– Ммм… Понятно. Пугает, конечно, что государство знает о нас буквально все, но что уже тут делать, может это и к лучшему. – это был весь ее комментарий, который ей хотелось дополнить словами об ее внезапном проявлении любви, но быстро передумала.
– Сегодня ты скудна на слова. – ухмыльнулась Ная. – Я ожидала целого монолога, честно говоря…
– Честно, я думала продолжить, но нет. Ты, мне кажется, понимаешь почему.
– Да и спасибо тебе за заботу моего состояния. Поверь, я сделаю все четенько, так, как надо.
– Я и не сомневаюсь. – она тоже ответила подруге улыбкой, которая через мгновение была сметена следующими неожиданными словами Наили.
– Блин, я все-таки хочу с тобой поговорить насчет тех мармеладных мишек у тебя в тумбочке. – Ная отодвинула поднос от себя и обрела холодную серьезность. – Прости, пожалуйста, я понимаю, что это не мое дело, но я не могу просто в себе держать все тревожные мысли.
Камила как хищница впилась в ее взгляд и своей нахмуренностью смутила Наю, отчего та немнога растерялась и начала запинаться, постепенно беря себя в руки.
– В принципе, я знаю многих людей, которые часто и при мне ели мишек, да и что тут скрывать, я сама однажды пробовала их. Вот только от конкретно тебя я реально этого не ожидала и, как я поняла по отсутствию той пачки, ты ее всю съела. Прости еще раз, что лезу не в свое дело, я всего лишь хочу, чтобы ты не увязала в этом плохом, смертельном мире зависимых людей…
– Господи, что ты такое говоришь! – вспыхнула Камила, испугав бедную подругу аж подпрыгнувшую на своем месте. – Ну я разве похожа на наркоманку? Нет, конечно! И своя голова у меня есть на плечах, я уж точно не сторчусь как многие идиоты, да и трудно это сделать с безобидными по большей части мармеладками. Не ожидала от тебя такой оценки, честно говоря.
– Так нет же! – поспешила исправить положение Наиля. – Ты слишком резко приняла мои слова; я же не говорю, что ты зависимая, нет, у меня просто есть желание тебя обезопасить, несмотря на то, что ты достаточно умна и мудра. Все к этому склонны и такие как ты, и вообще глупыши. Но! – не дала она себя прервать. – Я правда тебе верю и знаю, что ты себя не доведешь до критической точки.
– Да, правильно, я все контролирую. – атакующая тактика не сработала да и уже была не к месту. – Спасибо за проявленную заботу, но все хорошо. И еще, чтобы ты знала, из той пачки я съела только несколько штучек, остальные отдала знакомому по кафедре. Так что не надумывай себя, пожалуйста, окей?
– Окей. – сухо ответила Ная, обидевшись на Камилу за такую резкость и грубость в ее сторону.
Долго они не задержались в торговом центре и разошлись по делам, каждая в своих мыслях: Камила на работу, Наиля на Свалку, где ее ожидала целая толпа незнакомых ей людей.
