Вообще-то, она уже жалела о том, что так поступила с подарком. Как бросила, так через мгновение и пожалела и постыдилась. Оттого и сказала ему кучу ненужностей. Кое-что было правдиво, и был за ней недостаток, что она замалчивала свои недовольства им, а потом вытряхивала за раз так, что тот летел вверх тормашками. Но когда он пытался устраивать семейную психотерапию и рефлексию, из неё и слова вытянуть было невозможно, и она объясняла это тем, что другого составу и что не собирается жить по его установкам или по правилам, заведённым в его прежнем житие.
Если бы она не была озабочена этими угрызениями вперемешку с волнением, что он сейчас делает, не расстроился ли из-за неё, то не застыла бы на первом абзаце. Не вникала в столбик стихов ни на миллимоль, и даже представить себе не могла, что он плавает вокруг неё, ожидая, когда стихнет буря и наступит штиль.
Агний нашёл колечко и втихаря положил его на столик, пока она копалась в дорожном саквояже, чтобы отыскать телефон и обдумывая, как бы позвонить Калите, чтобы невзначай спросить, где её дражайший супруг.
Так и не решившись, Далила отложила моби и угрюмо присела на лежанке. Тогда её взору попалась былая пропажа, приветливо сверкавшая на солнце. Камень с души упал и провалился в земное ядро, сварился там в единое целое, а кошек, скребущих совесть, она сама вытурила до поры до времени.
Любимый.
Тем временем Кирсанов двинул в более людную часть сектора, куда направились и те самые охотницы, о которых говорила Далила. Ему то было невдомёк. Он был погружен в собственные раздумия о том, как исправить положение. Не знал, что она уже обрадовалась возвращению кольца.
Эта девчонка ненавидит меня, когда не любит. Смотрит, как будто вообще не выносит.
Он сел на высокий плетёный из специальных подходящих ив стул и уставился невидящим взглядом на свои руки, сложенные на стойку замком. Без неё для него погасло солнце и всё в окружающем перестало быть ярким и интересным. Ему предложили выпивку, пляжный коктейль и он не без удивления поднял голову. Незнакомка была одной из тех, о ком упоминала жена. Лет сорока пяти. Он принял напиток и представился.
Минут через двадцать Далила издали завидела, что Хрисанф в сопровождении троих женщин. Двое были старше неё и одна – ровесница, из тех, кто коня на скаку остановит и идут напролом в достижении цели, в том числе в отношении мужчин. Агний знал, что отсюда она может наблюдать за ними, но не подал виду.
Мамки, говоришь. А что, прикольно.
Он накинул тонкую светлую рубашку, босой в одних недлинных, всё ещё чуток влажных шортах, разумеется, он выглядел, как конфетка, для таких, как те, с кеми познакомился. Таким нравится самим управлять мужиками и быть, как говорится, сверху.
Далила было успокоившаяся и умиротворенная, что он её помнит и старается помириться, чуть не подавилась мягким печеночным тортом с ярмарки. Чтобы Агний не услышал её возмущенный кашель, запила целым стаканом сильногазированной газировки, отчего у неё защипало в носу и набух живот.
Как он смотрит на других? Всегда ласково и щепотку снисходительно. Так же, как на меня? Он на всех так смотрит? Чем же отличаются тогда наши отношения от его женолюбия? Только браком?
Как-то она думала, что он в силу своего старчества, относится к остальным представительницам прекрасного пола, как к братьям меньшим, то есть как к сёстрам меньшим, или, как к дочерям: снисходительно и балуя.
Но когда Хрисанф привёл старших дочек в дом, то она воочию узрела, что к чужим – это не отеческие чувства. Виктория, Вероника, Ванесса порой доводили его до белого каления и не всегда он с ними обращался, как будто им всё дозволено и допущено. А когда у них появились собственные дети, оказалось, что Агний – типичный хлопотливый папа-курица и заботливый нежный отец. И он ни в коем случае не вёл себя с ними так, как гребаный истукан, которого она сейчас обозревала.
Кирсанов кивал, соглашался, подавал им еду и питье, сумочку, таскал с собой их накидки и как будто обнимал глазами.
