Кошачий бог. Антиутопия

8 глава Васька

Без Ненаглядной Академик разговаривал с котом, иногда вслух. Друг Доктор заметил ему, что Академик перестал испытывать эмоции, а это уже болезнь технократов, надо что-то придумать. Без женщины любимой и в тысячелетнем возрасте скучно живется.

Аспирантки охотно стелились и рожали полноценных детей. Студенты-выпускники организовали личную жизнь. Но он не испытывал радости. На совещании все оперативные отделы сообщили, что ничего существенного не произошло. Вокруг ледника велись споры, таял он слишком долго, его пилили и пилили, но конца этому не виделось. Ферма находилась под блоком льда. Академик думал, что Ненаглядная умерла.

Когда-то он хотел сохранить биоматериал для клонирования, но она только смеялась. Любовь любовью, но следовало слушать свой разум. Он представил ее двадцатилетней студенткой, пришедшей на первое собеседование. Разве его желание не пробудило бы ее воспоминаний? Этот момент особенно терзал его мозг. Подсознание подсчитывало сроки, когда можно будет добраться до руин, до тела, чтобы взять материал для клонирования. Сколько еще лет пройдет без нее? Почему, если душа вечна, она не снится, не навещает его? Она утверждала, что жизнь вечна, неразрушима, любовь бесконечна. Это ее личное исключение из физических законов жизни. Она любила мечтать. Академик любил слушать ее рассказы о том, что телепатия будет нормальным общением между людьми, позволив ей организовать кафедру интуиции для собственного удовольствия.

– Васька, если ты меня понимаешь, ответь, почему?

– Ты устал, тебе лучше уйти к ней, чтобы уже не разлучаться.

– Я не могу бросить тебя, как ты будешь без хозяина, ведь ты домашний кот? А котам нужен дом. Жизнь одна дается, я не верю в кошачьи сказки, что у вас девять жизней.

– Я не кошачий бог, а тебе нужен свой Бог, чтобы услышать ее.

– Кот Васька, как ты можешь слышать мертвых?

– Человек! Ты видишь, как накрапывает дождь над ее хижиной? Нет, конечно. У кошек повышенное чувство опасности. Они увели хозяйку в безопасное место, там течет ручей от злополучного ледника, они уходят дальше и дальше. Им трудно, они делают остановки, чтобы окотиться и подрастить новое поколение, кошачий бог помогает им.

– Что за басни ты мурлычешь мне, Васька?! Ты видел своего бога?

– Обязательно, каждую весну он протягивал нам свои бесконечные лучи в оконца подвалов, и мы выходили на его свет с пыльных труб, пели песни, любились, затем прорастала трава, котята играли в цветах букашками, учились охотиться и защищаться. Кошачий бог огромный, теплый, рыже-огненного окраса с косматой мордой, с несметными усищами. Когда случается беда, он опускает разноцветный мост радуги, чтобы все больные и несчастные могли подняться к нему за новой жизнью, отогреться. Раньше мы не знали горя от белой зимы, пока человек не разрушил наши дома, удивленные и обреченные котята не могли понять, за что нас убивают. Нас бросали, травили, терзали, давили колесами. И тогда наш бог запретил душить крыс, отозвал своих солдат с улиц, а с последствиями ты знаком. Это моя девятая жизнь, и я последний солдат, покинувший улицу. Я верил, что ты поймешь, почему мы не боялись крыс, но никогда не питались ими. А там за окном, в доме напротив, живет пестрая кошка. Это моя мама, она родила нас в брошенной машине твоей жены, именно она решила, что я должен людей очеловечить, потому что ваша няня бросала ей мясо по ночам через окно. Грустно вспоминать, но это и наша территория, мы были здесь всегда и вас, людей, пустили к себе. И будем здесь всегда. Следует уважать всё живое, жизнь такая хрупкая, хоть и кажется вечной. Ты хочешь спросить меня, человек, откуда кошка могла знать, что ты подберешь меня, что ваш дом не был достоин кошачьего внимания из-за отсутствия подвалов. Но мы ничего не знаем, даже не умеем считать, мы просто чувствуем, просто любим, просто радуемся добру, болеем за человека и даже умираем за вас.

