Хроника Свайн-Эберской войны

Глава девятая, три в квадрате

Два дня минули, и настал понедельник. В этот день вновь собрался весь высший командный состав хазляндской армии.

– Итак, – начал маршал Гробуч, – вся операция «Ледяная Дуга» подготовлена. Ровно через две недели, в понедельник, будет начата самая крупномасштабная операция в истории Хазляндии и Мира. Итак, 26 сича этого года с порта Хавбург начнут движение суперлинкор «Циприт», два крейсера, а также восемь транспортов, под руководством адмирала Вазерфалла.

– Это я, – сказал адмирал, встал и поклонился. – Ipsa!¹¹⁵

– А также несколько частей новейших малых самолётов-истребителей и больших десантных самолётов «Небесный фургон». Под руководством генерала Флиегера.

– Это я, – сказал генерал Флиегер, встал и поклонился. – Я столько хотел сказать…

– Племяш ваш привет передавал… – резко перебил его маршал. Не хватало ещё, чтобы эту молниеносную речь прервали длинным монологом на несколько страниц машинописного текста с большим количеством запятых. – Высаженные танки под руководством генерала Панцера наводят ужас на мирное население.

– Это я, – сказал генерал Панцер, встал и поклонился.

– А также высаживается пехота, под руководством генерала Барцена.

Генерал Барцен встал и поклонился.

– Сказали бы, что это вы. Как-то неудобно даже… А также морская пехота, что занимается диверсиями на территории врага. Морская пехота под руководством генерала Катера.

– Можно я вставать не буду? – капризно спросил генерал Катер.

– Нет уж, встаньте.

– Но меня все и так знают. На хрен вставать?

– Разговорчики!

– Есть, – генерал Катер встал и поклонился.

– Всем прибыть 23 сича в Хавбург, там вы получите распоряжения и карты.

– В карты играть будем?

– Нет, ходить по ним!.. Чтобы все части были в наилучшем виде. Ясно?

– Ясно, – не хором ответили генералы, полковник, адмирал и вице-адмирал.

– Вы садитесь, чего стоите? В ногах только мышцы и ничего более.

Генералы сели.

– А теперь важный вопрос: кто слышал новый радиоспектакль по GRK?

– «Тухлые поганки»? – спросил Флиегер.

– Нет.

– Тогда «Бледные помидоры»! – ответил генерал Катер.

– Нет.

– Может «Поезд на Гор-Тел-Плаз-Роадс»? – спросил вице-адмирал Зулентунг.

– Нет.

– А к чему вы это спросили? – спросил генерал Панцер.

– Я думал, вы слушали новый спектакль.

– А про что он?

– Про военных.

Все завыли.

– Не нойте, – успокоил маршал. – Попросите у Спиона пластинку.

– Зачем? – спросил Катер.

– Чтобы дисциплину поднять. Должны же вы хотя бы на героев радиоспектаклей равняться. А теперь все свободны…

Генералы и полковник, адмирал и вице-адмирал уже повыскакивали из кресел, но их остановил маршал:

– Только медленно!

Генералы и полковник, адмирал и вице-адмирал построились, и по очереди стали выходить из конференц-зала, не забыв за собой задвинуть стулья.

Глава десятая, столько пальцев на руках (и у большинства на ногах)

То, что творилось в Хавбурге с 21 по 28 сича 692 года историки, до сих пор историки затрудняются объяснить и как-то охарактеризовать. Ровно в одиннадцать ноль шесть в больницу города привезли странного больного. Встречать этого больного пришёл главный доктор больницы – Пинзетте.

– Так, батенька, – сказал доктор, осматривая пациента в военной форме на кушетке. – Что беспокоит?

– Я, доктор, икаю… ик… – ответил тот.

– А ещё что? Вы воду пили?

– Пил.

– Дыхание задерживали?

– Задержива… ик… л…

– А ещё что у вас?

– У меня ещё вот что… ик… – пациент показал руку. На ней расположились странные пятна. Причём кое-какие не биологических цветов.

– Интересно, – доктор осмотрел руку.

– Вы моряк?

– Да… ик…

– Может это наколка поплыла?

– Нет, оно ещё и чешется.

– Подождите. Интересно, – доктор поставил пациенту градусник под мышку. – А ещё что?