Он это нарочно. Скоро уедет наверное с ними, когда миледи скажут, что устали и им пора баиньки в отель.
Он бросил на неё проверочный мимолетный взгляд и прочитал в её недовольном лице: прекращай уже это дуракаваляние и иди ко мне.
Хрисанф с удовольствием попрощался с привыкшим к нему дамами, уже посчитавшими, что он у них в кармане. Он действительно был любезен с ними и времяпрепровождение, проведённое с ними, было очень даже милым и познавательным, но раз его звала Далила, то он не стал лишний раз думать, что, как бы, кинул своих съемщиц.
– Ты бы ещё у входа стал, приподнял ножку.
– Можно попробовать. Только, сколь долго надо будет ожидать? А то я покроюсь мраком отчаяния, если никому не буду нужен.
– Почему ты на них так смотрел?
– Как? Я не вижу себя со стороны?
– Как будто они важны и сильно дороги тебе.
– Да нет. Не было такого. Это всё эти проклятые моргала. Что хотят, то и делают.
– Во всяком случае, не сваливай всё на самые любимые мной на свете глаза. Я запрещаю тебе так смотреть на других. Опускай голову, или смотри на небо.
– Слушаюсь и повинуюсь.
– Не смешно.
– Да, Лила.
– Я сказала, не тупи так больше. Ещё немного и они увезли бы тебя в неизвестном направлении. Как бы я тебя нашла потом?
– Да, Лила.
– Хватит паясничать. Лучше займи мой рот чем-нибудь, пока я не выплюнула ещё какую-нибудь гадость.
– Да, видимо, кое-кто оставил его бесхозно. Это он виноват.
Он потянулся за поцелуем и почувствовал, что она кипит от возмущения и держится на честном слове.
– Агний.
– Прости, крошка. Я это действительно нарочно. Сам не знаю, что на меня нашло. Ничего мне не нужны никакие мамки и титьки.
– Правда?
– Конечно. Просто меня так легко развести. Но эта Люси, она ничего такого не хотела и я просто на самом деле проголодался, а тут – пирожки. Ты же знаешь, как я люблю пирожки. А потом давай валить на меня все эти истории про выгоду содержания круглогодичных зелёных мини-садиков. Ты же знаешь, какой я идиот. Так и забыл обо всём, как в тумане. Счета, грибы, счета, доходы.
– О дьээ.
– А с этими. Ну да. Но они бы меня не увезли, точно говорю. Я бы сбежал от них к тебе всё равно.
– Тебя нельзя оставлять одного полуголым и в таком раскрытом состоянии. Я не могу за всем уследить.
– Тогда не толкай меня к кому попало. Я грустил без тебя. Ничего я не открылся, наоборот потух.
– Ага потух. Ты ласкал их взглядом.
– Нет.
– Да.
– Тогда – вот решение.
Он надел солнечные очки и принялся за третий арбуз, закусывая печеночным тортом, бутербродами, слойкой с ветчиной, овощным салатом и шашлыками.
– Ну, ладно. Теперь посмотри на меня.
Он поднял очки на лоб, убрав часть влажных тёмных прядей.
– Как?
– Ты смотришь также!
– Нет.
Он схватил её брыкающуюся и дувшуюся.
– Никакой разницы!
– Есть, и ты сама это знаешь.
Она и знала, только не могла себе в этом признаться. Это не был выхоленный перманентно углеводный взгляд. Он смотрел на неё по-разному. Также, как и она, иногда с нетерпением и ненавистью. Только неравнодушно. Он также сходил с ума, когда между ними бегала чёрная кошка и даже допускал, что зря, очень зря он с ней сблизился. Но как только кошечка уходила приносить деньги или удачу, они кидались друг на друга так, как будто к глотку воздуха.
– Если б даже они овладели мной и делали со мной, всё что хотят, моё сердце всё равно прописано с тобой. Там было бы только моё жалкое тело.
– Вовсе не жалкое.
– И не мамки это вовсе. Обычные нормальные женщины. Просто немного одинокие. Я не нуждаюсь в титькином молоке.
– Ты нашёл колечко Мунди.