– Вы молодцы, мне стыдно за человечество. Только, Васька, ты говоришь о солнце, которое сияло, были времена года, а не серо-желтая мгла столетий. Да, конечно, и радуги я видел.

Они долго смотрели в окно, белесую пыль с высохшей крысиной шкуркой гнал сквознячок переулка, до горизонта виделась поросшая мхом свалка разрушенного мегаполиса, за которым жил-был дачный хуторок, а теперь излучал сияние необъятный кристалл.

9 глава Животный инстинкт

Накрапывал дождь, по белому полотну хижины сползали разноцветные капли. Проснувшись, хозяйка осмотрелась. Разношерстный прайд дремал. Окотившаяся царь-кошка Милли-Миляуси гордо приподняла голову, муркнула, что всё в порядке. Четверо котят мяли ее брюхо, причмокивая, пятый лежал сытым пузцом вверх, раскинув лапы во все стороны, закинув голову, удивленно смотрел, приоткрыв ротик, высовывал язычок, делал сосательные движения. Мечтатель.

Она проверила время, неужели можно проспать целую неделю, щелкнула на календарь. 3021 год. Сигнальный маячок так и не заработал. Можно было думать об искажении времени или допустить, что все приборы врут. Но женщина привыкла доверять интуиции.

Она хорошо помнила, что случилось, помнила как страшный сон. Чтобы убрать провал в памяти надо пройти по каждому моменту. Четкая картинка прощания с другом-Академиком. Затем она спустилась в подвал за мешком корма, поднималась через гараж. Вся живность ломилась в гаражные ворота, которыми давно не пользовались. Она бросила мешок в прицеп аварийного внедорожника, распахнула ворота, сторожевая Нора ухватила ее за локоть и тащила на выход. Пестрая лента убегающих животных вот-вот могла исчезнуть из виду. Она скомандовала: «Марш в машину!» Оставшиеся рядом питомцы сразу запрыгнули. Царь-кошка истерично орала, не сумев забраться на сиденье, ее пришлось посадить рядом, остальные облепили стекло заднего обзора.

Выехав, она остановилась, чтобы осмотреть дом и гараж, найти опасность, от которой все рванули прочь. Только Нора уже бежала со щенком в зубах и не дала ей войти назад. Она тронулась неспеша. Спринтерский бег кошки только на короткие дистанции. Так и было. Они ползли вперед с высунутыми языками или уже часто дышали, обреченно опустив голову, не в силах пошевелиться. Каждые десять метров приходилось останавливаться. Нора делала круг, подтаскивала их к машине, забегала вперед. Прицеп и салон заполнились. Они въехали на пригорок, остановились. Глаза бегали по головам и хвостам, гадая, все ли здесь? Нора обежала машину, нарезая круги вокруг хозяйки, вскидывая нос кверху и подвывая, толкала ее всем корпусом, призывая к движению. Тут она услышала гул транспортника, не видимого из-за холма развалин мегаполиса. Питомцы в жуткой тесноте и неудобстве вжались друг в друга. Инстинкт животного страха молнией пробил и ее. Овчарка уже мчалась вперед, не сомневаясь в понимании человека, указывая приемлемую дорогу. Мелкий сухой кустарник царапал днище машины, благо ухабов почти не было, иначе животные из прицепа повылетали на полном ходу.

10 глава Несчастный случай

Ненаглядная женщина Академика пыталась восстановить в памяти события, приведшие ее внезапно в 3021 год. Имен как таковых люди уже не употребляли, все заменяли ДНК-метки и рабочие функции людей, выживших в Академгородке.

Сначала был пронзительный свист, затем страшный треск оглушил округу, ледяная волна сбила собаку, она кубарем укатилась в кусты, полегшие вровень с землей. Рухнуло несколько деревьев. Потемнело и похолодало, связи не было – ни личной, ни аварийной. Развернуться не удалось. Кошки в прицепе под брезентом впали в сильнейший ступор. Это были самые преданные и обессиленные детки. Под свет фар она вытащила Нору, кости были целы, под шерстью чувствовались царапины и ушибы. В салоне постепенно куча-мала стала разделяться, спрыгивать на землю, группируясь вокруг Норы, толстолапый щенок жалобно скулил около матери, вылизывал ей морду. Ледяная волна ветра затихала где-то впереди, надламывая вековые деревья. Невозможно было оценить безопасность стоянки в темноте. Мелкий кустарник дальше переходил в колючую непроходимую поросль терновника выше ее гренадерского роста. Моросящий дождь прошел, оставив непривычный холод. Дискомфорт приводил в чувство, кошачий прайд начал постепенно вылизываться, только сильно потоптанная царь-кошка жалобно следила глазами за хозяйкой, хотела помощи. Она обтерла ей мордочку мокрыми руками, погладила…

