Тайна судьбы

Глава 4

Много скорбей у праведного, и от всех

их избавит его Господь.

Библия. Псалом 33:20

Для Рона появление в церкви семьи Сиверцевых явилось большим событием. Как и многие дети военных, вынужденных часто переезжать, в первое время после переезда на новое место, парень привыкал, искал себе применение, адаптировался в колледже, который располагался недалеко от части отца. Он любил свою семью и был рад, что для продолжения обучения ему не пришлось уезжать далеко от родных. Но скоро жизнь вошла в свою колею и стала казаться однообразной.

Рон помогал пожилым людям из церкви, а также семье, в которой было несколько приемных детей. Из-за того, что парень имел добрую и отзывчивую душу, пастор предложил ему служение диакона в церкви. Рон согласился, ведь он все равно делал эту работу. После молитвы он лишь получил официальное признание своего труда. Но через время все же учеба и труд стали обыденными, а молодой душе так хотелось чего-то свежего, нового.

– Мам, мне так не хватает свежего ветра в моих парусах, – пожаловался однажды он матери.

– Понимаю, сын, просто ты взрослеешь и тебе хочется любить, хочется приключений и радости, – мать ласково провела сыну ладонью по спине. – Я молюсь о тебе, чтобы ты нашел достойную девушку, чтобы Бог охранил тебя от несчастной любви или от непутевой девушки с холодным сердцем и расчетливым умом.

– Ой, мам, да какой там расчет? Я ведь простой парень и во мне не на что рассчитывать, – грустно усмехнулся Рон.

– Сын, ты просто еще мало знаешь жизнь и не можешь оценить правильно то, чем наградил тебя Бог, вот поэтому я так волнуюсь за тебя, – покачала головой Джейн.

– Ну так просвети меня – Рон поднял взгляд на мать.

– После окончания колледжа у тебя будет престижная профессия технического специалиста военных самолетов. У тебя известная семья, хорошие связи, мы не бедные и, если ты еще и пройдешь военную подготовку, то у тебя будет высокая зарплата. Ты сам очень заботлив и внимателен. Для тебя важно, чтобы те люди, кто живет с тобой рядом были счастливы. Еще перечислять? – на одном дыхании выдала Джен, – а еще ты очень верный.

– Надо же, мам, ты так легко все это выдала, будто заранее подготовила, – рассмеялся Рон.

– Ну, я и так заранее думала об этом, – немного грустно улыбнулась мать, – потому что волнуюсь за тебя.

– Но ведь то же самое можно сказать почти про любого парня из нашей общины, – не согласился Рон.

– Нет, сын, хороших ребят не так много, и очень часто именно «хищницы» присматривают таких и стараются быстрее женить на себе, чтобы обеспечить себе комфортную жизнь с заботливым мужем.

– Мам, ну зачем ты так?! – Рон поднял умоляющие глаза на мать, – в церкви разве бывают «хищницы» как ты говоришь? А на неверующей я ни за что не женюсь, так что можешь быть спокойна.

Рон положил руку на плечо матери, пытаясь ее успокоить, но женщина чуть отстранилась и грустно посмотрела на сына в упор.

– Именно поэтому я так волнуюсь за тебя. Ты слишком наивен. Далеко не все приходят в церковь, чтобы служить Богу и людям. Есть те, кто приходит в нее для того, чтобы стать объектами для служения таких как ты, мой мальчик.

– Мам, прости, но это как-то цинично выглядит.

– Да, это цинично, но циник не я, а те, кто это делает. Я лишь взрослый реалист, который кое – что видел в этой жизни.

– Хорошо, мам, обещаю, если какая-то девушка мне понравится, я скажу тебе, еще до того, как начну за ней ухаживать. Я доверяю твоей мудрости. Согласен, что у тебя взгляд более зрелый, чем у меня, – пообещал Рон.

После разговора между матерью и сыном прошло некоторое время. В одно из воскресений в церкви появилась большая семья эмигрантов и очень быстро завоевала всеобщую симпатию.

