История знаменитых путешествий. Марко Поло

2
Золотой пропуск

 
И скоро в трепете клочки видений
Соединяются, и снова пруд
Стал зеркалом.
 

Никколо и Маттео Поло проводили дни в беседах с монгольским послом, заслужив его доверие и уважение. Марко отмечает: «Не имея прежде случая встречаться с уроженцами Италии, он высоко оценил знакомство и беседу с братьями, овладевшими уже монгольским языком». Те трудные дни на Шелковом пути, когда они не жалели усилий, овладевая монгольскими наречиями, окупились сполна. Посол –  ни разу не названный по имени – вызвался представить их великому хану, на что они и надеялись. Посол, искушая их, обещал, «что они будут приняты с почетом и получат множество даров».

Никколо и Маттео полагали, что у них нет выбора, поскольку возвращение в Венецию «подвергло бы их великому риску». А потому они согласились забраться еще дальше на восток, чтобы повстречаться с вождем, которого ненавидела и боялась вся Европа и особенно папа.

Путь ко двору Хубилай-хана занял целый год. Место их встречи не определено, но вероятно, то была монгольская столица Ханбалык, к которой стекались путешественники из дальних стран. Монголы, стремившиеся торговать с иноземцами и учиться у них, отвели часть столицы под жилища иностранных посланников и частных купцов, решившихся углубиться в сердце Монгольской империи ради торговли, обмена идеями или установления дипломатических отношений. Монголы, составлявшие меньшинство среди своих подданных, сильно зависели от иностранцев в сложных вопросах управления империей и особенно в сборе налогов. Иноземцы являлись к ним из Европы и Азии, среди них было много генуэзцев и венецианцев, иудеев и мусульман, уйгуров, русских и персов. Для сокращения коррупции и сохранения национальной идентичности среди подавляющего множества китайцев монголы ввели сегрегацию. Китайцам, которыми они правили, не дозволялось учиться монгольскому языку, а также носить оружие и жениться на монголках.

Естественные препятствия часто превращали путешествие по Шелковому пути в настоящее испытание. Марко упоминает снега, разливы рек и бурные потоки, затруднявшие продвижение посольства, но, встретившись с монгольским вождем, братья Поло вновь обрели уверенность в себе и целеустремленность.

Все в Хубилай-хане оказалось для них неожиданностью: его изысканная учтивость, так непохожая на укоренившееся представление о диких монголах, его ненасытное любопытство относительно Италии и христианских стран, его готовность к переговорам. Хубилай-хан, в свою очередь, был доволен, что эти представители чуждой культуры могут вести разговор на его языке.

Марко настаивает, что его отец и дядя были «первыми латинянами, –  то есть христианами, –  посетившими страну», но это утверждение остается сомнительным. Несколько европейских путешественников, в том числе миссионеров и рыцарей, опередили их, и некоторые оставили подобные отчеты о своих путешествиях. Братья Поло, на несколько лет оторванные от коммерческих связей, могли не знать о своих предшественниках и считать себя первыми европейцами, живьем увидевшими великого хана.

На пирах Хубилай-хан выпытывал у своих экзотических гостей сведения о «западных частях мира, об императоре римлян и других королях и князьях». В особенности монгольский вождь желал знать об этих правителях, «кто из них важнее, каковы их владения, как осуществляется у них правосудие и как они соревнуются в военном искусстве». Более всего он расспрашивал о папе, о делах церкви, о религиозных обрядах и доктринах христианства. Братья-купцы вряд ли были экспертами в столь сложных вопросах, однако, если верить Марко, они давали «подобающие ответы на все эти темы на монгольском языке, которым овладели в совершенстве». Хубилай-хан был так доволен, что не раз призывал их на совещания относительно положения дел в христианском мире.

Опросив Никколо и Маттео и сведя с ними близкое знакомство, Хубилай-хан решил использовать их как двойных агентов; им предстояло стать его посредниками в отношениях с Западом, и в особенности с папой. Искусный в дипломатии великий хан завуалировал свои замыслы лестью или, по выражению Марко, «многократно уговаривал их сопровождать одного из его баронов –  как называл хан своих верных вассалов –  по имени Когатал с посольством к папе».

Братья не сразу решились принять столь ошеломляющее назначение. «Мы давно уже покинули те земли, –  напомнили они хану, –  и не знаем, что там случилось или делается, поскольку состояние тех стран изменилось, и мы опасаемся, что не сумеем исполнить твоего поручения». Все же они согласились –  или принуждены были согласиться.

