А моя бывшая, Мариша, улетела в свой мир, который назывался Сияющий. Там, говорят, в небесах парили настоящие Серафимы, поговаривают, что они и в самом деле шестикрылые (кто знает?). Но как для меня – их мир был… какой-то уж слишком сияющий, причем, таким странным серебряно-белым светом, от которого у меня сразу начинали болеть глаза еще в самом начале экскурсии в их мир. От той зияющей белизны холодела в жилах кровь и плакала душа.

Я не настолько был набожен и свят, чтобы меня туда тянуло.

Мой же нынешний мир был прозрачен в самом прямом смысле. Каждый человек был прозрачен для другого. Мы могли – почти всегда – читать мысли а, главное, и намерения друг друга.

Но не все хотели попасть в наш мир, потому что прозрачным быть на самом деле довольно трудно. Нужно, во-первых, не бояться, чтобы твои мысли (все-все, и даже самые-самые) были прочитаны. Во-вторых, нельзя было держать в голове таких мыслей, которые никому нельзя читать. А это – ох, как трудно!

Были и еще моменты, заставлявшие многих сторониться нашего мира.

Итак, мой ворон улетел, мой час ретро-воспоминаний тоже вроде подходил к концу. Я не успел понять, грустно мне от всего этого, или нет. И тут услышал за спиной легкий звук, похожей на свист: «Ассс». Почувствовал: кто-то знакомый. Да, теперь мое имя «Александр» для друзей звучало именно так: тихий звук, похожий на шипенье пролившегося на плиту кофе…

Это был путешественник Вик, – я не раз его встречал в Тоннелях. Не забуду нашу первую встречу в Гималаях.

Я тогда подвернул ногу на каменистой тропе. В ближайшей деревне, куда меня притащили друзья, мы наткнулись на группу земляков. Мало того, один из них оказался будущим ортопедом. И ногу он мне вправил и забинтовал ее вполне профессионально. И дал отличное обезболивающее из листьев местного растения мату гхори, о котором я раньше и не слыхивал. В общем, Вик тогда мне очень помог. И позже, когда мы пересекались в Тоннелях, Вик тоже был как ангел-хранитель для тех, у кого случались проблемы в пути.

Вик сложил ладони в приветствии. Он знал, что я, хоть и не речист, но со мной можно разговаривать обычным земным языком. Телепатически – у него не очень-то получалось.

– Рад, что ты в хорошей форме, – сказал он.

Я кивнул в ответ.

– Хочу передать тебе пирожок, сказал Вик, – ты знаешь, откуда?

Я улыбнулся, пожав плечами. Ясно, что знаю, чего было спрашивать?

«Передать пирожок» – на общепринятом межмирском сленге означало, что меня ждет кто-то из знакомых в кафе «Переходчик», расположенном в Тоннеле, на одном из перекрестков Междумирья.

Это кафе, построенное недавно, служило местом встреч для тех, кто разбрелся по разным мирам. Для тех, кого связывали какие-то общие дела.

Ведь каких-то средств связи между отдельными мирами уже давно не существовало. И лишь путешественники, как в древности Гонцы, заменяли такую связь.

Вик улыбнулся, видя, что нужная информация дошла-таки до меня.

– Кстати, есть еще интересная новость. Я слышал, в Конструкторском Бюро ищут корреспондент-сотрудника из вашего мира. Почему-то подумал, что тебя это заинтересует.

Вик, действительно, был «мой» человек. Гонец, приносящий именно ту весть, которую ты ждешь, пусть даже еще неосознанно.

Новость и вправду, была для меня интересна.

Конструкторское Бюро – о нем слышали все, но никто ничего конкретного не мог о нем рассказать. В прежнем, земном мире его порой называли Создатель. Хотя, если быть точным, КБ, образно говоря, – была самая нижняя, доступная для нашего понимания ступень Создателя.

Логично предположить, что любой Создатель (творец), чтобы быть успешным, должен иметь связь со своими творениями.

