Глава 4. Столовая разборка
Джордж зашёл на пустырь и второпях упал в кучу хлама.
Шервуд Андерсон «Прозрение»
Бумаги на столе валялись точно так же, как он их оставил. Ни одного нового бланка с оттиском кривоклювой хищной бестии в обрамлении небесных светил – двойного солнца и трёх лун – на столе не было. Монкес не верил. Господин Сиупелли вчера сказал, что приказы будут здесь, на рабочем месте, подписанные лично его уверенной чёткой подписью, – но их не было.
Монкес переворошил бумаги. Нет, приказов не было. Он тяжко опустился на стул. Посидел, подпирая руками крупный подбородок, потёр виски, провёл по высокому мощному лбу; скорее всего – просто рано. Рабочий день еще не начался. Скоро, совсем скоро господин Сиупелли подпишет бумаги. Он вызовет курьера. Тот заберёт пакет, толкнёт тяжёлую полированную дверь, пройдет по ковровой дорожке секретарской, выйдет в длинный, еще пахнущий краской после недавнего ремонта, коридор. Затем спустится на спецлифте, минует обширный холл с чёрным барельефом хищной твари, попирающей острыми когтями извивающегося у её ног монстра. Выйдет в большой тенистый парк внутреннего двора Квинтерры, где вчера Монкес беседовал с Сиупелли. Войдёт в стеклянные двери Белого блока, запутается в коридорах. Наконец найдёт тридцать шестую лабораторию на восьмом этаже. Здесь он застопорится, поозирается, пройдёт в кабинет к начальнику – полковнику Ро Гару по прозвищу Бульдозер. И только тогда, ознакомившись с приказами, сам Ро Гар выйдет в огромный зал со стеклянными кабинками персональных рабочих мест, пройдёт на другой конец и молча, с отвалившейся челюстью, с полным непониманием происходящего в своих выпуклых наружу «фарах», положит на стол штатского робототехника Гиза Монкеса вожделенные бланки. На развитие подобного действа уйдёт прилично времени. А пока – рано. Да, сейчас еще просто рано. Нужно ждать.
Монкес взял верхний, испещрённый вдоль и поперёк цифрами и несвязными словами листок – абракадабру нужных и совершенно взятых с потолка записей, набросков схем, зарисовок, в которых мог разобраться только он. Достал чистый лист, переписал на него вразнобой несколько чисел, а старый лист бросил на пол. То время, которое курьер будет двигаться от кабинета господина Сиупелли до кабинета Ро Гара, вполне можно было использовать для разборки стола, ибо негоже оставлять что-либо на старом рабочем месте, когда переходишь в отдел с «красным» уровнем секретности.
Бумаги одна за другой летели на пол. Отдельные складывались в аккуратную стопку. Совсем незначительные рвались. Бессмысленные записки от сослуживцев типа «Вся зависть Стумпа от импотенции» отправлялись в мусорную корзину в первоначальном состоянии. Монкес сосредоточенно наводил порядок. Очередь дошла до коробки с тонкими шестигранными призмами – хранителями и носителями виртуальной версии «Золотой сойки». Монкес хотел было вставить ключ-память в компьютер, но передумал. Отобрал из коробки только ему одному ведомые носители информации, завернул их в бумагу и положил поверх стопки листов, готовых к переселению в пятую лабораторию. Оставалась самая неприятная часть процедуры: вызвать уничтожителя – представителя внутренней службы безопасности, отвечающего за корректную утилизацию документов. Монкес сгрёб ногой раскиданные по полу бумаги, вышел из стеклянной комнатки и направился в кабинет начальника Ро Гара по прозвищу Бульдозер для получения разрешения на требуемую по уставу процедуру.
– Господин Гар, – заглянул в кабинет Монкес.
Полковник поднял на него свою ковшовую харю и устремил бесцветные, словно потушенные фары, глаза не на Монкеса, а куда-то сквозь него. Он почавкал мясистыми губами, потёр кустистые брови и соизволил спросить:
– Ты, Монкес, чем с утра занимаешься?
– Исполняю третье положение предписания о корректной утилизации документов. Произвёл разбор черновых данных по вверенным мне проектам. Подготовил ненужные бумаги к утилизации, – отрапортовал Монкес.