В своем официальном послании к папе Хубилай-хан просил прислать «не менее ста людей, умудренных в христианской вере и доктрине, которые бы знали также семь искусств и могли бы учить монголов и умели вести споры». Они также должны быть готовы проповедовать среди монголов, то есть «ясно показать ему, и идолопоклонникам, и другим его подданным, что их вера ошибочна и все идолы, которых они держат в своих домах, –  от дьявола». Папские посланцы «должны уметь доказывать, что христианская вера и религия лучше, чем все другие религии, и что в ней истина». Папу, убежденного, что хан –  исчадие ада, такая просьба должна была поразить до глубины души, однако она соответствовала любознательной натуре Хубилай-хана. Если папа и папские посланцы докажут свою правоту, «он и его подданные станут людьми церкви». Это не означало, что они откажутся от приверженности другим религиям.

У Хубилай-хана была и еще одна трудноисполнимая просьба: прислать «масла из лампады, горящей над гробом Иисуса Христа, Господа нашего, в Иерусалиме, к коему он питает глубочайшее почтение, полагая, что Христос –  среди блаженных Богов». Хубилай-хан не предлагал сменить своих богов на Иисуса, как мог бы ожидать папа, имея дело с обычными неверными, а скорее готов был включить его в монгольский пантеон. Рим, разумеется, не принял бы такого условия, но братья Поло были слишком озабочены собственной судьбой, чтобы вступать в богословские споры с монгольским вождем. Они поклялись со временем вернуться к Хубилай-хану с сотней мудрецов и с маслом от Гроба Господня. Они согласились бы на все, лишь бы благополучно добраться до Венеции. Вряд ли Никколо и Маттео собирались буквально исполнить все пожелания: вторичное путешествие с сотней мудрецов было чистой фантастикой. Другое дело –  елей от Гроба Господня, который, по поверью, обладал великой целебной силой для души и тела. В то время армянское духовенство охотно им торговало. Братья Поло вполне могли получить это масло, хоть и по высокой цене.

Залогом безопасного возвращения была полученная от Хубилай-хана чудесная «золотая табличка с гравировкой государственной печати и надписью по обычаю его владений». То была знаменитая пайцза, монгольский пропуск, гарантировавшая безопасность ее владельцу и почитавшаяся так широко, как если бы обладала магической защитной силой. (Название в действительности пришло из китайского; монголы называли ее «герега».) Драгоценная табличка удостоверяла, что Никколо, Маттео и монгольский барон Когатал –  посланцы самого Хубилай-хана и что правители областей Монгольской империи обязаны снабжать их ночлегом, лошадьми и охраной, как самого императора, «под страхом бесчестья», если бы они отказались исполнить свой долг. Пайцза позволила семье Поло впервые, но далеко не в последний раз испытать широту и величие Монгольской империи под владычеством Хубилай-хана.

Всего через двадцать дней после отправления посольства их спутник Когатал серьезно заболел и вынужден был остаться. Однако и в его отсутствие пайцза повсеместно обеспечивала братьям безопасность, удобства и уважение.

Через три года братья добрались до маленького портового города Лаяс в стране, которая называлась Малой, или Меньшей, Арменией –  на территории западнее Евфрата. Здесь они сели на корабль, начав самую рискованную стадию путешествия. На суше им приходилось опасаться только врагов, но путь по воде внушал ужас: только самые бесстрашные, отчаянные или безумные из путешественников решались доверить свою жизнь прихоти ветра и волн.

На сей раз фортуна благоволила к братьям Поло. В 1269 году они благополучно достигли цели, Акры (или Акко) –  древнего порта на северном побережье нынешнего Израиля, чуть южнее Ливана.

Одно из древнейших в мире поселений, Акра много раз за свою историю переходила из рук в руки. В 1191 году король Франции Филипп II и король английский Ричард Львиное Сердце отбили ее у мусульманского султана Саладина, она стала столицей царства Иерусалимского и ненадолго твердыней крестоносцев.

В 1350 году немецкий клирик Лудольф фон Сухем описывал «этот славный город Акра». Он был выстроен из «ровно обтесанных камней, –  замечает он, –  с высокими и чрезвычайно мощными башнями». Городские улицы «очень ровны, стены всех домов одной высоты, все возведены из тесаного камня, чудно украшены цветным стеклом и росписью… улицы города затенены шелковыми или иными навесами от лучей солнца».

