Забавы и шутки демиургов. Литературные мифы

Любовь зла, полюбишь и принца, но лучше встретить его во дворце, а не в хижине, в наряде дровосека, чтобы глупостей не наделать.

Лирическое отступление

Сага о влюбленном короле, сочиненное бесом Игнатом после встречи с прекрасным принцем.

 
А влюбленный король королевство свое раздарил,
Он остался свободен, беспечен, и дивно прекрасен,
Он над полем и лесом, расправивши крылья, парил,
И уставший от дел, вдруг он понял, что жизнь – это праздник.
 
 
И явились друзья, он в заботах их всех потерял,
И любимая снова танцует легко на закате.
А влюбленный король, он душою своей управлял,
Нам правителей в мире угрюмых и яростных хватит.
 
 
Пусть дерутся и мирятся снова они в пустоте,
Жизнь прекрасна, но так быстротечна, в печали и неге,
Обнаженную деву рисует смеясь на холсте,
И наивно мечтает о страсти горячей и хлебе.
 
 
Он читает веселые книги и радостно ждет,
Лишь свиданья с любимой, и что ему споры и схватки,
Он к любви своей вечной по углям устало придет
И надежды и веры на все еще знаю я, хватит.
 
 
– Жизнь и власть, и мечта несовместны, – Поэту твердит.
И молчат мудрецы, он живет каждый день, наслаждаясь.
А беспечный король, все владенья свои разделив,
Улыбается солнцу, в богинь он влюблен и красавиц.
 
 
И художник, прослывший в том мире лихом королем,
Нам оставит портрет его, как же он счастлив и светел.
Снова мудрость узнав, окрыленный легко он живет,
Жизнь – веселая сказка, в ней дева и танец, и ветер
 
 
Незаметные прежде сегодня владыке милы.
Потерявший так мало, так много опять обретает.
Мы остались на время во власти иллюзий, игры.
Улыбнется король, и не медля рабов он оставит…
 
 
Он над полем и лесом, расправивши крылья, парил,
И уставший от дел, вдруг он понял, что жизнь – это праздник.
А влюбленный король королевство свое раздарил,
Он остался свободен, беспечен, и дивно прекрасен.
 

Сказколожка 10. О том, как черти убедились в том, что и матушка родная может хуже мачехи оказаться.

А тем временем, пока наши черти испытывали на прочность Золушку, матушка родная, а не мачеха, решила отправить дочку свою к бабушке, и не просто бабушке, а настоящей бабе Яге. Потому что далеко вперед она смотрела, и старушка эта очень дорога была для ее темных дел. А значит, надо было ей подкрепиться, и с такой радостью она для нее пирожки пекла, и так наговаривала, чтобы Яга добра была и помогла ей в нужный момент, что ничего бы ради иллюзорной милости старухи и не пожалела.

Но милая девочка добралась до той самой избушки заповедной, только старушки – Ягушки дома в тот момент не оказалось.

Огляделась девчушка вокруг, когда в избушку вошла, чтобы пирожки для бабушки оставить, и на платьях заметила животину какую-то громадную, лоскутным одеялом прикрытую, одно только волосатое ухо торчит.

Это был старый наш и чертей знакомый серый волк, который недавно только вернулся из трудного похода за Жар птицей, конем и девицей вместе с непутевым Иваном Царевичем. И теперь, ни о чем не подозревая, спал он сном богатырским, да еще и одеялом сверху прикрылся. И был волк уверен, что в избушке Яги, которую и повернуть – то не так просто было, да еще маленькой девочке, его точно никто не потревожит. Но просчитался наш волк, Красная шапочка оказалась девочкой смышленой, и прямо к нему в лапы сама и пришла она. Нигде, даже в избушке Яги не было волку несчастному и загнанному покоя. А ведь известно, что не только коней, но и волков загнанных пристреливают, и охотники уже по лесам шастали, стоит только нос высунуть, вот он и отдыхал в избушке Яги, надеялся, что хорошо спрятался.