Бульдозер недовольно поморщился, поклокотал внутри старым маслом, рыгнул и неожиданно улыбнулся:
– Значит, подготовил черновики к уничтожению? – неприятно-ласково спросил он.
– Так точно.
– А ну, не язвить! – гаркнул Бульдозер. – Будет мне тут всякая шваль гражданская по уставу отвечать?
Господин полковник Ро Гар по прозвищу Бульдозер очень чётко разграничивал между собой сотрудников Квинтерры на «своих», имеющих воинские звания, и «шваль» – людей гражданских, а стало быть ненадёжных. К первым он относился по всем правилам армейской субординации, однако не забывая предоставлять им некие льготы и всевозможные мелкие поощрения, особенно если военный чин носил юбку, и чем короче была эта юбка, тем больше поблажек получала её обладательница. Что же касается вторых – гражданских, то тут Ро Гар проявлял порой излишнюю строгость: часто штрафовал и, будь его воля, вкатывал бы каждому по десять суток гауптвахты за провинности. Одной из главных провинностей гражданских, работающих бок о бок с военными, он считал ответы по уставу – привилегию сугубо армейскую, – поэтому приравнивал подобные выпады фактически к богохульству и карал по всей строгости.
– «Хоревый клапан» сдал? – рявкнул он на Монкеса, багровея от негодования. – Где расчёты дешифратора «Конеанской осы»? А?! Что молчишь?
Монкес вытянулся в струнку, виновато хлопая глазами и никак не находя в себе сил дать отпор Ро Гару. Его рот не открывался сообщить, что «Хоревый клапан» сдан Стумпу – заместителю Ро Гара – еще на прошлой неделе, а дешифратор под кодовым названием «Конеанская оса» Ро Гар сам велел отложить и заняться поиском ошибки в роботе-минёре, который на последних испытаниях никак не мог сладить со своим манипулятором и замкнул не те провода, чем навлёк на начальника тридцать шестой лаборатории гнев более высоких чинов. После случая на полигоне штраф вкатили всем сотрудникам тридцать шестой, но сейчас Монкес предчувствовал, что получит финансовое наказание еще и в индивидуальном порядке, и от заработной платы этого месяца у него останется купированный хвост.
– Где расчёты дешифратора, я тебя спрашиваю? – ревел Бульдозер, поднявшись с места во весь свой рост и потрясая кулаками в воздухе. – Где?!
– Вы сами велели отложить расчёты, – наконец выдавил из себя Монкес и ощутил, как от самых пяток к затылку побежали холодные мурашки.
– Что?! – вылупил свои «фары» Бульдозер. – Так ты их отложил?!
– Но вы сами сказали… – попытался защититься Монкес.
– Та-ак… – Бульдозер медленно опустился в кресло, а Монкес от этого «так» лишился дара речи окончательно. – Значит, я велел тебе отложить расчёты дешифратора? Ага. Хорошо. Вот мы их и отложим, вместе с твоей зарплатой. Гиз Монкес, – изрёк он тяжёлым безапелляционным тоном, – немедленно передать все данные по дешифратору Дин Кольри – в том виде, в каком они у вас есть. За невыполнение данной работы на вас налагается штраф в размере двадцати пяти процентов ставки и объявляется выговор с занесением в ваше личное дело. А теперь – вон. Вон! – вскочил Бульдозер, тыча пальцем в стеклянную дверь.
Монкес вылетел из кабинета, глотнул воздуха, обернулся, увидел через стекло багрового Ро Гара и под любопытными взглядами сослуживцев бросился прочь из лаборатории.
Глава 5. Пропавший сержант
Будь вежлив с каждым. Никогда неизвестно, кто попадёт в число присяжных.
Американская поговорка
Цилиндрическая сушилка для рук с грохотом слетела со стены, звезданулась на кафельный пол и покатилась по нему под писсуары, заставив шарахнуться и замереть всех присутствующих в туалетной комнате.
– Сволочь! Тварь, тварь, тварь! – Монкес кулаком разбил плитку на стене, отбил руку, закрутился вокруг своей оси, зажимая пронизываемую болью кисть. – Тварь! – выдохнул он последний раз, успокаиваясь и опираясь всем весом на серый каменный стол с рядом раковин.