Рон в первый день заметил милую девушку с добрым, почему-то всегда чуть смущенным взглядом глаз василькового цвета и длинными светлыми волосами. Несмотря на скромность одежды, дети Сиверцевых не выглядели деревенскими. Люба умела шить, и сама нередко придумывала модели одежды. Она также прекрасно разбиралась в покрое и одевала семью, хоть и скромно, но со вкусом. Дочери научились у матери разбираться в моделях, и каждая выбрала свой, уникальный стиль одежды. Оксана предпочитала строгие линии, без излишеств и выглядела моделью классического, почти офисного стиля.

Заметив новенькую, Рон старался не наблюдать за ней откровенно, но и совсем отвернуться у него не получалось. Девушка выглядела уставшей, как и вся ее семья после трансатлантического перелета, но держалась как могла. Рон видел ее тонкий профиль через три ряда скамей. Из-за косых лучей утреннего солнца ему видны были пушистые светлые ресницы, которые в начале собрания были распахнуты, но со временем начали медленно опускаться. Временами девушка пыталась встряхнуться, «взять себя в руки», чтобы не засыпать. Но это помогало ненадолго и солнышко опять высвечивало тщетную борьбу обладательницы ресниц со сном. И только в момент, когда Константин и Люба вышли вперед, Оксана встрепенулась, ведь теперь она понимала, о чем говорят.

Летние дни пролетали как тени, наполненные трудами, заботами и радостями. Постепенно семья привыкала к новому стилю жизни и распорядку. И родители, и дети, также, как и дома, много работали. Только в новой стране и работа была другая.

Как обещал сын, так он и сделал. Когда Оксана с первой встречи привлекла внимание парня, он сначала молчал, пытаясь понять себя – это просто симпатия, или все же Оксана ему нравится? Через короткое время парень понял, что она все же нравится ему и подошел к матери.

– Мам, а что ты скажешь по поводу Оксаны? – спросил он.

– Ну, не знаю, – растерялась Джейн, – ее семья совсем новая не только в церкви, но и вообще в стране. У них совсем другой менталитет. – Когда мать начала перечислять возможные проблемы, Рон загрустил, но она продолжила, – и все же мне Оксана кажется достойной девушкой. Мне кажется, у нее доброе сердце.

Когда мать похвалила девушку, которая ему понравилась, Рон повеселел. Парню было уже почти двадцать, но за все это время ни одна девушка не нравилась ему по-настоящему. Он ко всем старался относиться хорошо, но еще никогда парню не хотелось проводить с кем-то время больше, чем обычные общие молодежные встречи. А с Оксаной Рону было интересно. Хотя серьезных выводов он еще не делал, не хотел торопить события.

По воскресениям утром вся семья шла в «американскую» церковь. Сначала там проходил час «разбора». Проводил разбор Писания кто-то из диаконов или «старших» (Оксана знала, что такой позиции в русских церквях нет, «старший» считался выше диакона, но ниже пастора). Когда в начале, Сиверцевым предложили выбрать группу для изучения Библии, они пошли туда, где преподавал «старший», который на неделе работал офицером в одной из военных частей, расположенных рядом с городом. Мужчина проводил разбор интересно, вникал в Писание глубоко и применял на практике. Косте и Любе это было очень близко, детям также казалось интереснее посещать эту группу.

В одно из первых посещений группы, к Оксане подошел молодой человек, приведя с собой переводчицу.

– Привет! Помнишь меня? – немного стеснительно улыбнулся он, – мы познакомились, когда вы всей семьей в первый раз пришли в собрание.

– Простите, я не помню, как вас зовут, – растерялась Оксана, – тогда мы еще после перелета не отошли и было так много людей вокруг.

– Да, я понимаю, это вы для нас – одна семья, хоть и большая. Но нас, конечно, больше. Меня зовут Рон. Это мой папа ведет эту группу, – сообщил парень.