– Всё нормально… ик… – пациент кашлянул.

– Ещё и кашель!

– Да… ик… – пациент ещё раз кашлянул.

– Вот это да. Больше ничего?

– Ничего… ик…

– Может вас кто-то вспоминает…

– Не знаю… ик…

– Странно. Стул нормальный?

– А какой он ещё может быть?! Нормальный деревянный стул.

– Я про не тот стул говорю. В туалет как ходите?

– Нормально я хожу… ик… в туалет… ик…

– Термометр, – пациент протянул доктору градусник. – С ума сойти тридцать семь и девять.

Тут перед доктором открылось две перспективы. Первая: он открыл новую болезнь, описал её, нашёл от неё вакцину и получил мировую известность. Вторая: в городе наступает эпидемия, врачи смело борются с болезнью, трупы тоннами свозят в могильник и там зарывают без всяких опознавательных знаков (при эпидемиях всегда так), но выйти болезни за пределы города не даёт великий врач Полосатого Рейха Велтен Пинзетте, потому что он… а дальше всё из первой перспективы. У врача в голове «заиграло» сразу две музыки: триумфальный марш и похоронный. Но второй – тише.

В тот же день в больницу обратилось сразу несколько человек с похожими симптомами. На следующий день число заболевших достигло ста двадцати восьми. Причем болели этой странной болезнью не только моряки, но и их жёны и ещё человек сорок абсолютно посторонних людей. В городе ввели карантин. Всех жителей стали потихоньку вывозить, предварительно проверив их на симптомы. В Хавбург вошли военные, а все больные вывезены в герметичных контейнерах. Все гражданские врачи заменены военными. Перспективы врача Пинзетте рухнули одна за другой.

Однако даже никто и не заметил, что кое-какие портовые рабочие остались. А именно занимавшиеся военными судами. В тот же день в город начали приходить закрытые эшелоны с пометками: «ОСТОРОЖНО! СТЕКЛО». Никто даже не заметил, как в город вошли не только военные врачи и пехота (хотя её и очень много), но моряки, артиллеристы, военные строители, сапёры, морские пехотинцы и танкисты.

Маршал Гробуч стоял со своим отцом и смотрел на входящего в гавань «Циприта». Они стояли на мостике, а рядом возвышался генерал Катер и проверял свои снасти.

– Эй, – крикнул с мостика суперлинкора капитан Иоганн Дерман, – почему нет цветов? Где девушки?

– Будут после победы! – ответил маршал.

– А куда идём?

– Тайна.

– Ясно. А где адмирал?

– Прибудет завтра.

– Ясно.

Суперлинкор подошёл к пирсу и выкинул свой мостик. По которому спустился капитан.

– Здравствуйте, генерал, – сказал он Катеру.

– Салют морю, – ответил генерал.

– Слушай, – обратился маршал к контр-адмиралу, короче сын к отцу, – пап, а как ты сделал город таким пустым? В Хавбурге всегда кто-то ошивается. А тут прямо город-призрак какой-то… Даже девок портовых нет…

– Методы знать надо. Ну, пустили одного в больницу, – ответил контр-адмирал. – Натёрли подмышки содой. Покрасили руки чернилами и объяснили ситуацию. Потом ещё одного. И ещё. Потом взяли кучку безработных актёров…

– А откуда вы их взяли?

– Потонул тут у нас неделю назад пароход. С трупой БМТ – Большого Музыкального Театра Шванбурга. Денег на оставшуюся дорогу им не хватало, помогли мы им.

– Корабль на мину напоролся?

– Упаси бог. Механик по пьяни налил шнапсу в масло. И загорелось.

– И поэтому потонул?

– Нет. Механик начал тушить, достал топор, промахнулся по рычагу и пароход в гавань въехал… Так вот объяснили мы им задачу. Заплатили. А что им оставалось? Гастроли идут, а корабль в гавани по самую пятую палубу стоит. И вот тебе свободный город…

– А ты молодец.

– Конечно, жалко ты в мать пошёл.

– Опять.

– Что «опять»?

– Хватит об этом, нам надо начинать операцию.

– Контр-адмирал, – подал голос Дерман, – мы здесь долго стоять будем?

– До двадцать шестого, – сказал маршал.