Он открыл воду, подставил отбитую, дрожащую от боли кисть под холодную струю, постоял так, набрал полные ладони и умылся, забрызгивая одежду каплями воды.
«Тварь!» – подумал он, глядя на себя в зеркало.
Ему захотелось вмазать зеркалу точно в нос, словно это было не отражение его собственного прямого носа, а приплюснутая, побитая нематодой картофелина Ро Гара, но тут в зеркале отразилось яркое красное пятно, и Монкес круто развернулся. Он не увидел ни кто стоит вокруг, ни что происходит. Он видел только это пятно – горящую алую бестию в ореоле из всех пяти светил, оттиснутую на поверхности чёрной кожаной папки в руках испуганного сержантика. Сержантик попятился, когда Монкес мельком взглянул ему в глаза, но совладал с собой и осторожно спросил:
– Вам плохо? Может быть, нужна помощь?
– Нет, спасибо, – перекосил своё лицо злорадной ухмылкой Монкес, когда суть вопроса дошла до его сосредоточенного на красной бестии сознания. – Вы мне уже помогли, сержант. Вы мне очень помогли! – поднял он взгляд на сержанта, неожиданно расхохотался, хлопнул курьера по плечу, прошёл сквозь расступившихся зрителей и вышел в коридор, желая побыстрее увидеть, как перекосится рыло Бульдозера, когда чёрная папка из рук этого сержантика ляжет на стол полковника.
Монкес, ловко лавируя между людьми, промчался через длинный ярко освещённый коридор с рядами белых дверей по обеим сторонам, приостановился на секунду перед дверью в тридцать шестую лабораторию, подтянул рукава рубашки, одёрнул пиджак, пригладил волосы и взялся за ручку.
В лаборатории было тихо. Через стёкла кабинок рабочих мест было прекрасно видно, как все сотрудники корпят над своими проектами, упёрто глядя в компьютеры, делая пометки на бумаге и исподтишка глазея на получившего нагоняй Монкеса. Он, гордо подняв голову, проследовал к своей кабинке, вошёл, мельком одарив презрительной улыбкой соседей, и уселся в кресло так, чтобы видеть кабинет Ро Гара.
Компьютер дал тихий сигнал. Монкес открыл монитор и прочёл: «Бульдозер икру мечет? За что попало?» Спрашивал Дью Хартнио – приятель Монкеса и единственный сотрудник тридцать шестой лаборатории, которого Монкес считал еще не конченным идиотом.
«За «Конеанскую осу», – написал Монкес, поглядывая на дверь и ожидая с мгновения на мгновение появления сержантика с чёрной папкой.
«Так «Осу» же в долгий ящик убрали», – сообщил Дью Хартнио, словно Монкес не знал этого.
«Я в курсе», – ответил Монкес.
«Тогда в чём проблема?»
«В том, что я не сделал дешифратор».
«И-и! – многозначительно высказал свои соболезнования Дью и чисто по-дружески предложил: – Наплюй, Гиз. Старому козлу моча вместе с горшком в голову вдарила, а ты попал под струю».
«Я уже наплевал. Еще на двадцать пять процентов своего заработка», – отозвался Монкес.
«Ого! Круто он тебя…» – высказался нелестно о начальнике Дью.
«Ничего, – усмехнулся Монкес, – справедливость скоро восторжествует».
Ро Гар в своём стеклянном кабинете поднялся из-за стола. Прошёлся, разминая затёкшую от сидения спину. Осторожно, по-стариковски, присел пару раз на корточки, вытягивая вперёд подрагивающие руки. Потом постоял у окна, попялился в узкую пропасть внутренней галереи между Белым и Синим корпусами Квинтерры. Вновь сел за стол, взял засветившийся вызовом телефон и поднёс к уху. Его лицо мгновенно вытянулось – значит, говорит с высоким чином. Побагровело – значит, слышит нечто неприятное. Вперился в Монкеса – значит, разговор о нём. Гиз ткнулся в компьютер, делая вид, что работает. Он украдкой вновь глянул на Ро Гара – тот, не отрываясь от разговора, поднял руку и поманил Монкеса к себе. Взгляд у Бульдозера был свинцовый, следовательно, ожидать хорошего не стоило. Куда же подевался курьер с чёрной папкой?