Под Свалкой все члены художественной группы подразумевали небольшой, частный домик, который они снимали за относительно небольшую сумму. Сам дом был в плачевном состоянии, несмотря на то, что после въезда они попытались как-то украсить фасад:„И эти люди занимаются искусством“ говорил презрительно прохожий, видя этот дом. Тем не менее, всех все устраивало. Внутри дом тоже был не ухожен, в углах потолков накапливалась паутина, по которой иногда проползали маленькие, черненькие пауки; стены все были пожелтелые, с множеством ран, нанесенных былыми жильцами. При входе никто не снимал обувь и уличная грязь с пылью разносились по всему помещению. Справедливости ради стоит сказать, что раз в неделю, в воскресенье, всегда приходила старенькая уборщица и наводила порядок в пределах ее сил, но хватало всего-то одного следующего дня, чтобы наведенная чистота и уют быстро улетучились приходом множества людей. Творческая атмосфера никак не страдала и все работали, думали над проектами в полном комфорте, имея все нужное под рукой, а это: рабочий инструмент (для большинства планшет с электронным карандашом, но были и те, придерживающийся традиционной форме написания картин с кисточкой в руке), удобное свое место, закоулок, где каждый мог сосредоточиться на своей задаче, ну и самое главное люди, разделяющие общие интересы в жизни и готовые поделиться своим опытом, мыслями со всеми остальными, тем самым вдохновляя друг друга и создавая определенную атмосферу, провоцирующую тебя на новые подвиги в искусстве. Наиля наполнялась энергией во время общения со своими друзьями и она никогда бы не добилась тех результатов в творчестве, работая в полном одиночестве. Свалка не брезговала производством реклам и в этом деле признанным мастером была объявлена Наиля – она, в отличие от остальных, умела концентрироваться на определенных заданиях и с удовольствием выполняла, принимая их в виде испытаний, которые она обязана пройти, дабы доказать уверенность в себе и умение выполнять разного калибра задачи, даже не совсем ее интересующие; в отличие от остальных, Ная перебарывала себя, при этом не теряя творческих навыков, и приступала к работе, стараясь удовлетворить вкусам заказчиков и практически всегда у нее это выходило. Недавно к ним обратилась компания имеющая сеть отелей с просьбой написать цифровую большую картину, желая выставить ее на аукцион в целях скорее самопиара, а не заработка. Главным условием было, чтобы на картине виден был один из их главных и самых больших отелей в городе. Наиля, услышав эту новость от Гаврилова, сразу же проявила желание взять эту работу на себя. В ее голове уже прорисовывалась основная часть картины и с каждой секундой она все больше дополнялась интересными деталями. Ей была дана одна неделя на выполнение этого заказа – она отправила готовую картину уже на третий день, убедив Гаврилова, что именно так она ее задумывала с самого начала и задерживать отправку, чтобы все тщательно обдумать не стоит и только навредит картине. Она сразу поверила в себя и еще не начав писать уже понимала, что выйдет замечательное произведение, которое понравится и рекламодателям, и будущим покупателям. Так оно и вышло, результатом чего было скопление людей у фасада Свалки: Наиля увидела, как над немногочисленной толпой на балконе стоял, сияя улыбкой, Гаврилов, а рядом с ним еще трое художников. Они сразу же заметили Наю и по своей глупости указали на нее, в следствие чего перед ней открылись все лица стоящих людей, быстро приближающихся к ней. Она испугалась такой реакции и, закрыв уши руками как маленькая девочка, пробралась к входной двери, захлопнув ее за собой. Внутри ее встретили все члены группы. Каждый что-то ей говорил, создался базар откуда невозможно было выйти: здесь ее друзья, за дверью еще хуже – целая толпа. Она сильно зажмурила глаза в надежде выйти из страшного сна. Ей помог Гаврилов – он сразу понял ситуацию и увел ее в дальнюю комнату на втором этаже, попросив всех выйти и сам вышел за ними, оставив ее одну. Это помогло: она все равно слышала глухие голоса, доносящиеся с улицы, но ей уже стало намного легче. Она отпустила ситуацию и значительно облегчила себе положение. Спустя несколько минут полной тишины – она подавила намеренно внутренний голос, желая обрести абсолютный покой – Ная поправила прическу в запятнанном зеркале над раковиной и вышла к своим ребятам, ожидающих ее внизу в главном зале, где все любили собираться. Войдя к ним, все одновременно стихли и повернулись к ней, сопереживая ее состоянию, что она сразу заметила и умилилась. Несмотря на ее уверенность в том, что она оправилась, со стороны все заметили пустоту в ее взгляде, а также легкое дрожание в побледневших пальцах рук.
– Садись, не переживай, все хорошо. – успокаивающим тоном проговорил Гаврилов и посадил ее на диванчик, с которого предварительно в спешке встали двое девушек, уступив Нае место по мановению руки Гаврилова. – Ничего страшного, так бывает, ты такого не могла ожидать.
– А что случилось, я не понимаю до сих пор? – спросила она, растерянно всматриваясь в каждый взгляд устремленный на нее. – Зачем они там вообще стоят?
– Последняя твоя картина. Ты знаешь за сколько ее купили в интернете?
– Нет. – ответила она в предвкушении открытия этой цифры.
– Один миллион долларов!