– Тогда надо бы прикрыть суперлинкор. Сильно он уж заметный.

– Капитан дело говорит.

– Устроим, – сказал Гробуч-старший.

Генерал Катер стоял перед взводом своих отборных солдат. Рядом – его адъютант Ральф с рацией на шее.

– Бойцы, – сказал генерал. – Настанет тот день, когда мы сможем круто покарать этих нытиков и безалаберных личностей пуссляндцев. День этот настанет скоро. А пока нам следует хорошо подготовиться. К вашему взводу будет прикомандирован десяток собак с солдатами… то есть солдат с собаками. Но это потом. А теперь мы должны потренироваться на этом полигоне, имитирующий северный регион, сами знаете какой страны. Полигон добродушно предоставлен морскими крысами, поэтому громите и не бойтесь. А теперь за работу. Взвод! Напра-во, – весь взвод повернулся направо. – Нет, на другое право, – сказал генерал. – Это я чего-то перепутал, – взвод повернулся налево, – шагом марш!

Взвод зашагал.

– Запевай! – прокричал генерал.

Весь взвод запел:

 
Мишель, Вермишель,
Я люблю тебя, такая ты.
Классная ты.
 
 
Мишель, вермишель,
Если тебя хорошо сварить,
То можно долго за продуктами не ходить.
 
 
Люблю я, люблю я,
Люблю я, тебя под острым соусом,
Особенно с анчоусом,
Особенно с капустою,
Особенно не густую…
 

– Что это за преступные иноземные песенки, сами знаете какой страны? Вы разве не знаете, что это песни врага? – закричал генерал Катер. – А ну-ка нашу. Пока весь взвод под трибунал не отдал!

Взвод снова запел (под трибунал никто не хотел):

 
Мой дружочек Августин,
Августин, Августин,
Мой дружочек Августин,
Августин-тин.
 

А дальше всё снова повторялось. Всего двадцать два раза.

Взвод генерала Катера шёл берегом. А в тысячи футах от него располагался полигон, состоявший из нескольких отвесных стен, пары фанерных домов, нескольких столбов, размещался даже один бассейн с посаженой травой и тиной.

На следующий день в город пришёл ещё один эшелон. В одном бронированном вагоне, сделанном под цистерну, приехал Вазерфалл. Адмирал быстро навёл порядок среди моряков. Сам набрал команду для суперлинкора. Прочистил команды крейсеров и транспортов. Отчего на берег сошла добрая сотня моряков, и такая же сотня отправилась на корабли. В тот же день началась погрузка танков и самолётов на транспорта. В тот же день на разных транспортных средствах приехали остальные генералы. Прибыл генерал Панцер, а вслед за ним его личный танк.

С двадцать четвёртого сича началась проработка плана и усиленная тренировка. Половина Хавбурга ушла под учения. Отчего и пострадала.

Двадцать пятого сича в аэродром Хавбурга прилетели самолёты. Два десантных и ещё несколько мелких разведчиков. На «Небесных вагонах» прибыли десантники и военные строители.

Наконец двадцать шестое сича наступило. Все генералы, адмирал, вице-адмирал и полковник выстроились на палубе «Циприта» и смотрели на маршала. Люди, лошади и техника уже погрузились на транспорта, а корабли стояли у выхода в гавань. Маршал ходил от одного конца шеренги генералов, вице-адмирала, адмирала и полковника до другого. Потом Гробуч-младший остановился, повернулся к шеренге и сказал:

– Бойцы! Наступил тот день, когда операция «Ледяная Дуга» начинает свою жизнь. Это самое крупномасштабное боевое операция. То есть самая крупномасштабная боевая операция за историю нашей Родины Хазляндии!

Все генералы приложили правые руки к сердцу.