Вот именно этим и занималось Конструкторское Бюро. Связью с миром, отладкой того мира, над которым бдел Создатель.

А у меня где-то в подсознании таились – ну, не то, чтобы сомнения, скорее, – замечания по Настройке.

Возможность настраиваться на поиск своих миров с помощью музыки – чудесное открытие. Но не существует музыки, идеально резонирующей с нашей душой. Да, верно. Настройку человека с помощью музыки можно проводить в два этапа…

…я почувствовал тепло на руке. Это Вик держал меня за локоть.

– Вижу – передал информацию как раз тому, кому надо, – сказал он.

А вот следующий его вопрос поставил меня в тупик.

– Кстати, где твой тотем?

Мои брови изобразили удивленный домик.

Вик пояснил.

–Да твоя птичка на плече…

«Почему ты назвал его тотемом»? – мои брови поднялись еще выше.

–А ты разве видел ворон, обитающих в других мирах, кроме земного?

Вик задал мне вопрос, который вообще-то я сам должен был себе задать.

– Поговаривают, что если за тобой постоянно ходит твой тотемный друг, значит, у тебя остались какие-то долги перед прошлой жизнью, или перед людьми из прошлого. И тотем так и будет ходить следом, пока человек не поймешь, в чем его долг.

– Хотя, возможно, это только легенда, – спохватился Вик.

Он пристально глядел на меня. Похоже, он, наконец, сказал всё, что должен был.

Вик поднял кулак, – приветствие путешественников, – и исчез почти так же бесшумно и незаметно, как и появился.

А мне теперь действительно было не до него.

Я догадывался, кто меня ждет в кафе «Переходчик».

В кафе «Переходчик»

Я поискал в душе ту ностальгическую нотку, которая звучит, когда вспоминаешь детство и юность на Земле – которая могли бы навести меня на мысль: какие еще невыплаченные долги перед прошлым у меня остались? Но ничего не приходило на ум. Тем более, что воспоминаний о жизни в старом мире с каждым годом у меня оставалось все меньше.

Конечно же, за эти годы после Перехода я встречался с Маришей, и с сыном, Натаном. Правда, в последнее время не очень часто.

Думаю, они тоже нуждались во мне гораздо меньше.

Мариша давно углубилась в реалии своего нового мира, перейдя окончательно «на другую волну».

Сын стал совсем взрослым и по большому счету вряд ли еще нуждался в родительской опеке.

То кафе, о котором напомнил Вик, со странным па первый взгляд названием «Переходчик», было недавно открыто в Тоннеле между мирами как раз для того, чтоб здесь могли собираться те, кого некогда на Земле объединяли дружба, семья, любовь и других полузабытые, но еще яркие события. Те, кого жизнь теперь разметала по разным мирам. Они собирались сюда, чтоб снова увидеться, пообщаться, вспомнить. Решить то, что оставалось еще нерешенным. Перед тем, как снова надолго разлететься по своим новым мирам.

В сером, сыром, слабо освещенном пространстве Тоннеля, на выступе скалы, у перекрестка дорог, – это кафе выглядело весьма странно.

Расположено не слишком низко, чтобы туда не залезли любопытствующие искатели приключений с Земли, сталкеры или инсургенты. Но и не слишком высоко, чтобы туда легко смогли добраться те, кто искал встреч с друзьями.

Мы с Маришей и сыном встречались и раньше, уже после Перехода, но для этого нам приходилось возвращаться через Тоннель на Землю.

Но на Земле я мог продержаться не более трех дней. Тут было оглушительно шумно. Сжатая энергия обидных, грубых, а, порой, и убийственных слов, и очень тяжелая энергия эмоций были разлиты повсюду. Приходилось постоянно включать свой защитный экран.

И, потом, мои личные сутки никак не вписывались в старые, земные.

Слава богу, Тоннель местами был обжит и окультурен для таких вот встреч на этой нейтральной территории поблизости, равноудаленной ото всех миров.

