Тайны и желания

1.2 Наедине

Обстановка спальни мисс Лейдлоу не менялась уже много лет, не считая небольшого косметического ремонта. В этом не было необходимости после того, как она поступила в университет искусств и въехала в собственную квартиру.

Лорд и леди Стонклиф решили оставить комнату исключительно в распоряжении дочери, чтобы она знала, что в родительском доме для нее всегда есть место.

– Не смотри направо, пожалуйста, – предупредила Томаса Лидия, входя в спальню первой.

Он и не собирался этого делать, пока она его об этом не попросила. Мистер Белл бросил беглый взгляд именно в ту сторону, куда не должен был смотреть. Он заметил просторную кровать с деревянным изголовьем и рекамье у изножья. Из трех уровней освещения в спальне горели только бра над кроватью и лампы по краю зеркала на туалетном столике – этого света было достаточно, чтобы придать убранству в теплых тонах интимность, но в то же время не оказаться в темноте. Текстиль и обои в комнате были разрисованы плавными линиями и природными цветочными мотивами. Дамский столик с зеркалом загадочно мерцал разложенными на нем предметами. Все это придавало романтичности девичьей спальне. Томас отметил про себя, что не видит никакого беспорядка – это еще раз подтверждало его теорию о женских предрассудках. А еще он довольно давно не бывал в этой комнате. Здесь приятно пахло духами, и еще было что-то, что заставляло его чувствовать интерес и желание изучить все детали убранства вплоть до маленьких штучек на туалетном столике. Однако ему было необходимо проявить вежливость, и мистер Белл последовал за мисс Лейдлоу в гардеробную, где она уже включила свет.

– Ты хранишь здесь наряды на всю жизнь? – поинтересовался он, поразившись количеству вещей на вешалках.

– Нет. Это то, что вскоре отправится на благотворительность. О! И будь любезен, туда тоже не смотри, – вновь одернула его Лидия.

Мистер Белл как раз смотрел в сторону пуфа, на который она торопливо бросила вещи, когда собиралась его встретить. А дополнял хаос разложенный рядом с ним чемодан.

– Какого размера гардероб в твоей квартире?

– Немного больше этого, – со всей серьезностью ответила мисс Лейдлоу, в то же время пытаясь снять с верхней полки, очевидно, тяжелый предмет.

– На два этажа? – поиздевался мистер Белл, одновременно помогая самостоятельной мисс.

Лидия ухмыльнулась, уловив сарказм, а Томас уже без труда опустил чемодан на пол.

– Спасибо.

– Из парка развлечений? – догадался мистер Белл, разглядывая разрисованное героями мультфильмов изделие.

– Мой сейф для хранения воспоминаний, – довольно произнесла Лидия, аккуратно опускаясь на колени.

Томас с интересом следил, как она открывает этот самый сейф.

– Я могу смотреть?

– Если хочешь, – немного неуверенно произнесла Лидия. – Будь добр, ничего не читай, это личное.

Мистер Белл усмехнулся и произнес:

– Благодарю за доверие!

Среди большого количества пестрых открыток, конвертов, снимков и тетрадей он увидел фото, на котором был вместе с юной Лидией. И сам Томас был гораздо моложе на этом снимке. Конечно, он не считал себя стариком, однако понимал, как изменился и сколько воды утекло с тех пор. Мистер Белл, не спрашивая разрешения, наклонился и взял в руки фото, чтобы внимательнее его рассмотреть. Мисс Лейдлоу бегло проследила за тем, что он взял, и продолжила поиски.

На заднем фоне снимка, справа, Томас увидел незнакомого парнишку в школьной форме и какого-то джентльмена в белом костюме и шляпе, который спускался по ступенькам, – лиц обоих было не разобрать.

– Наше фото возле музея, – приговаривал он, переворачивая снимок обратной стороной, но там ничего не было написано.

Мистер Белл вновь развернул его изображением и улыбнулся невероятной милой светловолосой девочке.

– А знаешь, ты немного подросла.

Лидия старательно искала коробку с леденцами и практически не обращала внимания на то, что говорил Томас.

Через мгновение мисс Лейдлоу уже держала в руках красную округлую металлическую упаковку. Покрутив, она попробовала открыть ее, но ничего не получилось.