– Сегодня, – продолжал маршал, – мы, наконец, начнём то, чего ждали эти три недели! Мы начнём эту крупномасштабную операцию. После этой операции мы, наконец, сможем войти на территорию этого непобедимого, до сегодняшнего дня, острова Пусс. С сегодняшнего дня начинается новая эра нашей Родины. Наша миссия состоит не только в преумножении территории, а также в развитии нашей Хазляндской Идеи! Сегодняшний день – это начало конца империи Пуссляндии. Мы сможем, наконец, одолеть империю этих овец. Империю негодяев и разгильдяев, – маршал посмотрел на часы на рукаве. Потом тихо сам себе сказал: – Чёрт, ещё целых две минуты трепаться, – и снова повернулся к шеренге. – Мы должны начать эту боевую операцию. Операцию грандиозную и гениальную. Операцию, возложенную на плечи героев, лучших сынов нашей Родины, Родины многих великих полководцев, учёных, техников, инженеров, писателей, героев разных мастей и предназначений. Наша страна возлагает на ваши плечи такую огромную ответственность. Вы должны, нет, вы обязаны, сделать всё, что в ваших силах, – маршал снова посмотрел на часы. – Мы обязаны показать этим овцам, где ночуют тёртые калачи…

– Зимуют раки, – подсказал маршалу генерал Катер.

– Да, зимуют раки. И ночуют тёртые калачи тоже… Они там рядом обитают… Полосатый Рейх вас не забудет. С Божьей помощью, – маршал посмотрел в пасмурное небо, – мы сделаем всё! И немного больше, – Гробуч посмотрел на часы. – И теперь я начинаю операцию, властью, данной мне Богом и его помощником на земле – Кайзером Фридрихом Вторым с Половиной, – маршал вытащил из кармана ракетницу, поднял её вверх, в небеса взлетела синяя ракета, она поднялась на футов пятьсот и упала в море. – Начали!

«Циприт» низко, как бас прогудел. На него ответили сначала крейсера, потом эсминцы и транспорта. Капитан Дерман залез в рубку, подал задний малый. Суперлинкор начал разворот. Крейсера пошли к выходу из гавани. Началась самая великая военная операция в истории Хазляндии и Мира… Хотя это вы знаете…

Глава одиннадцатая, простое число

Как-то один великий хазляндский флотоводец сказал: «Бунт на корабле – это к несчастью». А позже он ещё добавил: «Скука на корабле – первый шаг к бунту». Выходит, что скука на корабле – это первый шаг к несчастью.

Помещённые в гостиницу «Ковчег» на суперлинкоре «Циприт» генералы, адмирал, вице-адмирал и полковник начали скучать. Вечно неутомимый Катер после пробежки по кораблю, занятий спортом в тренажёрном зале, детальной проработки своего участия операции на минуты, а затем и на секунды и четырёхразового питания, заскучал настолько, что начал писать письмо своей верной супруге. А это произошло впервые! Но после строчки: «Привет моя пухленькая Генриеточка, это пишет, твой прикладик со штык-ножиком…» Затею он эту бросил, так как, во-первых, не знал что писать, а во-вторых, все генералы по легенде находились в Рейхшвайнесталле, на праздновании какого-то национального праздника с балом, переходящим в недельные торжества, и находились в глубокой изоляции официально называемой «загулом». Катер бросил письмо и взялся за стихи. Получалось у него даже очень неплохо:

 
О, ты, винтовка со штыком,
Какого чёрта ты опять,
Почищена свиным шпиком,
Тобой нельзя уж убивать?
 
 
О, ты, граната против танка,
Зачем тебя разобрали,
Ты, прям, как бледная поганка,
И пользы никакой не извлекли?
 
 
О, ты, нож для «колючки»,
Зачем тобою резал хлеб?
Мой адъютант, пьян от «шипучки»,
Зачем, зачем, зачем?
 
 
О, вы, ботинки сорок пятого размера,
Ах, почему промокли вы,
Во время обычного замера,
Трёхсотдюймовой глубины?
 
 
О, я, обычный генерал,
Ах, почему, ах, почему,
Зачем про всю эту муру писал?
И сам сейчас я не пойму.
 

На этом вся литературная деятельность генерала закончилась, так толком и не начавшись. Он даже стих не назвал. Сложил лист со своим опусом в конверт с планом операции и отправился в библиотеку суперлинкора.