Монкес снова вошёл в кабинет Ро Гара.
Бульдозер как-то странно пошамкал губами, неотрывно глядя в монитор, «ткнул» взглядом в экран; на тумбочке, рядом со столом, тихонько зашуршал принтер. Ро Гар взял распечатанный лист, пробежал по нему глазами, подписал, достал из ящика печать, громко хлопнул по бумаге и протянул лист Монкесу.
– Не знаю, парень, во что ты вляпался, но тебя вызывают в бюро внутренних расследований, – сказал Бульдозер и нарочито храпнул. – Немедленно, – добавил он, кривя тяжёлую челюсть и неприятно показывая свои вставные зубы.
Монкес не двигался. Он смотрел на бланк пропуска в Оранжевый сектор, где располагалось несколько секретных служб, и не понимал.
– На, бери, – требовательно сказал Бульдозер, приподнимаясь из-за стола и протягивая вперёд свою мощную лапищу с зажатым в ней листком.
Монкес, словно во сне, сделал шаг вперёд, взял листок у Ро Гара, попытался прочесть, но буквы дрожали и никак не хотели выстраиваться в слова.
– Иди, – велел Бульдозер.
Монкес механически двинулся прочь из кабинета, так и продолжая смотреть в листок. Он на негнущихся ногах пересёк холл, столкнулся в дверях с сержантом, который странно шарахнулся от него. Монкес остановился, попытался сообразить, где и когда попадался ему на глаза этот вышколенный сержантик, но не припомнил, вышел в коридор и направился к лифтам, не понимая происходящего и ничего не видя вокруг.
Глава 6. Страшный суд
На Бога мы уповаем.
Девиз на американской банкноте
– Гиз Тимриг Монкес. Родился двадцать девятого числа третьего месяца шестьсот второго сезона в городе Новый-Тезей в семье клерка Тимрига Монкеса и его жены – домохозяйки Лиарды Монкес. Закончил школу имени Оста Ринта, держал вступительные экзамены в физический колледж Карниана, но принят не был с формулировкой «предельно невнимателен». Учился в биомеханическом колледже, потом поступил и закончил Танианский университет по специальности инженер-конструктор робототехнических систем. Работал в корпорации «Новые роботы» в Таниане, затем в той же корпорации в Ойдиго, оттуда перешёл к нам, в Квинтерру. Всё верно, господин Монкес?
– Да, – сглотнул Монкес.
Он сидел на краешке стула в узком низком кабинете, за Т-образным столом. Всё, что находилось здесь: полированный стол тёмного дерева, мягкие синие стулья по обеим его сторонам, кадки с пышными фикусами вдоль стен, серые гардины на окнах, длинные лампы на потолке – всё это словно тянулось от входной двери вдаль по уносящейся перспективе, образуя тоннель, в конце которого сидел жиденький старичок в песочном кителе с неразличимыми, как казалось Монкесу с такого расстояния, наградами. Но этот жиденький старичок был не просто стариком, не просто офицером высокого ранга и не просто сотрудником внутренней разведки Квинтерры. Здесь он был председателем, главой, богом! Монкесу даже казалось, что сидит он сейчас не в кабинете, а на Страшном суде, и на столе перед сияющим старцем лежит досье добрых и злых дел, совершённых Гизом Монкесом в своей жизни, и что сейчас старец будет судить его по всей строгости и непременно вынесет жестокий вердикт. Каждый вопрос тощего голоса грезился громоподобным раскатом, а каждый бесцветный взгляд – ударом пронизывающей насквозь молнии.
– Что? – переспросил старец. – Говорите громче, плохо слышу.
– Да, – повторил Монкес дрожащим голосом, как ему показалось, громко.
Старец недовольно покачал головой, поднёс руку к уху, поправил регулятор громкости на невидимом Монкесу слуховом аппарате и продолжил допрос:
– А почему вы, господин Монкес, решили сменить работу и перейти из корпорации к нам, в военное ведомство?
– Я… я увидел объявление о наборе сотрудников и… и перешёл, – облился волной пота Монкес.