– Позволишь, я помогу? – Томас взял предмет из рук Лидии и приоткрыл. – Готова? – спросил он.

– Да! – ответила она, резво поднимаясь на ноги.

И Томас поднял крышку.

Рядом с пакетиком, наполненным леденцами, лежала бордовая коробочка, обернутая розовой лентой.

– Мило, – довольная Лидия занялась извлечением упущенного подарка.

Мистер Белл с удовольствием наблюдал за ней.

– Какое красивое, – с придыханием произнесла мисс Лейдлоу, доставая украшение.

Она разглядывала россыпь и переливы бриллиантов на замысловатом золотом украшении.

– Я старался, чтобы тебе понравилось, – с улыбкой проговорил Томас. – Леденцы, кстати, лучше выбросить.

– Я в восторге! Спасибо! – благодарила его Лидия, не обращая внимания на последнее замечание.

Она с обожанием смотрела на Томаса, а его горящий взгляд посчитала насмешкой, отчего опустила глаза, испытав неловкость за свое поведение. Лидии показалось, что она ведет себя слишком по-детски.

Ее внимание вновь привлекла металлическая коробка, которую Томас продолжал держать, а точнее, маленькая открытка, затаившаяся на дне.

– Что это? Записка? – заинтригованно поинтересовалась мисс Лейдлоу.

– Можешь не читать ее, я не обижусь. – поспешил отмахнуться Томас, однако Лидия проигнорировала его снова.

Мистер Белл обреченно вздохнул, в очередной раз убеждаясь в нетерпении женского любопытства. А Лидия достала открытку и положила уже пустую коробочку из-под украшения.

«Лидия, поздравляю с днем рождения! Я прошу у тебя прощения. Надеюсь, ты поймешь, насколько мне важно, чтобы ты была счастлива», – не озвучивая, она прочла мелкий и достаточно аккуратный почерк Томаса.

– О, не бери в голову. Что я мог написать умного шесть лет назад? – увидев, как изменилось лицо Лидии, сказал он.

Мистер Белл не понимал, какое впечатление на нее произвели слова на открытке.

– Томас, это превосходно! – произнесла мисс Лейдлоу, расплываясь в улыбке.

– Неужели? – усмехнулся он. – Позволишь мне взглянуть? Я уже забыл содержание письма.

– Да.

Лидия протянула Томасу открытку и продолжила восторженно рассматривать украшение.

– Это лучший запоздалый подарок, который я получила на восемнадцатилетие, – без капли фальши сказала она.

Томас, пораженный этим откровением, решил разрядить обстановку.

– Я думал, что лучшим подарком было отдельное жилье.

– Бриллианты тоже неплохой вариант, – Лидия звонко хохотнула от переизбытка чувств и тут же мысленно выругала себя за это. Разнервничавшись, она решила, что нужно заняться делом и убрать чемодан с воспоминаниями на место.

– Их не так уж и много, – оправдывался Томас, буквально стараясь принизить причастность к восторгам Лидии.

Мисс Лейдлоу забрала металлическую коробку у него из рук и положила в импровизированный сейф.

– Томас, спасибо! – в очередной раз поблагодарила она с той интонацией, с которой он непременно должен был ее услышать и перестать отшучиваться.

– Пожалуйста, – наконец без иронии отреагировал он.

И мистер Белл улыбнулся ей своей коронной соблазнительной улыбкой.

В день совершеннолетия Лидия ждала от Томаса романтический жест или как минимум извинения за то, что он ударил ее поклонника.

И как оказалось, она получила все, что хотела, и даже не догадывалась об этом много лет. На Лидию вновь нахлынули эмоции, и ей так захотелось отблагодарить Томаса еще раз. Последний раз на сегодня. Мисс Лейдлоу отложила уборку и подошла к мистеру Беллу.

– Ты должен знать, для меня тоже важно… – слегка понизив голос, произнесла она, глядя в кофейные омуты его глаз, – …чтобы ты был счастлив.