Хотя снаружи кафе «Переходчик» было похоже на третьеразрядное бистро в рабочем квартале маленького земного городка, – внутри было довольно уютно. Свечи выхватывали из темноты фрагменты деревянного интерьера. Яркие блики на картинах, висевших на стене, говорили, что это настоящие масляные краски и, по всему было видно, что картины написаны настоящими художниками.

Здесь царила вполне домашняя атмосфера дружеских посиделок.

Сейчас в кафе было пустовало. Я огляделся. Никого из знакомых. Выбрал место за маленьким столиком на веранде. Через редкую занавесь на окошке я увидел внизу, в Тоннеле, копошащиеся в полумраке фигуры. Это были инсургенты. Они суетились, перебегая с места на место, пытались что-то расковырять в перегородках между мирами. Двое из них привычно прибивали к стене плакаты: «Нет заборам и перегородкам!» Еще пара старательно сверлила дырки в стенах, молотила по ним кайлом, наверное, чтобы хоть немного продырявить. Что интересно, после одних инсургентов, как правило, всегда приходила другая группа, точно так же выглядевших. Они срывали прежние лозунги и вывешивали новые: «Даешь заборы!» И прибивали к стенкам неровные куски фанеры, стараясь закрыть пробуравленные их предшественниками дырки.

В общем, и те и другие были, как всегда, при деле. Судя по всему, это были вечно мятущиеся ребятки из Чистилища.

Мариша пришла первой.

Почему я не сомневался, что это будет именно она? У меня даже не ёкнуло сердце.

Она кивнула мне головой, словно мы с ней виделись час назад. Хотя на самом деле прошло около года с нашей последней встречи. От ее волос, показалось мне, пахло чем-то вроде ладана. Хотя, может, это у меня говорили предубеждения или комплексы?

– Поговори с сыном, – начала она с ходу о наболевшем. – Он нарочно посылает мне мессиджи по телефону, которым я уже не пользуюсь. Утверждает, что я погрузилась в средневековье… А я переживаю, из-за того… мне кажется, с ним происходят какие-то перемены, который я не понимаю… и это ужасно…

Мариша всхлипнула.

Похоже, она все еще считала Натана своей собственность, – как, впрочем, и раньше. Хотя парень давно взрослый. Как ее успокоить? Я не знал, что сказать.

Марише, пожалуй, и вправду нелегко одной, без сына. Она тяжело переживала его Переход в мир Хэви Метал. Как теперь с ним общаться? Писать ему письма добрым старым способом? Но их смогут передать только путешественники, да и то очень нескоро. Думаю, я тоже бы не смог писать письма, как раньше, ручкой по бумаге. Связь с сыном у меня получалась совсем на ином уровне. К тому же я знал, что мальчик отличается от нас. И с этим ничего не поделать.

Вот только как объяснить всё это Марише, – тем более, на ее языке.

Вскоре примчался и Натан, полный восторга от жизни в своем новом мире, веселый, возбужденный. На наш вполне логичный вопрос: «Как дела?», – с ходу стал рассказывать, сколько всего нового было изобретено у них за последние недели, ни секунды не сомневаясь, что мы спросили именно об этом.

Изо рта у него свисал какой-то провод. Скорее, проволока. Он высунул язык – похвастался. Проволока была продета сквозь кончик языка. Он пошевелил языком, проволока смешно болталась из стороны в сторону.

– Представляете, – сказал Натан, – это самая последняя разработка наших ученых. Вот, к примеру, ты встречаешь незнакомца. Берешь, подсоединяешь свою проволоку к его проволоке – и ждешь, произойдет ли тот необыкновенный контакт, который говорит о совпадение ваших душ. Ну, та самая, крепкая духовная связь. Ведь никогда не знаешь, кого ты встретил: единомышленника, или противника?