– Всё будет хорошо, Миляуси, твои полномочия никто не отменял. – Она поцеловала ее между ушек, в ответ она лизнула щеку, полностью доверяясь человеку.

Автомобиль заработал в аварийном режиме, как только она открыла бардачок и достала палатку и защитный костюм для себя. Она прочитала инструкцию. Впервые. Требовался диаметр в тридцать метров для установки. Раскладывалась она как автоматический зонтик, только белый и светящийся в ночи, как и одежда. Ей нужно было осмотреть, что находится за прицепом, чтобы сделать маневры заднего хода. Животные заволновались, вытягивали шеи, но не покидали своих мест, она завела машину, освободила пятьдесят метров, проверенных колесами и охваченными ближним светом. Крыша машины покрылась инеем…

11 глава Эвакуация

Как только она воткнула «зонтик» в землю, телескопическая штанга опоры почти бесшумно ушла вглубь, на макушке включилась подсвеченная кнопка. С шелковым шелестом вырастала хижина, каждая спица по кругу пронизывала территорию, предупреждая мигалкой с отпугивающим звуком. Распашной вход открылся с восточной стороны. В палатке был неяркий свет, полы натянулись и накачивались. Получилась мягкая постель. Хозяйка перенесла овчарку и царь-кошку, захватила питание и аптеку, проверила прицеп, сильно пострадавших не было, с испугу невозможно было отцепить от себя перепуганных животных, но увидев царь-кошку, спрыгивали к ней. Эвакуация была закончена.

Автоматический подсчет не обнаружил потерь. Да, утром она покормила семьдесят три питомца и Нору со щенком. Все здесь. Первый вздох облегчения. В полной темноте мерцали далекие огоньки вертолетов, были какие-то странные вспышки, словно мерцало северное сияние, но связи не было. Она вернулась к подопечным. Скулящая Нора с растерянным малышом уже легла у выхода, пришлось закрыться изнутри. Она начала ручное сканирование. Ушибы у многих, но не смертельные. И после проверки мамой, помятые питомцы, слизав капельные дозы питания, засыпали на ходу. Только царь-кошка отказалась даже от воды, начались потуги. Все пятеро родились живыми, но вялыми. Кошка, съев послед, вылизала котяток и потеряла сознание. Пришлось вкапывать особый раствор ей на язык и потомству, прикладывать котят к полупустым молочным железам. Она повернула кошку к себе так, чтобы новорожденные не могли расползтись и погибнуть. Синхронное мурчание и посапывание мехового одеяла из котиков убаюкивало.

12 глава 3021 год

Ненаглядная проснулась окончательно, в клинообразном проеме выхода светился день, и на страже сидела Нора. Кошки оживились, старались всячески ублажить хозяйку, на движение подошла и собака. Но ужас! Это не Нора, это кобель! Взрослый, крупный черный щенок Норы. Он облизал хозяйку и выбежал из хижины. Она вышла на свет, осмотреться после бегства. Ночью она не рассмотрела местности, но вдруг поняла, что всё это случилось не вчера. Внедорожника не было… И, возможно, часы на руке не врут, просто она не помнит, сколько всего произошло.

Поляна истоптана до песка, тропки разбегались в разные стороны. Можно было подумать, что в походе они устроились на высоком берегу. Непривычно солнечный, почти жаркий день удивил не меньше… Здесь всё обжитое. На ветке у толстенного ствола сосны сушился ее комбинезон, еще мокрый. Значит, она могла позволить себе стирать, мыться. Примотанная перевернутая фляга, полная воды, служила и душем, и умывальником, чуть тронь крышку – и наслаждайся. Да, прекрасно! Но откуда избыток воды?! Не вспомнить… Кошачья жизнь шла своим чередом. Кто-то грелся на солнышке, кто-то катался по песку на спине. Никто не кинулся к хозяйке в ожидании кормления. Она посвистела, из тени вышла овчарка, вопросительно посмотрела на нее, полакала из поддона умывальника.