– Конечно, нашёл. Нечего мусорить. Мы тут за экопроекты вроде стояли.
– Это не мусор.
– Неважно. Можешь его снова выкинуть. Только не выкидывай меня.
– Если я тебе нужна, то не буду.
– Ты мне нужна лучше всего на свете.
– Ты меня любишь?
– Лучше всего во всех мирах и временах. А теперь давай проведём профилактические работы в наших неуемных пастях. Совсем от рук отбились. Обними меня покрепче. Ладно, сойдет. Как же я скучал!
Глава 55
После ужина на свежем воздухе они разомлели, и еле перебирали лапками, подставляя лица вечернему солнцу.
– Агний.
– Далила.
– Можешь идти поплавать, или там что, какие развлечения. Не обязательно "весь отпуск" ленить рядом со мной.
– А я этого и хотел: ленить вместе с тобой.
Вытягивается с коврика к шезлонгу, чтобы прикрыть её дополнительным пледом. Хоть на улице и июль, вечером падает роса и прочий конденсат.
– Ну не ври. Лежбище – это не про тебя. Иди уже. А я тут побуду с лягушатами.
– Пойдём со мной на второй уровень, будешь сидеть на моей спине.
– Ээ, нет. Подумают, дураки какие ходют.
– Ничего не подумают. Или хочешь в закрытый сектор? Можно подайвить.
– Нет. Мунди слишком глубокий, поэтому мне комфортно только на мели, и то здесь прохладно.
– Да, точно, совсем забыл, что многие сюда не лезут именно из-за температуры.
– Но в июле разогревается (утешает).
– А я, как дурак, вот люблю холодинку.
Изучает свою кожу на предмет оволосения. Бывает, правда изредка, и неизвестно когда, что он покрывается, как говорит Далила, пушко-мехом. Агний ощущает себя тогда весьма "солидно" и брутально. Пускает бороду и усы, напяливает неряшливого эффекта профессорские костюмы, напускает важную задумчивость. Тело же почти по всей его поверхности покрывается прозрачно-золотистыми или прозрачно-серебристыми довольно длинными волосками. Только на голове и в интересных местах цвет может отличаться, а может быть таким же, однородно. Из всех мужчин Кирсановой он нравился ей и тем, что после него она не чувствовала себя потасканной, порванной, затюханной, потертой и прочие неудобства. В такие времена борода его не колола и шерсть не натирала. Несмотря на свои витрувианско-атлетические данные, ему удавалось почему-то быть ловко-мягким и ловко-нежным. Далила страдала оттого, что после ночи с очередным одноразовым любовником, вся её одежда приобретала жалкий непотребный вид. Никто не был жесток с ней, но ей казалось, что всё пришло в негодность: катышки, складки, затертости, дыры, линялость и так далее. Хрисанф, может, благодаря своему частичному перфекционизму, или благодаря экономности, или благодаря каким-то прокачанным или врождённым эстетическим характеристикам, раздевал её так, что завтра всё можно было сдать на выставку, образно выражаясь. Однако был предусмотрителен по сантиметрам, так как его жена имела привычку обзывать гомохреном (хотя у неё были друзья нетрадиционной ориентации и она к этому вполне нормально относилась), если ей приспичило думать, что человеку нравится материя, но не её. Дело было даже не в том, что он стремился быть аккуратен и осторожен с ней: просто как-то само собой выходило. Сам не мог понять, почему его руки и ноги охватывают её по типу ключ-замок, и почему им от этого удобно и хорошо.
– Ты и горячее любишь.
– Да, люблю.
Тянется за поцелуем.
– Я не про это. Тебе же нравится, когда жарко.
– Ага.
– Опять. Я не это имела в виду. Ты – летний парень. Поэтому лето – это твоё.
– Я точно не знаю. Это просто версия.
– Ну и что. Как тебя не посмотрю, летом ты становишься, как весёлый маленький жеребёнок.
– Я покажу тебе маленького!
– Агний!
Уворачивается от его щекочущих нападений губами на шею.
– Надо сказать Кузьме, чтобы присмотрел за детьми. Он скоро возвращается.