А девочка наша и не знала, что Яга теперь должна была вылечить серого волка, после всех его путешествий опасных для здоровья, да обратно в лес и отпустить, уже сильного и непобедимого.

Черти как раз в той самой избушке оказались вовремя, они чуть припоздали, но за девочкой рванули туда, решив ее от Яги спасти, а тут и вовсе беда большая надвигалась, как снег на голову.

Теперь волк открыл один глаз, но сначала тех чертей и увидел, и зарычал даже. Девочка взвизгнула, наконец, понимая, что Яга очень сильно изменилась, хотя она могла конечно, и в волка превратиться, волшебница все-таки, но больно он натуральным казался.

Но черти решили, что он все-таки примется за старое и снова зарубать девочку захочет. Они сказку – страшилку хорошо помнили. Только дровосеков в лесу еще не встретили пока, и спасать девочку некому было.

– Да вы что, парни, – взмолился волк, когда понял, что они ему приписать хотят, – если я не съел царевича, который столько всего натворил, что от злости его надо было загрызть обязательно, то уж маленькую девочку, да еще у вас на глазах есть точно не стану.

Тут только девочка стала догадываться, что это все-таки не Яга это а волк настоящий, ведь чертям точно виднее. Но и тут она не испугалась, она знала ту сказку, про царевича, ей Яга ее не раз рассказывала, и была уверена, что и ее волк защитит и спасает, если будет ей какая страшная опасность грозить. После всего этого она стала утешать расходившихся чертей и уверять их, что не стоит волка напрасно обижать. Они и сами уже устыдились своей подозрительности и готовы были раскаяться. Только Игнат все еще не до конца был уверен, что они поступают правильно.

А потому все по-другому на этот раз вышло, когда Тарас заглянул к матери ее, чтобы рассказать ей обо всем, она как раз рассказывала соседке, что избавилась от девочки, которую в голодный год ей не прокормить, пусть теперь Яга о ней позаботиться.

Тарас понял, что ничего говорить ей не стоит, и быстро вернулся назад, рассказав обо всем остальным.

– Не возвращайся к ней, – стал он просить девочку, – она тебя до добра не доведет, уж лучше с Ягой и волком жить, чем с такой мачехой.

Но она не оставила их в покое и решила навестить, и убедиться, что все так, как ей хочется.

Мачеха уже ворвалась в избушку, и наступила в ярости на тот самый люк, в который порой нерадивые да никчемные добрые молодцы у Яги на обучении проваливались. Волк только пасть открыть успел, чтобы предупредить ее, что там опасно, а может, и не хотел он предупреждать, а просто для вида рот открыл. Только она уже кубарем полетела вниз, и ничего от нее больше и не осталось, как в том самом Пекле и оказаться.

Видно серый волк после этого случая, когда утешал рыдавшую девочку и придумал поговорку, что не надо рыть яму для других, потому что, скорее всего, сам туда и попадешь. И спокойнее будешь жить, если не станешь желать другим того, чего не хочешь, чтобы они желали тебе.

Сидела перед тем погребом Красная Шапочка, рыдала, да все никак она не могла успокоиться, сколько не старалась.

Но тут черти снова вступили в дело. И спросил Игнат у девочки, а не надо ли мамочку ее назад вернуть. Всем своим видом он показал, что если она так хочет, то он может за ней спокойно прыгнуть в ту самую яму.

Промолчала девочка. И волк рядом с ней уселся и на черта внимательно смотрел, если что, то готов был и укусить его, чтобы он над маленькой девочкой не издевался. Черт есть черт, никогда не знаешь, что от него и ждать можно.

Но тот только обошел вокруг люка, да и на лежанку свою вернулся.

Так и осталась девочка с Ягой да волком, и у них еще кот ученый приблудился, хорошо они жили, ничего не скажешь, дружно и весело, только о злой матери, которая хуже, чем мачеха оказалась, старались больше не вспоминать.

