В одну их своих “свободных минуток” мы услышали от горожан города, в котором решили остановиться, странную историю, что в одном из домов живет злой дух девушки, которую там убили. Она уродовала всех мужчин, кто оказывался в округе этого дома, а женщины рядом с ним чувствовали холодящий душу страх. Ещё больший ужас на людей наводило то, что этот дом каждый раз стоял на новом месте.
Поэна заинтересовалась этой историей и мы последовали за ней. В этот раз дом стоял в опустошенном районе и только любовники ищущие укромное местечко могли туда забрести. Пока мы шли Поэна распевала какие-то веселые песенки и все время весело прыгала. Мы с Виталием, смотрели на неё и дивились, как она стала такой? Почему это милое создание стало тем, кто оно сейчас? Какое несчастье приключилось в её судьбе, раз она превратилась в “мстителя”?
Подойдя к дому мы почувствовали странную ауру горечи и бездонной боли, а потом увидели её – на крыльце дома лежала девушка. Мы насторожились. Девушка в цветном сарафане поняв, что мы не собираемся приближаться, приподнялась, подрагивая словно от холода, и превратилась в фурию. В мгновение ока она оказалась рядом со мной и Виталием, яростно желая перегрызть наши глотки, но, не смотря на её попытки, очень отчаянные и возможно успешные (будь мы живы), она не причинила нам никакого вреда. Поняв, что все её усилия бессильны она стала собой.
Фурия превратилась в беспомощную заблудшую душу, которая только и жаждала, что уничтожить всё мужское племя. Её темные волосы спадали с плеч, а заплаканные глаза с нескрываемой ненавистью смотрели на нас. На ней была самая обыкновенная одежда конца двадцатого века.
– Ты заблудилась? – по-детски спросила Поэна, подойдя к девушке.
– Что? – та отвлеклась на звук детского голоса и обернулась, чтобы посмотреть, что за несчастное дитя могло забрести в это проклятое место.
– Ты заблудилась? – повторила Поэна.
– Да… – произнесла девушка и улыбнулась девочке в ответ. Было видно, что она понимала, что перед ней не обычный ребёнок. – Ты желаешь мне помочь? – спросила она у девочки, которая пристально вглядывалась в красные от слёз глаза.
– А кто тебя обидел? – поинтересовалась наша хозяйка.
– Мой любимый обманул меня и по его вине меня убили, – произнесла девушка.
– Бедненькая, – только и произнесла Поэна, а потом подошла и обняла девушку. Та обняла Поэну в ответ и так они просидели минуты три или четыре, в течении которых наша хозяйка продолжала повторять: «Бедненькая», поглаживая несчастный призрак по голове.
– А ты бы хотела помогать мне? – спросила Поэна, немного отстранившись.
Девушка посмотрела на Поэну и, мило улыбнувшись, ответила: «Да». Поэна хихикнула и, после того, как крепко обняла своего нового слугу и отпустила, начала бегать по двору заброшенного дома весело крича какие-то песенки.
– Какая милая, – сказала девушка, глядя на то, как Поэна весело бегает и поет. – Неужели она и есть дитя, приносящее смерть всем тем, кто к ней обращается?..
Мы с Виталием переглянулись, но ничего не ответили.
– Я Виталий, а это Адонис, – произнёс Виталий, обращаясь к девушке и указывая на меня. – Мы её помощники и, насколько я понимаю, ты теперь часть нашей команды.
– Да, – ответила девушка и повернулась к нам лицом. Её карие глаза были полны какого-то странного огня, царящего и во взгляде Поэны. Она повернулась к нам спиной, смотря на то, как радуется наша хозяйка от того, что у неё появилась новая подружка.
– Бедная Аи, столько пережить и прийти к такому наказанию… – задумчиво произнесла девушка.
– Кто? – не понял я. – Кто такая Аи?
Девушка обернулась и так на меня посмотрела, что мне стало не по себе и я понял, что не знал чего-то очень важного.
– Аи, это то маленькое создание, которое сейчас бегает и веселится. А вы разве не знали, что это её настоящее имя? – Вмиг я почувствовал себя странно, словно меня пытались устыдить за то, чего я не знаю, но у меня никогда не возникало желания узнать о Поэне больше, чем мне было известно.
– А как твое имя? – через некоторое время произнёс я.
– Елес… теперь моё имя Елес, – сказала она и тут же предстала перед нами в красочном сарафане с подсолнухами. Что-то подсказывало мне, что раскрывать своего настоящего имени она не собирается.