– А я совсем забыла, что у меня есть дети. Вообще. Я – такая глупая. Мне лишь бы поразвлекаться. Начисто из головы вон. Только и успевала делать, что пасти тебя.
– Это просто ты. У кого-то чашка с оранжевыми горошинками, у кого-то с зелёными полосками.
– Думаешь?
– Думаю.
Хрисанф построил для неё с мелкими пацанятами из завезённых сюда различных камней замок возле самой воды. Дети к нему так и льнули: не так, чтоб как к папке, а как к занятному взрослому, который знает всякие разные интересности.
Потом, поскольку она его отпустила, пошёл купаться, немного с Никитой погрузился вглубь, чтобы проверить состояние Mundi mundi: у них всегда были готовы несколько клонов, но пока не удавалось их внедрить в материнскую особь. В этом Калита прислушивался и доверял другу, так как Хрисанф хорошо чувствовал такие моменты. Его убедительно звали работать в центр репрудоктологии, и он даже не был против (почему бы ещё дополнительно не поворкать). Остановливала только тогдашняя бесплодность их пары и в частности жены, и что ей будет неприятно, что он будет помогать другим в появлении малышей, а у самих – нету. Но он втайне немного подсоблял да, и Далила подозревала об этом, хотя в настоящем его деятельность слегка сузила радиус охвата в связи с тем, что домашним требовалось больше внимания и заботы.
Далее, Кирсанов проверил воды во всех секциях (их семь) и решил возвратиться к супруге пешком, по пути соображая, в какой ресторан пойти с ней: лёгкий веганский, или его любимый здесь с жареными свиными ребрышками, супами из потрохов и копчёным чиром. Пока он изучал меню у входа в одно из небольших деревянных круглых домиков, его кто-то окликнул. Агний сначала подумал, что это не к нему. Но чей-то громкий голос настойчиво звал: "Да, да, ты! Подойди на час!"
Хрисанф обернулся и увидел, что это какой-то парень из сектора В, где начиналось ватерполо и другие подвижные игры. В одну команду входили студенты-старшекурсники из института физкультуры, в другую – сборная солянка из рабочей и нерабочей молодёжи, а также и не совсем молодые, но крепкие люди. Вот у них не хватало игроков. Водное поле было большое, да и другие разных размеров были, но сейчас ребята намеревались поиграть немного с настроем.
Кирсанов, мало сказать, смутился. Взволновался так, что наверное было видно, как бьётся сердце. Поэтому он прикрыл ладонью левую часть груди. Обычно, в чём-то, связанном с группой, толпой, множеством, например, по работе, ему приходилось разруливать социальные аспекты. Далила называла его лидером поневоле, или лидером по обстоятельствам. На самом деле, ему не очень нравилось править, проявлять власть, руководить и прочие общественные пунктики. Но он вступал в такие функции, когда уже начиналась путаница, беспорядок, апатия, тревожность, незнание что делать и так далее. Если всё шло налаженно, то он не всовывался и не самодурствовал. В этом они с Калитой считали: не наладить систему снаружи, а позволить ей обнаружить собственный потенциал и ресурсы. Давлеть Хрисанф терпеть не может и полагает, что ни у кого в мире нет аналогичного полномочия. У богов тем более. А люди любят этим злоупотреблять именно из-за своих слабостей и минутного узкого мышления. Однако, и он был далёк от идеала и нередко делал то, чему противостоял. Впрочем, как и все. Это, наверное, дилемма.
Будучи вовлеченным в нескончаемый поток взаимоотношений по бизнесу, увлечениям и другим занятиям, тем не менее, Агний не мог похвастаться наличием кучи друзей. Эта "куча" состояла стабильно из Никиты и Далилы, и сейчас ещё можно было включить Арсена, чему он несказанно радовался. Хотя Далила наотрез отказывалась быть ему другом, поскольку в её видении дружба и любовь были не одно и то же. А он шутил, что она так категорична, потому что друзья не спят друг с другом.
Вот почему, когда к нему подходили в неформальной обстановке, не имея желания выудить у него деньги, внести деловое или научное предложение, он просто начисто терялся и готов был упасть в обморок. Это было так странно, что такой человек, как он, волнуется из-за такого пустяка.