Сказколожка 11. О том, как богатырь выбирал себе путь, что подсмотрели и подслушали черти.

Выйдя из избушки Яги, оставив там девочку вместе со старушкой и волком, оказались наши черти на перекрестке снова. Судьбоносным был тот самый перекресток, где камень перепутный возвышался, и проступала на нем судьба того, кто к нему подъезжал в тот момент.

На этот раз столкнулись они не с Иваном Царевичем непутевым, а с князем знаменитым, Олегом звали его на славянский манер, а прозвище еще более звучное придумали, и стал он Олегом, да еще Вещим. А ведь был то всего лишь викингом Оддом. Пусть и отважным и родовитым, но уж конунгом там у себя бы не стать ему, а тут первым среди самых могущественных владык и оказался. Не любил воин этот, князем в одночасье ставший, волхвов и магов разных, да что поделать, если на новых, им завоеванных, землях власть их так велика была, куда от них деться можно было..Но пока волхва еще не было видно. Чертей, хотя они и были рядом, князь Олег видеть никак не мог, только надпись на камне и прочитал он. И понял князь, что есть у него какой – никакой, а все-таки выбор. Если пойдет он налево, то женатым окажется. Что-то путь этот князя не вдохновил. Если направо пойдет, то коня потеряет, а коня он уже однажды терял. Если прямо, то жизнь потеряет.

Задумался князь, потому что те, кто мудры не на шутку, сначала думают, потом только действовать начинают. Черти за ним следили внимательно, после всех непутевых царевичей, с которыми столько мороки и у животных, и у дев, и у духов было, князь почти небожителем им показался. Но никак не могли они понять, какой выбор князь сделает, ведь больно много от этого зависеть будет. Волк даже волхва задержал, чтобы тот не мешал им и в стороне оставался пока. Они не только видели князя, но и прекрасно слышали все, о чем он думает, потому и следили они очень внимательно, чтобы важную какую мысль его не упустить. А князь между тем думал, что жениться его сам Перун не заставит, потому что вольному воля, коня терять уже он не собирался, одного потерял, теперь жалел, да еще как. И что же – остается для нег? Только третий путь – с жизнью прощаться придется. Этого он еще ни разу не пробовал, и для разнообразия не мешало бы сделать третий выбор. И когда прямо князь последовал, черти удивились несказанно, и за ним припустили.

Они были уверены, что полчища узрят там, и вырвет князь дуб, и станет им в разные стороны размахивать, да так, что разлетятся все враги его кто куда. Уже и дуб для него подходящий подсмотрели. Но врагов никаких нигде не наблюдалось, даже когда они с тем дубом поравнялись, а потом и проехали его, но как же тогда князь собрался жизнь терять, вот вопрос.

Кажется, удивился и стал беспокоиться и сам князь Олег. Ведь когда на худшее настроишься, то лучшее приятно вдвойне. Но когда все без труда дается, то и легкое разочарование в один миг и наступает. Вот и с ним могло такое быть. Потому черти решили, что его уморить на том бесконечном пути хотят. Он все время будет оглядываться, да об опасности думать, а ее так и не дождется, вот и уморится от ожидания такого. Но в тот момент, когда они готовы были в это поверить, тогда и появился на пути – дорожке серый волк.

Князь остановился невольно. А волк поставил перед ним кринку с живой водой и молодильное яблоко лапой из травы на дорогу выкатил.

№№№№№№№№№

Спрыгнул с коня князь Олег, внимательно на волка посмотрел. В том мире, из которого он явился сюда, страшнее волка и зверя не было. Это он пожирал всех и богов и людей, в последний день творения, а до тех пор в Пекле на цепи сидел, рвался и выл страшно, а тут вон какой смирный да хороший волк оказался, почти как собака ручная, но можно ли ему доверять? Черти на расстоянии убедили его, что волку доверять можно, да и сам он очень мирным зверем казался. Ничего не скажешь. И выпил воду у всех на глазах князь Олег и молодильное яблоко съел, но ничего скверного с ним не случилось, только еще большим добрым молодцем он стал

– Ты выдержал на этот раз испытание, – сказал волк человеческим голосом, – потому и должен получить все, что тебе полагается.