Он вдруг окликнул пробегавшего мимо парнишку, заметив свисавший у него изо рта такой же провод (судя по этому, парень тоже был из мира Хэви Метал). Натан тут же наглядно продемонстрировал работу двух девайсов. Ребята соприкоснулись проводками, и проволоки во мгновение ока вдруг срослись, слово кто-то поработал паяльником.

– А? – сверкнул на меня глазами Натан.

Они с парнем рассмеялись, затем, похлопав друг друга по плечам, разорвали провода, и парень побежал дальше.

– Наш человек, – радостно заметил Натан, сияя мне глазами.

– Да, здорово, – я старался, чтобы в моем голосе звучало как можно больше восторга, – чтоб не разочаровывать сына. Но в моем-то мире мы тоже наловчились чувствовать, кто из собеседников на «твоей» волне, а кто нет. И никаких проводов, гаек, саморезов и пр. нам для этого не было нужно. Достаточно было просто почувствовать энергетику человека, его намерения. Можно было и мысли прочесть тоже, если человек сознательно не закрывался от тебя.

Моя рука под столом нечаянно наткнулась на руку Мариши. Ее рука вздрогнула и замерла. Мне показалось, что лицо Мариши стало еще белее, почудилось – нас всех окутал сгустившийся белый туман неведомо откуда взявшийся.

Я на секунду прикрыл глаза.

Два дорогих мне человека почти рядом… И – как же далеко мы разбрелись по всем этим мирам?

Мои размышления прервала Мариша:

– Саш, что мы можем придумать?

– Ты о чем?

– Как мы можем обмениваться информацией, не ожидая оказии с путешественниками, или еще какой-то «милости от природы»?

– Поговаривают… предупреждаю, это только пока слухи, – сказал я, – но поговаривают, что скоро будет налажена постоянная связь между мирами…

– Да, да, – оживился Натан. – Я тоже слышал. Возможно, она будет называться ноо-нет, или что-то в этом роде.

– Но в нашем мире об этом – ни звука, – уточнил я. – Если зайдет разговор, обсуждение, я думаю, наши будут против. Эти противоестественные электронные связи… не зря же они называются «сети»… «Поймать в сети», «опутать сетями»… – мы подсознательно выказываем весь наш негатив к этому тотальному понятию – «сети». Большинство информации в таких сетях – спам, и не более…

Я мог бы долго рассуждать на эту тему, – ведь весь тот неудержимый информационный безответственный хаос недавнего прошлого, создаваемый интернетом и другими коммуникативными средствами, был страшнее нерасшифрованного космического шума, и одна лишь мысль о том, что мы снова могли бы погрузиться в это – приводил меня в ужас. Но мои рассуждения оборвались, когда я почувствовав прикосновение руки Мариши.

Опс!

Конечно, я, как всегда, был несдержан. Разве родные люди ради этого меня сюда пригласили?

У Натана вид тоже был довольно грустный.

– Ну, спамеров и у нас не очень-то любят, – примиряюще сказал он. – Если обнаруживают такого, то отключают у него компьютер на два утренних часа.

– Изверги, – вяло пошутил я, – на целых два часа… И как они это выдерживают?

В полном молчании мы подняли голову на официанта, который принес нам три фруктовых фреша.

Помешивая ложечкой в бокале и слушая согласованный звон трех ложечек в трех стаканчиках, и тогда решился признаться:

– Говорят, в КБ нужен корреспондент-сотрудник из нашего Мира. Хочу подать заявку.

– Хорошая идея, – одобрил Натан.

Мариша взглянула на меня с немым вопросом.

– Ты ведь сможешь тогда поднять там вопрос насчет этих коммуникаций?, – озвучила она этот вопрос, – видно, для пущей ясности.

Кто о чем, а Мариша не привыкла отступать от своего.

Я надул губы, состроив важную мину (представил, как выгляжу с этой миной со стороны), кивнул головой.