– Умеешь поло? Вроде подходишь. Давай с нами!
Мужики были конкретные и не поняли внутренней дрожи новенького.
Лицом какой-то офисный что ли (имеют в виду его красоту). Но мышцы и жилы – наверное, с детства у реки жил.
Ему коротко объяснили правила, по которым обыкновенно происходит битва, и Кирсанов вникал, как будто никогда до этого не участвовал в таком, хотя самолично обустраивал спортивные зоны в Мунди-экспресс.
Его приняли за случайного посетителя турбазы, но после пятнадцати минут игры с удивлением обнаружили, что новичок весьма неплох. Команда всё равно оставалась неполной, но они показали спортикам из универа, что на районе тоже умеют вести мяч.
Далила ходила покупать крекеры со вкусом лука и стала свидетелем того, что супруг из стеснительности перешёл в собственный "режим".
Расслабился, мой дельфинчик!
Это не из-за того, что Хрисанф был конъюгатом. Как он утверждает, среди них необязательно все увлекаются физикой тела. Далила прекрасно знала, как он сам любит заниматься всем тем, что связано с культурой движения организма. Хлебом не корми, дай побегать, поплавать, понырять, полазать, попрыгать. Велосипед, мотоциклы, квадроциклы, самые неудобные и опасные лодки, яхты, планеры и хоть тупо скакалка – лишь бы можно было тренироваться и получать от этого удовольствие. Сюда, разумеется, включаются шахматы, шашки и другие виды настолок. Более менее, не торчит от разных единоборств. Наверное, потому что склонен к тому генетически. Самая любимка, конечно, лёгкая атлетика – королева спорта. Плюс можно и в одиночку заниматься.
Кирсанова нашла красивую тёплую лежанку невдалеке и стала любоваться игрой. Отсюда её трудно было разглядеть, так как отсек прикрывал садик из растений, селекционированных специально для Мунди, чтобы могли расти как у Семирамиды. А так поверхность базы в основном состояла из материала, напоминающего раковину моллюска: гладкая и приятная, но не совсем скользкая из-за бугристости и мелких неровностей. Она не накалялась под солнцем подобно металлу и песку, поэтому по ней можно было свободно ходить босиком.
Далила видела, что он "на волне", в своей родной стихии. Забыл о ненужной скромности, быстренько скоординировался, и их команда успешно выиграла у качковых студентов. Те тоже слегка недоумевали, откуда взялся этот чувак, что режет воду метеором и атакует ворота мячом, что твоя акула.
О, нет, мальчики, вы недооценили этого ихтиандра.
Пацаны после стали дружески похлопывать его по плечу и спине, и Далила, вооружившись биноклем, лицезрела его довольную, сконфуженную от всего этого "гигантского" внимания, мордочку.
Дальше поединки продолжались, и Агний сыграл в трёх подряд, где их команда также стала победителем. После он немного отдохнул и с неиссякшим азартом хотел ещё посоревноваться, но тут со стороны подключились девушки, и стали укорять мужчин, что, мол, скоро ночь, а они ещё не устраивали смешанный волейбол с большим количеством участников. Переехали на другой корт, по считалке разделились на две новые команды. Хрисанф поначалу слегка растерялся, так как не был в таком любительском сражении, потом понял, что к чему, нашёл двух единомышленников, и давай заставлять соперника действовать шустрее.
Кирсанова не без гордости наблюдала, как резвится любимый, пока не прозвучал сигнал и на стороне победителей взорвались аплодисменты, улюлюкание и вопли. Агний в порыве восторга нырнул под воду, резко, но аккуратно прошёл под ногами одной девчонки и усадил её себе на плечи. Дураков копируют, потому многие последовали его примеру. Девицы, разумеется, визжали от возбуждения и эйфории.
Далила не умеет визжать (часкыйыы – як. визг). Ну, в переносном, все умеют. А так, некоторые даже имели кайф запустить пальцы в её бока и услышать, что-то вроде блеяния.
Сначала, она подумала.
