Как попал ко мне этот отрывок из протокола Народного Съезда (или Великого Хурала, как в шутку его еще называли в народе), – неважно. Будем считать – случай. Важно, что содержимое этих нескольких листочков подтверждает те остатки, обрывки, фрагменты воспоминаний, сохранившиеся и в памяти непосредственного участника этого Съезда, то есть, в моей.

Что самое интересное – ни я, ни другие участники, делегаты Съезда, вроде меня, не смогли потом по памяти восстановить ход рассуждений, все детали разговоров и составить подобные записи (или протоколы, – называйте, как хотите). Большая часть из того, что там говорилось – словно смахнула из нашего сознания мягкая кисточка забвения.

Судя по всему, автором записок был реальный летописец, работавший на съезде в качестве секретаря. Кстати, перечитывая сейчас этот отрывок протокола Съезда, я припомнил одну странную фигуру, там, в дальнем углу зала, – казалось, она была накрыта каким-то светящимся куполом (или, может, это было испарение?). Возможно, то был человек-сомнамбула. Или кто-то, находящийся в измененном состоянии сознания.

Почему писать протокол доверили человек, а не электронному секретарю – трудно сказать. Приборы, электроника, – они ведь не имеют совести, их можно кракнуть, – они служат любому. Человек же наделен душой, опять таки – совестью. Душа или совесть не может служить любому. Всегда есть кто-то ответственный за них

И, к тому же, лишь человек (возможно, сомнамбула) способен сделать протокол только в одном экземпляре – а потом все начисто забыть.

Но текст моего экземпляра, – это было отчетливо видно, – был написан под копирку. Значит, протокол был составлен в двух экземплярах?

(Или кто-то подсунул сомнамбуле второй листок с копиркой?).

А, может, сомнамбула не виновата, и это сделал тайный агент? Чей?

Я пока не могу ответить на эти вопросы.

На этом «всенародном съезде Партии» в одном из огромных офисных залов Конструкторского Бюро, кроме его сотрудников, которых ни я, и никто из других «делегатов» отчетливо не запомнил, были и мы, корреспондент-сотрудники КБ, а также люди из руководства самоуправлением Миров. Мы собрались там, чтобы в живом варианте (а не по электронной связи) обсудить некоторые вопросы нашей общей жизни:

Закрыть ли Тоннель за ненадобностью насовсем и навсегда.

Создать ли систему связи между отдельными Мирами по аналогу земного интернета.

Лично у меня сохранилось мало воспоминаний о том, как проходил этот «Великий Хурал», помню лишь главное: Тоннель в результате решили не закрывать. Общую, связующую миры сеть решили создать, но в ограниченном варианте пользования, – примерно, как в старину на Земле люди пользовались телефонами-автоматами в будках. Остального я не помнил, да и не старался припомнить. Полагал, что там было что-то не очень важное.

И лишь теперь, читая эти записки и делая свои заметки на полях, я стал кое-что вспоминать и лучше понимать смысл происходившего.

Отрывки из протокола 6-го Межмирского собрания

Присутствующие: сотрудники КБ, Первый, Второй, Третий, Четвертый, Пятый, Шестой, Седьмой, Восьмой, Девятый, Десятый, Одиннадцатый, Двенадцатый, а также представители Миров, корреспондент-сотрудники КБ.

(Почему эти ребята из КБ имеют такую неприметную внешность? Да еще обозначаются номерами? Казалось, их лица и фигуры меняются ежесекундно. Странная мимикрия. Они что, – не люди?)

Звучит музыка… Интересное сочетание классики и современной музыки… клавесин? Да, нового образца, с синтезатором. Играет Седьмой, ответственный за искусство и гуманитарную сферу. 25 кадр… восьмая нота…

На клавишах – изображения. Они чередуются… изображения знакомые… не все знаю…не видно…

7-й заканчивает играть, звучит гонг. Собрание открыто.

(А я совершенно не запомнил, как начался наш «Хурал». Интересно, что наши кураторы из КБ – еще и музыканты?)

1-й сотрудник КБ: Аккорды являются Музыкой лишь тогда, когда гармоничны и настроены на один лад, в унисон, когда ноты живут по единым правилам, по единым законам.