– О! Это очень здорово, что ты ходишь в ту группу, которую ведет твой отец, хотя мог выбрать другую, – обрадовалась девушка, – я тоже очень люблю, когда мой папа проповедует или разбор ведет.

Было заметно, что для Оксаны ее отец является большим авторитетом и она рада, что есть еще молодые люди, у которых добрые отношения с родителями. Для Оксаны было очень важно проявлять послушание Богу. А в Библии сказано почитать родителей и для нее забота о родителях стала очень важной частью ее жизни. Кроме того, она искренне уважала своих родителей и была уверена, что они достойны этого. Поэтому девушке было приятно слышать, что Рон тоже уважает и почитает своего отца, который показался Оксане очень богобоязненным и мудрым человеком.

Рон наблюдал за продвижением изучения языка у Оксаны. Молодые люди теперь могли общаться, хотя и не на все темы. Парень даже выучил немного слов по-русски. Ему нравилось звучание незнакомого для него языка.

В одно из воскресений к Косте подошла женщина.

– Константин, не хотели бы вы помочь нашей команде, которая распределяет продукты нуждающимся семьям? – спросила она. – Обычно мы делаем эту работу по средам с утра, вы сможете?

– Конечно! Мы рады помочь! Тогда мы просто не будем на среду брать работу. – С готовностью ответил мужчина, – мы же постоянно получаем эти продукты и с удовольствием поможем их разгружать. Мне взять сыновей?

– Да, конечно. У вас крепкие и сильные ребята. А наша группа по распределению помощи в основном состоит из женщин-пенсионеров, – сообщила она.

– Тогда тем более! – живо откликнулся Костя – вы можете на нас рассчитывать

– Спасибо! Меня радует, что я в вас не ошиблась, – улыбнулась она.

В ближайшую среду Костя с сыновьями пришли в назначенное место. Машины из различных организаций приезжали и привозили каждая что-то свое. Там были овощи, фрукты, мясо и полуфабрикаты, а также моющие средства и предметы первой необходимости. Сначала все привезенное нужно было выгрузить и составить ящики и коробки на складе. Затем старшая показала на пластиковые ящики.

– Наши пенсионеры – помощники сегодня припоздали, наверное, обрадовались, что свежие силы прибавились, – сообщила она, выглянув на улицу. – Можете ли вы распределить все это по списку? – спросила она, показывая бумажки, на которых было указано количество людей в семьях, кому предназначалась помощь. После чего отвлеклась на еще одну, чуть запоздавшую машину с товарами.

Костя с сыновьями быстро и ловко распределили все привезенные товары по ящикам. Когда старшая подошла к работающим мужчинам, она удивилась.

– Как вы быстро работаете! Люди, которые обычно все это распределяют еще не пришли, а вы уже всю работу сделали! А где ящик для вашей семьи?

– В списке нашей семьи не было, – спокойно сообщил Костя.

– Но я думала, что вы себе сами возьмете что вам нужно – глаза женщины открылись чуть шире от удивления.

– Нет, простите, я так не могу, – покачал головой Костя. – Если вы хотите нам что-то дать, тогда лучше дайте сами.

– Надо же! Вы меня все больше удивляете! – восхищенно произнесла она, – раньше мы иногда просили эмигрантов помогать нам, но они так много себе хапали и старались выбрать все самое дорогое и хорошее, что мы решили делать эту работу сами, хоть нам, пенсионерам это не просто. Может молодежь соберет себе ящик? – обратилась она к сыновьям Сиверцевых.

– Мы так не можем, – отступили на шаг ребята. – Если вы скажете, что делать, мы сделаем. Но сами брать не будем.

– Надо же! Вы и детей сумели воспитать! Это делает вам честь, – посмотрела она на всю мужскую часть семьи.

Затем она быстро собрала коробку продуктов и вещей первой необходимости для семьи Сиверцевых, подкладывая в нее самое лучшее из того, что видела. Косте иногда даже приходилось просить, чтобы она не давала лишнего.