Акра служила естественной отправной точкой для путешественников на Восток, подобных Поло, смешивавшихся с ее пятидесятитысячным населением, которое составляли христиане-крестоносцы, мусульманские воины и еврейские купцы. Лудольф, к своему изумлению, нашел, что знать, посещая город, «расхаживает по улицам с царственным достоинством, каждый словно король среди своих рыцарей, свиты и наемной охраны, и его одежда и боевой конь чудным образом покрыты серебром и золотом, и они соперничают друг с другом в красоте и новизне наряда, и каждый украшает себя с величайшим тщанием». Братья Поло обнаружили, что они теряются среди других купцов Акры – «богатейших под небом», если верить Лудольфу.

Эти купцы съезжались из Пизы, Генуи и, конечно, из Венеции. «Все, что есть в мире удивительного и странного, доставляется сюда для знати и князей, живущих здесь».

Планы братьев вновь рухнули, когда они, с опозданием на несколько месяцев, узнали, что папа Климент IV умер 23 ноября 1268 года в Витербо. Казалось, нет числа препятствиям на их пути. «В отчаянии, –  отмечает Марко, –  они обратились к ученому клирику, легату, то есть официальному посланнику папы от римской церкви в Египте. Тот был наделен большой властью. Звали его Теобальдо из Пьяченцы». Преклонив колени, братья Поло изложили легату всю фантастическую историю с миссией доброй воли, которую направил к папе великий хан.

Легат выразил «великое изумление». К его чести, он счел, что из этого предложения можно извлечь «великое благо и великую честь» для всего христианского мира. Он посоветовал озабоченным венецианцам выждать время. «Когда у нас снова будет папа, вы сможете исполнить свою миссию». Ожидание избрания затягивалось, и конца ему было не видно. В нетерпении Никколо и Маттео решили отплыть в Венецию, а затем снова вернуться в Акру, чтобы завершить свое посольство к преемнику Климента IV, кто бы им ни стал. Проявив на сей раз расторопность, они перебрались от Акры на остров Негропонт (ныне Эвбея), взошли на корабль и наконец достигли Венеции.

Более шестнадцати лет Никколо и Маттео не видели дома; за шестнадцать лет они пересекли континент из конца в конец –  не единожды, но дважды; шестнадцать лет они жили своим умом и сумели добиться покровительства самого грозного и могущественного из земных владык. Приключений, пережитых ими, хватило бы на целую жизнь, но при всей дерзновенности и удачливости их путешествие лишь заложило почву для прославленной экспедиции, которую им предстояло совершить вместе с молодым Марко. Их ожидали ошеломительные новости.

Никколо узнал, что жена его умерла. Вероятно, еще больше изумился он, узнав, что она оставила «маленького сына пятнадцати лет по имени Марко». Это и был Марко Поло: мальчик, за всю жизнь не покидавший Венеции, ни разу не видевший отца и, до возвращения Никколо, имевший все основания считать себя сиротой.

Следующие два года Никколо и Маттео провели в Венеции, ожидая известий об избрании папы. Хотелось бы думать, что овдовевший Никколо провел это время, знакомясь со своим «маленьким сыном», о существовании которого прежде не подозревал, но записи говорят о другом. Очень скоро Никколо вторично женился, и его жена забеременела.

Хотя Марко совсем не знал отца и дядю, их приключения глубоко запечатлелись в его душе и предопределили будущее. Он слушал их рассказы о Шелковом пути и о монголах, о юртах и кумысе. Более всего он услышал об их знакомстве с поразительной личностью, Хубилай-ханом, рядом с которым тускнел даже облик дожа. Марко, как и его старшим родственникам, предстояло стать путешественником, отправиться на Восток.

Поразмыслив, Никколо и Маттео решили, что пришла пора им вернуться в Акру и там ожидать избрания нового папы. На этот раз они взяли с собой семнадцатилетнего Марко. Когда папа будет избран, они должны будут доставить его ответ Хубилай-хану. Ни о елее от Святого Гроба, ни о сотне мудрецов не было и речи. Все, что они могли предложить хану, был юный Марко.

Если первое путешествие в Монгольскую империю определялось цепью случайностей, и случай нес Никколо и Маттео от одного торгового города к другому, то второе, предпринятое во исполнение клятвы, обещало быть более целенаправленным. Они отправлялись не как эмиссары Венецианской республики или папы, но как послы Монгольской империи, и чувствовали куда больше уверенности в себе. Пайцза гарантировала им безопасность на просторах Азии, и в их пользу было знание монгольского языка.

Марко выехал из Венеции весной 1271 года. Вместе с Никколо и Маттео он пустился в долгое и опасное странствие к далекой столице, чтобы встретиться с наделенным невообразимой властью ханом. С отцом и дядей он познакомился всего за два года до этого.