Приветствую всех!

(Шум голосов, хор приветствий)

(Голос из зала, не видно, кто): Единые Правила… Вы имеете в виду 10 Заповедей?

2-й: Если б только 10, их ведь намного больше, вы же знаете. Они записаны во всех святых книгах, начиная от самых древних.

Александр (Прозрачный Мир): Ну вот, вы опять хотите нас отдать в плен слову? Сделать зависимыми от слов. А ведь мы только-только начали выбираться из этого плена.

2-й: Дело не совсем в словах. Слова лишь сформировали и слепили нас из дикой глины, как скульптор лепит свою статую. И есть мнение, что эта статуя еще не до конца завершена.

Поэт Павлыч: Александр, возражаю. Если ваш Мир готов обходиться без слов, так не надо это экстраполировать на всех. Я, например, считаю…

3-й: …А потом пришли – то ли скифы, то ли гунны…

Павлыч: Это шутка юмора, я полагаю? Попрошу без намеков.

Вик Путешественник: Но эти правила, эти Заповеди все же нужно будет изложить для тех, кто почему-то думает, что в новых Мирах все будут жить по иным Правилам, или вообще без них.

(И этого своего выступления тоже не помню, хоть убей! А, понятно: «мягкая кисточка»…)

(Голос из зала, не видно, кто): Но если люди будут знать эти правила, то мы все будем им не нужны…

3-й: Да, вы правы. Люди действительно смогут жить без нас, без религий, без КБ, если будут строго придерживаться этих правил… Они будут думать, что они сильнее нас. Но, несмотря на это, они все-таки должны их знать.

2-й: Только… Мы много между собой дискутировали на эту тему… Понимаете, …смысл вашего существования – нарушать правила.

(пауза. Тишина в зале)

(Голос из зала): Люди в Мирах – для того, чтобы …нарушать какие-то правила?

4-й: Да. Дело в том, что в мире не существует полной гармонии. Если бы вдруг везде возникло полное равновесие и гармония – мир перестал бы развиваться, короче, перестал бы существовать. И ваша жизнь тоже прекратилась бы.

5-й: Люди не впервые делают то, что нельзя. Но наша задача – удержать вас от полного самоуничтожения. То есть, с одной стороны – мы знакомим вас с правилами, которые должны привести вас к гармонии, с другой – (шум в зале перекрывает слова 5-го) …понимая, что это невозможно, стараемся дать правила самозащиты друг от друга.

Представитель Мира сказок: И что нас может ждать в будущем? Вы знаете?

6-й: Нет, но пытаемся узнать. Не думайте, что мы всесильны. Мы – такие же участники процесса, как и вы. Но люди в Мирах пока не должны знать об этом.

Представитель Мира Детей: А когда будем знать?

(шум в зале)

Мир хэви метал: То есть, мы все, включая вас, участвуем в каком-то эксперименте, где результат совершенно непредсказуем????

11-й: Не совсем так. Дело в том, что вам пока удавалось сделать невозможное: совмещать несовместимое, сочетать несочетаемое, находить выход из ситуации, когда даже мы уже не предвидели никакого выхода.

8-й: Мы не знаем, что ждет вас в будущем, но хотим хоть немного повлиять на ваше равновесие и безопасность… Но мы – лишь корректоры…

Мир Детей: Но не конструкторы?

8-й: Нет.

12-й: Давайте вернемся к повестке дня. Мы хотели обсудить вопрос закрытия Тоннеля. Нам всем – даже всем вместе – трудно поддерживать порядок и покой в лабиринтах Тоннеля. Пространственно-временные ямы, призраки, мутанты, да еще много чего небезопасного. Трудно содержать в порядке хотя бы самые большие перекрестки в Тоннеле, где у нас – места встреч людей из разных Миров. И базы переходчиков, и многое другое, что связано с нашими колонистами. Поддержание порядка в огромном лабиринте Тоннеля Перехода отнимает много времени и сил. Кроме того по лабиринтам бродят в поисках приключений многочисленные сталкеры, – это стало модным среди молодежи разных миров. Точно так же, как там, на земле, была мода на диггеров и черных копателей. А ведь сегодня путешествия сквозь лабиринты Тоннеля намного более опасны и непредсказуемы.