– Гулять, Нора, пойдем гулять.

Нора повела ее в свое убежище. Густая черная шерсть лоснилась красотой и здоровьем, что радовало. В ее логове копошились крохотные щенята, два белых и один Черныш. Седой волк охранял их.

– Акела и Маугли, – прошептала она в страхе, зверь равнодушно посмотрел на нее, развернулся брюхом вверх, обнаружив налитые молоком сосцы. Глаза у волчат почти открылись, с изумлением она приложила их к мамке.

Нора позвала ее вверх по тропе вдоль обрыва, очень скоро они оказались у бобровой запруды. В глинистом спуске прорублены ступени. Ага, догадалась она, место для купания, забора воды. Но интуиция ничего не шепнула ей, когда она всё это обустроила. Вокруг запруды много кошек разделывалось с мелкой рыбешкой. Отрадно, что нашли себе пропитание. Нора со скучающим видом ждала на высокой точке, глядя в белесое небо.

Она умылась, напилась, зачерпывая воду ладонями. Что может быть чудесней! Бобры – чуть крупнее кошек – не отвлеклись от своей непонятной работы на ее возню. Несколько котов шли перед ней с гордо поднятыми хвостами, они тащили добычу в стан. Две туго заплетенные косы неприятно хлестали ее мокрыми концами. Странно, у нее была удобная короткая стрижка, неужели, действительно, всё так давно случилось. И странно, что их не искали, только в день катастрофы летали спасатели.

Если нас в душе похоронили, то искать и не пытались…

Из травы вертикально почти на метр подпрыгивали охотники. Некоторые из них держали в зубах змей с переломанными хребтами, хвосты волочились по земле и кровили головы гадюк и ужей. На это было страшно смотреть. Ее питомник явно удвоился и приспособился. Некоторым нравилось подолгу сидеть на деревьях, загадочно глядя вдаль. Женщина присела около волчицы, она была старой, клыки желтые и сточившиеся, наверно, она была последней из своего вида и сама вышла к ним… Как еще объяснить ее давнее присутствие? Женщина вздохнула. Словно стерли память, а инстинкты продолжали работать. Хижина шелестела, подзаряжаясь энергией от света. Она пересчитала фляги, весь аварийный запас был приспособлен для сбора воды огромными воронками, торчащими из горловин. Значит, бывают проблемы… Возможно, она каждое утро начинала с удивления и не помнит вчерашних забот.

13 глава Размышления

Она сняла часы с руки, чтобы пролистать записную книжку мини-компьютера. Прочитанное ничего не пробуждало, короткими записями зафиксированы только способы выживания и продвижения на юг. Последняя запись обрывалась пометкой, что недостаточно памяти. Прибор был рассчитан на то, что сообщения отправляются, освобождая место, но связи не было. Она вздохнула.

Не было смысла перебираться за каменные стены Академгородка, да и не было там свободного места с домом и газоном для питомцев, а раздавать их по чужим рукам она опасалась. Ей очень не хотелось жить под контролем сетки генетиков. Конечно, программа нужная и своевременная, на экране вспыхивали точки нахождения, перемещения и угасания ДНК-материала, а по-старому – человека. Кого-то это помогло сохранить для общества, но чаще по информационной сетке работали утилизаторы. Далеко не все хотели работать за питательные капсулы, не все хотели жить вечно.

Первое столетие по новому стилю после внедрения долгожительства вызывало эйфорию. Власть имущие администраторы академии перестали быть таковыми без лишнего шума. Она ничуть не сомневалась, что лучшие умы негласно провели селекцию, подбирая индивидуально дозы. Не было никакой другой еды в Академгородке, только питательные капсулы. Сначала было приятно чувствовать себя молодой, работоспособной и влюбленной. Но повзрослевшие внуки-правнуки становились на одну ступень с предками, продвигая свои идеи, в которых совершенно не учитывался исторический опыт.