Генерал Флиегер взял с собой в дорогу книгу известного пуссляндского фантаста Джорджа Кемпа «Полёт на Луну», которую пришлось пронести тайком от маршала под обложкой «Устава и отдохнува военно-воздушного флота». И начал запоем читать:

Глава восьмая,

в которой профессор Кроссинговер летит на Луну со своим приятелем студентом Лабрадором

Утреннее солнце овальными бликами отражалось на полированных боках «Дракона». Отчего вокруг становилось светлее. «Дракон» был самым крупным самолётом в мире. Восемь мощных моторов по сорок четыре тысячи лошадиных сил каждый. Огромные шестифутовые восьмилопастные винты. Длинные крылья с размахом в триста двадцать пять футов. Длинный синий фюзеляж в четыреста футов. Корпус опирался на два мощных шасси впереди и на колесо позади. Дракон стоял в чистом, свежевыкошенном поле.

Профессор стоял рядом с «Драконом». На нём была пилотская куртка, пилотская шапка, пилотские штаны и домашние тапочки. В руках профессор держал пакет. Кроссиговер всматривался в даль, прикрывая глаза рукой от солнца. Он ждал приятеля.

Вот на горизонте появилась одинокая худая фигура. Это он! Лабрадор ехал на велосипеде. На багажнике помещался большой пакет. Студент спешил. На нём был пиджак со значком Бигбриджского Университета.

Он подъехал к профессору.

– Извините, профессор, – запыхаясь, сказал Лабрадор, – задержался. А где сэр Генри?

– Он уехал в Скво и просил нас улетать без него, – ответил профессор. – Он не будет смотреть на взлёт «Дракона».

– Теперь понятно, почему нет журналистов. Жалко сэра Генри, он не увидит, как взлетает самолёт, в который он вложил столько денег.

– Ты готов?

– Готов.

– Одежда где?

– Тут, – студент указал на пакет на багажнике. – У нас есть велосипед?

– Ещё один не помешает, заводи его в самолёт и взлетаем.

Студент доехал до хвоста, где был трап. За ним пошёл профессор. Они вместе уложили велосипед в ящик, заколотили его гвоздями, накрыли амортизирующими жгутами, убрали трап и пошли в кабину. Лабрадор оделся в форму лётчика. Они ещё раз посмотрели на Землю.

– Не страшно покидать? – спросил профессор.

– А с чего? Я с ней уже попрощался. Тем более, нас ждёт Луна!

– До Луны надо долететь. Мы летим со скоростью четыреста пять узлов. До Луны сейчас сто девяносто пять тысяч миль. Лететь около двадцати дней.

– Горючего хватит?

– Когда попадём в поле действия тяжести Луны, будем планировать. Керосина хватит в оба конца.

– Ну, тогда поехали?

– Полетели, – поправил Кроссинговер.

– Ну, полетели.

Профессор и студент забрались в самолёт и уютно устроились в креслах пилотов. Профессор достал из кармана ключ и запустил двигатели. Сначала правые, затем левые. Профессор развернул самолёт и покатил его по полю. Затем потянул штурвал на себя и «Дракон», дрожа как сокол, начал медленно подниматься. И в этом подъёме чувствовалась вся мощь человеческой мысли, воплощённой в аппарат…

Тут в дверь к Флиегеру постучали. Генерал проглотил слюну. Если это маршал, не быть ему маршалом, как, впрочем, и генералом авиации. Флиегер тихо закрыл книгу, не забыв запомнить страницу, на которой остановился. Стук повторился. Генерал осторожно положил книгу под койку, сделал заспанное лицо и тихо встал с койки. В дверь опять постучали. Генерал открыл дверь. На пороге стоял адмирал Вазерфалл.

– Чего делаешь? – спросил он, заглядывая в каюту.

– Сплю.

– Спать будешь в in terra non-amicum.¹¹⁶

– А что это не разрешается?

– Это? Что это?

– Спать? Сэ-пэ-а-тэ-мягкий знак. Глагол. Пять букв.

– Да я знаю, что это глагол. Сам филолог. Ipsae res verba rapuint¹¹⁷. Просто я хотел…

– А я хочу спать, Рудольф.

– Да ты не беспокой…

– Ты меня разбудил!

– Понял, – вздохнул адмирал, – пойду к Катеру. Omnia praeclara rara¹¹⁸.

– Иди.

Генерал закрыл дверь. Но вспомнил про нелёгкие отношения у Катера с Вазерфаллом и открыл дверь, желая поглядеть на идущего на верную смерть адмирала.

– Я так и понял, что ты это сделаешь, – ответил стоящий на пороге адмирал. – Ioci causa!¹¹⁹

– Чего надо, Рудольф?