Когда на склад пришли обычные пенсионеры-волонтеры из церкви, им осталось только обзвонить нуждающиеся семьи и предложить им приехать, чтобы забрать свои коробки. А Костя с сыновьями спросили разрешения удалиться, ведь получателями были многие из их знакомых, и они не хотели, чтобы кто-то думал, что Сиверцевы взяли себе лучшее, а они не хотели вызывать в людях зависть.

В этого времени, один раз в неделю все мужчины Сиверцевых ездили на склад и помогали в распределении помощи. Теперь старшая уже не говорила и не предлагала им набирать самим коробку для своей семьи. Это была единственная коробка или пластиковый ящик, которую собирала она сама или кто-то из американских волонтеров. Сиверцевы остались верными своим принципам и не брали себе сами ничего, хотя и находились в числе тех, кому предназначалась эта помощь.

Костя не думал о своей репутации, он просто поступал так, как считал верным поступать по Библии, но репутация семьи шла впереди ее самой.

В церкви, которая и так приняла большую семью очень радушно, все больше убеждались, что не ошиблись с выбором служения. Они видели старания всех членов этой семьи поступать достойно знания христианина, исполнять Заповеди и жить по Писанию, и это радовало всех, кто с ними сталкивался в различных делах.

Вскоре руководитель группы изучения Библии, Чарли Джесон и его семья, ближе познакомились с большой семьей эмигрантов. Рон был немного старше Лизы, старшей дочери Сиверцевых. Вторая дочь Джексонов была ровесницей Оксаны. Дети обоих семей уже немного общались, хотя в начале это было очень сложно из-за полного отсутствия «языка» у Сиверцевых. На «разборе» нередко выручала переводчица, которая также посещала группу, но в другое время общение было самым сложным моментом жизни всей семьи.

После изучения Библии в воскресение проходило общее собрание. Оксана и Лиза решили, что так как они все равно почти ничего не понимают на общем собрании, то могут с пользой и удовольствием провести это время. Час общего служения они занимались с маленькими детьми, чтобы их мамы могли отдохнуть, послушать проповедь пастора и спеть вместе с остальными несколько песен.

– От нас здесь намного больше пользы, – улыбнулась Оксана, когда их спросили, почему они проводят время собрания в детской.

– Да и с детьми проще, – добавила Лиза, – Не нужно помнить так много английских слов.

Но, кроме американской церкви, семья посещала русскую общину своего городка. Русские собирались на общение после обеда и поэтому Сиверцевы могли свободно посещать обе общины, успевая в перерыве пообедать дома. Общение на русском языке тоже было важно всей семье. Они не хотели отказываться от своих «корней».

Джексоны надолго запомнили день, когда впервые пригласили семью Сиверцевых к себе в гости. Нередко позже, вспоминая, обе семьи смеялись над этой ситуацией. Из-за того, что Сиверцевы еще не говорили по-английски, с ними должен был прийти их дальний родственник, который собирался переводить беседу.

Джейн, видя, что в семье семеро детей и трое взрослых, решила, что нужно готовить ужин на большое количество людей. Она сделала свое «коронное блюдо» из спагетти с подливом. Женщина приготовила большую кастрюлю лапши и много подлива. Также она нарезала салаты и поставила десерт, рассчитывая на хороший аппетит гостей.

Когда гости вошли в дом и увидели накрытый стол, то невольно оглянулись.

– А кто еще придет? – поинтересовался Костя.

– Мы только вас ждали, – ответила Джейн.

– О, – невольно воскликнула Оксана, – здесь можно роту голодных солдат накормить!

– Ну, допустим роту невозможно, а тем более голодных, – усмехнулся Чарли, отец Рона, прекрасно знающий, сколько солдат в роте, – но, думаю, что небольшой взвод здесь не остался бы голодным. Ваша семья как раз совпадает с минимальным танковым взводом. Обычно в нем от девяти до шестнадцати солдат.