Это же хорошо. В конце концов, он так долго живёт на свете, потому что действительно в чём-то молод душой. Скоро я умру. И тогда он может найти кого-нибудь другого. Другую. Например, эту с двумя косами, такую хохотушку. Или ту, которую он второй поднял: с короткими волосами, маленькой аппетитной грудью и с наклейками на щечках и на лбу. Это же хорошо.
Но минуты через три её лицо стало плоским. Ещё через пять минут – вообще плоским и тухлым. Разум говорил одно, глаза – хотели как можно быстрее покинуть насиженное место.
Через пятнадцать секунд Далила уже бежала.
Вообще-то, он заметил её, конечно. Ему было в три раза счастливее играть, потому что она наблюдала за ним. Такое бывало редко. Она не так чтобы разделяла его тягу к спорту, так что он тусовался по этой части сам по себе.
Тех участниц он подсадил по инерции, да. Но когда ощутил возле своей шеи гибкие, упругие, но в то же время по молодости свежие мягкие ножки, то в то же мгновение вспомнил о жене, а в следующее – её слова, что он нуждается в мамкиных титьках. Не злорадство его охватило, и, конечно, не месть, но промелькнула мысль: Что скажешь?
Потом он забылся всеобщим ликованием, и когда очень даже скоро повернулся в поисках самого дорогого на свете, её не было.
Он пулей выскочил из воды и ринулся в направлении, в котором она могла исчезнуть.
Глава 56
Далила поспешно шла в сторону туалета, что находился на берегу. После побега с незадавшегося места она как раз встретила Калиту, который кропотливо слаживал гидрокостюм и подводное снаряжение. Кирсанова уверила, что ей срочно нужно возвращаться домой, и старик понял, что они опять успели повздорить с мужем. Дважды он себя не упрашивал и был не из тех, кто возится, когда прямым текстом объявлено: быстро. Никита помог ей налегке перебраться в моторку и минут через пять уже копали носом песок. Далиле нравилась скорость, но она успела проворчать на Кузьму, что он, видимо, забыл, что она – многодетная мать. Тот молча пожал плечами, типа, сама просила же.
Она сказала, что сходит по малой нужде, а он ответил, что будет ждать её в машине у дороги.
Здесь был старый древний "домик триссе" и Далила карабкалась по узкой тропинке вверх, цепляясь летним (сухим) платьем за колючки и ветки, и чуть не теряя купальные тапки.
Когда она взошла на площадку, где когда-то собирала землянику, сзади сильно прошумели кусты. Агний взбежал на горку наперерез, чтобы догнать её. Он отчалил от базы вслед за ними: Калита видел, но не сообщил Кирсановой, поскольку лицо той к тому времени совсем прокисло.
Что лезть на рожон. Сами разберутся.
Хрисанф замер в пяти шагах от неё, так как она могла посчитать оскорблением, если он сейчас к ней притронется.
– Далила…
Хоть на момент они были наедине, вдали от людской массы, она вполне логично подумала (по-взрослому), что разборки там, где отдыхают, как-то недопустимы. Как бы она ни была недовольна, было бы глупо заявлять, что между ними всё кончено, когда у них уже столько детей и вообще почти целая жизнь.
– Мне пора.
– Ну Далила.
– Не беспокойся, я поеду с Калитой.
– Знаю.
Она всё это время не оборачивалась к нему, только слегка повернула голову в сторону. Теперь же возобновила свой путь, ухватившись за ствол берёзы, чтобы подняться на ещё одну ступень возвышенности.
Вот же незадача. Можно было бы и потерпеть до дома. Или на Мунди сходить. Я что, нарочно задержалась, чтобы он меня нагнал? Ты стала слишком зависимой от него.
Тут она не успела завершить свою мысль, потому что он не удержался, видя, как она неумело соскальзывает и того и гляди упадёт и пронесётся мимо него кубарем, подхватил в воздухе, не зная, подтолкнуть её, чтобы взобралась выше, или притянуть к себе, прекратив её устремления.
Она, ожидаемо, но не ожидавшая, что он осмелится подступить к ней после случившегося, попыталась вывернуться из его рук, отступилась и они оба упали в мягкую лесную впадину, откуда тянуло запахом каких-то душистых ягод.