В конце концов, почему бы и нет? Думаю, эти коммуникации нужны не только нам троим, сидящим за этим столиком. Пока есть мы, и другие, еще не выплатившие все свои кармические долги, – мы по-прежнему в одной лодке, хочешь, не хочешь…

А что будет дальше – кто знает? Разве что самое высокое начальство в курсе.

Тем более, что им, там, наверху, нужны люди из наших миров – значит, они без нас не справляются. (Однако же, я и нахал!). Хорошо, что Мариша и Натан не слышат моих мыслей. Если бы рядом сидел кто-то из нашего мира, – мне пришлось бы краснеть за такие мысли.

С веранды кафе я увидел внизу в тоннеле одинокого инсургента. Он стоял в развевающейся на ветру рубашке апаш, – классический Марат, – и держал в руках лозунг: «Только я»!

Трудно было понять, чего он хотел. Но он был весь поглощен этим процессом.

Школа левитации

Очередной трамвайчик с группой путешественников подъехал к их КПП, когда уже вечерело.

Пограничники, завидев в группе знакомое лицо (кажется, его зовут то ли Нурлан, то ли Орлан…), снова впали в легкую кому.

Опять придется объясняться с этим парнем?…

Нурлан (или все-таки Кажан?) подошел к ним, кивнул с улыбкой, как старый знакомый, в глазах его был немой вопрос, – судя по всему, он ожидал услышать от пограничников что-то новое на свой счет.

И пока остальные пассажиры трамвайчика, собравшись в группу, с сопровождающим шли к Капле (серебристой капсуле перемещения), чтобы, как обычно, отправиться через Тоннель в Другой мир, – Нурлан (или Крылан, как его там на самом деле?), по-прежнему переминался с ноги на ногу возле пограничников. Не дождавшись ответа, сам нарушил молчание: «Так как там насчет меня? Можно мне… своим ходом?».

«Пока решения не было…», – ответил старший смены, Гаврик Агран, страдая больше других. Начальство «там, наверху» все никак не решит, что делать с этим парнем, а им, простым погранцам, каждый раз приходится с ним объясняться.

Плохо, если этот парень подумает, что они пытаются оказать на него давление, ограничивая его свободу, – что недопустимо. Задача пограничников – здесь, на границе, уберечь людей от возможного вреда во время перехода в другой мир.

А этот чудак подал прошение властям о самостоятельном перемещении. Потому что у него это, видите ли, однажды уже получилось…

Гаврик отлично помнил тот день, когда этот Орлан (или Нурлан) впервые появился на их пограничном пункте.

В этот день всё шло как всегда. Вместе с другими путешественниками Орлан предъявил карточку перемещения в Другой мир, получил в нее отметку.

Он оглядывался по сторонам, как провинциал, живший всю жизнь на природе, среди лесов и лугов, теперь впервые попавший в этот сложный большой мир, напичканный современной техникой. (Как оказалось позже, он и в самом деле был из глубинки. И для него это, действительно, было первое перемещение в Другой мир).

Тогда, помешкав возле пограничников, этот Орлан (Нурлан, Кажан?) неуверенно спросил у Гаврика: «Нам туда?» махнув рукой в сторону капсулы.

Гаврик утвердительно кивнул головой. Сделал он это чисто машинально. И тогда произошло то, чего никто не ожидал.

Орлан, сделав два шага по направлению к серебристой капсуле, вдруг взмыл в воздух. И через пару секунд уже скрылся в темном отверстии Тоннеля.

Все произошло так быстро, и выглядело в каком-то смысле так буднично и естественно, – что Гаврик и другие пограничники просто не успели среагировать. Они-то ведь вначале решили, что Орлан, спросив: «нам туда?» имел в виду капсулу перемещения, стоящую как раз перед входом в Тоннель.

Этот вход выглядел со стороны размытым, нечетким кругом. Какая-то сила создавала здесь что-то вроде вихря с темным входом-отверстием, смерч этот вращался, «засасывая» всё, что приближалось к его темнеющему и вибрирующему, словно живое существо, отверстию.