Поло отправились с флотилией венецианских кораблей –  muda, –  направлявшейся к восточным берегам Адриатического моря. Суда жались к берегу и останавливались в знакомых портах, чтобы возобновить припасы. Не слишком уклоняясь от общего курса, флотилия разделилась на несколько конвоев, устремившихся к разным целям. Поло были в конвое, направлявшемся к Акре. Большую часть пассажиров составляли паломники в Святую землю, и с ними были Поло –  двое испытанных путешественников, исполнявших данную клятву, и впечатлительный парнишка, которому предстояло стать взрослым вдали от дома.

Крепость, известная как Акра, была зримым напоминанием о прежнем Иерусалимском царстве. В XIII веке она оказалась в руках мусульман. Сама Акра была разделена на кварталы, где стояли дома представителей соперничающих государств, таких как Венеция и Генуя. В крошечном порту не хватало места для кораблей, и многие принуждены были бросать якорь на рейде. Через город тек поток христиан-пилигримов, направлявшихся в Иерусалим. Акра, хоть и была невелика, гордилась двумя видными персонами того времени. Здесь можно было встретить в окружении английских рыцарей принца Эдуарда, который в союзе с монголами вел собственный крестовый поход против мусульман. Второй важной персоной был папский легат Теобальдо из Пьяченцы. Акра была так мала, что Эдуард был знаком с Теобальдо, а возможно, даже с купцами Поло.

Возвратившись в Акру, Поло отправились прямо к старому другу, чтобы возобновить знакомство двухлетней давности. При встрече старшие Поло выразили желание получить масло от Гроба Господня для выполнения данного Хубилай-хану обещания. Теобальдо позволил им отправиться в Иерусалим для закупки этого драгоценного елея.

Тогда, как и теперь, Иерусалим был как бы турнирной площадкой: город будоражили и возмущали соперничавшие религии. Здесь по приказу царя Соломона был воздвигнут Храм, здесь был распят Иисус. И отсюда же вознесся на небеса пророк Мухаммед. Мусульмане называли Иерусалим на свой лад: Аль-Кудс –  «Святой». Ко времени прибытия Поло город уже две тысячи лет провел в осаде. Одна армия завоевателей сменяла другую, от римлян до мусульман. Каждая вера –  и каждая армия –  притязала на владение городом. В Иерусалиме не прекращались стычки и молитвы, а неуверенность в будущем была образом жизни.

Пока мусульмане и христиане спорили за владения и доступ к святым местам и реликвиям, колонны пилигримов в сопровождении проводников переходили от святыни к святыне. Поло –  трое незаметных пилигримов в толпе –  прибыли, может быть, с самой необычной миссией. Чтобы раздобыть обещанное Хубилай-хану священное масло, они отправились к Гробу Господню у подножия Масличной горы.

Несмотря на сомнения знатоков Библии, говоривших, что Святой Гроб не мог быть истинным местом погребения Иисуса, его продолжали почитать, и Поло, покупая масло, не имели оснований сомневаться в его подлинности.

То же место (теперь это Старый Иерусалим) описал Лудольф фон Сухем. «Здесь, при церкви Святого Гроба, живут дряхлые грузины, у которых ключи от часовни Гроба Господня, и пища, пожертвования, свечи и масло для лампад, горящих в склепе. Все это подают пилигримам через маленькое окошко в южных дверях церкви».

Вместе с другими паломниками к святейшей из святынь Поло получили масло, за которое, вероятно, расплатились щедрым пожертвованием. Затем они поспешили вернуться в Акру.

За время их отсутствия мало что изменилось. Теобальдо сообщил им, что кардиналы так и не сумели выбрать нового папу, хотя прошло уже два года. Нетерпеливые, воодушевленные удачной покупкой святого масла путешественники решили немедленно отправиться ко двору Хубилай-хана, не ожидая затянувшегося избрания. Они обратились к Теобальдо, каковой как-никак был папским легатом, с просьбой снабдить их официальным документом, который удовлетворил бы монгольского вождя и объяснил ему, что они не сумели исполнить порученного по причине смерти папы Климента и отсутствия преемника. «Синьор, –  сказали они ему, по воспоминаниям Марко, –  мы видим, что апостола нет, и хотим отправиться к великому владыке (так почтительные венецианцы именовали монгольского вождя), потому что против воли уже замешкались надолго и ждали достаточно. Итак, с вашего благословения мы хотели бы вернуться. Но об одном просим вас: дайте нам привилегии и письма, удостоверяющие, что мы явились с посольством к папе и не застали его в живых, и ждали, пока появится новый, когда же его так долго не могли избрать, вы, как легат, удостоверили все, что вы видели».

