В это мгновение воспоминания обрушились на пожилого бизнесмена, как штормовая волна, ударяющаяся о борт корабля. Разрозненные, суетливо перемешанные в голове фрагменты дополнились необходимыми деталями и слились вместе, в единую нерушимую конструкцию. Взбудораженный внезапным озарением разум Давыдова оживил все, что ему довелось испытать, пребывая в бессознательном состоянии. Все те невероятные события, чудовищные преображения и непонятные, незнакомые места.
Степан Яковлевич вспомнил все.
– Девушка, а где мои вещи?– поинтересовался бизнесмен у сидевшего рядом врача, молодой белокурой женщины с серьезным, неулыбчивым лицом.
– Здесь они. Рядом лежат.– сухо, без эмоций, ответила доктор, даже не посмотрев в сторону своего пациента.
– А можно мне телефон, девушка? Позвонить надо очень.– Давыдов умоляюще взглянул на свою собеседницу.
– Нет! Лежите спокойно.– деловито надув губки, заявила женщина-врач.– Ни к чему вам сейчас этим заниматься. Разволнуетесь опять. А там мало ли что случится. Вот привезем вас в больницу. Там вас осмотрят еще раз. Дадут все необходимые…
– Вы не поняли меня. Мне действительно очень нужно позвонить.– Степан Яковлевич перебил доктора, заговорив максимально настойчивым тоном.– Вопрос жизни и смерти, так сказать.
– Нет! Лежите и не ерзайте.– доктор наклонилась к пробующему встать пациенту и, надавив ему на грудь, вынудила замереть в позиции лежа.
– Так, девушка, это моя собственность. И телефон, и кейс.– Давыдов не сдавался, пусть в ход присущее ему упрямство.– Вы не имеете права запрещать мне пользоваться телефоном. Я взрослый человек, в сознании и способный адекватно мыслить, принимать решения. А значит, и вещи свои имею право требовать.
– Ах, вы право… Ну ладно.
Белокурая врачиха хотела сначала возмутиться такому наглому поведению лежащего на носилках мужчины, но осеклась, замолкнув на пару секунд. В итоге, вместо того, чтобы возражать, она решила дать пациенту требуемое.
– Вот, держите. Звоните.– женщина небрежно кинула телефон Давыдову.– Но потом, если вам хуже станет, не смейте нас во всем винить. Я вас предупреждала.
– Не волнуйтесь, не стану.– устало вздохнув, ответил пожилой предприниматель. Взяв руки гаджет и посмотрев на экран, Степан Яковлевич обнаружил почти два десятка пропущенных вызовов. И почти все они были от Андрея. Хорошо, что мужчина заблаговременно выключил звук. Если бы он не поставил телефон на вибрацию, то бесперебойно звучащий рингтон наверняка вывел бы из себя всех окружающих.
– Алло, Андрюшка!– громко проговорил Давыдов, набрав номер сына.– Ты еще в аэропорту? Ждешь меня?
– Да ты чего, папа! Я уже извелся весь. Звоню, а ты трубку не берешь.– без возмущения, но с явной нервозностью ответил Андрей.– Тут сообщили, что твой рейс задерживается. А встреча уже через полчаса начнется. Москвичи мне не раз набирали. Интересовались, не передумал ли ты. А я даже не знаю, что ответить.
– Матери говорил, что-нибудь?– Давыдов старался говорить четко, без лишних проявлений эмоций, так, как он делает это обычно, в рабочей обстановке.
– Нет, конечно. Зачем ее понапрасну тревожить. Она же все телефоны оборвет. Всех на уши поднимет. Надумает себе всего чего только можно.– заметно успокоившись, сказал Давыдов-младший.– А что случилось-то, папа? Почему рейс задержали?
– Да тут экстренную посадку в Казани делать пришлось.
Степан Яковлевич некоторое время помолчал, думая говорить ли всю правду сыну о произошедшем с ним инциденте или нет. По-быстрому взвесив все за и против, бизнесмен решил пойти на компромисс, рассказав обо всем лишь частично.
– Пассажиру одному плохо стало. Так что, я не знаю когда смогу в Москву прилететь.