Необходимые технические совершенства возводились технократами выше человека живого, чувствующего. Интеллектуальная война продолжалась более двух веков, но Академик не позволил внедрять искусственный разум людям. Хватит и роботов. Рациональность в чистом виде отрицала душу, порождала черствость, беспамятность. Бессовестность (устаревший термин первого поколения старожилов) породит желание обладать превосходством над себе подобными, только работающими в других, менее наглядных, направлениях. В итоге – предпосылка к войне роботов, а разрушений на планете сверх всякой меры.

Противостояния такого рода истребили потребность в семейном чувстве. Тысячелетние долгожители сопротивлялись новым поколениям. Молодежь не знала о старом мире, о природе, об общей пище, они отвергали моральные принципы. Материнство и отцовство заканчивалось сразу после становления личности, получавшей распределение и номер поколения. Простой вопрос ставил отцыфрованных потомков, избегавших лишней информации, в полное недоумение. Этим пользовались экзаменаторы, чтобы подальше направить особо рьяных умников, получивших статус исследователя в Академии.

– Так чем же отличается кошка от собаки? Проза от белого стиха? Любовь от соития?

Ее хутор находился под высочайшим покровительством друга, громко назывался опытным поселением, с агрокафедры НИИ лаборанты прилетали возделывать сад-огород. Чума крысиная так всех опустошила, что даже не пытались проложить дорогу по земле вокруг мегаполиса, проще было открыть воздушную трассу со стоянкой над крышей теплиц. Надо же было случиться еще одной катастрофе, чтобы обнаружить, что земля явно жива и продолжает плодоносить. Собранные вчера ягоды произвели сок, а сверху начинает заводиться плесень. Очень не хватает мини-лаборатории.

– Где же мы всё-таки застряли? И, видимо, надолго! – спросила она кошек, они слушали, внимательно глядя ей в глаза. Они всё знали, как телепаты утешали ее.

За четыре года она могла это выяснить, но спутник-навигатор был только в машине. Она прилегла к царь-кошке. Миляуси ругалась, воспринимая ее за свою дочку-переростка, нескладную и вдобавок неуклюжую. Что тут непонятного, время подремать и не пихаться. Женщина закрыла компьютер на запястье, примагнитила экран часов к полотну палатки для зарядки, сложила подушку пополам – раскрылся старый подголовный ноутбук.

Головоломка: как мы смогли выжить в эти четыре года? Загадка. Запас питания и воды в аварийном режиме гарантировал около трех месяцев существования. В пакете еще оставались капсулы эликсира, пару горстей на черный день. Она до мелочей помнила тысячелетнее существование после крысиной чумы, но не знала, что было вчера. Это наводило на размышления. Неужели в производстве порошков завелись новаторы-селекционеры, решившие стереть память старожилам. И Академику? Почему он не слышит ее? Почему возлюбленный не слышит отчаяния столько лет?

14 глава Дневник

Ненаглядная, чтобы восстановить память, открыла старую записную книжку, вспомнила – с чего всё начиналось, как они – городские жители стали фермерами. Геолокация старого складного ноутбука-подушки определила местоположение: они так далеки от цивилизации, что надеяться на возвращение не приходится. Если все фляги находятся здесь, и она смогла перетащить их, значит, машина недалеко – в радиусе не более пяти километров, что утешает. Все кошки приюта стерилизованы, кроме пары родных сиамцев – Миляуси и Макса, тоже слишком домашних для больших переходов. Все выкормлены искусственным кормом долгожительства, которого не могло хватить на эти годы-переходы. С волнением она открыла папку с текстовыми файлами.

***

23 марта 2013 года умер сосед Паша Лазарь. Позвонили мужу, хотели схоронить – как неопознанный труп, даже не потрудились проверить рюкзак, где был паспорт, просто нажали на последний вызов. Урну подхоронили в могилу его матери. Съездил мальчик к доктору, талонов не оказалось, ингалятор кончился, в аптеке без очереди не пустили. Бред. Из стечения нелепостей складываются трагедии. А если бы он не поехал в город? Здесь у него приступов астмы не случалось.