Гости не были похожими на голодных солдат. Они поели совсем немного, и хозяевам осталось почти все, что было приготовлено. Джейн долго смеялась, что таких «едоков» могла бы накормить своим ужином не меньше тридцати человек. Женщина поняла, что семью Сиверцевых накормить намного проще, чем она думала раньше и в следующий раз уже не переживала, когда приглашала их к себе в гости.

Когда Сиверцевы вошли и сели за стол, Рон отметил, что Миша, который сейчас исполнял роль переводчика, очень внимательно и даже почти нежно поглядывает на Оксану. Парень буквально взвыл внутренне от осознания того, что не может помешать этому молодому и интересному парню вот так смотреть на Оксану. Рон прекрасно понимал, что не имеет права ревновать, но и спокойно смотреть не мог.

Если раньше Рон больше присматривался к Оксане, стараясь не допускать серьезного чувства. Она нравилась ему, но Рон еще не знал, хотел бы он, чтобы эта девушка была рядом или нет? То сейчас, взглянув, как Миша смотрит на нее, парень вдруг понял, что не готов, не может отдать ее без боя. Тем более, что он ясно видел, что Миша не любит Оксану, он просто приглядывается.

«Но мне же сказали, что Миша родственник, чего это я вдруг? Наверное, мне просто показалось, что он смотрит на Оксану», – вспомнил Рон, и на всякий случай решил уточнить.

– Миша, вы сказали, что являетесь родственником Сиверцевым, а с чьей стороны вы родня, со стороны Константина или Любы? – поинтересовался он.

– Я не кровная родня, – улыбнулся Миша, просто мой брат женился на младшей сестре Любы.

Рон понял, что ему не показалось. Михаил мог присматриваться к Оксане, несмотря на достаточно большую разницу в возрасте. Кроме того, Михаил был в гостях в Соединенных Штатах и хотел остаться здесь жить, об этом Рон уже знал. Таким образом, молодая девушка могла стать не любимой женой, а способом получить гражданство в Америке. Мысль об этом обожгла Рона как огонь. И сейчас, сидя за столом в своем доме, парень понял, что Оксана не просто нравится ему, что он полюбил эту тихую, добрую и романтичную девушку.

Рону вдруг захотелось укрыть ее, как орел укрывает от непогоды своих птенцов. Защитить ее от судьбы быть нелюбимой, стать просто средством для достижения другой цели. Но парень не знал, что мог бы сделать? Ведь он не знал языка, на котором свободно общались Оксана и Михаил. Он знал также, что гость из СНГ остановился в гостеприимном доме Сиверцевых. Это значит, что Оксана и Миша могут свободно общаться, обсуждать любые темы. Миша может ухаживать за Оксаной, и никто не сможет этому воспрепятствовать. Рон не мог даже предупредить Оксану о том, что молодой мужчина ее не любит, если бы даже имел на это право. Но у парня не было никакой возможности душевного общения кроме взгляда. И он пытался сказать глазами все, что не мог выразить языком.

«Но разве это поможет?! – с болью вздохнул Рон, – не зря же говорят, что женщина любит ушами! А я ничего не могу ей сказать, а этот, вон как заливается!» – с невольной обидой подумал он.

У парня не было никакой возможности повлиять на ситуацию, кроме молитвы и он решил сделать то единственное, что мог – молиться о том, чтобы Бог защитил Оксану от судьбы быть нелюбимой женой. Рон так искренне полюбил девушку, что здесь, за ужином принял решение не молиться о том, чтобы Бог дал Оксану ему в жены, но только чтобы Он послал ей мужа, который по-настоящему оценит ее душевные качества и полюбит ее от всей души.

– Господи, мысленно молился парень, – если моя любовь к Оксане недостаточно чиста и недостаточно бескорыстна, то дай ей другого мужа, который будет любить ее так, как она того достойна! Но не допусти, молю Тебя, чтобы она вышла замуж «не за того парня», который не будет ее ценить и любить!