– А как тогда быть? Отменять встречу?– голос Андрея зазвучал встревожено.– Москвичам это точно не по вкусу придется. Сделка сорвется. То, что там кому-то плохо стало, их совершенно волновать не будет.
– Да я это и без тебя прекрасно понимаю, Андрюшка.– тяжко вздохнул Давыдов.– Встречу не отменяй. Все состоится. Так москвичам и скажи.
– Но как тогда быть?– засуетился Андрей.– Папа, ты ведь еще в Казани. Неужели ты считаешь, что они согласятся на переговоры по видеосвязи? Они это воспримут, как явное неуважение…
– Никакой видеосвязи, сынок!– повысив голос, Степан Яковлевич попытался призвать к спокойствию Давыдова-младшего.– Встречу проведешь ты. Скажешь, что я не могу присутствовать по техническим причинам. Объяснишь все так, как есть и сам с москвичами обо всем договоришься.
– Но, папа… как же так?.. Я же не готовился… Это такая… ответственность.– Андрей начал запинаться. Он всегда начинал запинаться при сильном волнении.
– Так, хватит.– строго произнес Степан Яковлевич.– Ты уже взрослый. Можешь позволить себе брать на себя большую ответственность. К тому же ты в курсе всех дел. Все прекрасно знаешь. Просто веди себя увереннее. Не наглей, конечно, но и манипулировать собой не позволяй. Понятно?
– Понятно. Я постараюсь, папа.– голос Андрея зазвучал с некоторой покорностью.– Но я ведь никогда не проводил столь важных переговоров прежде. Валька вот проводил. И не раз. А я нет.
– Все бывает в первый раз, Андрюшка.– смягчившись, заговорил Давыдов.– Да и чем ты хуже Вальки? Ничем. Как и он, ты тоже мой сын. А значит, тебе все по плечу. Просто не тушуйся. Будь смелее. Представь, как бы ты себя вел, если бы меня не было. Если бы я уже умер, например.
– Папа! Что ты такое говоришь?!– возмутился Давыдов-младший.– Сплюнь и постучи по дереву!.. Если бы он умер. Ты пока мне нужен папа… Всем нам нужен. Сколькому еще от тебя нужно научиться!
– Научишься всему в свое время. А теперь сожми волю в кулак и езжай к москвичам на переговоры. Созвонимся потом, как закончишь.
Степан Яковлевич попрощался с сыном и завершил звонок. Практически тут же он начал набирать другой номер. Посмотрев украдкой на белокурую врачиху, пожилой бизнесмен заметил безмолвный укор в ее взгляде.
– Еще один раз нужно.– оправдываясь, Давыдов сделал виноватое выражение лица.– Правда, нужно. Очень, очень. Но это сугубо личное. Не вздумайте подслушать.
– Еще чего!– презрительно фыркнула доктор, демонстративно отвернувшись.– Да и что вы мне прикажете делать? Уши заткнуть?
– Не злитесь на меня, пожилого капризного человека.– Степан Яковлевич попытался мило улыбнуться.– Обещаю, что по приезду в больницу стану самым послушным в мире пациентом. Вот увидите!
Белокурая женщина в ответ лишь усмехнулась и снисходительно покачала головой.
В это время бизнесмен нажал кнопку вызова. После нескольких длинных гудков последовал ответ. Трубку взяла Ирина. Скрывать от нее всю правду Давыдов уже не стал, сходу рассказав обо всем случившимся. Потом ему еще долго приходилось успокаивать свою взволнованную супругу, с трудом отговорив ее от срочной поездки в Казань.
– Оставайся дома, дорогая. Нечего в такую даль мотаться. Даже, если из-за меня.– Степан Яковлевич пытался затушить очередной тревожный пожар, разгоревшийся в душе Ирины.– Меня только осмотрят, и, думаю, сразу отпустят. В Москву я уже вряд ли полечу. Так что возьму билет домой.
– А как же твои важные переговоры? Доверишь все Андрюше? Уверен, что он справится?– с трудом перебарывая волнение, спросила Ирина.– Ты ведь ничего такого ему раньше не поручал.
