4
Может быть ты в этом не сознаешься, может быть ты думаешь, что ты другой, но на самом деле, вам всем нравится быть жертвами. Вы многое бы отдали, чтобы измучаться. Вы многое бы отдали, чтобы боль разорвала вас изнутри. Ты думаешь, что ты другой, но ты бы многое отдал, чтобы быть на моём месте. Чтобы быть на месте Сэма. Ты репетируешь это так часто, когда остаёшься один, когда не выходишь на связь. Чтобы в нужный момент уже была готовая модель поведения и пакет действий. Пакет действий ты держишь на быстром. Как зажим единицы в телефоне. В любой момент ты готов нажать, только дай случай. Потом ты нуждаешься во внимании. Ищешь тех, кто тебя пожалеет. Ты не прочь разделить эту жертвенность с кем-то другим, потому что это и есть вся суть твоей жертвенности.
У парня, который её зажимает и уже целует в губы, щёки и везде, куда только ему хочется, татуировка на всё запястье – цербер. Видимо, это его тотемное животное. Он как раз отличается от этого пса лишь только тем, что цепь на его шее чуть поуже, чем на трехголовой собаке. Цепь на его шее – велосипедная. Мышцы рук вываливаются из футболки, как дрожжевое тесто. Вена поперек его лба уже приняла форму трубки от капельницы. Такая же толстая и пульсирующая. Суставы на его пальцах хрустят, кажется, даже без движений кистью.
Он говорит:
– Чё смотришь, иди отсюда.
Сэм стоит и просто смотрит. Он не может помочь ей. Скованы мышцы и кости и ты будто замурован по щиколотку в бетоне. Её молчание только вставляет дополнительные иголки ему под ногти.
– Ты меня плохо слыши..?..шь
Океан между нами. Далеко-далеко, я знаю, ты не могла остаться.
Нос выведен из строя, как и пара зубов вслед за ним. Хороший удар. Шесть с половиной футов с размаху размазало его лицо на половине предложения. Губы можно тоже добавить в тот список.
Сэм лежит на брусчатке, сплевывает кровь с зубами прямо под себя. Он смеётся – сардонический смех. Брусчатка трехмесячного производства наконец собралась в полноценный проект. Принимай работу. Он смеется и захлебывается кровью. Между периодами его смеха проходит секунда на то, чтобы сплюнуть очередную партию оценочных комментариев на пол. На брусчаточку.
И я тону в волнах.
Кроссовки этого зубра точно сделаны из высококачественного материала, потому что лицо Сэма ощутило некоторую мягкость прикосновения подошвы с лицом.
Сэм сплевывает парочку зубов с кровью на его кроссовки. Этакий коктейльчик. Вы просили Дайкири, простите, у нас только Кровавая Мэри.
Сэм смеется безудержными периодами еще громче. Его рёбра, уже точно больше половины, можно заносить в список. Сэм насчитал уже тринадцать. Может, это одно и то же ребро ломается уже тринадцатый раз, может это тринадцатое по счёту. Сказать сложно, нужно сначала сплюнуть.
Почему ты переключаешься, это просто игра в прятки.
Он поворачивает голову и смотрит на неё. Уже больше не смеясь, уже просто принимая каждый новый удар своим трухлявым торсом. И, всё-таки, громила прав, безусловно прав, она красивая. Особенно в свете этой луны, когда она стоит так встревоженно и пытается хоть как-то оттащить этого бигфута от его избитой оболочки, от этой груды костей. Причем, поломанных костей. Время принимает такой медленный оборот, что кажется, будто это вечность.