Рон молился, но все же ему очень трудно было справиться с тревогой за судьбу девушки. Он очень любил своих родителей и доверял их мудрости. Он нередко видел, как Бог отвечал на молитвы его родителей, поэтому, подумав, решился поговорить с отцом.

Вечер закончился, гости уехали. Чарли сидел в гостиной в кресле и отдыхал. К отцу тихо подошел Рон.

– Пап, могу ли я попросить тебя молиться об одной вещи? – поинтересовался он.

– Смотря о чем. Ты же знаешь, что я не смогу молиться, если от сердца не буду согласен с тем, о чем прошу, – ответил отец, подняв голову от книги, которую читал.

– Да, конечно. Просто я хотел попросить тебя молиться за Оксану. Она очень добрая девушка и отзывчивая. Мне показалось, что этот их дальний родственник присматривается к ней. Он сказал, что хотел бы остаться в Америке. Он также сказал, что для того, чтобы честно и быстро получить разрешение на ПМЖ, можно было бы жениться на американке или на русской, но имеющей вид на жительство. И мне показалось, что он присматривается к Оксане с этой целью. Но мне кажется, что это было бы нечестно по отношению к Оксане, – Рон замялся и остановился.

– Да, сын, мне тоже кажется, что Оксана – хорошая девушка и достойна того, чтобы ее любили, а не использовали как билет в страну, – согласился Чарли.

– Знаешь, я просто хотел попросить тебя молиться о том, чтобы Бог уберег ее не только от таких как Миша, но и вообще, чтобы послал ей хорошую судьбу и любящего мужа, – Рон старался говорить так, чтобы отец понял, что сам себя Рон не причисляет к тем самым «хорошим» или «достойным».

– Да, сын, я понял тебя и согласен молиться о судьбе не только Оксаны, но и за всех детей Сиверцевых. Я вижу, что они хорошие люди и настоящие христиане. Я буду молиться за их будущие семьи, – согласился Чарли.

– Спасибо, пап, – закончил Рон и вернулся в свою комнату.

А отец, закрыв книгу, подошел к жене.

– Родная, слушай, что если мы будем молиться о том, чтобы Рон и Оксана поженились? Бог же говорит: «Открывайте свои желания». У меня есть такое желание.

– Знаешь, у меня тоже есть такое желание – улыбнулась Джейн, – тем более, что Рону Оксана нравится. И мне кажется, что даже не просто нравится, он чувствует нечто больше, чем просто симпатию. Я видела, как он сегодня смотрел на нее.

– Как ты думаешь, Константин согласится присоединиться к нашей молитве? – улыбнулся Чарли.

– Ты не узнаешь обо этом, если не спросишь. – ответила жена.

– Понял. Значит при случае спрошу, – кивнул Чарли.

В следующую встречу Чарли поинтересовался:

– Костя, что вы скажете на то, чтобы мы договорились молиться о том, чтобы Рон и Оксана поженились? – улыбнувшись предложил он.

– Я был бы рад породниться с вами, – ответил Константин, – но только «сватать» или уговаривать детей не могу. А молиться об этом согласен.

– Я тоже ни в коем случае не сторонник того, чтобы каким-то образом подталкивать детей к решению! Я предлагаю только молиться и, если это Бог положил нам с супругой на сердце молиться об этом, то Он все и устроит, – согласно закивал Чарли.

С этого дня Костя и Чарли стали молиться о двух вещах:

Чтобы Рон и Оксана были счастливы в браке, и чтобы Бог сохранил их от ложного выбора. И если оба эти условия будут исполнены в их браке, тогда просили о том, чтобы молодые люди поженились. Обе стороны согласны были сразу отказаться от своего желания, если в возможном браке их детей могло нарушиться хоть одно из первых двух условий.