– Справиться. А если и нет, то корить я его за это не стану. В конце концов, это мне плохо стало, а не ему. И это из-за моего здоровья сорвалась моя деловая поездка.– Степан Яковлевич снова замолк на несколько секунд. В голове его роилось множество мыслей. Одни из них были волнительными, а другие будоражащими, заставляющими биться в учащенном ритме сердце пожилого мужчины. Он, конечно, врал. Переговоры были для него по-прежнему важны, и их успех был наиболее желаемым результатом. Но куда было важнее нечто иное, тяготившее душу с тех самых пор, как Давыдов вспомнил все подробности своего видения.
Он должен был задать один единственный вопрос…
А потом получить ответ. И пусть он будет горьким, пусть после этого бизнесменом овладеет неусмиримая тоска, главное, чтобы сказанные его супругой слова были правдивыми, на все сто процентов.
– Ира, я хочу кое-что спросить у тебя.– набравшись смелости, заговорил Степан Яковлевич.– Только пообещай, что ответишь предельно честно. Не бойся ранить меня. Не бойся сделать мне больно. Я просто хочу узнать правду.
– Хорошо. Я обещаю.– настороженно ответила Ирина, затаив дыхание.
– Ты все еще любишь ЕГО? Ты все еще не можешь забыть о НЁМ?– проговорив это, Давыдов стиснул зубы, приготовившись услышать страшное откровение от своей супруги.
– Это так неожиданно! Ты вспомнил о НЁМ.– с грустью выдохнула Ирина. Она отчетливо понимала, о ком идет речь. Ей не нужно было называть имя этого человека. И она прекрасно основала, что, конкретно хочет знать ее супруг.
– Конечно, я помню о НЁМ.– жена Давыдова заговорила с заметной грустью в голосе .– ОН был таким прекрасным человеком. Добрым, веселым. Разве можно ЕГО забыть? И, конечно же, я помню о том, что с НИМ произошло. Такое невозможно выкинуть из памяти. И ты, Степа, мне кажется, тоже всю жизнь носишь эту боль в своем сердце. Только, как настоящий мужчина, стараешься не показывать этого, порой прячась под маской не совсем уместного безразличия. Коли нет. Он погиб. А ты не думай, дорогой, что лишь занимаешь его место. Я благодарна судьбе, что в трудное для меня время ты оказался рядом. Поддержал меня. Скрасил мрачные дни. Мы так долго вместе, Степа! Мы столько прошли, столько испытали! Радости и горе. Приобретения и потери. И ты все вынес. Все вытерпел. И я нисколько не жалею, что решила связать эту жизнь с тобой. Ты смог сделать самое главное. Ты сделал меня счастливой, Степа. И я тебя люблю, не смотря на твою ворчливость и упрямую непреклонность.
После такого признания своей жены, Степан Яковлевич почувствовал необычайную внутреннюю легкость. Будто он готов взлететь с койки, как наполненный гелием шарик, воспарив под потолком кареты скорой помощи. Мужчине показалось, что с его души не просто камень свалился. Целая скала! Ведь именно эти слова Давыдову хотелось услышать от своей супруги, развеять все свои сомнения, укоренившиеся глубоко в подсознании, обрести умиротворение.
Эх, почему он не отважился спросить об этом раньше?! Зачем столько времени грыз себя самого изнутри?!
Какой же ты дурак, Степка! Какой же ты дурак!
На мгновение, пожилому предпринимателю показалось, что он снова видит перед собой фигуру утопленника Ерохина. Только теперь он не хмурился сердито, не ухмылялся злорадно, а смотрел спокойно, едва заметно улыбаясь. Это видение не вызвало у Степана Яковлевича страха, или тревоги. Наоборот, оно усилило ощущение покоя, царившего в его душе.
– Я тоже люблю тебя, Ира.– сказал, наконец, Давыдов, выдержав долгую паузу.– И не волнуйся. Со мной и вправду все будет хорошо.
Ирина пусть и неохотно, но согласилась с утверждением мужа.
Они попрощались.
Степан Яковлевич некоторое время лежал неподвижно, прижав телефон к груди и, раз за разом, прокручивая �