то открытку купить. Не такая уж я и бедная, чтобы только и принимать всю заботу. Нужно бы что-то и отдавать!»

Но ее мысли так и остались лишь мыслями.

Подъехав к знакомой вывеске с названием лавки, она попросила таксиста подождать ее немного не выключая счетчик. Тот без лишних вопросов согласился.

– …только через недели две. Заказ непростой, понимаете ли, потому… – говорила Таня очередному клиенту, но зависла от удивления, увидев подругу на пороге. – Извините, пожалуйста, я сейчас.

– Нет-нет, – губами проговорила Юля, показывая жестом, что той не стоит отвлекаться, потому как она пришла на минуту и сама со всем справится.

Она прошла мимо стойки, лишь коснувшись рукой плеча подруги и шепотом поблагодарив за фотографию с теплыми словами, и направилась к своему кабинету за ключами от архива старых изданий.

Дверь кабинета почему-то оказалась заперта на толстую цепь, с двух концов которая смыкалась на тяжелый навесной замок.

Юля в недоумении замерла, пытаясь понять, как такое вообще может быть, ведь это ее дверь, дверь в кабинет. Это невозможно! И кому вообще могло прийти в голову сделать такое… Но проморгавшись, она видит теперь уже совсем иную картину: она стоит перед теми же воротами, что отделяют ее от бывшей психиатрической лечебницы.

– Какого черта? – только и смогла произнести она, будучи в полнейшем замешательстве. – Что за херня? Почему я… Как?

Она обернулась и увидела водителя такси, наблюдавшего через ветровое стекло за странным поведением ошарашенной девушки. По его виду Юля поняла, что он задается теми же вопросами, что и она, хотя и не задавал лишних вопросов. Он, по всей видимости, понимал, что задерживаться надолго его пассажирка в безжизненном месте не станет, а потому и молчал.

«Ну хоть с этим мне повезло, – окончательно расстроившись, подумала она, все еще пытаясь осмыслить случившееся. – Помутнение? Разве такое вообще бывает?»

Юля не понимала, насколько зависима от этого места, когда давала себе самой себе слово никогда больше сюда не возвращаться. Это оказалось выше ее сил, потому даже не заметила, как, судя по всему, назвала водителю совершенно не тот адрес, который изначально хотела.

Она закрыла рот рукой, понимая то, что вполне вероятно и в библиотеке она сегодня не появлялась, и Таню не видела. Все это был лишь плод ее воображения, безумной фантазии, навеянной навязчивой идеей или же самим О’Шемирой.

«А что же было правдой? – подумала она. – Артем, я общалась с Артемом утром. Или не общалась на самом деле? Твою ж мать… Что творится у меня в голове? Какого черта происходит со мной?!»

Она побоялась произнести какой-либо звук, чтобы не привлечь внимания мужчины за рулем экипажа апельсинового цвета, тем самым выложить все свои эмоции на обозрение, но всем нутром пыталась понять, не в действительности ли она сходит с ума? Очень уж на это похоже.

Девушка, обнимая себя обеими руками, стояла между двух огней и думала: вернуться в машину и уехать прочь, забыв все это, словно какой-то кошмарный сон, или же попытаться разобраться, почему ее собственный разум, пусть даже и подстегнуло его на это то самое чудовище, привел ее именно сюда?

Решение было принято однозначно: «Раз уж я сама себя привела сюда снова, значит, так и должно было произойти».

Глава 6. Загадочная находка

Путь, которым можно пробраться на территорию больницы, ей хорошо известен, потому она делает вид, что все идет по ее заранее продуманному плану, чтобы не вызывать подозрений у таксиста, и направляется к той же прорехе в ограждении.

Внутри ничего не изменилось. Лето подходило к своему апогею, но осень все еще наступила. Хотя именно здесь, как нигде больше, деревья уже начали сбрасывать листья, покрывая золотом большую часть территории. «Сейчас? Только ведь конец лета!»

Такое любому показалось бы странным, если б сюда хоть кто-то заходил. Но даже следствие решили вести исключительно по документации, так как огонь пожрал все. Архивы тоже не сохранилось. Также и все прочие улики были уничтожены пожаром; может, и не все, но местная полиция этого маленького городка не кипела желанием копаться в грудах обгорелых досок и мусоре ради попытки выяснить, кому все же захотелось сжечь эту лечебницу, как и причины, по которым данный акт был совершен. Потому и соваться сюда больше никто не хотел – никакого смысла такая кампания не возымела бы. Это место предоставлено самому себе.