Судя по этой речи, Поло умели вести переговоры с представителями власти, и они получили желаемый ответ: «Я доволен вашим желанием вернуться к великому владыке». Правда, вряд ли Теобальдо титуловал Хубилай-хана «великим владыкой», но легат охотно использовал Поло для установления дипломатических отношений с монгольским вождем. Более того, Теобальдо обещал уведомить хана, когда будет избран новый папа.

Поло полагали, что теперь у них имеется все необходимое и можно спокойно возвращаться к монгольскому вождю. Они перебрались в отправной пункт, армянский порт Лаяс, через который проходили три года назад на пути к дому. Лаяс, хотя и крошечный, по сообщению Марко, кишел «купцами из Венеции, Пизы, Генуи и из глубин материка, явившимися туда, чтобы продавать и покупать товары и держать в этом городе склады».

И вот, когда обстоятельства казались почти идеальными, разразился мятеж. Марко рассказывает: «Внук великого хана… взялся уничтожать все дороги через пустыню, прорывая огромные рвы и ямы, и все это делалось для того, чтобы войска не могли его преследовать». Восстание задержало Поло в Лаясе. И вновь они как будто в заточении и не могут ни вернуться в Венецию, ни двинуться к Ханбалыку. Пока они бессильно ожидали подавления восстания, к ним добрался курьер с поразительным известием: 1 сентября 1271 года, после тридцати четырех месяцев промедления (самый долгий срок за всю историю папства) кардиналы наконец избрали нового папу, причем не кого иного, как их верного друга и покровителя Теобальдо из Пьяченцы, или Теобальдо Висконти. «Чему братья весьма обрадовались», –  отмечает Марко.

Однако избрание папы вызвало новую задержку, потому что курьер доставил им вызов от вновь избранного папы. И братья Поло опять вернулись в Акру, на сей раз под охраной вооруженного эскорта. Они трудились недаром. Теобальдо, ставший самой важной персоной христианского мира, торжественно приветствовал их, почтил своим благословением и дал в их честь пир. В то же время вновь избранный понтифик обдумал миссию к Хубилай-хану и пришел к выводу, что она предоставляет идеальную возможность распространения христианства в Монгольской империи и особенно в Китае. Для этой цели он предложил услуги двух монахов, «действительно самых ученых и достойных во всей провинции», по словам Марко. «Одного звали брат Николай из Виченцы, другого –  брат Гильом из Триполи». Они были наделены чрезвычайными полномочиями как церковными, так и мирскими: «привилегии, хартии и письма, уполномочивающие их на все, что было во власти самого папы, так что они могли рукополагать епископов и священников, отпускать грехи и скреплять договоры, подобно ему самому, к тому же он вручил им много драгоценных камней и других даров для передачи великому хану и его послам». В целом возведение их друга и защитника на папский престол оказалось удивительно удачным случаем для Поло, теперь направлявшихся на Восток с блистательными перспективами.

Благоприятные обстоятельства вскоре рассеялись. На пути через Армению Поло вызвали гнев местного властителя, султана Бейбарса, который угрожал им по меньшей мере заключением в тюрьму. В страхе за свою жизнь оба ученых монаха отказались продолжать путь. Однако Поло не для того зашли так далеко и ждали так долго, чтобы отступиться перед первым препятствием. В уверенности, что сумеют договориться с местными племенами, вероятнее всего подкупая их драгоценностями, Никколо, Маттео и Марко упрямо продолжали путь, уже без папского эскорта.

27 марта 1272 года Теобальдо из Пьяченцы вступил на папский престол под именем Григория X. Однако к тому времени его протеже из Венеции далеко ушли по пути приключений, великих трудностей и значительных последствий для церкви, Монгольской империи и хрупких, неустойчивых связей между Востоком и Западом. Их решение продолжать путь вопреки всему означало в глазах большинства европейцев, что они идут на верную гибель. Здравому уму представлялось невероятным, чтобы они добились успеха, с трудом верилось даже в то, что они выйдут из этого испытания живыми.

Однако Поло смотрели на дело иначе. Они верили в безграничные возможности торговли с Востоком, лишь бы купцу хватило умения пожинать громадную прибыль. Они считали себя не защитниками христианской веры и не дипломатами, а купцами. В их глазах коммерческие выгоды были важнее, чем предстоящее столкновение цивилизаций. Теперь им оставалось испытать свою точку зрения. Если они правы, то когда-нибудь смогут вернуться в Венецию богачами. Если они ошибаются, о них, возможно, уже никто никогда не услышит.