Лидия положила руки на плечи Томаса – в одной из них она продолжала держать подаренную подвеску, аккуратно придерживая ее пальцами. Мисс Лейдлоу опустила ресницы и мягко провела руками по приятной хлопковой ткани белой рубашки, ощущая тепло мистера Белла. Они стояли очень близко друг к другу. Томас приоткрыл рот и тихо вдохнул. Мышцы его крепкой груди поднялись. Лидия почувствовала, как под ее ладонями участились удары его сердца. Она замерла и подняла взволнованный взгляд. Зрачки Томаса расширились настолько, что превратили глаза в два черных омута. В который раз ее потянуло к этому мужчине. Видимо, Томас испытал то же самое, потому что слегка подался ей навстречу, так что Лидия ощутила его горячее дыхание. Она слегка поднялась на носочки, прильнула к его губам и закрыла глаза, вкушая его мягкие и пряные уста. Щетина Томаса слегка покалывала ей подбородок. Мистер Белл был неподвижен, но не сопротивлялся. Это был слишком интимный поцелуй и слишком долгий для девушки, которая помолвлена с другим мужчиной. Лидия резко отстранилась и шагнула назад. Томас выглядел растерянным. Мисс Лейдлоу смотрела на него округлившимися от ужаса глазами, не зная, что сказать и как себя повести. Мистер Белл наконец среагировал и притянул ее к себе. Он обнял и поцеловал ее, но куда настойчивее, чем целовала его она мгновение назад. При этом Томас слегка проник языком в ее податливый рот. Голова мисс Лейдлоу закружилась. А потом Томас прервал поцелуй и отступил. Они смотрели друг на друга, оба потрясенные произошедшим. Внутри Лидии бушевал ураган, она крепче сжала руку с ожерельем в кулак и прижала ее к груди, стараясь зацепиться за здравый смысл. Бешеный ритм сердца и частое дыхание…

Секунда… Вторая… И они одновременно накинулись друг на друга, страстно и яростно впиваясь друг другу в губы. Мисс Лейдлоу прижималась к нему, а мистер Белл прижимал ее к себе, вцепившись так неистово, будто от этого зависела их жизнь. Все получалось так гармонично, слаженно и молниеносно.

Не отрываясь от ласк, они вышли из гардеробной в комнату и повалились на кровать. Охватившее их пламя выжгло все рамки приличий и дозволенностей. Томас осыпал поцелуями подбородок, шею и грудь Лидии, трогал через бархат все ее интимные места. Она обнимала его, хватаясь за плечи и волосы. Невыносимая жажда близости сводила их с ума до такой степени, что им было не до раздеваний. Мистер Белл задрал подол платья мисс Лейдлоу и, порочно облизнув два пальца, просунул их под ее нижнее белье. Он повел мокрыми пальцами по ее лепесткам и проскользнул внутрь. Лидия слегка выгнулась, жадно вдыхая, и издала краткий стон.

Нетерпеливо Томас начал стягивать с Лидии кружевное белье. А она поспешила скинуть туфли. Мистер Белл раскрыл ремень, звякнув пряжкой, и расстегнул ширинку с характерным звуком. Он опустил брюки, устроился между стройных ног и продолжил терзать распухшие от поцелуев губы мисс Лейдлоу, касаясь ее горячего и влажного лона своим достоинством. Сладкая боль – вот что ощутила она, когда Томас резко вошел в нее. Лидия откинула голову, прервав поцелуй. Она шумно вздохнула от удовольствия, всем телом стараясь прочувствовать его в себе и наслаждение от его близости. Не то чтобы она ожидала меньшего, просто это происходило по-настоящему и именно с ней и Томасом.

Каждое его движение уносило Лидию все дальше, даря ощущение блаженства. Томас вновь впился в ее губы, ловя каждый стон, вырывавшийся из ее груди. Мисс Лейдлоу окончательно потеряла контроль над собой и стиснула зубы, как оказалось, с нижней губой мистера Белла. Томас промычал от боли в попытке отстраниться и тут же шлепнул девушку по бедру, другой рукой крепко обхватив ее подбородок. Это помогло, Лидия разжала челюсти, и он выдохнул с облегчением. Намереваясь наказать, он стал двигаться сильнее и глубже всаживать в нее свою плоть. И в назидание Томас нанес еще один удар по бедру мисс Лейдлоу, жестко сжимая его пальцами и продолжая удерживать ее челюсть. Лидия содрогнулась от ощущения разливающейся услады по всему телу и застонала. Томас не смог более сдерживаться, смотря на ее блаженное лицо, он прорычал что-то и задвигался быстрее, тем самым продлевая блаженство мисс Лейдлоу.