Здесь давно не было ни одной живой души, хотя ощущения кричат обратное. Словно кто-то невидимый из прошлого продолжает управлять своими владениями. Этот кто-то пристальным взглядом рассматривает вошедшего человека, оценивает его самого и возможную угрозу, которую тот может представлять. Камни за стальной решеткой забора, независимо от всего остального мира, неуловимо для наблюдателя извне, продолжают вести свой привычный образ жизни, постепенно выстраиваясь в новые стены. Листья на деревьях, перевалившиеся за прутья ограды, пожухли, отдав всю энергию на восстановление былого величия, а теперь ничком падают на потускневшую траву и раздуваются ветром по всей территории.

Конечно, все это не могло быть правдой. Но атмосфера в этом месте навевает именно такие мысли.

Листьями была устлана вся тропинка, по которой Юле предстояло пройти, чтобы добраться до заднего двора бывшей лечебницы. Именно туда почему-то тянуло ее больше всего. Быть может, ответ достаточно прост: только в эту сторону, будучи заключенной здесь, она могла смотреть, выглядывая в широкое окно. Из своей палаты – второго и последнего окна, в которое удавалось выглянуть, – рассмотреть ничего было нельзя.

«Почему сюда?» – мысленно проговорила она.

Плечо по-прежнему неприятно ныло, видимо, так проходит процесс срастания костей, но Юля попыталась не обращать на это внимания и двигаться дальше.

Близился вечер. Из-за густых крон деревьев, перекрывающих остатки солнечного света, под ногами мало что можно было разглядеть случайно. Лишь когда ее кроссовка провалилась в какое-то углубление, под опавшими листьями она увидела колею от колес, которой раньше не замечала, ведь именно по этому пути она той ночью пробиралась к заброшенному крылу лечебницы. Колею от колес ее «Жука» – другие машины здесь точно не ездили, как успела заметить Юля.

Она шла вдоль канавок. Вот еще несколько метров и она приблизится к тому самому месту, где той злосчастной ночью допустила роковую ошибку, спустившись в подвал. Теперь на этом участке земли под стеной зияла дыра. Доски выгорели и осталась лишь кирпичная арка, ведущая в глубину полуразрушенного здания. Если бы не каркас из красного кирпича, то вряд ли здесь можно было бы найти прежний вход в здание. Все это навевает ей так много мыслей о недавнем прошлом. Она бы назвала это даже тоской, не будь это слово здесь слишком противоречивым. Но тоска эта не по событиям, произошедшим в этих стенах, а по тому чувству полной уверенности в своих силах, чего сейчас ей очень не хватает. Теперь же она готова сию секунду сорваться с места и унести ноги как можно дальше отсюда, лишь услышав малейший хруст ветки или какого-либо шуршания рядом с собой. Немалых усилий ей стоит сейчас двигаться вперед. Желание разобраться в проблеме перекрывает все возможные страхи.

Пройдя по канавкам от колес вглубь пустующей площадки позади руин, Юля увидела вытоптанную траву под деревьями, куда уходила колея, ближе к левой части ограды. Но туда не пошла. Ее заинтересовала именно задняя часть двора – большая пустая площадь, незастроенная территория. Идя по густой, высокой траве, следуя за неясными ощущениями, она внезапно спотыкается и падает на какой-то заостренный выступ, ощутив резкую боль в плече от неожиданного напряжения – упав, ей пришлось взять упор на левую, здоровую руку. Слегка поранив ладонь, которая приняла удар от падения на себя, она увидела проглядывающую из-под травы бетонную глыбу. Рядом еще одну. И еще. «Фундамент? – подумала она. – Фундамент чего?»

Осторожно поднявшись на ноги, она оглянулась, думая, не слышал ли кто ее выкрика, стараясь не смотреть на руины. Вокруг по-прежнему царила мертвецкая тишина, если не считать шелеста трясущихся листьев, бурно вздымавшихся и грозящих вот-вот сорваться с пышных веток и пуститься в пляс над высокими болиголовами, полынью и лопухами.