***

Пришлось сдать его квартиру, остаться в деревне, скупленной дачниками. Ждали, что после оповещения по всем контактам кто-то из родни откликнется, но тишина. Пробовали забрать его кошку Масяню к себе, но она крайне агрессивна с моей парочкой, и не ест. Срочно стерилизовали. Муж вынужден дежурить при ней, его она воспринимает спокойнее, чем меня. Пашкин дом за высоким забором, с глубоким сводчатым подвалом для хранения запасов. Погреб не менее капитально устроен – на века. Если бы не трагедия, то места всем нам понравились. По совету деревенских мы распахали и проборонили оба участка трактором к весеннему посеву. Делать это необходимо, чтобы самосев с полей не задушил участки.

***

Уже год поминаем Пашу добрым словом – фрилансер на удаленном доступе апгрейдил нам оргтехнику так, что мы совершенно не страдаем без прелестей цивилизации.

***

Осенью, оказывается, идет борьба с урожаем, не хватает большой семьи – молодых рабочих рук. Сиротка Масяня пообвыкла, но на свой участок сиамцев не пускает. После закрытия дачного сезона наше кошачье семейство резко увеличилось. По этой причине оставили у себя старый забор из сетки рабицы, чтобы брошенные дачниками бедолаги видели путь к спасению.

***

Изучаю ветеринарию по интернету, скоро начну оперировать. Есть такая потребность – постигать, убеждаться, что и это под силу. Если допустить весенний окот, то мы их просто не прокормим. Удивляюсь, что за нехристи бросают подростков котят на лютую смерть от холода. По выходным они сбегают к своим дачам. Нас, конечно, уважают, но ждут своих хозяев, всё еще верят им. Какими милыми соседями они были в сезон. Жуть!

Макс, конечно, гусарит по молоденьким барышням. А верная Миляуси бойкотирует покаянные мурр-мурр, выставляя вперед лапу, не принимая ласковых боданий гуляки, не пуская его на кровать. Замечаю, что она устанавливает правила поведения для вновь прибывших в дом. Выстраивает иерархию. Вот тебе и домашняя кошечка! Бойцовская девочка бьет нещадно и Макса, и приблудившихся котиков, и кошечек.

– Уж очень ты сурова, матушка царица, – говорю ей.

А она с таким укором в ответ посмотрела, что я ее поняла: «Сама натащила в дом сирот, сама и вылизывай». Муж долго смеялся, что я понимаю живность лучше, чем родных. Наверное, о себе говорил.

Хорошо, что утеплили веранду, в доме уже тесновато. Благо, что перевезли мебель, у квартирантов своя. Если и дальше так пойдет, надо утеплять хоздвор, учиться сено сушить, проводить и туда отопление. Местные смеются над нами, городскими придурками, мол, лучше бы поросят завели.

***

Я пишу сейчас редко. Очень много работы. Дорога в город с каждым годом труднее, никто ее не чинит в нашем тупике. Сын оставил свой экспериментальный внедорожник, обещал прилететь на собственноручно собранном самолетике, если волокита с летными испытаниями закончится, и КБ дадут лицензию на производство авиационной техники, лицензию на испытание, разрешение на серийное производство. Говорит, что он изобрел летающие аппараты, нарушившие привычный закон земного притяжения. С улыбкой слушаю фантазера.

***

Муж привез с рыбалки пятнистого кабанчика, отставшего от мамки. Дикий ест только ночью, наверно, болен, иначе секач вернулся и быстро разобрался с машиной. Охотхозяйство прикормило их картошкой, яблоками – сбрасывали с вертолетов лет пять подряд, пока не лишились лицензии на отстрел. Теперь кабаны перерыли заброшенное поле и леса, пришли в огороды за картошкой, клубникой. У деревенского тракториста две трети поля загубили. Дежурства на засидке холодными ночами напрасны, зверь не приходит, чует засаду. Компенсации не получилось.

***

Ходили слухи на базаре, что рысь сидела на дровах у бани и совершенно не боялась газонокосилки. Бобры настроили запруд из ручейков в лесах. Петляющая река стала мелеть, заиливаться, рыба дохнет без проточной воды и воздуха, зимой мужики ходят чистить проруби. Они здесь хозяева и привыкли беречь добро и жалеть живность. Уже опасно ходить в лес без собаки. Выбрали самую крупную сучку в помете – черную длинношерстную немецкую овчарку. Дорого, но купили.

***

Сын действительно прилетел, приземлился в огороде почти бесшумно, вошел в дом с белой ангорой в пятнах.