Поблагодарил князь Олег серого волка за хлопоты, да и повернул в свой Киев, где его заждались уже давно воеводы и дружина. Черти еще рядом с волком постояли, поговорили о том, о сем, волк на прощание сказал им что-то о том, что хорошо видно сердцем, ведь главное скрыто от глаз. А потом пошел нового князя или царевича дожидаться, а что еще ему делать оставалось, если был он приставлен к перепутному камню. У каждого свое место и свое дело в этом мире.

Сказколожка 12. О том, что черт и не самом деле не так страшен, как его малюют. Это Вакула со временем на себе испытал

После всех рождественских приключений и женитьбы своей снова взялся за кисть наш художник Вакула.

И на этот раз решил он к черту быть справедливым и нарисовал его не чудовищем, каким и привыкли того рисовать, а очень даже симпатичным, умным и забавным созданием, таким, каким он его и знал, после всех своих приключений.

Черти, в тот момент и навестившие Диканьку, потрясены были явлению миру этого рогатого Дориана Грея, которому и напрягаться-то особенно не надо было для того, чтобы сохранить свою молодость, она-то у него точно была, и никуда от нее не деться.

Но как только первое очарование прошло, стали спорить Игнат с Тарасом, на кого же этот новый черт так похож, потому что он им кого-то сильно напоминал, только вот кого?

Они бы спорили так видно до скончания века, и не согласились друг с другом уже из упрямства, если бы в тот самый момент Ний и не появился.

Закрутилось, завертелось все на хуторе, а когда улеглось немного, и предстал перед ними черный всадник во всей своей зловещей красе.

Взглянул он на творение это, вроде одобрил, но сразу же, как только попа издалека увидели, поняли черти, в какую беду попал их художник.

Потому что такого святоши точно не простят никогда. Явить миру не просто черта, а древнейшего из богов – это уметь надо, а уж дерзости сколько. И если бы не то известное происшествие, не черевички, непонятно как у него оказавшиеся, может быть, обошлось бы как-то.

Но тут всем стало понятно, что не с простым чертом, а с Дьяволом самим их художник знается, и костра ему не избежать, ведь никак по-другому с такими живописцами и не расправиться им уже.

А появления всадника около дома его и то, что он все еще жив красноречивее любых слов обо всем и говорило.

Много чего уже успели наши черти пережить, но на этот раз задача им казалась неисполнимой вовсе.. Хотя за дело они еще яростнее взялись, чем труднее, тем интереснее будет бороться и побеждать, а по – другому они и не мыслили этого всего.

И когда толпа явилась к художнику вместе со священником, он исчез бесследно, что и стало подтверждением того, что знается он с той самой силой. Ведьма Солоха заверила к ней обратившихся по тайной просьбе того самого святоши, что ни на этом свете, ни на том, ни живого, ни мертвого художника она не нашла.

Именно так ее заставил говорить Тарас, навестивший накануне, и эти бдительные типы, охранявшие то, сами не знали что, должны были смириться с загадочным исчезновением, и только с портрета на них взирал грозный судия, и так суров был взор его, что хотелось только развернуться и бежать.

А наш живописец тем временем, пристроенный чертями на небеса, бродил по Ирию этому, в разные его места заглядывал, и никак не мог найти себе места и занятия. И реки там были молочные, и берега кисельные, только когда ты из своего мира вырван даже спасения ради, то ничего не остается больше, как скучать, а то и тосковать, и рваться назад.

Ний тоже хотел увидеть своего художника, но и он никак не мог до него достать в то время. Велес тревожился о том, что снова может из-за него вспыхнуть война между силами света и тьмы, и это после того, как он столько времени умиривал эти самые силы.