– Но вы наверняка видели не одно объявление. Почему остановили свой выбор именно на военном ведомстве?
– Меня… привлекла заработная плата и пакет дополнительных льгот.
– Хорошо, господин Монкес, – старец взглядом перевернул страницу электронного досье и задал новый вопрос: – Что вы можете сказать о нынешнем международном положении?
– Я… мало интересуюсь политикой, – и вдоль позвоночника Монкеса поползла холодная капля.
– И всё же, хотелось бы услышать ваше мнение относительно последнего инцидента в Океане Туманов.
– Простите, – Монкес попытался проглотить подкативший к иссушённому горлу комок, – но я не знаю, что там произошло.
Старец удивлённо поднял глаза от экрана и воззрился на Монкеса.
– Я много работал последнее время, – попытался оправдаться Монкес, – поэтому не следил за новостями.
Старец покосился на досье, полистал, периодически бросая на Монкеса недоверчивый взгляд, проверил что-то и удовлетворился:
– Значит вы, господин Монкес, последние дни не уходили с работы?
– Нет.
– А вам известно, господин Монкес, что сверхурочные часы оплачиваются только в том случае, если сотрудник Квинтерры имеет приказ от руководителя своего подразделения на проведение внеурочных работ?
– Да.
– Стало быть, вы работали бесплатно?
– Да, – вновь сглотнул Монкес, ожидая от старца неминуемой кары за такое, как ему казалось сейчас, преступное поведение.
– Над чем же вы работали в ночное время? – осведомился старец, разглядывая новую страницу досье.
– Я рассчитывал последствия применения бактерии Кишера, – проговорил, едва дыша, Монкес.
– Откуда вам известно о бактерии Кишера?
– Эта информация поступила в мой компьютер с пометкой «срочно проверить».
– От кого? Подробнее, господин Монкес.
– Из департамента безопасности, – задрожал Монкес. – Я всё рассчитал и отправил назад по указанному адресу, а вчера куратор отдела изобретений господин Тио Сиупелли вызывал меня для личной беседы. Видимо, информация исходила от него, – Монкес замолчал и потупился, уперев взгляд в полированную крышку стола.
– Хорошо, – произнёс старец. – Вы согласились на предложение господина Сиупелли?
– Да, – выдохнул одними губами Монкес.
– Молодой человек, я же просил вас говорить громче, – недовольно напомнил старец.
Монкес поднял глаза на светящееся божество на той стороне стола, и ему показалось, что старец не сидит, а словно парит где-то далеко-далеко в окружении серо-синих облаков; что старец крайне недоволен ответом, и вот уже облака собираются вместе, образуя беспросветную тучу, и вот поднимает руку грозное божество, заносит её за ухо… Монкес зажмурился.
– Так вы согласились на предложение господина Сиупелли? – грянул над головой несчастного робототехника оглушительный раскат вопроса.
– Да, – пролепетал Монкес.
– Что? Плохо слышу.
– Да! – неожиданно выкрикнул он, и видение сразу оборвалось: Монкес вновь был в длинном кабинете, а напротив, за полированным столом, сидел пожилой военный чин в песочном кителе, маленький, седенький, тощенький.
– Хорошо, – произнёс чин, и Монкес поразился его жидкому голосу, только что гремевшему над ним раскатами грома. – Перед тем, как вы, господин Монкес, получите «красную» ступень секретности, вы должны дать подписку о неразглашении государственных тайн, которые будут вверяться вам по долгу службы. Так же вы даёте подписку о том, что проинформированы о последствиях, наступающих в случае нарушения нового контракта, заключаемого между вами и вашим работодателем, а именно ведомством Квинтерры.
– Каких последствиях? – насторожился Монкес.
– Текст контракта и дополнений к нему вам предоставят в кадровом агентстве после закрытия ныне действующего и выплаты вам всего причитающегося. Вы свободны, господин Монкес. Отправляйтесь в лабораторию и получите у полковника Ро Гара все необходимые инструкции для дальнейших действий. Да, – остановил поднявшегося со стула Монкеса важный чин, – не стоит в следующий раз выказывать вашу агрессию и срывать зло на сушилках для рук. Господин Кишер не приветствует подобного поведения.