Но Оксана и Рон не знали о договоренности между их отцами. Они просто общались. С момента их знакомства, Рон часто смущенно, но восторженно-нежно поглядывал на Оксану, но сначала для нее все новые лица были сплошной вереницей свежих впечатлений. Потом, когда она серьезно взялась за учебу, настолько была погружена в нее, что почти не замечала внимания Рона. Тем более, что парень казался ей почти ребенком, несмотря на то, что по возрасту он был старше. В СНГ дети взрослели намного быстрее, потому что там всегда приходилось много трудиться и бороться за существование. Уровень жизни основной массы народа намного ниже и дети быстро понимают, что значит нужда, труд и забота о пропитании и одежде.

Семья Сиверцевых не была слишком бедной на родине, но и богатой ее можно было назвать лишь добрыми делами и радостью. Поэтому трудности им всем были знакомы. Теперь же, когда им приходилось адаптироваться на новом месте, несмотря на всю поддержку и помощь от окружающих, ни родители, ни дети не собирались расслабляться и жить за счет других, поэтому они много работали и усиленно учились.

В благополучных семьях Америки родители нередко пытаются продлить детям их «детство», забывая о том, что дети не привыкают к труду и потом, взрослея, начинают бояться жизни. Нередко избалованные дети вообще стараются не взрослеть, ища, на чьей «шее можно проехать», когда приходится думать о том, как жить дальше. Добрые желания родителей нередко становятся ловушкой для детей.

Сиверцевы с детства знали сколько стоит булка хлеба не только в деньгах, но и сколько труда нужно сделать, чтобы ее купить. Поэтому их взгляд на жизнь был намного более реальным и практичным. Это не мешало детям быть восторженными романтиками, когда дело касалось красоты и природы. Подрастая, они просто могли выжить самостоятельно в этом мире, что можно было сказать далеко не о всех детях из благополучных американских семей. Рон казался Оксане представителем тех самых «избалованных» детей, и она не могла относиться к нему как ко взрослому, хотя парень хорошо учился и заботился о ближних.

Молодые люди продолжали посещать одну и ту же группу изучения Библии. Иногда встречи группы проходили по домам. Домашняя обстановка располагала к свободе и комфорту. Рону нравилось украдкой поглядывать на Оксану, которая всегда готова была искренне улыбнуться в ответ ка любой взгляд окружающих людей.

В русской церкви, которую Сиверцевы также посещали, не многие с пониманием относились к тому, что семья посещает американскую церковь. Большинство русских считали неприемлемым обычаи американских церквей, где люди молились сидя. И не только этот обычай – многие другие обычаи местных русские не принимали. Но Константин твердо сказал на братском общении в русской церкви:

– Эта церковь поручилась за нас и приняла нас. Мы будем посещать их собрания, даже если вам это не нравится.

– Всех нас кто-то принимал. – Резко ответил один из русских братьев по вере. – Спасибо им! Но мы не должны становиться «американцами», подражать им и начинать молиться с ними сидя!

– Брат. Я не говорю, что вы должны делать то же, что делаем мы. Я отношусь с уважением к вашему решению. Но прошу в ответ также отнестись с уважением к нашему решению, – Костя посмотрел прямо в глаза собеседнику. – Нам нравится глубокое и серьезное изучение Библии в этой церкви, искренние отношения к Богу многих из ее членов, их желание делать добро и жить по Заповедям. Мы тоже участвуем в служении и помощи нуждающимся в этой общине. Она для нас не чужая. А то, что они молятся сидя, так об этом ничего в Писании не сказано. Бог не сообщал, в какой позе прилично и правильно молиться.

Мужчина сердито засопел, покраснел от досады и отступил на шаг.

– Что ж, я не могу вам приказывать, вы – взрослые люди, – пробурчал он. Собираясь добавить что-то о том, что не согласен с решением семьи, но Костя не дал ему закончить.

– Брат, как сказал Иисус: «Ты сказал…» – улыбнулся он.

Собеседник еще более сердито взглянул на лицо улыбающегося Кости и понял, что «продавить» не получится и придется смириться с тем, что эта семья живет по своим правилам и прислушивается только к авторитету Библии. А по Библии он не мог доказать, что американцы «неправильные верующие», как бы ни хотелось ему сделать это.