Мир детей: А кто придумал, кто создал Лабиринты и Тоннель?

Мир Сказок: Да, кто Главный Конструктор?

(Кстати, я бы и сам хотел получит ответ на этот вопрос: Кто придумал Тоннель? И почему?)

(шум в зале перекрывает ответ)

9-й: (кажется) Вы сами…

10-й: Можно влиять на более-менее устойчивые системы, но если системы неустойчивые, сбоят, – можно только наблюдать за ними и изредка делать небольшую коррекцию.

Представитель Сияющего мира: А как же мы будем общаться друг с другом, если весь Тоннель окажется закрыт? У нас столько родни в других Мирах, и даже на Земле.

12-й: Но вспомните Землю. Сколько проблем началось тогда, когда люди стали активно переселяться, мигрировать в другие страны? Это и Крестовые походы, и колонии, и войны, и волны мигрантов, и эпидемии.

Сияющий: Закрыться у себя в Мирке и застыть в своей неподвижной гармонии? Но вы же сами говорили, что это опасно.

(Конечно, Тоннель надо сохранить. Жизнь многих из нас связана с ним. Мы, Путешественники, сталкеры, молодежь, ищущая приключений и контакты – «За»! )

7-й: Да, здесь есть определенная опасность. Для этого мы и собрались здесь. Чтобы взвесить все риски, и чтобы осознанно разделить между собой ответственность за будущее.

Павлыч (громко):

Мы врастать начинаем в иные миры

Под шаманские песни небесного хора!..

9-й: (Павлычу) Простите, а какой мир вы представляете?

(кто-то из зала): Мир Хэви Метал.

Павлыч: Нет, я недавно переехал. Сейчас я – представитель общества арендаторов «На Перекрестках Тоннеля».

9-й: Но здесь сегодня собрались только представители основных Миров. Будьте добры, покиньте зал.

(охранники выводят Павлыча)

Делегат от Первоначального мира: Вот вы говорите: система. Но любую систему, объединяющую людей кто-то обычно старается возглавить, захватить. А затем начинает тотально влиять на людей, можно сказать, становится хозяином системы, а заодно и тех, кто находится внутри этой системы.

5-й: Вот поэтому мы сегодня и встречаемся с вами, чтобы у нашей системы существующих Миров были четкие Правила, но не было бы хозяина. Но, к сожалению, и в этом заключен определенный парадокс: мы, не предлагаем вам жесткого хозяина, жесткой системы, жестких рамок, но тем самым можем вас погубить…

Прозрачный: То есть, мы все вместе может провалить этот эксперимент?

1-й: 50 на 50

Сияющий: Не хотите ли вы сказать, что в одни прекрасный момент кто-то нам скажет: ребята, у вас не получается. Побыли в эмиграции – и давайте-ка обратно, туда, откуда пришли, – на историческую, так сказать, родину?

2-й: К сожалению, в вашем сознании пока нет тех понятий, которыми я мог бы сейчас ответить вам.

Делегат от Мира Детей: А как же Бог?

12-й: Бог таков, каким его видишь ты.

Мир Детей: То есть, богов много??? А как же они делят сферы влияния между собой?

(шум в зале и смех заглушает ответ 12-го)

(Звучит дисгармоничная музыка. 7-й играет какофонаду).

1-й: Итак, взвесив все pro и contra – какое решение примем по Тоннелю?

Мир Сказок: Тоннель оставить, усилить охрану в Тоннеле. Можно создать в помощь официальной охране Тоннеля группы дружинников из разных миров. Мы же пока еще не разучились понимать друг друга?

Прозрачный: Коммуникации нужны, но нужна и защита отдельных Миров (а, порой, и людей друг от друга).

(Думаю, самое дельное предложение – от Сказочника)

1-й: Голосуем.

(Идет процедура голосования. Присутствующие запускают в воздух шарики голубого или белого цвета).

2-й: У нас остался еще один вопрос. Что будем делать с системой связи между мирами? В полученных нами докладах «с мест», из разных Миров, много аргументов «за». Нужна общемирская система связи по аналогу земного интернета.