Он бы не позволил этому произойти, но в последнюю минуту подумал, что если продолжит держать её, она решит, что он заставляет её идти на контакт силой. Поэтому только смягчил падение, оказавшись под ней и прикрыв телом, чтобы не поцарапалась о хвоинки и прочую ветошь.
Немного помолчали. Потом она поднялась и отряхнула приставшие к волосам и одежде листья и кусочки коры.
– Я пойду.
Агний присел и его достигла досада.
Как так. Я с самого утра мечтал провести этот день с ней. И сам же всё, самым невозможным способом, испортил.
– Чего ты от меня хочешь?!
Осекся. Поймал себя, что оправдывается.
Она всё видела. А он ведёт себя так, как будто хочет свалить вину на неё.
Далила тоже это поняла, хоть бы частично, внутри. Но снаружи, разумеется, возмутилась.
Ты поступаешь совсем как типичный человек-человечек. Держишь удар непричастностью, как будто ничего такого не произошло, из-за чего буря в стакане.
– Я??!!!
Она хотела выкрикнуть в сердцах: "Мне от тебя ничего не нужно!"
Но в реальности начала говорить то, что не то чтобы хотела. Скорее, повела себя, также, как и он: дипломатично и зрело.
– Я бы хотела, чтобы мой законный супруг был более ответственным и не нарушал священную клятву, которую мы дали друг другу в день нашей свадьбы перед лицом свидетелей.
– Сама грудь вывалила. Зачем ты выбрала именно этот открытый купальник? В ДК столько выбора!
– Это не ДК! Я его со школы ношу! Ты совсем меня не знаешь! И я тебе уже говорила насчёт претензий!
– Я не обязан знать о тебе всё!
Он чувствовал себя очень мерзким, потому что, по его мнению, из его рта шмякалась одна ложь: лишь бы отвести от себя её гнев и собственную виновность.
– Ты и не знаешь! Ты хочешь знать только то, что тебе по нраву! (понеслась).
Калита подождал немножко в машине, затем сообразил, что чете не до него.
Поймает такси, а я – оревуар.
– Думаешь, я в восторге оттого, что ты так себя подаёшь?!
– Как?! Как подаю?! Я тебе не придворная дама! Как хочу, так и хожу!
– Молодец! Врёшь по писаному. Видел, как ты стала такой добренькой с тем официантом! Прям сама мягкость и добродетель! И не стыдно тебе! Он же моложе тебя лет на двадцать!
– Ты уже начал бредить! Как по-твоему я должна буду разговаривать с людьми?!
– Как со мной сейчас! На повышенных тонах и с ненавистью!
– Ешь какашку! (як. – сааххын сиэ).
– Вот-вот! В этом вся ты! Ведьма!
– Я ухожу!
– Спешишь по пути подцепить кого-нибудь, пока меня нет!
– Пошёл! Тебе надо к психиатру!
– Кажется, да! Ведь это ты сводишь меня с ума!
– Хватит, выезжать на мне! Наш досуг изгадил ты! И ты это превосходно знаешь!
– Тебе, значит, можно! Тебе можно всё! Можно флиртовать с любым студентом! Можно нагибаться перед любым похотливым отродьем, демонстрируя свой зад и бюст, делая вид, что не понимаешь, что тут происходит! Строить из себя ничего не мыслящую дурочку, хлопать глазками, как раненый оленёнок! Дескать, вот какая я! При мне, при живом муже! Милфа! (прозвучало почти, как "Мымра!").
Далила посмотрела на него с укором и не без надменности.
– Агний, знаешь? Это не та дорожка. Это не значит быть человеком, или стать им. Уподобляясь мне, или ещё кому другому, ты не делаешь себе чести.
Хрисанф был слишком заведён, чтобы приостановиться.
– Кто бы говорил о чести. Это – несовместимое с тобой понятие.
Кирсанова уже почуток, если не остывала, то сдавала позиции. Нехорошо, но немного отрадно было, что он не остался там, в компании, куда более интересной, что вспомнил о ней. Но эту маленькую радость гасила происходящая ссора, сводящая на нет начинавшийся так прекрасно вечер.
– Может, ты прав. Но если ты такой умный, мог бы прислушаться к словам бесчестной.