Услышав в очередной раз эту сумму и заметив реакцию Наи, как она широко раскрыла рот и глаза, художники вернули приподнятую атмосферу, царившую до ее прихода и подняли гул, переговаривая между собой, но каждый раз останавливались как единый организм, когда что-то говорила главная виновница этого дня.
– Но как? – на ее лице засияла улыбка. – Ты не шутишь?
– Нет. – засмеялся Гаврилов, оголив белые, ровные зубы. – Сегодня утром торги были закончены и за миллион кто-то купил твое произведение. А как толпа тут собралась я и сам не знаю, возможно многие загорелись любопытством увидеть тебя вживую да и зеваки потом присоединились. В общем, вкратце, теперь ты главная звезда наша и первая художница страны, ну во всяком случае в этом месяце точно!
Наиля не верила своим ушам. Каждый встал в очередь ее обнять и поздравить с невероятным успехом.
– Ная, подойди потом ко мне на секунду, мне нужно тебе кое-что сказать наедине. – сказал Гаврилов и, пока Ная принимала поздравления, вышел к людям, попросив разойтись и оставить на время, внезапно ставшей популярной художницу, в покое. Толпа, как ей свойственно, расходилась нехотя: кто-то ушел сразу, некоторые ожидали пока не уйдут большинство… – чтобы место перед фасадом дома полностью опустело потребовалось около часа. Несмотря на смену настроения, Наиля побоялась выйти к людям и с удовольствием просидела в окружении товарищей по цеху, выливая положительные эмоции наружу. Пребывая в этой бесконечной эйфории без видимого, тоскливого конца, она не забыла о проявленном радушии от Гаврилова, который пока разговаривал с толпой, а затем и вовсе потерялся из виду – она помнила об его просьбе и, в очередной раз отблагодарив всех, раскланялась и вышла из комнаты, но, обыскав весь дом, она не смогла найти его. Надо было звонить и он ответил. Как оказалось, Гаврилов вышел в магазин и через несколько минут Наиля уже видела его с несколькими пакетами в руках, заполненными вкусностями для непредвиденного доселе новоселья. Такое благодушие с его стороны и искреннее желание сделать мини-торжество для своих друзей тронуло легкие на подьем чувства Наили и заставило проясниться улыбке с выдвинутой вперед нижней губой.
– Я тут по-быстрому решил накупить еды, напитков и хотя бы как-то отпраздновать это событие. – говорил он с энтузиазмом, доставая все из пакета на круглый стол на кухне. – Да, я тебе хотел сообщить еще две новости, которые, конечно, не такие шокирующие, но все же. Первое, только советую не разглашать эту информацию другим на Свалке, – они с самого начала пообещали десять процентов с продажи картины, которые естественно уйдут тебе, поздравляю!
– Так это же слишком…
– Нет, ты все сделала сама, это твое заслуженное вознаграждение. – повелительно прервал он ее великодушие, категорически отбросив все ее порывы отказаться либо же поделиться суммой со Свалкой. – И второе, – тон Гаврилова резко упал и уже не звучал так жизнерадостно. – он нашел его по картине. Мне уже скинули его аккаунты в разных соцсетях. Так что, я тебе скоро все тоже перекину.
Последняя новость повергла Наилю в полное молчание, но не изнутри: возвышенная духом и наслаждающаяся всеми прелестями, дарованными в такой короткий срок жизнью, она параллельно ощущала, особенно после последней новости, необъяснимую душевную сумятицу и страх перед новыми сдвижениями титанических плит ее судьбы. Устремив пустой взгляд на Гаврилова, она видела совершенно другую картину, а точнее картины скорого, туманного будущего, где на некоторых, я бы даже сказал почти на всех картинках ее фантазий был изображен Тот самый, желанное раскрытие личности которого она ждала всей душой. Витание в переменчивых облаках не могло долго продолжаться, так как она была не одна: Гаврилов выкрикнул ее имя, после того как она не дала ответа на первый зов. Ная пришла в себя и нехарактерной легкостью отложила переплетенные, грузные мысли на потом и сама приступила помогать Гаврилову в подготовке еды, пока из других комнат слышались голоса, истеричный смех, разговоры, диспуты…