Павлыч: Я однозначно «за». Но… может, лучше назвать его ноо-нет или нейро-нет.

(А откуда снова взялся Павлыч? Просочился-таки через охрану обратно?)

2-й: Дело же не в названии. Помните, сколько негатива принесла эта общеземная сеть, если помните. Здесь мы, наконец, от нее освободились. Минимально необходимая система связи осталась лишь внутри некоторых миров.

Павлыч: Сеть сети рознь. Я предлагаю сделать акцент, действительно, на суть, а не на название. Поменяем Блогосферу на Благосферу! От слова Благо!

3-й: Вот и можете ее создать прямо в Тоннеле, у себя на перекрестке, хоть проводной телефон, – что вам мешает?

Павлыч: А я ведь хотел заниматься гуманитарными проектами для молодежи, развивающими воображение…

(читает стихотворение)

Буддизм-пацифизм-пофигизм – три кита моей жизни.

Пройду сквозь Тоннель, откликаясь на шорох и свист.

И солнце привычно над горизонтом зависнет.

И станет тепло мне. Судьба моя, отзовись!…

(Что-то цепляет в стихах Павлыча. Неплохой парень, хоть и анархист. Правда, толку от него в организационных делах… Впрочем – зачем-то все же они людям нужны, эти поэты?)

1-й: Ну, образы – они могут далеко завести…

Павлыч: А мы поместим в нашу Благосферу фильтры. Они будут гасить негативные, черные или серые образы. Ведь каждый образ имеет свой оттенок и цвет.

3-й: Для работы над Блогосферой… простите, над новой сетью коммуникаций, придется создать творческую группу из людей Мира Хэви Метал, Прозрачного, Сияющего…

(голос из зала): И обязательно из Мира Сказок, не забудьте и нас…

.................................

На этом протокол обрывался.

Конечно, мне очень интересно, что было дальше, что же еще стерла «мягкая кисточка» из моего сознания?

Ребята из КБ когда-то говорили мне, что понимание происходящего приходит к тебе тогда, когда ты готов к этому. Если же на тебя вдруг может обрушится полная информация обо всем, происходящем во Вселенной, в Мирах, во всех тех измерениях, в которых живет человек, – то наш ум может не выдержать.

Возможно и так. Но, думаю, отрывок протокола попал ко мне как раз тогда, когда я уже был готов воспринять эту новую информацию без ущерба для себя.

Надеюсь, со временем найду и остальные страницы этих записей.

(А все же, неужели мы и в самом деле – случайные гастрарбайтеры в этом Тоннеле, и нас могут попросить оттуда, если будем неправильно себя вести?)

Вик Путешественник

Скит не спит

Почему же, о чем ни врал, – оказалось правдой?

Почему же, о чем не врал – оказалось байдой?

(Из философских стихов Павлыча)

В потоке событий

Недавнее событие всколыхнуло всё Междумирье. В Главный отрог Тоннеля неожиданно влетел метеорит. Точнее, осколок от метеорита. Пробив дыру в стене Тоннеля, намертво застрял в ней. Стена в этом месте сразу затвердела, превратившись из вращающейся как смерч, вибрирующей энергетической среды – в твердокаменную.

Это прямое попадание метеорита стало настоящим событием для всех Миров, изрядно встряхнув их в самом прямом смысле. Это почувствовали буквально во всех Мирах: где-то больше на физическом, где – на эмоциональном, либо на частотном уровне.

…Застрявший в стене магистрального Тоннеля кусок небесного камня был похож на самый обычный камешек. Если бы не одно «но». В полной темноте он начинал светиться неярким желтовато-белым светом, похожим на лунный. Но и это еще не все. Все, кто находился поблизости, ощущали исходившее от камня тепло. Было в нем и еще что-то, не очень-то объяснимое словами. Поговаривали, если потереть камень, то исполнятся три твоих самых заветных желания.

Исполнял ли метеорит желания людей, – о такой статистике ничего не было известно, но людям в это почему-то верилось. По крайней мере, поток странников в этой части лабиринта значительно увеличился.