– Ты и так мне очень много нелестного сегодня наговорила.
– Ах, мы это всё копим, храним и раздуваем в памяти да.
– Ты не оставляешь мне выбора.
– Между прочим, то, что я тебе не досталась девственницей, не только мой промах. Ты позволил мне быть сукой. Так что не делай теперь оскорбленный вид.
Она осклабилась на секунду, но в следующую у неё закружилась голова и, если бы не облокотилась о близстоящее дерево, то неловко закачалась бы из стороны в сторону.
Агний не видел это, поскольку в раздражении немного отвернулся от неё.
– Выдумывай. Хорошо, можешь идти.
Она быстро выбралась на тропку, которая аккурат выходила на трассу. Он ругал себя за то, что не смог остановить её хоть бы объятием. Ведь это нередко решало их проблемы лучше тех дрянных слов, которые они произнесли друг другу.
Он нёс и правду и ахинею. Правду можно было и припрятать по благосклонности души.
Зачем я требую от неё того, что она не может мне дать?
Ахинея вышла из-за типичного человеческого чувства самозащиты.
Негодяй. Дно. Сволочь.
Он сильно ударил по выпирающему наружу корню берёзы. Послышался стон.
Он отругал себя и извинился. Они осквернили уши здешних духов, которые, однако, молча их простили, и природа, по-прежнему, источала неповторимые сладкие ароматы, среди которых можно было бы утонуть в поцелуях, а не браниться, как пьяным гопникам.
Машины Калиты не оказалось, и Далила пошла пешком по пыльной дороге. Было светло, хотя уже наступала потихоньку, помаленьку ночь.
Автостопом ей не удалось.
В общем, что и следовало ожидать от меня.
Она прошла так километр, когда впереди что-то заблестело.
Чутьё подсказало Никите, что сеньорита могла оказаться одна-одинёшенька в густолесье и повернул назад, объездив вхолостую далёкие окрестности. Он молча открыл ей двери авто и кинул ей шерстяной плед и термос с горячим чаем.
Далила имела наглость молчать с ним дольше положенного. Это было редкое исключение. Агний верил, что это один из строжайших постулатов, который он должен неукоснительно соблюдать: не игнорировать, когда она задаёт вопрос, заговаривает с тобой. Не вести себя так, как будто здесь никого нет. Она это ненавидела. Но с Калитой редкостно могла себе позволить молчанку и питать свою гордость.
Старик не сердился за это на неё.
Что поделаешь, со всяким бывает. Хорошо, что вернулся.
Глава 57
Калита дал Далиле чистую сменку, чтобы не простудилась, и она переоделась в машине. Чтобы ей ничего не мешало, Никита притормозил у обочины и про себя думал, что не любит ночевать не дома.
А сегодня, видимо, придётся. Хрисанф просил проследить за детьми. А теперь и с ней надо будет повозиться.
Мимо проехал открытый автобус, откуда на них обрушился дикий потрясающий ор вперемешку с громким хохотом, песнями и непрекращающимися "Ура!"
– Господи, что это было?
– Забыла? Сердце лета.
– А?
– Вот так вы становитесь скучными стариками. И всё, что вам остаётся в лучшем случае: пилить без конца друг друга.
– Эй, только ты на меня бочку не кати!
– А ты не могла бы перестать…
– Доставать твоего любимчика?
Калита терпеть не мог всякие страсти, поэтому заткнулся. Далила ценила это его качество, но всё ещё дулась за то, что он заступается за него, а не за неё.
– Кто это были?
– Ночь Нептуна, Иван Купала и т.д. Слышала, наверное, когда-нибудь.
– Чёрт. Я совсем отрубилась.
– То-то и оно.
Кирсанов не понимал, то есть порой не хотел понимать. Но Кузьма, в принципе, знал, как легко отвлечь её на что-нибудь несущественное, которое кажется пустяковым, но в последствии, в общем-то, очень даже неплохим. Хрисанфу это тоже было известно, но его мозг частично выключался и начинал биться в унисон с прямыми волнами жены, так что обвинять его в нерасчётливости было бы наивно: с близкими всегда так.