Осознание того, что сейчас произошло, пришло к Лидии моментально и оборвало остатки эйфории. Она стала осторожно опускать подол платья. Когда-то Лидия решила для себя быть целомудреннее: никогда не изменять своему партнеру и не влезать в чужую постель. Второе она пообещала себе уже после случившегося по ее неопытности и молодости, которая все прощает. Первое она совершила только что и никогда ранее. Совершенное один раз не освобождает от ответственности и, самое страшное, от мук совести, с которой ты либо договариваешься, либо забываешь и прячешь в дальний угол подсознания, откуда оно медленно и незаметно тебя убивает. Следом за совестью к Лидии пришел страх быть раскрытой и опозоренной. Своим поступком она предала в первую очередь себя, затем всех остальных… Генри, Томаса, родителей… А что насчет того, что она укусила любовника? Какая дикость!

Лидия прервала самобичевание, когда Томас сел на кровати. Белая ткань слегка прилипла к его спине. Мистер Белл стер испарину со лба и поднялся. Он стал заправлять рубашку и застегивать брюки. Лидия решила, что должна заговорить первая, чтобы облегчить его совесть, снять с него ответственность за случившееся и определить, что сейчас между ними произошло.

– Томас, пусть это останется между нами. И, разумеется, это ничего не значит, – сказала она, поспешно приподнимаясь на кровати и опираясь на локти.

Томас обернулся, и они посмотрели друг на друга – оба слегка растрепанные и обескураженные.

– Твоя губа, – торопилась говорить мисс Лейдлоу, обращая внимание на припухшую от укуса губу мистера Белла.

Томас машинально повел языком по внутренней стороне рта и дотронулся до него рукой.

– Пожалуйста, прости меня. Я сделала это не нарочно, – тревожилась Лидия.

– Все в порядке. Я хотел спросить, могу ли я воспользоваться твоей ванной? – хрипло произнес он, поправляя выбившиеся пряди. – Разумеется, после тебя.

– Да, конечно, – для убедительности Лидия кивнула. – Можешь сделать это первым, – тут же пояснила она.

Так стыдно ей не было давно. Это хорошо, что Томас уходит в ванную и не видит ее алые щеки. Она и сама сейчас не хотела бы на себя смотреть.

Лидия не ждала, что он вдруг решит признаться ей в любви или жениться после произошедшего, тем более что она уже помолвлена с другим. Получается, что она шлюха, если переспала с ним, будучи чужой невестой. Но он должен был хоть что-то сказать: извиниться, поблагодарить и всякий прочий бред, который не должен был говорить. Но хоть что-то он должен был сказать насчет того, что между ними произошло?

Внезапно Лидия почувствовала, что из нее вытекает семя. Она как ошпаренная вскочила с кровати, чтобы не испачкать простыню и покрывало. Жидкость стекала по бедру, и она стерла ее рукой. Ощущение стянутой кожи и вязкой субстанции смутило мисс Лейдлоу еще больше. О контрацепции они определенно не задумывались, но самого страшного избежать удалось однозначно, ведь она принимала противозачаточные. Лидия посмотрела на испачканную ладонь и вспомнила, что держала в руках колье.

Оглядевшись, она решила, что прежде всего нужно спрятать нижнее белье, бесстыдно лежащее на виду. Лидия подняла с пола кружево и засунула под простыню. После того надела туфли и поправила платье, опустив его на всю длину чистой рукой. Расправляя покрывало, мисс Лейдлоу искала пропажу, наклонившись всем телом.

Мистер Белл вышел из ванной и застал ее в пикантном положении. Причинная часть его тела отреагировала моментально, словно несколько минут назад ничего не происходило. Лидия дернулась от неожиданности, резко выпрямилась и повернулась к Томасу лицом, пряча за спиной испачканную ладонь.

В который раз за этот вечер они молча замерли друг напротив друга. Наконец Томас утомленно выдохнул и заговорил первым.