Конечно, Вику Путешественнику проще было бы расположиться на длительную медитацию в одном из Миров, – там были специально отведенные места для частотной настройки и для медитаций. Но Путешественники – дети Вселенной. Дорога – их дом.

Его, Вика, Вселенская дорога – и есть Тоннель. Ты здесь принадлежишь себе, а не обществу в конкретных Мирах с их четкими табу, законами и правилами.

Путешественник выбрал место для своего скита именно здесь, в Тоннеле, рядом с космическим путешественником. И не потому, что хотел исполнения своих желаний, – привлекало само соседство с незваным гостем.

Вик, как и положено, подал в Бюро Времени заявку на месяц медитаций. Или, как это официально звучало: «взять каникулы на месяц».

Эта заявка позволяла каждому, кто намеревался провести «на каникулах» (в нирване, в самадхи, в глубокой медитации, – называйте, как хотите), впоследствии получить продление своей жизни на большой отрезок времени (время медитации, умноженное на соответствующий коэффициент). Правда, при одном условии: медитирующие не должны прерывать заявленный срок медитации или, не дай Бог, вмешиваться в процессе «нирваны» в события обычной жизни, или вступать в контакт с другими людьми. В КБ утверждали, что эти медитации помогают созданию энергозащиты вокруг Миров. Поэтому «бдения в скиту» приветствовались и ценились, равно, как и способность человека овладеть медитативным состоянием.

Но Вик решил уйти в медитацию не только ради продления жизни. Просто в какой-то момент вдруг ощутил, что, кажется, самое интересное его ждет не «там, за ближайшим поворотом», а где-то внутри него самого. И настоящее чувство свободы – это не ускользающая тень того, за чем он гонялся раньше, – а затаилось это чувство где-то в глубине его сознания. И «все звезды» на самом деле вращаются вокруг него самого, как планеты вокруг Солнца. Он сам – как раз и есть центр Вселенной.

А осколок метеорита, который в народе назывался Волшебный Камень, – похоже, и есть талисман, охраняющий от всего внешнего, теперь уже казавшегося ненужным.

Вик плотнее завернулся в плед, от этого его движения его «ласточкино гнездо» качнулось.

Место чуть повыше осколка метеорита, где и прикрепил он свой гамак, казалось ему идеальным для того, чтобы оказаться вне времени и пространства. Без еды, без движения, в узком гамаке, с небольшим запасом воды он рассчитывал выдержать этот месяц довольно легко.

Первое время Путешественник невольно вздрагивал, когда его плотный гамачок, который он назвал «ласточкино гнездо», покачивался от каждого движения. Но постепенно привык.

…Его внимание привлек знакомый звук. Подвывание моторчика капсулы, едва слышное… Но уж ему-то, старому путешественнику, были знакомы все оттенки этих звуков – от урчания сварливой голодной лисы – старых самодельных моторчиков, до легкого еле слышного посвистывания современных скоростных малогабаритных моторов капсул.

Капсула остановилась возле метеорита. Что, впрочем, его не удивило.

Из нее вышли двое…

Нет повести печальнее?

Вик пошевелился в своем «ласточкином гнезде», стараясь закуклиться в плед, как бабочка в кокон. От неподвижной позы кровь бежала медленнее, и становилось немного зябко. Пока это было всё, чего он достиг за два дня бдения в «ласточкином гнезде». Выходит, что еще он не полностью закрылся от внешнего мира в своем личном пространстве. Как говорится, еще не «окуклился».

Он уже привык к гостям у подножия. Порой это были сталкеры с большими клетчатыми баулами. Судя по всему, в них они перевозили добро, раздобытое в аномальных зонах Тоннеля. Дважды пролетели мимо стайки привидений, осеняя пространство тихими завываниями. (Почему они всегда летают стаями?)

Было и несколько капсул с переселенцами.

У Волшебного Камня часто останавливались и капсулы с экскурсантами. От этих шума было больше всего. Они, громко переговариваясь, подпрыгивали, пытаясь дотянуться до метеорита, чтобы загадать свои желания.

Раз в день появлялись клинеры с оранжевыми прицепами, чтобы убрать мусор после посетителей, – как никак, место вокруг метеорита – местная достопримечательность.