– Знакомьтесь, Удача, девочка-летяга, присела вот на крыло на уровне сотого этажа.

– Разве такое бывает? Тебя можно поздравить? Труды были не напрасны?

Сын был хмурым, уставшим, поседевшим и не хотел ничего говорить.

– КБ обанкротил простой бухгалтер, бюрократы лицензию не дали. Кругом дилетанты – во всех сферах! Конструктор с красным дипломом идет пивом торговать! Временщики безграмотные, недоучки, – ругался он за ужином и рано ушел в Пашкин дом, чтобы воспользоваться его линией связи для тайного руководства вывозом оборудования – пока сюда, в деревню.

И еще, он настоятельно попросил прекратить вести дневник. «Он сбежал, искать будут в офшорных зонах». Вот и всё, что мы должны говорить…

***

Лето началось только в июне, июль и август были невыносимо жаркими, почти кончилась вода в колодце. Пока не поздно муж пробурил скважину на максимальную глубину. Вода оказалась чистой. Ведра и бочки для полива цветов окрасились в красный цвет. Если вода отстаивалась, то покрывалась маслянистой пленкой. Видимо, в подземные родники, наполняющие колодцы, стали попадать химические вещества с заброшенных уже полей, горюче-смазочные материалы, смытые дождями с дорог.

***

Осень 2018 года была совсем без дождей – золотая затянувшаяся осень. Забот было немного. Уже ноябрь. Морозно и сухо. Вечером зашел сосед-тракторист, принес бутылку. Выпил и начал разговор о том, что урожай почти выгорел. Оказывается, дожди должны были напоить землю, чтобы корни деревьев зимой имели питание. Он сделал прогноз, что деревья погибнут, вымерзнут. Надо сейчас поливать под ствол по сто литров воды – самое малое. Но у него тоже проблема с водой для полива. Колодец почти пустой, насос останавливается, забивается илом. Питьевая вода стала ржавой даже в скважине. Очень просил помочь сделать новую скважину для дома.

***

Прогноз почти сбылся. Выжили несколько кустов смородины, малины. Поливаю клубнику, капусту, листья становятся ржавого цвета. Наверно, это несъедобно…

Сын быстро нашел работу в закрытом городке, о котором никто даже из местных не знал. Он увидел с парашютной высоты полета широкие древние стены, здания, похожие на кремлевский монастырь. Он приземлился на лужайке, увидел вывеску «НИИ». Академик нанял его в качестве инженера, он был очень удивлен летательным аппаратом, которого охрана не заметила.

***

Осенью началось что-то странное на нашей тупиковой дороге. Поток молчаливых туристов создавал полный трафик. Куда они ехали? В пустующие деревни? Проселочных дорог много в обе стороны от шоссе. Спасает только то, что болота пересохли, но если пройдет ливень, оттуда уже не выбраться.

***

Время идет, а люди из города все едут и едут. Совершенно непонятно куда они деваются. За окнами машин было много животных – кошек, собак. Сначала деревенские жители думали, что семьи вывозят детей на природу, но никаких санаториев дальше не было. Через три километра от нашего дома был поворот налево, через мост через реку можно было уехать в такие дебри и заблудиться. Но мост был деревянный, построенный в советское время колхозом. Доски перестали выдерживать нагрузку, доски лопались под тяжелыми машинами. Местами образовались провалы. Левый берег стал отрезанным от цивилизации…

***

Наконец-то пришла зима и затишье на дороге. Летом мы стали нервными, сделали максимальные запасы в супермаркетах районного центра, ожидая голодных лет. Но всё хорошее и нужное когда-нибудь заканчивается. Кончились и товары. Поставки шли с перебоями. Паника и слухи о чём-то страшном побудили народ тоже делать запасы. Мы успокоились, нас спасут семена.

***

Зима была очень снежная, сугробы непроходимые. Мы оказались в полной изоляции, но не скучали…

***

Записей больше не было. Женщина закрыла прибор, как закрывают обычную книжку, – получилась подушка для машины. Этот планшет – конструкция Пашки – ничуть не устарел, всё живо в памяти, словно вчера случилось. Только она почему-то не заплакала.

День был очень солнечным и долгим, ручной прибор быстро зарядился от стены аварийного дома. Она решила найти записи. Это была ее привычка писать дневники.