Дальше она ступала гораздо аккуратнее и осмотрительнее, понимая, что в таком месте могут быть не только камни, но и ямы. Не хватало еще провалиться в одну из них и вдобавок сломать ногу.

Вдоль выступающих камней она отследила большой прямоугольник, указывающий, что здесь ранее было еще какое-то здание, но его снесли, и достаточно давно.

Странно, что здесь вообще свистел ветер и было ощутимо прохладнее, чем за воротами, будто бы это место было на добрых два месяца старше всего окружавшего его мира. В какой-то момент Юле показалось, будто бы ее кто-то окликнул и она обернулась, несколько секунд всматриваясь между развалинами старой лечебницы и вслушиваясь в пустоту. А когда только на секунду ослабила свое внимание, услышала едва различимый сдавленный шепот, среди которого были лишь два слова: «Ты дома». Источника звука она не увидела, но даже сквозь испуг, инстинктивно пошла вперед, нервно поглядывая за каждый уголок и груду камней, некогда бывшей кирпичной кладкой стен. Она поймала себя на мысли, что впервые смотрит на в этом направлении с такого ракурса.

Почему-то ей захотелось задать ответный вопрос:

– Мой дом? – спросила она достаточно громко, чтобы ее голос разнесся по всей территории. Но ответа не последовало даже спустя две минуты ее молчаливого ожидания.

Подумывая, что тот голос ей просто послышался и она начинает сходить с ума, пытаясь еще и в ответ что-то спрашивать. Она склонила голову и закрыла руками лицо, успокаивая свои разбушевавшиеся нервы. Простояв так еще несколько минут, пока полностью не пришла в себя, она в сердцах сплюнула на траву.

– Ну ладно, – процедила она сквозь зубы, будто бы зная, что ее слышат и ждут, просто не отзываются.

Поддавшись раздражению от непонимания своего же состояния, но уже без его внешних проявлений, она пошагала вперед, переступая обломки опаленных досок и обугленных алюминиевых проводов, грубо оборванных падающими стенами.

Если бы не остатки памяти и круг в центре комнаты, почти полностью засыпанный строительным мусором, она бы и не узнала, что уже находится в том же зале, в который их всех выводили из палат в дневное время. А черное пятно справа – след от того самого дивана. На нем она познакомилась с Михаилом. Вспомнив о нем впервые после тех событий, ей стало невыносимо грустно, что этот поистине добрый и самоотверженный мужчина вот так погиб вместе со всеми, не оставив после себя ничего и никого, кто бы мог думать о нем с теплом, которого он заслуживал. Никого, кроме нее.

В ее памяти возник и образ доктора Высокова, когда тот в последний миг, то ли во плоти, но еще будучи нетронутым огнем, то ли уже в виде призрака предстал перед ней в окне догорающей лечебницы, к которому всепожирающее пламя добралось в самую последнюю очередь. То единственное окно комнаты, располагавшееся дальше всего от подвала – очага возгорания.

«Почему он?» – думала Юля, рассматривая все вокруг. Все то, что не так давно было настоящим и живым, пусть и ужасным в своем естестве, теперь приходилось по кусочкам вырывать из памяти и вкладывать в руины, восполняя утраченные фрагменты реальности в попытках восстановить былой интерьер. Только так можно найти ответ хотя бы на один их тех многих интересующих ее вопросов: действительно ли то явление доктора было ее воображением, связывающим его с добродушным стариком? Или же это лишь стечение обстоятельств, вновь и вновь возвращающие ее в это место, но на самом деле не являющееся ничем иным, как плодом ее больной фантазии? Но ответ на вопрос, который волновал ее больше всего, а именно: действительно ли доктор хотел ей что-то показать перед тем, как окончательно отдаться яростной стихии? – был намного ближе, чем кажется. Так всегда бывает: ответы на самые сложные вопросы порой мало того, что кроются в мелочах, но и зачастую всегда настолько близки, от чего так и остаются незамеченными людьми.

– Ну да, конечно, – говорила она сама с собой, прокручивая все эти вопросы в голове и перешагивая очередную доску с угрожающе торчащими из нее гвоздями, – разве узнаешь это, когда даже комнаты той не осталось, что была на третьем этаже, а что говорить о деталях.