По вечерам лишь одинокие путешественники с неизменным упорством бороздили темноту лабиринтов Тоннеля.

На Вика никто не обращал внимания. Он был вне зоны обозрения. До него не доставал свет светильников, равно как и свет фонариков. Его конусообразное убежище издали было похоже на большое осиное гнездо и почти сливалось с серой стеной. Если кто и примечал его «гнездо», то наверняка принимал за домик какого-нибудь «летучего мыша» из тоннеля.

Вик, чтобы лучше сконцентрироваться на внутреннем покое, пытался преобразовать всё это в считалку, типа: «одна капсула, две капсулы, три капсулы, четыре…».

– Подсади, я не достаю… – сказал один из парней, которые копошились у подножия Волшебного Камня.

– Да нужно тебе это… – ответил второй. – Я, если честно, не очень-то в это верю.

Эта вновь прибывшая парочка, не замечая Путешественника в его «гнезде», весело переговариваясь, чем-то скоблила по стене. Вик накрылся с головой, чтоб не слышать этот скрежет. Звуки стали тише.

И если б не резкий запах, то, может, Вику удалось бы погрузиться в нирвану. Похоже, парни зажгли какие-то ароматические свечки в плоских стаканчиках. И снова – более резкие запахи свежей краски говорили о том, что парни начали еще и что-то рисовать на стене, весело перекрикиваясь. Тоннель их забери, не хватало еще этих граффитистов! Муралисты хреновы! И как Вик ни заворачивался в плед, запах краски доставал его все больше.

Интересно, что люди сохранили всё те же привычки, старые, как мир. Как бы мир вокруг них не менялся, – а они всё по-прежнему норовят привязать к шаманскому дереву свою ленточку; кто-то трет рукой камень, загадывая желания, кто-то клеит к стене записки с пожеланиями, – как на стену Плача. А кто-то вот рисует граффити.

Вик вздохнул, постаравшись зарыться поглубже в свою нору, чтоб его не доставали эти резкие запахи.

– Что вы делаете? Отойти от стены! – послышался чей-то окрик.

Громкие голоса гулко зазвучали внизу. Похоже, сюда подтянулся еще кто-то.

Шум внизу усилились. Вик недовольно приоткрыл глаза и осторожно выглянул из кельи.

В слабо освещенном пространстве площадки перед молодыми ребятами стояли двое вновь прибывших. Блестящие пуговицы и кожаные кокарды говорили о том, что это сотрудники Контроля за порядком. В такие службы чаще всего набирали ребят из этнодеревень, вроде Деревни Майя. Майанцы выделялись среди остальных смуглыми широкими лицами и выдающимся крупным носом.

Похоже, сейчас здесь назревал вполне реальный конфликт. Вик давно не встречал конфликтных ситуаций. Но – Тоннель есть Тоннель. В этом пространстве, где царили потоки несгармонизированной энергии, всё было возможно.

Путешественник волей-неволей слушал то, что происходило внизу.

– Ты почему рисуешь здесь наш символ? – грозно вопрошал охранник, судя по всему, у одного из художников. – Ведь это наше солнце, как ты смеешь?

– Но я не символ рисовал, а человека, – парень старался говорить примиряюще, словно оправдываясь. – Я девушку здесь рисовал, любимую …свою, кстати.

– Так значит, эта девушка – из наших, коль символ солнца ты на ней рисуешь?

Грубоватый мужчина изъяснялся довольно странно, ритмичными фразами, на трэшке – смеси языков, среди которых преобладал старо-испанский. А парень, отвечая, скорее всего, машинально подражал его высокопарному стилю, а может и рассчитывал тем самым как-то умиротворить мужчину.

– Из ваших?… Из каких? Из майя?

– Да что ты знаешь о своей девчонке?

Вмешался второй голос, судя по всему, это был друг парня:

– С охраной бесполезно спорить, Рома.

– А, так ты – Рома, – автор той мазни? – ответил мужчина грубым хрипловатым голосом.