– Tua res agitur¹²⁰. Мы тут с Зулентунгом в шашки играем.

– А я тут причём? Да хоть бы вы с ним напились шнапса до посинения.

– Судья нужен. Lex iusta, aequalitati et fraternitati praesidio¹²¹.

– А сами не…

– Сами-то как раз «не…». Так что собирайся, пойдёшь. Как учитель. Dura lex, sed lex!¹²²

– Ладно.

Дал же бог адмирала, подумал Флиегер. Ну, хоть не Гробуч. Тот бы всё проверил. Генерал вышел из каюты и пошёл вслед за адмиралом.

Генерал Барцен в это время находился на камбузе и уничтожал очередную порцию тушёной телятины. Где его и обнаружил маршал Гробуч.

– Так, – сказал он и покачал головой, – как вам не стыдно?! Проедаете народные деньги.

– А чего? – спросил генерал. – Уже и поесть нельзя? Это, можно сказать, потребность.

– Кок?!

– Я, герр-герр генерал, – ответил толстый человек в белом поварском халате с погонами на плечах и кокардой на колпаке.

– Сколько и чего он съел?

Кок начал зачитывать с бумажки:

– «Два жаркого из свинины по два фунта каждый, три порции жареного картофеля, по полфунта каждая, курицы жареных две по два фунта каждая, курица копчёная – одна, фунт, картофель толчёный с молоком одна порция – фунт и три десятых, мороженое – полфунта, торт – два фунта, пирожные восемь штук по двум десятым фунта, выпито: пиво – тридцать две пинты, шнапс – две пинты, компот из сушёных фруктов – галлон и две десятых, белодольская водка – полпинты». Итого: съедено пятнадцать и девять фунта еды и выпито сорок четыре и одна десятая пинты или пять целых пять тысячных сто двадцать пять десятитысячных галлона»¹²³.

– Ничего себе. Это же сколько денег…

– Одна тысяча сто восемьдесят три открытки и двадцать три шнайтинга.

– Ничего себе. Это же сколько калорий.

– Шесть тысяч триста двадцать восемь килокалорий. Всё как в аптеке.

– Ну, знаете ли. Барцен!

– Да, герр-герр генерал, – виновато сказал генерал пехоты.

– Я вынужден посадить вас под арест. До начала операции. Капитан, – обратился он к коку.

– Я пока только старший лейтенант, – ответил кок стеснительно.

– Капитаном быть хочешь?

– Да, – сказал кок и с радостью кивнул.

– Будешь давать ему всё по моему меню, я сейчас его напишу, – Гробуч сел за обеденный стол, достал блокнот и вечное перо и написал краткий список. Очень быстро. А дольше и незачем. Меню короче некуда. – Изучайте.

– Ага, – кок принял листок и стал читать громко, чтобы генерал мог услышать: – «Каша овсяная три фунта, каша гречневая – полтора фунта, мясо – две десятых фунта, напитки: молоко – две пинты, вода – одна пинта. Примечание номер один: мясо должно быть говядиной с минимальным количеством жира, хорошо прожаренным на масле – сливочном. Примечание номер два: питание трёхразовое: в семь утра, двенадцать дня и восемь вечера». Ясно. Итого четыре и семь десятых фунта еды и три пинты питья. Итого… тысяча пятьсот восемьдесят две килокалории.

– Это за один раз? – в полуобморочном состоянии спросил генерал пехоты.

– В день, – сказал строго Гробуч. Барцен свалился со стула на пол без чувств.

– Так. Слабонервный какой, – Гробуч подошёл к телефону внутренней связи и набрал номер капитана. – Дерман, приведи десятка два матросов. Тут одного человечка надо в карцер отнести… Без сознания… Чего так много? Это Барцен… Понял. Ну, давай. Я его на диету сажу. Быстрей…

Минуты через две пришли матросы и отнесли генерала Барцена. Самое трудное оказалось пронести генерала через дверной проём. У Барцена каким-то безусловным рефлексом вытянулись руки в стороны, а по бокам выхода стояло две плиты на которых стояли большие кастрюли. Матросы попытались согнуть руки, но ничего не вышло. Тогда они перевернули генерала и боком пронесли его через проём.