Наша разномастная группа “мстителей” очень скоро вернулась к работе. Елес с тех пор молчала и очень редко показывала свои способности. Если я разрывал людей на части, Витя уничтожал морально, то она подрывала дух, разрушала веру своих жертв, унижала всеми возможными способами. Мужчины в особенности не могли сопротивляться и не поверить милой девушке, с красивыми глазами, теплой улыбкой и нежными прикосновениями. Она завораживала взгляды всех и разрушала всё, во что верил тот, кому мы мстили.
Мы были поистине ужасающей свитой этой милой девочки, которая упрямо называла себя Поэной, отрицая, что когда-то её могли звать по-другому. Мы делали свою работу чисто, никто ни разу не заподозрил о нашем существовании. Да и кто вообще подумает на проклятые души, обрётших новые жизни за гранью привычных представлений о загробном существовании. Мы больше не были частью «мира живых», но и не относились к «миру мёртвых». Мы были где-то по-середине, в какой-то непонятной невесомости между этими двумя ступенями.
По неясным для меня причинам, в наши “свободные минутки”, мы могли контактировать с миром живых и только тогда каждый из нас отдыхал по-своему.
Я напивался в барах, пытаясь забыть то, что со мной было и чью души я погубил. Иногда у меня это получалось очень даже не плохо (напиваться конечно же), но чем больше я напивался, тем ярче становились картинки и образы – чаще всего я видел растерзанное тело дочери, ещё слишком молодой, чтобы умереть. В эти моменты я был настолько пьян, что нередко устраивал драки в барах. Причин я обычно не помнил, но на утро голова нещадно гудела. Нет, не от выпитого, а от всех воспоминаний, что посещали меня. Эта жуткая боль опьяняла меня и я был готов пить ещё и ещё лишь бы снова её почувствовать. Наверное, именно в эти “свободные минуты” я чувствовал мазохистом, что для меня стало открытием, ведь раньше я за собой такого не замечал.
Виталий соблазнял всех молодых девчонок, которые только могли ему понравиться. Он кружил им головы бессмысленной романтикой, чем заставлял сохнуть по себе как винограду на солнце – медленно, пока не превратишься в сморщенную изюминку, которая может понравиться далеко не всем. Видимо своей привлекательности среди девушек он был обязан какой-то странной ауре вокруг себя. Они видели в нем таинственного незнакомца, который воплотит их мечты в реальность и подарит весь небосклон, если она того только попросит. Но ничего у него не заходило дальше этих таинственно-романтических встреч. Он наслаждался их обществом, рассказывал разные небылицы, в которые сам не верил, но в которые охотно верили его спутницы.
Елес же постоянно куда-то пропадала. Мы не знали как она себя ведет в те минуты, когда у нас у всех был как бы “выходной”, она была очень скрытной. Я как-то пытался найти общий язык с новой участницей нашей странной компании, но она очень быстро дала мне понять, что не желает идти со мной на контакт. Елес всё своё свободное время проводила только с Поэной, внимательно слушая всё, о чём рассказывала девочка. Лишь спустя достаточно долгое время, Елес привыкла к нам и сказала, что их с Поэной истории чем-то похожи. Именно тогда она и поведала нам с Василием о том, что на самом деле заставило эту маленькую девочку продать свою душу тьме и превратиться в несущую “наказание” – Поэну.
* * *
В тех местах никогда не велось записей о прошлом, никогда люди там не старались увековечить на бумаге свои мысли и обычаи, все знания передавались только устно. Именно поэтому версий этой истории было очень много: одни рассказывали о том, как пастух нашёл брошенного ребёнка и взял малышку домой. Он заботился о ней и дал ей имя Аи, что на его языке означало "лунная".
Её кожа была белой, словно лунный свет, волосы чёрные, словно ночное небо, а глаза скрывали в себе некую загадку, словно далёкие звёзды. Она была спокойным ребёнком, никогда не перечила отцу и выполняла всю работу по дому, не прося ни у кого помощи.
Но в один прекрасный день в ней что-то изменилось. Односельчане пастуха начали завидовать его дочери, а потому обратились к злому шаману, который проклял девочку. Теперь, с каждой новой луной, в ребёнке медленно росла тьма, делая Аи жестокой, злой и бессердечной. Именно поэтому, она сожгла всю свою деревню на седьмое лето после своего рождения.