Путешественник знал, что «ромами» неформально называют в народе обитателей Первоначального Мира. Очевидно, намекая на их цыганскую судьбу. Ведь этот Мир заполнен переселенцами с Земли, которые все еще «сидят на чемоданах», еще не решив, куда податься. И Земля – перестала быть им домом, и новый мир этим домом еще не стал. Переселенцы нуждались в помощи психологов, и, потом, их ждала перенастройка.

– Но это не мазня – портрет любимой…

Второй парнишка тихо сказал Роме.

– А если это кто-то из ее родни?

– Я попрошу, не трогай надпись, – Рома обратился к мужчинам.

– Не положено, – ответил второй охранник. Но первый, с хриплым голосом был настроен более враждебно.

– Так как ее зовут, ты имя знаешь?

– А имя ее Джули, и она…

– Ах, Джули? Как ты смеешь здесь имя дочери моей произносить?

– Но может то совсем другая Джули?, – вмешался второй парень.

– Какая разница? Все наши женщины – для наших. Чужих к себе не примем, не надейся.

– Но ведь ее я встретил в Мире Сказок…

– Да, моя дочь там учится рисунку… Так это, судя по всему, она…, – категорично заявил более пожилой мужчина. – Забудь ее! И больше – чтоб я тебя не видел и не слышал.

Голоса внизу стали тише. Вик спохватился, поймав себя на том, что напрягает слух, словно ему было какое-то дело до того, что будет дальше. Но, по большому счету, какое ему дело до чьих-то проблем, до чужих страстей, конфликтов и разборок? Разве он здесь ради этого?

Путешественник постарался расслабиться, дыша полным дыханием йоги, начиная с живота, как учил его учитель. Кажется, помогло. Показалось, что тело окутывается легким теплом. Он начал считать про себя: «раз слон…, – ох, Тоннель его побери, – …раз капсула, два капсула, три капсула…»

Шум разговора внизу, показалось, совсем затих.

«…двести тридцать одна капсула…»

Скрежет по стене снова привлек его внимание. Вик приоткрыл глаза и снова с неудовольствием выглянул из гнезда. «Когда они там, наконец, успокоятся?»

Двух парней уже здесь не было. Один из контролеров расставлял под торчащим в стене осколком метеорита какие-то свечки, скатанные в шарики, – очевидно самодельные. Второй мужчина, отец Джули, – старательно соскребал со стены изображение девушки.

– Достань воск священных пчел, – попросил спутника отец Джули, закончив отчищать стену от краски. – Самый раз почистить пространство и нашу судьбу от чужих воздействий.

– Да, мы дали молодежи слишком много воли. В наше время все было по-другому.

– Не для того мы открывались миру, чтоб наших женщин кто-то уводил, – по-прежнему ритмичным слогом отвечал отец Джули.

– Вихо, сейчас мы проведем священный обряд очищения – и все будет по-нашему, – ответил второй майянец.

Порылся в своем бауле, достал какие-то снадобья.

– Нам не хватает крыла летучей мыши, – заметил он.

– А что это там? – отозвался старший, – подняв голову и вглядываясь в «ласточкино гнездо».

Он даже подошел поближе к висевшему рядом с Волшебным Камнем гамаку Вика.

Вик невольно съежился, заметив излишнее внимание к своему убежищу. Ну не прерывать же ему сейчас медитацию из-за них! Тем более, по условиям Бюро Времени это запрещено. Никакого общения с внешним миром!

– Ведь это вроде как гнездо мыша Тоннеля?

Второй майанец, немного помедлил с ответом, затем недоверчиво спросил:

– А где же здесь гуано?

Вихо задумался, вглядываясь, в пространство вокруг гнездо и что-то соображая.

– Да, пожалуй, это не оно, – пришел он, в конце концов, к выводу.

Вик облегченно перевел дух. Не хватало еще начать выяснять отношения с этими суровыми ребятами из этнодеревни Майя, если бы они вдруг надумали забраться сюда, к нему. Попробуй объясни им, что он тут делает у них над головами! Наверняка нашли бы повод прицепиться и к нему.

– Ну ничего, – примиряюще заметил второй майянец, – мы заменим крыло – травой маури. Думаю, подействует.