– Вы давайте, как-то успокойте все это, – требовал он от чертей. А те и рады были бы, только понятия не имели, как это сделать можно.

И что-то чертям сделать удалось, потому что три силы как-то угомонились и занялись делами своими, ведь художник больше не давал о себе знать, и спорить не о чем. И все вроде хорошо было, только одно худо – вдохновения и следа больше не было, мазка одного не сделал он. Но ведь это такая малость в сравнении с мировыми проблемами, что на нее не стоит и внимания обращать.

Ну не написал он еще одного шедевра своего, не явил его миру, так что, не проживет мир без этих его шедевров что ли?

Да еще как проживет и не почешется, уже и того, что он сделал – больше чем достаточно, он явил миру лик древнейшего из богов. И кто-то припомнил, что тысячу лет жили их предки с этими богами, и очень хорошо жили. Пока смутные времена перемен не наступили и не испоганили все на свете.

А потом, когда черти добились своего и вернули художника назад, уже старого и больного, тогда он стал рисовать чертей. И такими славными они у него получались, и так много их было, что люди только диву давались. И рассказывали старую историю о том, как он исчез в ночь под Рождество, а потом с волшебными туфельками от самой императрицы явился, после чего и женился на гордой красавице, которая и сама чертовкой еще той была. Кого же ему любить остается, как не чертей, если все остальные значительно хуже, чем те черти оказались. И только Ирия с птицами его сладкозвучными никогда не рисовал Вакула, хотя многие говорили, что благодаря своим чертям и там он смог побывать. Но никаких доказательств этому так и не нашлось тогда.

Только недолго черти Вакулины героями ходили, разбудили революционеры гения, на каторгу его отправили в Сибирь, а он оттуда таких бесов приволок, что дурно и худо всем стало, о милых чертях все забыли, а им самим от тех бесов пришлось только бегством и спасаться, а что еще делать было?

Сказколожка 13 О том, как Горыныч хотел помочь несчастному старику, но насобирал на свои головы новых забот и понял, как важно вовремя остановиться.

Потеряв знаменитого художника, бродили черти по берегу морскому, по тому самому, куда старик закидывал свой невод, и наткнулись там на нашего старого знакомого Змея Горыныча.

Так жалко ему стало старика, совсем его старуха извела после того, как она осталась у разбитого корыта, загрызла и загоняла его до смерти, вот Змей и решил спасти старика несчастного. Думал, думал, а когда старуху увидел, которая вприпрыжку к старику бежала, так подхватил он ее и поволок неведомо куда. Пока еще и сам он не ведал, куда именно собирался старуху тащить.

Она вопила и вырывалась, а как увидела на какой высоте они несутся, так и притихла, поняла, что если вырвется, то и мокрого места от нее не останется.

Когда приземлился около собственного замка Змей, то и оглянуться не успел, а черти уже и подоспели тут как тут, и с двух сторон к ним приблизились, старуха только оглядывалась, то рычала, то визжала. И полюбовавшись на вздорную бабу, черти и стали советовать Горынычу, чтобы он с ней расправился.

– Прибей ее, – шипел Игнат, – тебе же легче и проще будет

– В море ее забрось, пусть с ней рыбка золотая возится, ведь они старые знакомые.

Но старуха не хотела не только прибитой змеиной лапой быть, но и в объятьях рыбки оказаться тоже не желала, та уже загубила ее жизнь и оставила у разбитого корыта, так что еще ей надо было?

Черти видели, что Змей слишком добр и понимали, что это для него плохо закончиться может. Он терпел еще какое-то время старуху, из замка своего улетал, а потом решил, что откладывать больше не стоит, когда она на него обрушилась снова, то схватил он старуху в одну лапу, а мешок с золотом в другую и бросился туда, где и забирал ее. Понял, что старику она дадена была, вот пусть он с ней и мается, сколько ему влезет.