– Лидия, я, наверное, пойду.

– Да. Я бы проводила тебя, но мне тоже нужно в ванную, – стараясь быть насколько возможно невозмутимой, ответила мисс Лейдлоу.

– Я понимаю. «Господи, извинись уже наконец», – подумал Томас. – И… – он на секунду замолчал, выбирая правильную интонацию, с которой должен был заговорить, – Лидия…

– Не беспокойся, я предохраняюсь, – перебила его мисс Лейдлоу.

Мистер Белл от неожиданного заявления был слегка ошарашен. «Вот черт!» – об этом он совсем не подумал.

– Хорошо, – протянул он. – Да. Тогда я пойду. – И уже уходя, он обернулся и постарался говорить как можно вежливее. «Она же не чужая в конце концов». – Доброй ночи, Лидия.

– Доброй ночи, Томас, – попрощалась мисс Лейдлоу и даже измученно улыбнулась.

Мистер Белл вышел, закрывая за собой дверь. Он зашел в гостиную, чтобы забрать пиджак, и мельком глянул на недоеденный пирог. Если бы он остался доесть десерт, этого могло бы не произойти. Прислуга не стала убирать чай – возможно, они занимаются другими делами и решили не беспокоить дочь хозяев и ее гостя. Это хорошо, значит, никто ничего не заподозрит, ведь на первый взгляд все было как обычно. Камеры, расположенные в доме, могли снять их с Лидией перемещения. Но ведь ничего предосудительного не происходило, пока они шли под их объективами.

Так быстро Томас еще никогда не покидал дом крестного, а тем более не забывал в нем вещей, как, например, оставшиеся сейчас у дверей зонт и портфель. Не замечая холода и пронизывающих порывов ветра с дождем, он дошел до машины. Только сейчас, сев в прохладный салон автомобиля, он, продрогший, позволил себе немного эмоций.

– Вот дерьмо! – ругнулся Томас, ударяя по рулю.

Но это была секундная слабость, мистер Белл пообещал себе подумать об этом позже, ему еще нужно отменить встречу и доехать до пентхауса.

Как только дверь в спальню за Томасом закрылась, Лидия судорожно выдохнула. Она растерянно оглядела комнату и кровать. Едва сдерживая рвущееся из груди рыдание, она быстро зашла в ванную комнату.

Мисс Лейдлоу горько плакала, сидя в ванной, под шум льющейся воды из крана. Она кусала распухшие губы и прижимала к себе колени, обхватив их руками.

2 Недостойный

«…Я опьянел от близости Лидии и касания ее чувственных губ. Понимание того, что это был совсем не дружеский поцелуй, взбудоражило меня.

Годами я опасался, что однажды не смогу сдержаться, когда эта чертовка вновь бросится мне на шею. Не стану врать себе: с тех самых пор, как у нее выросла грудь, я то и дело фантазировал, как наконец сорвусь и поддамся плотскому искушению. А она продолжала флиртовать со мной, играть, ходя по тонкому краю мужского инстинкта.

Я стоял и ничего не предпринимал, чтобы не спугнуть момент. То, что она делала, было приятно. А потом она остановилась. «Куда же ты?» – мелькнуло у меня в голове. Лидия смотрела на меня глазами испуганного олененка. «Поцелуй – это ведь всего лишь маленькая шалость», – решил я и сделал шаг.

«Томас, что ты делаешь?» – ругал я себя. «Неужели я совсем потерял совесть?» – думал я, притягивая к себе напуганную птичку, которая только что зашла за грань и испугалась. Я прижал ее, чтобы вновь ощутить сладкие уста. «Да черт возьми!» Вкусная, послушная девочка. «Опасность, Томас!» – в моем мозгу загорелась красная лампочка. На брюках натянулась ширинка, а язык принялся исследовать ее рот. Когда я понял, что теряю рассудок, то оборвал поцелуй. Мне было необходимо остыть. Но она смотрела на меня, такая возбужденная и такая красивая. Ее приоткрытый рот выглядел восхитительно, очень маняще. Я уловил ее беглый взгляд на мои губы – это был сигнал. Последней мыслью, прежде чем я потерял контроль, было: «Невозможно удержаться».