– Да, но если это не подействует, у нас есть кое-что еще в запасе, – ворчливо ответил старший. – Но это мы оставим на потом. Да, Тээджин, вернемся к нашему разговору. Так ты согласен взять мою дочь в жены?

– А что ты дашь в приданое к ней? – с хитрой усмешкой спросил Тээджин.– Эти современные девушки, – они такие непослушные!

Вик, слегка расслабившись, краем глаза незаметно наблюдал, как они поджигают в маленькой тарелочке сухие травы из мешочков, прикрепленных к поясу, какие-то сухие снадобья и прочие предметы для своего, судя по всему, шаманского обряда.

«Да, им палец в рот не клади, – подумал он. – Надеюсь, маленько пошаманив, они отправятся дальше по своим делам?».

Закрыв глаза, путешественник отдался незнакомому ритму песни, которую майанцы начали напевать вполголоса, кстати, довольно мелодично и даже красиво.

Запах сжигаемых ими зелий был вполне даже ничего, и слегка дурманил голову.

Вообще-то все происходящее сейчас напоминало ему спектакль, и даже показалось, что он сейчас находится не в «ласточкином гнезде», а вполне удобно расположился в ложе бенуар, в просторном зале театре, оформленном в стиле ампир. Сцена ярко освещена, декорации показывают стену замка, сад рядом перед замком. Появляется Ромео:

На балкон выходит Джульетта

Ромео

– Но тише, что за свет блеснул в окне?

О, там восток! Джульетта – это солнце!

Встань, солнце ясное, убей луну…

…Вик помнил и сейчас тот день, когда они всем классом пошли в театр на премьеру «Ромео и Джульетты». Рядом, в соседнем кресле, оказалась девочка, в которую он был влюблен. Но девочка интересовалась вовсе не Виком, ее внимание привлекал другой.

А Вик, сидя рядом, слушал ее взволнованное дыхание, и ему казалось, что они оба сейчас находятся не здесь, в зале, а там, в прекрасном замке на сцене. Девушка стоит на балконе. И он знает, что она любит именно его, Ромку… И ради нее готов был преодолеть все преграды…

Джульетта

Ромео, о, зачем же ты Ромео!

Покинь отца и отрекись навеки

От имени родного, а не хочешь –

Так поклянись, что любишь ты меня, -

И больше я не буду Капулетти.»…

Ромео

Ловлю тебя на слове: назови

Меня любовью – вновь меня окрестишь,

И с той поры не буду я Ромео.

Джульетта

…Смерть ждет тебя, когда хоть кто-нибудь

Тебя здесь встретит из моих родных.

Ромео

Меня укроет ночь своим плащом

Но коль не любишь – пусть меня увидят!…

А ведь не зря в старину искусство называли Красной магией. Да, была белая магия, черная магия и – красная… Магия ритмов, магия искусства, дарующая нам всесильную власть над одним моментом жизни. Превращающая нас хотя бы на мгновение во всесильных богов, царей, всемогущих и непокоренных. И невозможно забыть эти мгновения чуда, когда ты становишься всесильным, любимым, желанным и всемогущим. И это вовсе не актер, и даже не Ромео стоял тогда под балконом любимой, обменивался с ней клятвами вечной любви, – а он, Виктор, робкий тощий мальчишка, ставший на пару часов Всемогущим.

Джульетта

Три слова, мой Ромео. И тогда уж

Простимся. Если искренне ты любишь

И думаешь о браке – завтра утром

Ты с посланной моею дай мне знать,

Где и когда обряд свершить ты хочешь, -

И я сложу всю жизнь к твоим ногам

И за тобой пойду на край Вселенной.

Почему вечно какая-то темная сила встает на пути красоты и любви! То ли это твоя прыщавая кожа, то ли мускулы, которые почему-то не хотят никак расти, то ли маленький рост и друзья, которые уводят на твоих глазах твою девушку, и…

…И, кстати, зачем такие великие красные маги, как сэр Вильям, убивают своих героев? Неужели не нашлось другого варианта? Или же они сознательно приносят жертву этой жадной до кровавых зрелищ публике? Нет, если бы он, Вик, был великим писателем, то ни за что бы так не поступил…