Конечно же, никому из людей до сих пор не приходило в голову отправиться через Тоннель пешком. Или, упаси Боже, так, как этот «летун», – самостоятельно, на бреющем полете. Такая самодеятельность исключалась. Ведь никто толком не знал, что на самом деле происходит в Тоннеле по пути в Другой мир. Законы перемещения еще не были до конца изучены учеными.

Да к тому же еще и эта левитация, к которой в обществе еще не сформировалось определенного отношения… Что это за явление? Какого порядка? Ведь не все люди умеют левитировать.

В тот, первый раз нашего летуна быстро вернули назад. У пограничников для отлова случайных нарушителей – птица ли залетит в Тоннель, или случайно забредет животное – была золотая сетка… И «нарушитель» бывал отловлен, бережно и аккуратно.

Тогда все закончилось вполне благополучно. А Гаврику Аграну и его смене поставили на вид, проведя с ними дополнительный инструктаж. К Орлану тоже не применили никаких ограничений на последующие перемещения в параллельный мир. Ведь он, действительно, приехав из провинции, лишь понаслышке знал о подобных перемещениях в Другие миры. К тому же проявил искреннее раскаяние и обещал больше ничего не нарушать.

Но потом все же подал прошение начальнику их погранслужбы, чтобы ему разрешили самостоятельные перелеты в Другой мир. И теперь, ожидая положительного ответа, каждый раз приставал к пограничникам с одним и тем же вопросом: «А когда мне можно будет своим ходом?…». Чем приводил их в немалое смущение.

«И что ему неймется?» – думал Гаврик. – «Перемещался бы вместе со всеми в капсуле, без выпендриваний. Удобно, комфортно, можно отключиться на часок, подремать. Ведь это опасно и некомфортно -путешествовать в Тоннеле в одиночку в сырой вибрирующей тьме, в окружении энергосущностей, монстров Междумирья, черных дыр и еще чего-то, чего мы не знаем.

…А все же интересно, как он это делает?»

Гаврик на секунду представил, что и у него тоже может получиться летать. Он выпрямился и потянулся всем телом вверх, к небесам… но ничего не произошло. Правда, поднял одну ногу. Но вот вторая одновременно с первой, от земли почему-то не отрывалась.

Конечно же, Гаврик, как и другие, слышал, читал про левитацию. Но эта необычная способность людей была мало изучена, и имела весьма различные объяснения. В древности считалось, что эта сила – от бесов (или от отрицательных энергосущностей). Другие полагали, что такая способность может быть и от высших сил.

Так что люди и по сей день не имели по этому поводу определенного мнения. И теперь в информационных сетях вспыхнули жаркие дебаты. Насчет левитации, ясновидения вообще, равно как и об Орлане в частности. Может быть, именно способность к левитации и сделала его также неуязвимым для неведомых энергий Тоннеля?

Молодежь, как всегда, была за риск таких самостоятельных экспедиций.

Старшие, естественно, спорили о том, могут ли они позволить молодежи идти на этот риск.

Мудрецы же спорили: могут ли Старшие что-то запрещать молодым.

Но тут началось самое интересное. За Орлана (Кажана, Ушана) взялись ученые. Что, если у людей, подобных Орлану, есть качества, которые могут противостоять темным энергиям Междумирья в Тоннеле?

Ведь именно «дети природы», выросшие среди травы, лугов и деревьев, в деревянных постройках, стоящих на земле, намного чаще обладали сверх способностями, чем дети городов и мегаполисов, перегруженные многими знаниями, общением с искусственным разумом.

И теперь, после начала всех этих дискуссий о человеческой Воле и о праве человека на риск, под эту сурдинку – по всей земле потихоньку стали преподавать левитацию в школах совершенствования, а также ясновидение, предвидение, – все те спорные дисциплины, которые в обществе раньше не очень-то приветствовались.

…Гаврик Агран тоже записался на курсы по левитации.