Старик за это время уже успокоился, спокойно жить начал, и все время благодарил Змея за то, что дело такое тот сотворил, а как увидел, что тот старуху назад волочет, так аж в лице переменился. И стало ему плохо совсем. Да больно Змей решительно настроен был. Но он знал свою старуху, и стало ему Змея очень жалко. Ведь это он с ней за долгие годы закалился, а Змея с непривычки она и извести может и вовсе. И согласился старик ее принять, вроде и смирной она казалась на первый взгляд, хотя, скорее всего только на первый, пока еще Змей над ними черной тучей висел.

– Я тебя понимаю, дружище, – говорил мужик Змею, – с непривычки такое не пережить, это не для слабых Змеиных нервов. Видно и на том и на этом свете мне с ней маяться, и придется, одну только глупость совершил, когда выбирал ее, да клятву перед богами дал, и вот теперь никогда положения такого не исправить больше.

Но сам старик не ожидал того, что деньги решают если не все, то многое – на Змеиные деньги купили они избу хорошую и даже хозяйство завели, старуха делом занята была, и хотя все еще ворчала на старика, но уже значительно меньше.

Потому жизнь их, которой не так и много осталось, как-то все-таки налаживаться стала. И там где золотая рыбка не помогла, Змей все-таки пригодился.

Сказколожка 14. О том, как черти спасали Змея, на которого нашелся свой герой, и что из этого вышло

Самым знакомым и любимым для наших чертей всегда был Горыныч – младший из всех Змеев, беззаботный и любопытный, пихавший свои носы в самые разные дела, и что только не творивший в заповедном лесу.

Но созданием он был добрым, и отзывчивым – отзывался на многие вещие, о которых другие и не слышали и не думали. Чего только стоит история со сварливой старухой.

Черти видели, как он с ней намаялся. Но ведь остатки дни старика все-таки скрасил, и он был почти счастлив, если бы буйное прошлое смог позабыть. Но это было очень не просто сделать, от этого только и маялся бедняга, а в остальном Горыныч ему очень даже добрую службу сослужил, ничего не скажешь.

Но настала для них пора самого Горыныча спасать. Узнали они, краем уха услышали, что появился тот самый Георгий, который Победоносец. Он и должен был с Горынычем сразиться, с Добрыней все вместе они как-то справились. Вернее, удалось убедить и молодца, и князя, что змей убит, и волноваться им больше не о чем. Поверили, благо, что век их короток, змей отсиделся в горах, пока богатырь туда уже мертвый не заявился и не узнал, как все на самом деле обстояло. Только поздно уже было, если бы камни могли говорить, то и Добрыня бы рассказал о том, как он встретился с убитым Змеем, и каким живым и очень даже веселым тот оказался.

Но вот Георгий, в отличие от Добрыни, настроен был решительно.

Обязательно хотелось ему с нашим змеем расправиться, хоть ты его режь, уверен он был, что за этим он в мир этот и пожаловал, а Змею больше жить на свете не стоит, не Змеиное это дело.

Так считал герой, но черти думали совсем по-другому в тот момент.

– А нужен ли миру такой герой, которому наш Горыныч помешал? – обиженно спрашивал Тарас.

Да он и не помешал совсем, как может помешать тот, кого ты в глаза не видел, просто герой должен прославиться, а Змей быть убитым, вот и весь сказ.

– Пока мы здесь, – вдруг встрепенулся миролюбивый Тарас, – такого быть не должно.

Черти были не против того, чтобы героя породить, но они хотели сохранить Змея, представить себе, что Горыныч так глупо погибнет они не могли.

Думали черти, думали, что бы сделать, а потом и решили, что надо этого героя к их царице Тамаре, которая Дарья отправить, пусть он там ночку бурную проведет да закалится хорошенько. А если живым от царицы выйдет, тогда и со Змеем может сразиться. Хотя сильно сомневались они, что после схватки с царицей, до второго поединка дело дойдет.