Но она все же направилась к тому месту. Именно тому, где, по ее достаточно изменчивой памяти, находилась та комната, из которой в последний раз виднелся доктор, только на два этажа ниже; полтора, если быть точным – высоту половины первого этажа занял мусор из недогоревших конструкций, обгорелых досок, штукатурки и расплавленного рубероида.

Погрузившись в свои размышления, Юля даже не заметила, как ее треволнения и беспокойства сменились расслаблением и умиротворением, обволакивающим ее словно пледом. Такого спокойствия у нее не было уже очень давно. Со дня выписки из больницы. Возможно, она задалась бы и этим вопросом, обрати она свое внимание на такую деталь, но кто же задумывается о наличии хорошего, пока оно не исчезнет?

Теперь она стоит будто бы высоко над всем этим и вдыхает все еще насквозь пропитанный горечью воздух от недавнего пожара, невольно продолжая поднимать из памяти мелкие события и интерьер лечебницы до происшествия. Только ничего не выходит, потому как это был даже не кабинет Высокова. И это снова начало выводить ее из себя.

Кабинет главного врача располагался на первом этаже – диагонально слева от нее. А в той комнате, в которую направлено все ее воображение, она никогда не бывала. Физически она находится сейчас в главном холле, правой его части от входа, всеми силами стараясь сделать невозможное и мысленно перенестись на третий этаж, в тот самый день и помещение, в котором видела доктора в последний раз.

«Что же ты хотел мне показать?» – сперва проговорила она мысленно, но потом голос пробился сквозь пелену тишины, начинаясь с едва различимого шепота, а уже через пару секунд окрепшего голоса, срывающегося чуть ли не в крик:

– Что? Что?! Что ты хотел мне показать? – требовала она у пустоты. – С чего ты вообще взял, что я способна понять твои чертовы предсмертные намеки?

Она гневно пнула ногой угловатую доску перед собой, тем самым отбросив ее в сторону. На том месте, где лежала доска и прочий мусор, Юля заметила что-то коричневое, густо засыпанное пылью и сажей. Она притихла и оглянулась по сторонам, будто бы ребенок, что украл шоколадку в супермаркете и теперь боится быть обнаруженным и пойманным с поличным. Убедившись, что по-прежнему одна, она неторопливо наклонилась, брезгливо стряхнула наст пепла и обнаружила толстую книгу в кожаном переплете.

– Сукин ты сын! – сорвалось с ее губ.

Она осторожно подняла книгу и покрутила в руке: обложка сильно потрескалась, края замялись и потемнели, видимо, от температуры; на лицевой стороне из-под грязи проглядывался какой-то рисунок, похожий на узор, которыми воины прошлых веков украшали щиты и рукоятки топоров. «Достаточно тяжелая, – смерила она книгу в руке, пытаясь помочь себе удержать ее второй, пока еще слабой рукой. – И пережила такой пожар? Невероятно».

Юля сгорала от нетерпения открыть книгу и узнать, кто же ее автор, если страницы и вовсе не окажутся пустыми, потому не стала отказывать себе в этом удовольствии и одним быстрым движением перелистнула все листы от корки до корки. Края их изрядно подгорели, но текст вполне читабелен – содержимое страниц практически нетронуто огнем, что неслабо удивило девушку. Она ожидала увидеть если не выгоревшие до пепла остатки бумаги, то как минимум растекшиеся от высокой температуры чернила. Но нет. Кроме весьма неразборчивого почерка, не было ничего, что могло бы воспрепятствовать ей прочесть книгу полностью. Только не сейчас. Единственное, что она поспешила выяснить – авторство рукописи. Вчитываться в текст первой страницы Юля не стала, а лишь бегло прошлась взглядом по строкам и остановилась на подписи – Димитрий Высший.

– Кто бы сомневался… – протянула она, – что твоя фамилия на самом деле не является фамилией, а лишь прозвищем. Высший. Ты роста немалого был, да. И стал ты Димитрием, значит. Или был, а для того, чтобы имя не так сильно бросалось в глаза, изменил его на «Дмитрий». Умно. Но почему не Руслан? На бедже ведь было написано «Руслан Дмитриевич Высоков».

Снова погрузившись в свои мысли, которыми овладела ее находка, она совсем забылась. Встрепенувшись, она настороженно огляделась по сторонам, убеждаясь, что ни ее, ни найденную ею книгу никто, кроме ее самой, не видел.