…Стены небольшого зала были радостного светло-апельсинового цвета, занавески тоже светло-апельсиновые. Кушетки засланы такими же светлыми покрывалами.

В их группе была в основном молодежь. Но было и пару «стариков» вроде Гаврика, и даже одна женщина «серебряного» возраста. Похоже, ей было лет под двести, хотя выглядела она классно и порхала по комнате как девочка.

Инструктор показал начальную позу – лежа на кушетке на животе.

«Подвиньтесь к краю так, чтобы грудная клетка была у самого края кушетки. Вот так, до подмышек. А теперь берем в руки книгу…. Что такое книга? Напоминаю: это бумажный, да, именно бумажный, носитель информации. Кстати, у нас открылись по выходным занятия по каллиграфике. То есть, искусству начертания красивых символов, называемых в древности «буквицы». …Нет, те книги, которые мы сейчас берем – написаны не вручную, а напечатаны в специальных мастерских. …Берем такую книгу – обязательно в твердой обложке. Вот так…»

Инструктор, немолодой шестидесятилетний мужчина, берет толстую книгу и кладет ее под лоб, придерживая рукой снизу. Вес головы полностью лежит на книге.

«…Полностью расслабляем шею, голову, все тело. И чуть приподнимаем книгой голову. Обратите внимание: у нас хватает сил руками поддерживать голову, причем, руки ни на что не опираются …Вот так мы и «разговариваем», общаемся с силой гравитации».

Ученики молча, сосредоточенно сопя, стараются выполнить указания тренера. Действительно, она преодолима, эта гравитация, хотя бы здесь, в области головы.

«…А теперь расслабляем всю верхнюю часть тела,– продолжает инструктор. – Поза крокодила, голова лежит на руках. И – чуть согните обе ноги в коленях. Так… и постарайтесь, поднимая колени вверх, удержать ноги на весу. Чувствуете? Ноги и часть таза приподнимаются, и как бы зависают над топчаном…»

Ученики с легкостью выполняют и это упражнение.

«А теперь постараемся соединить две этих фазы в одно целое», – говорит тренер.

Свет в «апельсиновой» комнате почему-то всегда кажется солнечным, какая бы погода ни стояла за окном.

…А потом ученики пытаются соединить две части этого упражнения в одно целое. «О, здорово, половина нашего тела уже «парит»!»

«…Осталась лишь середина нашего тела, – продолжает тренер, словно о легко преодолимой мелочи. – Ну, перед третьей фазой давайте немного отдохнем, расслабившись. Теперь перевернемся на спину. Сделаем несколько полных дыханий йоги.

…И – опять за работу!»

Ученики, и Гаврик вместе с ними, снова переворачиваются на живот. Берут книгу, приспосабливают ее под голову, затем поднимают колени…

«…А сейчас удлиняемся макушкой вперед, натянув позвоночник. Копчиком тянемся в противоположную сторону. Надо натянуть позвоночник, чтоб он стал активен. Пропускаем через него световую энергию, вы знаете, какого цвета, – голос тренера, кажется, взлетает от напряжения, словно он одним только голосов хочет поднять в воздух всю свою группу из пятнадцати человека, – позвоночник наш невесом, энергия бежит по нему параллельно полу, она не подвержена силе притяжения, это только свет, легкость…»

Гаврик после тренировки всегда принимал душ, так как эти занятия, особенно первые дни, здорово выматывали, и майка была – хоть выжимай.

Но сегодня он неожиданно почувствовал, что и майка у него сухая, и в теле после полуторачасовой тренировки осталось лишь ощущение легкости. И как будто «электричество» потрескивало в позвоночнике.

«Интересно, что такое я сделал с собой?… – думал он, выходя на улицу. – Тело стало совсем другим. Очень интересно. В конце тренировки на какой-то момент показалось, что позвоночник – словно светодиодная лампа, и по нему бежит светлый мягкий огонь. И тогда тело кажется невесомым.

Похоже, сила притяжения – не такая уж неизбежная штука?»