И в глубине души надеялись оба беса, в том они были единодушны, что после этой ночи с ней он останется, усыпит она его, как волшебница Цирцея Одиссея, и не захочет он больше ни с какими Змеями драться.

Игнат для пущей уверенности даже с царицей беседу провел:

– Смотри, Змеи у нас уже перевелись, если ты не замаешь героя, и еще мечом он махать начнет, то сама под этот меч вместо Змея и пойдешь.

Царица видела, что бесы не шутят, но понимала, что с тем правильным героем, который только о Змеях и мечтает, возможно, ей не так просто будет справиться. Но деваться все равно некуда.

Царица старалась на славу, но в середине ночи ей показалось, что бесы над ней издеваются, или яблоками они его молодильными накормили, неутомим Георгий наш оказался.

– Так я еще и головы после всего, что пережила, лишусь, – подумала в тот момент царица. И усилий еще больше приложила, тогда только как-то немного угомонился герой наш, и пока бесы оставались довольны.

– На востоке девица грозного царя сказками усмиряла, а наша еще и себе удовольствие доставляет, а потом жаловаться станет, что мы над ней издеваемся, да еще и плату какую потребует, – ворчал Игнат.

Но Тарас ему напомнил о том, что пока они ее пугали, а не наоборот, и надо было внимательнее просто смотреть за тем, что происходит в башне высокой.

– Может утром она с ним расправится, как со всеми его предшественниками, вон черепушек сколько в Тереке уже на дне таится, неужели рыбы голодными на этот раз останутся? – спрашивал Игнат, он всегда искал самых легких и простых путей. Хотел, чтобы и рыбы были сыты, и змеи целы.

– Не думаю, зачем ей убивать того, кто ей столько удовольствия доставляет, – сомневался Тарас.

Ему не хотелось так жестоко с героем обходиться, по их милости он и героем – то не станет, в лучшем случае только хорошим любовником, а еще и убивать его за то, что он им помогает, пусть и невольно – это уж слишком.

Герой очнулся через много лет, и все еще в объятьях той самой Дарьи, и когда увидел прекрасного юношу, то понял, что это посланник богов, и скажет он ему что- то не слишком приятное.

– Едва тебя отыскал, – притворно во сне его говорил Гермес, – а ведь у тебя на роду было написано в юности Змея убить, но тут без чертей не обошлось, а теперь уже и время твое ушло без возврата.

Что оставалось делать Георгию, который так и не стал Победоносцем, только сожалеть о том, чего не случилось.

Взглянул он на развратную царицу, и решил, что все-таки жизнь его была прекрасна, а змей да что Змей, пусть спасибо его царице скажет, живет и нового героя ждет.

– А богам ты что скажешь? – поинтересовался посланник.

– Что я любил самую страстную, самую прекрасную из женщин, и не смог ее покинуть даже ради того, чтобы с вашим Змеем сражаться, вот и все, что я сказать мог. Так на этот раз и оказалось, что и змеи целы, и герои страсть пережили, раньше думать надо было, а после страсти кулаками не машут.

Уж не знаем, как Боги, а черти и Змеи были довольны, что на этот раз все так и вышло у них, это был не самый худший вариант, так они решили, а Змеи помереть всегда успеет, какие его годы.

Сказколожка 15 О том, как чертям пришлось пристраивать сварливую старуху, после смерти старика.

Иногда нашим чертям приходилось возвращаться к старым героям, а куда от них денешься.

Пока они возились с царицей, героем и Змеем, внезапно помер старик, тот самый, у которого Змей украл жену, а потом вернул назад с мешком денег. И вот старик в назначенный Пряхами срок тихо и незаметно умер, и во второй раз оказалась старуха у разбитого корыта, которое стало его гробом на этот раз. Черти заглянули туда почти случайно, а как увидели безутешную старуху, которую во многом они сами и перевоспитали, и так захотелось им еще раз поучаствовать в ее судьбе, не чужая все-таки, только ума они не могли приложить, куда ее пристроить можно было. И если бы Кащей в тот самый день и час не украл очередную девицу, и у них на глазах она в море не свалилась, то ничего бы наши черти и не придумали. Но Тарасу пришлось за ней нырять на самое дно, и все-таки он вытащил и откачал ее, а Игнат только ворчал сердито, снова им на непутевых девиц отвлекаться приходилось, только разве Кащею откажешь, себе же дороже будет.

