В приёмной комиссии подсказали: экзамены принимают в пригороде, недалко от Старого Петергофа – платформа «Университет». Ехать за тридевять земель, конечно, не хотелось, тем более в неизвестное место. Но делать было нечего. Ноябрьским морозным утром сёстры вышли из общежития. Перекусили в студенческой столовой, расположенной на Лесном проспекте, 65. Этот завтрак Людмила запомнит. Твёрдый, как камень, холодный бифштекс и такой же кефир стали в горле комом. Но уничижительный взгляд сестры быстро вернул её к жизни.

– Надо поторапливаться! – таким же холодным, как завтрак, голосом скомандовала сестра. Люда подчинилась. В душе поселился страх: темнота, неизвестность, экзамен …

Ещё одна неприятность, случившаяся с абитуриенткой, стала последней каплей в чаше терпения. Завернув за угол здания, Люда поскользнулась, упала. Слёзы брызнули из глаз – не от боли, от досады. Поднимаясь с колен, она сумела разглядеть в темноте дырку на капроновом чулке.

– На самом видном месте! – раздосадованно произнесла Людмила.

Казалось, её горю уже никто не поможет и короткая коричневая юбка с глубокими крупными складками – тоже. В пригородной электричке ехали молча. Сестра отрешённо смотрела в окно. А Людмила, прикрывая рукой дырку на чулке, – в пол. Сорок пять минут ей показались вечностью.

– Где бы раздобыть иголку с ниткой?! – вопрос остался без ответа.

Вышли на платформу, когда уже почти рассвело. Нечёткость в очертаниях стала её союзницей. Студенческий городок представлял собой огромную строительную площадку с двумя высотными из красного кирпича зданиями. Досматривали последний сон башенные краны и другая внушительных размеров техника. Люди с электрички вереницей потянулись к новому корпусу. Уже в раздевалке, без стеснения (деваться было некуда), Людмила обратилась к гардеробщице с просьбой одолжить нитку с иголкой.

– У меня только чёрная! – предупредила она.

Выбирать не приходилось. Взяв с благодарностью катушку, зашла в женский туалет и, не снимая чулок, принялась шить. Минут через пять вернулась к сестре. На огромном стекле они прочитали объявление: «Вступительные экзамены на рабфак – на втором этаже» и последовали туда, куда указывала жирная чёрная стрелка.

У небольшой аудитории кучковались молодые люди, но не школьники. В плохо освещённой комнате разместились человек двадцать. Вошёл преподаватель и объявил о первом испытании – творческом конкурсе: в любом журналистском жанре раскрыть предложенную тему. Одна из них – «Вверх по лестнице, ведущей вниз» – явно смутила Людмилу. Она минут десять пыталась понять: что бы это значило, но решила остановиться на более прозаичном выборе – «Молодым везде у нас дорога …». О жанрах провинциалка знала не так много: интервью, репортаж … Решила написать «сочинение» на свободную тему – рассказать о своих трёх двоюродных сёстрах Батуриных, которые строили БАМ – Байкало-Амурскую магистраль. За грамотность изложенного Людмила не переживала. Раскрыла тему или нет? – единственное, что её волновало. Вернувшись в общежитие, поделилась с сестрой.

– Когда будут известны результаты? – сразу спросила она.

– Через три дня! – с грустью ответила Людмила. Страх за написанное не покидал её ни днём, ни ночью.

Впереди – второй экзамен – английский язык. На этот раз она доехала до станции «Университет» без приключений и без сопровождения сестры, оттого чувствовала себя гораздо увереннее. Задание по иностранному языку не показалось сложным: рассказать о себе, раскрыть доставшуюся по билету тему и перевести текст. Принимал английский Борис Александрович Шаров. Мужчина привлёк к себе внимание провинциалки своей интеллигентностью: стыдливый взгляд, коротко стриженая бородка …

На подготовку Людмила потратила несколько минут: спасибо школьной учительнице. По выражению лица Бориса Александровича трудно было понять, какое впечатление произвёл на него ответ. Но, простившись с преподавателем, она вышла из аудитории в настроении. Вечером рассказала сестре о том, как прошёл экзамен.

Для поступающих на рабфак придумали ещё одно испытание – собеседование. Нужно было объяснить, зачем ты идёшь на факультет журналистики и сделать это в оригинальной форме.

– Зачем иду? – спрашивала себя Людмила и не находила ответа.

Первоначально у неё даже мысли о журналистике не было. На собеседовании она встретилась с преподавателем английского языка, благодаря которому (по крайней мере, ей так показалось) её зачислили на подготовительное отделение. Результаты экзаменов: «отлично» Борис Александрович поставил по английскому, творческую работу оценили так: пять – за грамотность, три – за содержание.

– Что же Вы газетные вырезки с собой не привезли или фотографии? – сокрушался он.

– В условиях приёма говорилось, что это не обязательно, – чуть слышно произнесла Люда и едва не заплакала.

– Ждите результатов! – сказал ей секретарь партийной организации факультета.

Уже тогда Людмила поняла: не прошла!

На следующий день сестра провожала её на Московском вокзале. В очередной раз поезд №200 сообщением Ленинград – Брянск увозил провинциалку из северной столицы.

– Отец снова расстроится, – решила она и предалась воспоминаниям. В Кирове её ждал Гена.

24. В ожидании чуда

Так Люда назовёт время с начала сдачи вступительных экзаменов на рабфак до зачисления.

– Как сама-то думаешь, пройдёшь? – продолжали спрашивать знакомые.

Старшая вожатая старалась избегать встреч с теми, кто знает о её неудачах, чтобы лишний раз не расстраиваться, выслушивая соболезнования. Она снова ушла с головой в работу. Единственный человек, который искренне радовался возвращению пионервожатой, – физик.

– Добро пожаловать в родную школу! – не скрывая восторга, приглашал Юрий Капитонович.

Он понимал: ещё, как минимум, месяц – столько оставалось до объявления результатов – будет встречать человека, ради которого жил. Гена радовался тихо. Они по-прежнему встречались каждый день: бродили, веселились и грустили, обнимались и целовались, как в последний раз … Вероятность разлуки даже на день их пугала.

Наступил декабрь. Во времена, когда отсутствовали сотовые, с человеком из другого города можно было пообщаться по междугородной связи. Однажды в дом пришёл почтальон и попросил маму расписаться за телеграмму, в которой сообщалось: «Приглашаетесь на телеграф для разговора с Ленинградом».

– Лена вызывает на переговоры, – у неё от страха ёкнуло сердце. – Интересно, что скажет сестра?

Люда не спала всю ночь, вопрос: поступила или нет, доводил до исступления. На следующий день, едва дождавшись вечера, она с родителями отправилась на телеграф, который находился в центре города. Она места себе не находила – сидеть на стуле не могла. Ходила туда-сюда. Ожидание показалось вечностью.

– Ленинград, пятая кабина, – неожиданно объявила казённым голосом телефонистка.

Это единственное, что запомнила Людмила. Трубку взял папа.

– Я в списках? – ей не терпелось знать ответ.

Георгий Тимофеевич передал трубку. По выражению лица она ничего не поняла. И тот же вопрос задала Лене.

– Ты – в списках! – радостно объявила сестра.

– Ты не ошиблась: с нами поступала Лариса Степаненкова?! – Люда поверила в успех не сразу.

Через какое-то мгновение, тихо сползая по стене переговорной кабинки, она поняла: поступила! Бросилась обнимать отца.

– Молодец, Людмилка! – едва сдерживая слёзы, произнёс Георгий Тимофеевич.

Она наконец-то заслужила похвалу. Мама, как всегда, стояла в сторонке и мило улыбалась. Было заметно: камень с сердца упал.

Людмила плохо помнила, как дошла до дома. Ей почему-то не хватало воздуха. Вспомнился случай из детства, когда, играя в прятки, соседские мальчишки закрыли её, шестилетнюю девочку, в большом металлическом ящике для хранения газовых баллонов. Стало трудно дышать, её охватила паника. Она изо всех сил позвала на помощь. На выручку пришла старшая сестра.

– Что ты тут делалала? – с явным недовольством спросила Лена.

– Меня ребята закрыли, – громко всхлипывая, произнесла девочка.

– Следующий раз будешь знать! – Люде пришлось выслушать сестрино нравоучение. «Затворница» вскоре успокоилась, но боязнь замкнутого пространства (клаустрофобия) осталась. Она не решалась ездить в лифтах, избегала маленьких помещений и старалась не оставаться долго в закрытом автомобиле.

На радостях от приятного известия о зачислении на подготовительное отделение мама устроила пир на весь мир. Путь – из кухни – в подвал и обратно – она преодолевала с лёгкостью девочки. Улыбка не сходила с лица. Отец принял что-то сердечное и тихо лежал на диване. Он пытался осмыслить произошедшее. На его лице застыла улыбка.

Теперь меня точно отпустят гулять! – подумала Люда.

Ей не терпелось поскорее незаметно выскользнуть из дому и сообщить приятную весть своему возлюбленному. Гена ждал её в условленном месте. В темноте она заметила, как от школьного забора отделилась чья-то фигура. Через минуту она узнала его.

– Представляешь, я поступила! – не скрывая радости, она бросилась к нему на шею.

Гена, как и прежде, нежно обнял её. Лишь при свете фонарей она заметила в его глазах мимолётную грусть.

– Ты расстроился? – Люда поспешила его успокоить. – Я так долго к этому шла?!

Она ещё не думала о том, как будут строиться их отношения, когда поезд Брянск – Ленинград разлучит их снова. В этот момент в её душе боролись два чувства: радость от заманчивых горизонтов и страх потерять любимого.

– Ты будешь ко мне приезжать. Я разузнаю про Ленинградские вузы. Мне хочется, чтобы мы учились вместе, – продолжала рисовать перспективы «Джульетта».

– А если я не поступлю? – спросил он в надежде, что Людмила снова его успокоит.

– Подготовимся! – сказала она решительно. – Не переживай! Всё будет хорошо, это я точно знаю.

Людмила первый раз в жизни гуляла без боязни встретиться со знакомыми. Ей уже не надо было объяснять причины неудач. Она наслаждалась вкусом победы, вспоминала, как непросто дались вступительные экзамены. Домой вернулась за полночь. Это был второй случай, когда влюблённые потерялись во времени. О первом рассказывала всегда с трепетом.

Однажды тёплым летним вечером они отправились на своё излюбленное место для прогулок – на берег «Верхнего» озера, недалеко от пионерского лагеря «Чайка», принадлежавшего Кировскому чугунолитейному заводу. Счастливые часов не наблюдали. Если прохожих становилось меньше, значит, время приближалось к одиннадцати ночи. Когда заканчивались танцы в городском ДК, молодёжь высыпала на улицы, был слышен звонкий смех, обрывки непридуманных рассказов. «Ромео и Джульетта» понимали: скоро расставаться. Так получилось, что, разговаривая о том о сём, они не заметили, как пролетело «контрольное» время. Когда вышли из городского парка, на улицах было пустынно.

– Странно, никого нет! – ей показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

– Наверное, ещё все на танцах, – предположил Гена.

Они ускорили шаг.

– Мне теперь точно достанется! – Люда расстроилась. – Ты меня не провожай, я как-нибудь доберусь, – больше за него, чем за себя, переживала вожатая.

– Нет, давай до школы – вместе! – сказал он. – Там до моста – рукой подать, а в Заречье ты, как рыба в воде.

– Хорошо, – согласилась Людмила.

Они уже не шли – бежали. Через несколько минут, оказавшись у школы, попрощались. Ей ничего не оставалось, как пуститься вприпрыжку домой. Пробегая по улице Кирова, считавшейся в городе самой просторной, не заметила, как её окликнули: «Куда ты так торопишься?». Минутой позже до неё дошло: это голос Лены. Приблизившись, она увидела улыбки на лицах мамы и сестры.

– Отец не знает, что мы пошли тебя встречать! – в один голос поспешили сообщить они.

– Слава Богу! – Люда вздохнула с облегчением и принялась рассказывать, как они с Геной гуляли и как им было хорошо. Впервые «Джульетта» решилась кое-что рассекретить.

– Как здорово, когда есть мама и сестра! – подумала она и погрузилась в безмятежный сон. Ночные похождения молодых людей Нина Михайловна пообещала держать в тайне.

До отъезда оставалось немного. Людмила считала дни, оттого всё происходящее воспринимала восторженно и в то же время с грустью. Влюблённые гуляли по «своим», ставшими такими родными, местам. И если она щебетала, как птичка, выдавая своё отличное настроение, то «Ромео» всё больше молчал или тихо улыбался – так он реагировал на свою спутницу-фантазёрку.

Отец, по его же выражению, «отпустил поводья» – дочь это почувствовала, но с трудом поверила в своё счастье.

– Надолго ли? – задавалась она вопросом.

И тут же начинала мечтать, как будет жить без родительской опеки. Это ей казалось таким заманчивым! Только по прошествии времени поймёт: насколько иллюзорными были её представления о жизни! Чем меньше оставалось до отъезда, тем длительнее становились свидания «Ромео и Джульетты» – им не хотелось расставаться, они были счастливы и несчастны одновременно! В минуты, когда Людмила оставалась одна, мысленно паковала чемодан. Вещей получалось много – она ехала в северную столицу зимой!

И всё-таки день расставания наступил. Слушательница подготовительного отделения проснулась ни свет, ни заря. Она уже почувствовала реальную ответственность: успеет ли собраться?! Поезд отправлялся в 18 часов – времени было более чем достаточно, но она заторопилась. В ней по-прежнему боролись два чувства: счастья – от предстоящей свободы и боли – от скорого расставания с любимыми родителями, домом, почему-то ставшим для неё вдруг таким родным, и возлюбленным.

– Странно, почему человек всегда должен выбирать?! – то ли спрашивала, то ли утверждала юная особа.

В этот момент ей вспомнилась сказочная повесть Александра Волкова «Волшебник изумрудного города», маленькая Элли, её желание перенестись с домиком-фургоном в загадочный город.

– Хочу, как в сказке, взять дом, родных мне людей и в мгновенье ока очутиться в северной столице, – продолжала грезить девушка до тех пор, пока не раздался бой часов.

– Один … – принялась считать она удары, но часы как будто остановились. От тишины забилось учащённо сердце. Она бросила взгляд на циферблат и ужаснулась: за мечтами не заметила, как пролетело время. До отправления оставалось пять часов. Быстро достала из шкафа кожаную чёрную сумку и принялась складывать вещи. Успела до наступления сумерек.

– Детка, собралась? Всё положила? Паспорт? Деньги спрячь подальше. Оставь мелочь расплатиться за бельё в поезде, за чай да на метро приготовь, – беспокоилась Нина Михайловна.

Люда видела, как переживает мама. Во всём соглашалась, на вопросы отвечала утвердительно или кивала головой.

– Будь похитрее, с незнакомыми не разговаривай, – продолжала мама. Но дочь наставлений не слышала.

– Интересно, Гена приедет на вокзал? А вдруг опоздает? – её больше всего волновали эти вопросы.

До автобусной остановки было по меркам провинциального городка недалеко – пятнадцать минут ходьбы. Вниз – под горку к реке Песочне, через деревянный мост, мимо городского кладбища, где они любили гулять по вечерам с «Ромео», затем снова – в гору. И только пятьсот метров – по прямой, по улице Кирова, мимо аптеки и школы, где она училась десять лет. Остановка называлась «Площадь Победы». В центре установлена каменная стела в память о солдатах и офицерах, защищавших Родину в годы Великой Отечественной войны, и противотанковая пушка. 4 октября 1941 года город был оккупирован немецко-фашистскими войсками. Через пятнадцать месяцев – освобождён 330-й стрелковой дивизией десятой армии Западного фронта под командованием Георгия Жукова в ходе Ржевско-Вяземской операции. В Кировском районе сорок три захоронения и братских могил, сорок памятников и мест, связанных с событиями Великой Отечественной войны. У местных жителей – бережное к ним отношение.

Транспортное сообщение Киров – Фаянсовая было ненадёжным. Поездку на такси мало кто мог себе позволить. Автобус ходил редко, поэтому втиснуться в него считалось большой удачей. Чемоданы, сумки, мешки … стояли в проходе, создавая неудобства для пассажиров, кому сидячих мест не хватило. А если кондуктор попадался внушительных размеров – начиналась перепалка: не задев, было не пройти, а передавать за проезд хотел не каждый. Чтобы успеть на поезд, выходили за полтора-два часа заранее. Однако ожидание на вокзале тоже требовало выдержки и терпения. Запах! Он настолько был специфическим, что казалось, люди, находившиеся в зале, сожалели о способности различать ароматы! Кресла из жёлтых со временем превратились в тёмно-коричневые, поэтому, когда подавали состав, уже никто не обращал внимания на такую малость, как запах из туалета. Весь вагон сочувствовал тем пассажирам, которым предстояло провести четырнадцать часов у отхожего места. Но люди и этому радовались. Говорили, не купить билет на поезд, а достать.

– Билетов нет! – как заученное стихотворение повторяли кассиры, когда бы ни обратился.

Однако на перрон выходили люди с приготовленными для проверки документами. Чаще всего – в плацкартные вагоны. Удача сопутствовала тем, кто приобретал билеты за сорок пять дней или за час до отправления, когда аннулировали бронь. Пассажиров с «железными» нервами было немного! Остальные билеты «расходились» по знакомым, родственникам или «нужным» людям. В день отъезда можно было трижды ощутить себя самым счастливым человеком!

«Ромео» появился за полчаса до отправления поезда. Новоиспечённая абитуриентка стояла с мамой у сумки и пакета с едой на дорогу.

– Люда, что же Гена такой худенький, ножки тоненькие?! – Не удержалась от комментария Нина Михайловна, увидев юношу.

– Были бы кости, а мясо нарастёт! – пошутила Людмила.

Только тридцать лет спустя, «Джульетта» поймёт: так мама в очередной раз давала понять – со второй половинкой не следовало торопиться. Но в этот раз она лишь отмахнулась.

– Дочь для себя всё решила! – подумала мама. – Может быть, Ленинград повлияет на её выбор? – пыталась успокоить себя умудрённая жизненным опытом женщина.

«Ромео и Джульетта» стояли на перроне и, казалось, никого не замечали вокруг. Он, как всегда, молчал и растерянно улыбался, она подбадривала его обещанием, что до Нового года меньше трёх недель и что скоро они увидятся.

– Уважаемые пассажиры! Будьте осторожны – на первый путь прибывает поезд №199 Брянск – Ленинград, – неожиданно раздался визгливый, оттого неприятный, голос из репродуктора. Людмила вздрогнула.

– Почему так мало стоит поезд? Всего двадцать минут! – сокрушалась она, увидев растерянный взгляд своего возлюбленного.

В этот момент ей хотелось сказать самые лучшие слова ему и маме, которая старалась незаметно смотреть на их прощание, трогательное до слёз. Казалось, ещё чуть-чуть, и она не выдержит.

– Проходите в вагон, – обратилась к ним проводница. Мама подошла к ним, чтобы сказать напутственные слова.

– Деточка, если в вагоне холодно, одеяло попроси, чайку выпей горячего … аккуратнее будь! – продолжала Нина Михайловна.

Запах креозота, исходивший от шпал, который ей нравился с детства, только усилил боль расставания. Гена взял сумку и поднялся по ступенькам в вагон.

– Лена тебя завтра встретит! – неловко обнимая дочь, успокаивала мама.

И тут Люда расплакалась, как маленький ребёнок, которого незаслуженно обидели. Не смогла скрыть своих слёз и Нина Михайловна.

– Провожающие, просьба освободить вагон, до отправления остаётся пять минут, – раздался властный голос проводницы.

В тёмной шерстяной шинели и шапке-ушанке она походила на солдата первой мировой. Попробуй такую ослушаться! «Ромео» обнял свою «Джульетту», нежно поцеловал в губы и заспешил к выходу. В тот момент ей показалось, что земля медленно стала уходить из-под ног, но через мгновенье поняла: тронулся поезд. Она помахала в окно, но в темноте не смогла различить среди провожающих своих родных. Ей было стыдно за слёзы, которые предательски катились по щекам. Казалось, все пассажиры смотрят на неё. Но не тут-то было. Кто-то уже доставал продукты на ужин, кто-то застилал постель … Только вспомнив о том, что в Ленинграде её будет встречать сестра, Люда успокоилась и стала готовиться ко сну.

– Тук-тук, тук-тук, тук-тук, – её сердце стучало в такт колёсам.

Какое-то время она мысленно перелистывала дневник, вспоминала о встречах с возлюбленным всегда ярких и трогательных. Пионервожатая, как и полагалось по статусу, была генератором идей: порой, казалось, безумных. Но Гена всегда охотно поддерживал их.

– Геннадий! – так называла своего сына мама. Людмила понимала: если так зовут в семье, значит, другого варианта быть не может. – Люба Авдеева поехала на туристический слёт на Десну. Может быть, навестим её?! – предложила пионервожатая.

– А как будем добираться? – спросил Гена. По интонации Людмила поняла: «Он – согласен».

– На велосипедах! Я мамин возьму! – она давным-давно уже всё решила. – Как всегда, на прежнем месте – у школы, в двенадцать часов?! – скорее утвердительно, чем вопросительно прозвучало её предложение. На том и порешили.

На следующий день она проснулась раньше обычного. Мысль о том, что они с Геной отправятся в дальний путь, бодрила. Однако разочарование не заставило себя долго ждать. За окном дождь лил, как из ведра.

– Ну, почему, когда что-то запланируешь, складывается всё с точностью наоборот? – произнесла она вслух. Хорошо, дома не было родителей. Пришлось бы объяснять своё настроение.

Ей так хотелось отправиться в путешествие! Она стала молить Бога, чтобы исчезли свинцовые облака, и показалось солнце. Всматривалась в небо, надеясь, что её молитвы будут услышаны. Но тщетно. Тогда она решила: поездка при любой погоде должна состояться. Надела синюю болоньевую куртку с капюшоном, натянула тёмные спортивные брюки из непромокаемой ткани, достала резиновые сапоги и взглянула на себя в зеркало.

– Не на танцы собираемся! – успокоила себя «Джульетта» и направилась искать в одном из навесов мамин дамский велосипед, на котором та иногда ездила на работу. Старый, зелёного цвета, с кое-где появившейся ржавчиной, без рамы, он выглядел непрезентабельно, но для дождливой погоды – в самый раз.

– Интересно, Гена не испугается ненастья? – беспокоилась она. Это определит многое в наших отношениях, – продолжала рассуждать девушка. – Посмотрим, чего он стоит!

За размышлениями не заметила, как поднялась в гору, откуда было видно, что у школы в назначенный час ждал он. В тот момент ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди.

– Надо же, пришёл! С таким можно идти в разведку! – заключила она и ощутила на себе нежный взгляд человека, которого недавно безжалостно «экзаменовала».

– Может, никуда не поедем? – теперь уже он решил проверить на прочность свою «Джульетту». Но по её взгляду понял: зря спросил.

– Если ты струсил, так и скажи, – продолжала наступать вожатая.

Тучи на небе не собирались расходиться. По многочисленным огромным пузырям, похожим на воздушные шары, скользящим по зеркальной поверхности лужи, она поняла: дождь зарядил на весь день – солнца не будет. Но вида не показала. «Пионер – всем ребятам пример!» – вспомнила она слова из торжественной клятвы, села на велосипед и поехала навстречу приключениям. Он последовал за ней.

Отец научил дочь главному в жизни – умению брать ответственность на себя. Другой вопрос: насколько это надо было девочке, девушке, женщине? Видимо, здесь сказалось желание Георгия Тимофеевича воплотить свои мечты в сыновьях. Он и не подозревал, какую нелёгкую судьбу предопределил Лене и Люде. Научившись отвечать за свои поступки и брать ответственность за других, они тем самым лишили себя раз и навсегда возможности считаться слабыми. А быть сильными, как известно, – удел мужчин, причём мужественных!

«Джульетта» старалась не отставать от возлюбленного. Из-за невысокого роста ей приходилось крутить педали чаще. Казалось, они промокли уже до нитки. И только проезжавший мимо них междугородный автобус, окатив их с ног до головы, не оставил никаких сомнений. Люда увидела одобрительные улыбки пассажиров. А кто-то даже помахал рукой.

– Ты как? – поинтересовалась на правах старшего товарища Людмила.

Гена ехал молча и только улыбался.

– У меня сухого места не осталось, – вожатая решила, что за разговорами время пролетит незаметно.

Дождь прекратился, когда позади остались двадцать пять километров, почти у самого места назначения. Подруга, увидев до нитки промокших «Ромео и Джульетту», не сразу нашлась, что сказать.

– Ребята, ну, вы даёте! – она бросилась их обнимать, а когда узнала, что гости приехали не с пустыми руками, продолжила: «Какие же вы молодцы!». Шоколадные конфеты, большой пакет развесных галет и … связка таранки собственного производства, которую Гена привёз для своего троюродного брата Игоря Луковцева, показались драгоценным грузом. Каши, супы и компоты участникам туристического слёта порядком надоели. Удивился приезду гостей и начальник методического кабинета Управления народного образования Константин Гуляев. Светловолосый, голубоглазый, невысокого роста, он знал об истории взаимоотношений Людмилы и Гены и относился со снисхождением к их роману.

– Любовь преград не знает! – им обоим показалось, что произнёс он эти слова с лёгкой долей иронии.

– На подобное способны только влюблённые! – оценил безумный поступок по достоинству Костя, так звали его в своих кругах.

– Который час? – спросила вожатая после нескольких минут общения. – Нам пора возвращаться! – не без сожаления заметила Людмила.

Преодолеть такой же путь без отдыха было непросто. Однако ответственность, которую она несла за своего возлюбленного, заставила поторопиться.

– Ребята, с вами хорошо, но к вечеру мы должны вернуться домой, – Люда посмотрела с нежностью на Гену.

Они понимали друг друга не с полуслова – с полувзгляда. Им снова хотелось оказаться наедине. Влюблённые сели на велосипеды и отправились навстречу приключениям. Друзья долго махали им вслед, пока фигуры не скрылись за пригорком. Назад было ехать комфортнее – дождь закончился. Узкая тропинка привела их в берёзовый лес. Неожиданно выглянуло солнце – ослепительное, жаркое. Лучи пробивались через ветви деревьев, словно указывая им, как в сказке, дорогу домой.

Романтическое настроение не покидало вожатую. Воспитанная на пушкинской поэме «Руслан и Людмила», романах французской писательницы Симоны Шанжё про Анжелику, на которую ей очень хотелось быть похожей, она мечтала о большой и светлой любви, впрочем, как и многие девушки её возраста. Чуть позже её сердце покорит роман-бестселлер австралийской писательницы Колин Маккалоу «Поющие в терновнике». Она прочитает его уже будучи студенткой.

– Гена, посмотри, что я нашла! – Люда остановилась, быстро слезла с велосипеда и скрылась за деревом.

«Ромео» последовал за ней. Она что-то скрывала в ладони, предлагая угадать, что там? Не став дожидаться ответа, закричала: «Не угадал!». «Джульетта» протянула руку – на ладошке лежали несколько спелых ароматных земляничин, которые так и просились в рот. Девушка поднесла ладонь к его губам! Глаза её тихо светились. Она почувствовала нежное прикосновение.

– Сладкие? – спросила Людмила.

Казалось, потребность накормить она впитала с молоком матери. По взгляду поняла, как тронул её поступок. Вдруг Гена неожиданно скрылся в лесу.

– Наверное, по нужде? – подумала она, и каково же было её удивление, когда увидела его с букетиком ландышей, которые ещё сохранились в мшистых, а значит, влажных местах. Обычно они появляются в конце мая и цветут всего несколько дней. На смену им приходит лесная земляника. Так трогательно они выразили свои чувства друг к другу. «Ромео» нежно поцеловал свою «Джульетту» и, окрылённые, они выехали из лесу на асфальтовую дорогу. Уставшая и довольная Люда вернулась домой, как и загадывала, до прихода родителей с работы, тем самым избежав лишних вопросов: «Где была? С кем? И почему?».

– С ним можно идти в разведку! – сделала вывод вожатая и погрузилась в глубокий сладкий сон.

Велосипедный марафон стал для обоих испытанием, которое они с честью выдержали, и вспоминали о нём долгие годы семейной жизни.

Людмила проснулась за два часа до прибытия поезда в северную столицу. Привела себя в порядок, выпила стакан чаю с заваркой из зверобоя. Уважающие себя проводники заваривали только его. Это был необычный напиток – ароматный, тонизирующий. Казалось, что он вобрал в себя все запахи полевых цветов. Стоил недорого – восемь копеек без сахара, десять – с двумя кусочками рафинада. Подавали его в в стакане с мельхиоровым подстаканником – отчего становился ещё вкуснее. Поблагодарив проводницу за «волшебный» чай, Люда уставилась в окно. Мимо «пробегали» покосившие от времени дачи, бесконечные смешанные леса и бескрайние поля. Только когда увидела городские пейзажи, «очнулась». Мысль о том, что сейчас на перроне её встретит сестра, придала уверенности.

25. Свобода?

Это сладкое слово «свобода» опьяняет, манит. Редкие не попадают в её сети. Людмиле казалось, что только свободным человек может реализовать свои мечты, а, значит, состояться как личность. Но по прошествии многих лет, после смерти отца, она поймёт, как глубоко заблуждалась. Но об этом – в другой главе. До трагического события пройдёт пятнадцать лет, наполненных радостью, где-то досадой и разочарованием, что свобода была неполной.

Георгий Тимофеевич продолжал держать руку на пульсе даже на расстоянии, хотя делать это становилось с каждым годом сложнее – Люда росла самостоятельной, и простая команда сделать что-то по его желанию не всегда достигала цели. У повзрослевшей дочери он всё больше находил сходств с собой: юным, дерзким и отчаянным. Но, вспоминая, что она стала студенткой рабфака, менял гнев на милость. Цель по-прежнему оставалась единственной – учёба в престижнейшем вузе страны. Отец всегда напоминал дочери об этом, когда та собиралась принять очередное серьёзное решение. Слишком тяжёлый путь прошли они с дочкой, чтобы наконец-то осуществилась их давняя мечта.

Поезд резко замедлил ход. Он, словно подкрадывался к перрону. У девушки сердце забилось чаще. Её, привыкшую к размеренной жизни провинциального городка, мегаполис с его «броуновским движением» страшил.

– Интересно, как Лене удалось «укротить» Ленинград? – она задавалась вопросом и не находила ответа – до разговора «по душам» дело не доходило.

Сестра по-прежнему оставалась для неё загадкой, которую почему-то не хотелось разгадывать. Лена не желала признавать Люду «подругой», которой можно поплакаться в жилетку.

Она не заметила, как поезд остановился. Опомнилась, когда поток людей с чемоданами и коробками увлёк её к выходу. В тамбуре образовалась пробка.