У меня было почти все: страсть, любовь, дружеский трах, жесткий, втроем – даже больше, чем втроем. То, что я делал, с дочерью крестного очень подло, но об этом я решил подумать потом. А пока тот ураган похоти уносил нас от реальности туда, где нет обязательств и обязанностей. «Леди хочет получить частичку блаженства, а я джентльмен и не вправе ей отказать. Я всегда уступаю дамам». Все происходило быстро. Уже на кровати, я сжимал упругие округлости через ткань платья. Я трогал ее нагло и бесцеремонно там, где хочу. Дурманящий запах ее духов, смешанный с запахом ее кожи, нежность ее податливого тела и безумие, с которым она отвечала. Я стискивал ее сочную задницу, которой она крутила передо мной с тех самых пор, как сменила детские гольфы и сандалии на изящные каблуки и тонкий капрон. А ее платья и юбки, под которыми стремились оказаться похотливые ухажеры, истрепали все мои нервы. Я избавлялся от всех этих повес под благородным предлогом сохранить ее честь. «Какой же я эгоист. Не уберег, все испортил». И я тянул руки и касался там, где сладко. «Какое блаженство находиться между женских ног – настоящее сокровище!» Она поощряла сладостными стонами. Разумеется, нам нужно было быть тише, то, что мы делали, непозволительно. Я задрал ее платье. Наощупь снял ее трусики. Лязгнул металл моего ремня. «Девочка тоже торопится получить удовольствие. Плохая девочка. Грязная девчонка». Едва коснувшись ее пропитанных нектаром лепестков, вошел в нее быстро, без долгих прелюдий, буквально проталкиваясь. И она двигалась навстречу удовольствию. «Я в ней, внутри нее влажно и горячо, и мне становится так хорошо!» Я начал двигаться. Стало еще лучше. «Еще, еще. Очень хорошо». Ненасытная кошка льнула к моим бедрам чреслами. «Делай так, так приятно». Она тихо постанывала, а затем внезапно впилась зубами мне в губу. «Черт!»

– Мм!

За это Лидия получила шлепок. Я сдавил ее подбородок в попытке ослабить хватку челюсти. «Уф!» – отпустила. Она выгибалась, а я насаживал ее еще глубже. Боль и металлический привкус моей крови не отрезвляли. «Тебе так нравится, проказница?» В наказание Лидия получила еще один шлепок.

Я вбивался ей между ног, обезумев. Влажные шлепки и… «Аллилуйя! Все к чертям собачьим. На хрен всех и все! Только сладкая женская киска. Как же хорошо!». Что может быть приятнее оргазма и что может быть паршивее вернувшегося сознания после него? «Какое же дерьмо ты натворил, Томас?» Я откидываюсь на спину и смотрю в потолок, пытаясь отдышаться. «Ничего страшного. Сейчас я встану, умоюсь и поеду домой. Приму душ, напьюсь и засну мертвецким сном». Лидия глубоко дышит и тяжело сглатывает. «Соберись. Надо быть вежливым с леди, она ведь семья». Я принял вертикальную позу, по-прежнему туго соображая. «Надо умыться». Я поднялся и заправил в брюки рубашку. «Нужно выглядеть перед дамой прилично». Я собрался спросить разрешения воспользоваться ванной, но Лидия меня перебила…»

«Ехать до дома еще примерно тридцать минут, – размышлял Томас, находясь за рулем. – Или тридцать пять». Он потер щетину и плавно нажал на тормоз, входя в поворот.

Мистер Белл старался сосредоточиться на мокрой дороге, скорости, километраже и количестве машин. Как только его мысли при воспоминании о произошедшем межу ним и мисс Лейдлоу утекали ниже пояса, он старался направить их в другое русло. «Сколько я продержался, семь-девять минут? Не очень вежливо», – достоинство в его брюках в очередной раз дернулось от картинок, что рисовала его память. Вкусные губы, дразнящий язычок в сочетании с удивительно хищными зубками. Шелк кожи под его пальцами, изгибы женского тела и его сладкий запах. «О чем это я? Сейчас поворот направо». И меньше всего он хотел думать о том, что совершил непростительное по отношению к близким.

Томас зашел в пентхаус и первым делом налил себе спиртное. Крепкий напиток немного остудил его голову, но недостаточно. Мистер Белл вновь налил в бокал горячительного цвета жженой карамели и снова выпил. Затем он, прихватив с собой бутылку и стакан, разместился на черном кожаном диване, расположенном посередине просторной гостиной. Ночной Лондон дразнил огнями оживленных улиц через панорамные окна. Там за стеклом бурлила ветреная жизнь, полная легкомысленных удовольствий, которых он лишился, использовав дочь крестного. Томас поставил стакан на стеклянную столешницу и достал мобильный. Он позвонил и отменил встречу, на которую опоздал. Мистер Белл справедливо пообещал не дождавшейся его даме, возместить все неудобства. Завершив разговор, Томас отложил телефон и обхватил голову руками. Он замер, прокручивая детали произошедшего, раскаиваясь и сожалея. Это длилось ровно три минуты. После Мистер Белл поднялся и пошел в душ. Под струями прохладной воды его отпустило окончательно, и он разрешил себе без осуждения вспомнить все до мельчайших подробностей. Усталость как рукой сняло. Томасу была необходима компания, чтобы абстрагироваться и понять, что он на самом деле думает по этому поводу. Он надел один из безупречных костюмов из гардероба и уехал в клубный комплекс, членом которого являлся. Пропустив по стаканчику с несколькими приятелями у барной стойки, мистер Белл вместе с ними переместился за столик, ближе к танцевальной площадке. Калейдоскоп двигающихся кокеток, шумная музыка и алкоголь едва ли заглушали его печали. Томас дежурно флиртовал со знакомыми и незнакомыми дамами, общался, а потом стремительно покинул заведение и вернулся домой.

И вновь наедине с собой, сидя за фортепиано и наигрывая попсовую мелодию, он задумался.

Безусловно, его названая сестренка, разница с которой у него десять лет, – лакомый кусочек, но, к сожалению, он всегда был для него запретным.

Во-первых, она единственная дочь его крестного, которого он уважал и любил как родного. Джонатан заботился, поддерживал и опекал Томаса.

Томасу было 16, когда его отца забрал рак. Болезнь обнаружили на последней стадии, так что шансов, как и времени смириться с неизбежной утратой, не было. Это стало самым тяжелым испытанием в жизни Томаса.

Джордж Белл был отважным и волевым. Он рано остался без родителей, но имел внушаемое наследство, которое помогло ему доучиться в элитной школе, где он и сдружился с виконтом Стонклиф. Они были как две противоположности, дополняющие друг друга. Джордж был трудолюбивым и прилежным, он надеялся только на себя, тогда как Джонатан был склонен добиваться желаемого через разговоры и всегда знал о преимуществах титула, которым обладал. Их братство основывалось на общих увлечениях и на том, что вдвоем им легче было выносить нападки старшеклассников. Потом они вместе поступили в университет, а позже основали бизнес. Джордж и Джонатан заложили все имеющее у них имущество – и дело выгорело.

Все воспоминания Томаса об отце были светлыми, за исключением того, как они ссорились с Мэри. После смерти мужа миссис Белл окончательно обозлилась и закрылась, совершенно не думая о сыне. В тот период Томас нуждался в поддержке, которую и дали ему лорд и леди Стонклиф. Супруга крестного всегда была добра и внимательна. А еще она стала единственным человеком, с которым шла на контакт Мэри, и все благодаря безграничному терпению виконтессы. Миссис Белл была невыносима в обидах и претензиях на мир, а еще она чересчур прямолинейно высказывала мнение, что отталкивало от нее окружающих.

Мэри была дочерью барона, и после свадьбы ее отношения с родными были испорчены, так как она «выскочила замуж за осиротевшего сына обычного торговца». Мэри была лишена семьи до того момента, пока Джордж не поднял состояние. Но миссис Белл не стала прощать отвернувшихся от нее родственников. Томас с детства не общался с семейством по материнской линии, а повзрослев, не захотел знаться с людьми, презиравшими его отца. Жалела ли Мэри, что ее жизнь сложилась именно так? Да. Но несмотря ни на что, она продолжала даже после смерти Джорджа безумно любить его и так же сильно ненавидеть за многочисленные измены. При жизни супруга она каждый раз грозила ему разводом. Мэри проклинала Джорджа за испорченную жизнь, а он клялся, что она его единственная любовь и адюльтер с его стороны был в последний раз.

Будучи ребенком, Томас столкнулся с агрессией матери, которая напоминала ему о том, что все мужчины лжецы, волокиты и недостойны ни одной приличной женщины. Он рос, и чем старше становился, тем чаще слышал ее упреки в том, что он походит на отца. Большую часть времени Мэри была хорошей мамой, и она действительно любила сына.

Во-вторых, Лидия, как прекрасный цветок, воспитывалась в заботе, получив все лучшее от обоих родителей. Она стала для Томаса лучиком света в мрачный период жизни. Маленьким ангелом, способным вывести его из бездны горя. Лидию любили все, по-другому не могло быть. Стоило только увидеть ее большие ясные глаза, белокурую головку, украшенную лентами и заколками, искреннюю улыбку – и вы безвозвратно очаровывались малышкой.

Она выросла сексапильной и нежной красавицей с хорошей репутацией, которую сохранить было еще той проблемой. Она была отдана самому достойному из кандидатов. А Томас, мягко говоря, не тянул до сэра Совершенство. Не то чтобы он страдал от низкой самооценки – он был богат, красив, достойно образован, имел какие-никакие благородные корни, однако он не имел ни титула, ни поместья и давно заслужил определенную репутацию сластолюбца, которая с легкостью простилась Его Светлости, но не Томасу. Он и не претендовал.

Томас не заметил, когда выросшая на его глазах девочка, с которой он всячески поддерживал дружеские отношения, влюбилась в него. Мэри открыла глаза сыну, начиная разговор с претензии, которую он понял не сразу. Определенно, это было приятно, в Томаса и раньше влюблялись, но эта девочка всегда была особенной, она часть той семьи, которую он уже давно считал своей. Ему нравилось ее внимание, их общение, но позже, когда она повзрослела и приобрела женственные формы, он испугался той реакции, что происходила у него, когда она находилась рядом.

В первый раз это случилось, когда ей было 15. Полностью сформировавшаяся юная девица с разбитыми коленями оказалась у Томаса на руках, и его лучший друг встал от того, как она прижималась к его груди и лила слезы, вцепившись в его плечи и уткнувшись в шею. Томас сгорал со стыда, пока передавал ее отцу в руки, но за суматохой никто не заметил его позора. Потом были случаи в бассейне, за столом, за игрой в теннис, и в конце концов Томас просто-напросто к этому привык – обычная реакция на женские прелести.

Дальше стало только сложнее. Лидия поняла, как действует на мужчин и научилась этим пользоваться. Виконт просил Томаса присматривать за ней и отваживать всякого на правах старшего брата. Он, разумеется, согласился, испытав ужас от речей и угроз заботливого отца собственноручно лишить достоинства каждого, кто посягнет на ее невинность.

Лидия росла, и ее поклонников становилось все больше.

За месяц до ее совершеннолетия Томасу пришлось слегка замарать руки – он врезал одному из самых прытких. Это была не первая обида, нанесенная Томасом Лидии, однако первая серьезная – она потом еще долго не общалась с ним после этого случая. И Томас ослабил бдительность и упустил самое важное. Девочка стала взрослой, связавшись с парнем из неблагополучной среды. Были последствия. Лидия едва не погибла. Это был кошмар наяву. Томас впервые скрыл от крестного нечто важное, касающееся его дочери, по просьбе Анны. Какое-то время Лидия была не в себе после произошедшего и находилась в поместье отца леди Стонклиф. Анна ухаживала за дочерью, сообщив супругу, чтобы тот не вздумал пожаловать, якобы все в поместье болеют гриппом. Томас не выдержал переживаний и сорвался к ним, бросив все дела. Его приезд оказался волшебной пилюлей, которая вмиг подняла мисс Лейдлоу на ноги. Томас помог ей справиться и пережить тот ужас, который она испытала. Он напомнил ей, кто она и чего она достойна. Тогда эта глупышка впервые поцеловала его, однако он сумел сдержаться. В будущем она делала это еще несколько раз, и последний оказался фатальным.