Кащей от них удирать не стал, уселся рядом и стал жаловаться на судьбу свою несчастную.

– И куда только пряхи смотрят, никакой радости никогда в жизни моей не бывало, – твердил Кащей.

Тут Игнат и нашелся быстро.

– Ничего за девицами шастать, ты по Сеньке шапку найди.

– Мне шапка не нужна, мне нужна хозяйка, – отвечал ему Кащей.

– А я про что, вот мы тебе старушку и подобрали, пока ты девиц топил. Она конечно не так молода, старика своего похоронила только что, но тебе особенно бояться нечего, ведь ты у нас Бессмертный. Хорошая старушка, пока мы с Тарасом не взялись за дело, сладу с ней было, а теперь присмирела, и тебе веселей будет, и она пристроена – всем хорошо.

С недоверием смотрел на них Кащей, чертям он никогда сильнее не доверял. Девица фыркнула, поблагодарила чертей и удалилась, сделав вид, что его не заметила, а он один остался снова. Подумал еще немного Кащей наш, да на старуху и согласился, а куда деваться было? Особенно когда Царь Морской на берег пожаловал, и предупредил его, что если еще хоть одна девица по его милости свалится в море, то с ним самом дело Кащей иметь будет, а пока пусть чертям спасибо скажет, за то, что помогли им от утопленницы избавиться.

– Не свалится, – завершил Тарас, – мы Кащея почти женили, ты со своими угрозами опоздал немного.

Царь морской долго смеялся, когда узнал, что женили они его на той самой старухе, слухи о сварливости которой и до него доходить стали, золотая рыбка жаловалась. Только он еще не думал о том, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. И никто не угадает, что и как быть может в мире, вот и с Кащеем и чертями особенно осторожно надо смеяться. Старуха быстро согласилась. Она слышала про замок Кащея и решила, что он как раз для нее и предназначен был. А теперь, когда хозяин его угомонился, то и заживут они счастливо. Стала чертей благодарить, а те только переглядывались да усмехались. Так и сошлись грозный Старик и смирная Старуха.

Кащей сначала не мог привыкнуть, что кто-то в холостяцком его жилище хозяйничает, но со временем ему даже понравилось. Все теперь там чисто да прибрано было, как никогда прежде не бывало. И во дворе все вьюги и метели теперь каждая в своем загоне оставалась зимы дожидаться. Старуха строгие правила завела, и слушались они ее так, как его никогда не слушали прежде. Вот и зажил наш Кащей барином, он знал от Горыныча, что тот когда-то старуху тоже воровал, только вернул быстро. Но Змей ведь был не особенно умен, хотя три головы у него было. А он вот устроился и рад радешенек. Главное —родственную душу найти, остальное не так важно. И жили они душа в душу. А когда старуха померла, так Кащей безутешен был, и сразу стал требовать, чтобы черти еще одну старуху для него отыскали.

– Что мне одному то оставаться, хозяйство большое, хозяйка нужна.

Черти еще раз убедились, как непредсказуема жизнь, никогда ничего угадать нельзя.

Сказколожка 16 О том, что стал переживать бог страсти, когда черти на его пути появились.

В то время пока бесы со Змеем и с другими духами носились, боги жили в этом мире совершенно спокойно. Они спускались в назначенный срок, когда расцветала природа, из Ирия своего на землю и часто на собственном примере показывали людям, как им жить следует. Но так хотелось бесам нашим путешественникам и с богами как-то пообщаться, потому что весь этот мир многогранный их все больше и больше интересовать стал.