В русских церквях, если кто-то из эмигрантов заключал брак с американцами, нередко можно было услышать фразу:

– Лучше бы за неверующего вышла замуж. Тогда неверующий муж мог бы покаяться. А эти «безбожники» никогда не признают, что идут «по широкому пути»!

Константин и Люба старались не спешить с выводами, хотя и для них было странным, что в американских церквях молится сидя, нередко на праздниках в семьях ставят на стол вино.

Но эти же самые люди, кто молился сидя и иногда пили вино, сделали и для их семьи, и для многих других очень много добра. Довольно часто американцы поступали намного честнее и искреннее, чем те из эмигрантов, кто осуждали их за вино и молитвы сидя. Поэтому Константин и Люба были очень осторожны в суждениях.

Оксана тоже не бралась судить о святости или недостаточной святости местных, но к вниманию Рона не относилась серьезно. Оксану также смущала большая разница в культуре и традициях русских и американцев. Они в церкви и в молодежи нередко сталкивались с тем, что не могли понять друг друга из-за различного менталитета. Поэтому Оксана не решалась внимательнее присмотреться к Рону. Но так как Рон был старше Оксаны и привык жить в стране, где смешалось множество народов, культур и наций, он намного серьезнее относился к девушке.

Чем ближе парень узнавал Оксану, тем сильнее его тянуло к этой удивительно чистой, но умной девушке. Его все больше поражало то, что при том, что она училась очень хорошо, схватывала информацию «на лету» и легко реагировала на нее, все же твердым внутренним решением Оксана сохраняла чистоту своих мыслей и отношений. Он не мог назвать девушку наивной, но она была удивительно чиста, даже не понимая, как сильно отличается от развращенной современной молодежи.

В свое время Рон принял решение сторониться разврата и молодежных «проб». И парню это давалось нелегко. Ведь среди сверстников ему приходилось выдерживать серьезный «прессинг». Молодые люди в школе и позже в колледже, использовали любые средства, в попытках заставить парня «пуститься во все тяжкие» как они. И сейчас, видя, что дети семьи Сиверцевых также сохранили себя от пороков, видел в этом серьезную поддержку. Они подружились с братьями Оксаны и Лизы, хотя ребята были младше Рона и все же ему нравилось общаться с ними. Иногда Петя казался Рону более старшим его по возрасту, хотя Рон был на четыре года старше Пети, а юности, это немало.

В конце лета, когда до начала учебного года оставалось уже немного времени, в один из вечеров семью Сиверцевых пригласили на встречу, которую организовывала американская община. В этот вечер переводчица сказала, что занята и не сможет помочь им общаться на этой встрече. Люба, уставшая после рабочего дня, только приняла душ и прилегла. Усталым голосом она сказала:

– Любимый, прости, но я не вижу смысла идти на эту встречу, если все равно не буду понимать ровным счетом ничего. Я, конечно, уже могу сходить сама в магазин, благо что в основном здесь самообслуживание, но на встрече, где все завязано на общении, я не знаю, что делать без переводчика.

– А я все же пойду, – решил Костя, – я, конечно, тоже почти ничего не понимаю, но для меня важно быть там, если меня пригласили те, кто так много нам помогал. Пусть это будет визит вежливости, все же я пойду.

– Конечно, если у тебя еще остались силы, будет здорово, если от нашей семьи будет хоть один представитель. Ведь дети сегодня вечером все уйдут на молодежное общение, – согласилась Люба.

Костя быстро привел себя в порядок и уехал на встречу. Почти весь вечер он сначала сидел и слушал незнакомую речь того, кто что-то рассказывал у микрофона, затем ходил по просторной зале с чашкой кофе, пытаясь хоть немного понять из того, что происходит. Как ему показалось, гость церкви что-то рассказывал о своем служении или о своей церкви. Во время свободного общения за напитками и бутербродами, к Косте подошли мужчина и женщина в возрасте. Они пытались что-то сказать Косте, но он только, смущенно улыбаясь, отвечал: