– Вы чертовски правы! Итак, господа, свершилось! Самое древнее желание человечества, которое волновало умы и сердца многих писателей, режиссеров, ученых и философов всех времен, о котором грезили все разработчики, совершенствующие свои устройства и приложения с тем, чтобы добиться максимально возможной скорости передачи информации от одного человека другому, скоро наконец-то исполнится! Теперь больше не будут нужны ни почтовые сервисы, ни службы обмена сообщениями. Любое словесное послание, любой образ можно передать адресату по «Wi-C» – необходимо только подумать об этом. Через все то же приложение в обзоре можно определить список собеседников и общаться с ними, не используя более никакие гаджеты – посредством мысли. Пользователь будет слышать в своей голове их голоса, а его сформированный ответ в ту же секунду они услышат в своей. Так можно даже устраивать групповые чаты – вот представьте: пока вы общаетесь внутри себя со своими друзьями – слышите только их голоса, затем с помощью скачанной в мозг с компьютера иллюстрации в вашем воображении создалась фантастическая реальность, и вот вы уже видите себя и своих друзей где-нибудь на необитаемом острове, сидящими у костра, – чем вам не виртуальная социальная сеть?

– С ума сойти! – воскликнул Бишоп. В отличие от остальных участников проекта, он-то меньше всего был подготовлен к таким шокирующим открытиям. – Ну, послушайте, если рассуждать логически, то в скором времени вообще можно отказаться от каких бы то ни было устройств: все, что воспроизводится на экране, можно транслировать в мозг напрямую.

– Да, и к этому мы, я думаю, тоже вскоре придем…

Красивые речи Леонарда можно слушать непрерывно, ведь он знает, как и чем заворожить внимание аудитории. Но мы отвлечемся, чтобы сделать акцент на главном. Собственно говоря, вот такой вот функционал имеет инновационный прибор «КИБЕРСЕТ». И как вы могли убедиться, ничего удивительного в нем нет – открытия, предшествующие его появлению, были лишь вопросом времени и упорства ученых. Так что, надеемся, его кажущаяся фантастичность без остатка развеется после того, как мы приоткрыли завесу над этими засекреченными разработками.

Собрание длилось еще несколько часов. Охваченные эйфорией от предполагаемого аврала продаж участники проекта еще долго и горячо обсуждали детали дальнейшего хода событий. Над столом летали туда-сюда электронные документы, возникали финансовые графики и временные диаграммы, рисовались варианты исполнения девяти моделей киберсета, со всех сторон на Шпектора сыпались вопросы, дополнения, комментарии, предложения – кто во что был горазд. Ближе к трем часам Карл решил, наконец, прекратить эти дискуссии, в очередной раз, уже более настойчиво, напомнив, что на сегодня запланировано еще одно, очень важное мероприятие – облучение вирусом первой партии киберсетов в управлении Центрального Звена.

В полном составе собравшиеся покинули офис, сели в свои дорогие летающие машины, взмыли в воздух и длинной вереницей потянулись к самому высокому, недавно построенному небоскребу со световой вывеской «G-MIND-G» на уровне верхних этажей. Вот он – результат совместной работы выдающихся умов! Гигантский суперкомпьютер, скрытый от глаз обывателей за каменными стенами и голографическими эффектами.

Гостей встретил управляющий ЦЗ – мужчина с солдатской выправкой, короткими густыми усами и челкой, зачесанной на бок. Его звали Тилль Миллер, раньше он заведовал кибернетическим военным центром USE. Это был еще один ценный кадр в составе команды Шпектора.

– Как у нас дела, Тилль? – спросил его Карл. – Вы наладили генератор виртуальной реальности для демонстрации? И все ли готово к облучению?

– Так точно, доктор Гринберг, – низким командным голосом ответил Миллер. – Все готово.

Экскурсия началась с осмотра производственного отдела. На огромных площадях, сверху до низу заставленных мощными компьютеризированными станками, из мелких запчастей, двигавшихся на конвейерных лентах из одного блока в другой, собирались киберсеты. Сердцем этого кибер-цеха была центрифуга с тремя отделениями, на выходе из которых рождался Z-элемент – микроскопическая магнитная пластинка, несущая на себе три химических вещества: ртуть, серу и киноварь. Уже готовые корпуса приборов подъезжали к центрифуге, переворачивались сначала на один бок, затем на другой, чтобы тонкий стальной пинцет присоединил к электродам последний компонент. Затем эти области с внутренней стороны покрывались плотным защитным напылением, чтобы скрыть внутренности, – и, в общем-то, все было готово.

Делегация медленно бродила по узким аллеям внутри этого гигантского громыхающего станка, увлеченно рассматривая каждый этап сборки.

– Сколько киберсетов изготовлено на сегодняшний день? – спросил Мэтьюз.

– Уже около семи миллионов, – отвечал Карл, ловко перестраивая работу конвейеров с помощью программы на мониторе. – Этого, конечно, мало. Сейчас мы готовим еще двенадцать таких помещений – на нижних ярусах – и, думаю, к концу этого месяца выйдем на миллиард.

Шпектор, держась в самом конце группы, почти не привлекал к себе внимания. Ему доставляло удовольствие видеть, как Карл умело всем здесь заправляет и следит за процессом. Поэтому он выбрал позицию обычного наблюдателя. Вообще, многие уже отметили, что лидерские позиции Карла с каждым днем все более крепнут, и поговаривали даже, правда, очень тихо, что он смог бы с легкостью вытеснить Шпектора с его главенствующего поста. Карл вовсе не преследовал этой цели, но чаще всего повышение случается именно с теми, кто не грезит об этом, а просто, не покладая рук, трудится, со всей ответственностью и показывая высокий результат. «Не просите, и вам дадут», – сказал однажды великий классик, и был абсолютно прав. И необязательно это решение будет зависеть от вышестоящего человека: вряд ли бы Шпектор изъявил желание самоустраниться и предоставить свое кресло Карлу. Хотя черт его разберет, что твориться в его голове.

Карл подошел к Шпектору, когда тот с упоением смотрел на непрерывный процесс появления на свет Z-элемента.

– Леонард, а почему сегодня нет Наташи? Я пытался ей звонить, но она не отвечает.

Тот изобразил грустную гримасу и покачал головой:

– Не поверишь, сколько раз я просил ее присоединиться сегодня к нам.

– И что же она?

– Отказалась – можешь себе представить! – Он приложил руку к сердцу, демонстрируя свою досаду. – У нее произошли какие-то перемены в жизни – уехала в другой город. Говорит: с радостью бы вас навестила, но не могу – уж очень далеко. Передавала тебе пламенный привет и ровно тысячу извинений.

– Ну, что же. Пусть. Надеюсь, когда-нибудь еще увидимся с ней.

В следующем секторе, куда отправилась делегация, поднявшись вверх на стеклянном лифте, собирался нейронный драйвер. Обычному наблюдателю разобраться в том, что здесь происходит очень трудно, поскольку кроме океана матричных потоков тут ничего не было. Единственное, что было понятным, – электронное табло, отображающее количество созданных вирусов, число прошедших последующую проверку, а также процентное соотношение исправных и бракованных кодовых экземпляров.

– Пока мы стараемся не прибегать к тому, чтобы размножать драйвер обычным копированием, – объяснял Карл. – Над каждой вирусной программой работают специальные модули, которые выверяют все до единого его символы. Чтобы не допустить неточностей и ошибок, каждый драйвер проверяется дважды, поскольку иногда дефект удается выявить лишь при повторной проверке. Сейчас доля брака, как видите, составляет 1,7 процента – но это обычная, допустимая погрешность.

На самом верхнем этаже, под сводчатым потолком, на котором распростерлась карта трех земных континентов, находился главный сектор управления – собственно Центральное Звено мировой рефлекторной дуги. По своему устройству оно напоминало кабинет Карла, только в сотни раз больше: всю его площадь и стены составляла одна гигантская плата, покрытая темным стеклом. И в этом кубическом компьютере не было и уголка пространства, свободного от кодов, вычислений, процессов дешифровки и бесчисленных экранов, транслирующих видеозаписи из реального и потустороннего миров – «on-line» и «off-line». Фотографии, посты, сообщения, записи в блогах, прослушанные аудиозаписи, просмотренные новостные ленты, перемещения и действия людей, их покупки, финансовые операции – вся эта информация вихрями кружилась в воздухе, распределяясь по виртуальным архивам.

Непрерывно работали классификаторы – программные механизмы, занимающиеся сортировкой людей по взглядам, интересам, образу жизни и предпочтениям. Каждая группа, объединенная по тому или иному параметру, помечалась некоторым цветом, далее распределяющимся на оттенки. Чтобы охарактеризовать проявления человека в каждой классификационной группе, ему присваивалась целая цветовая палитра, которая первой выскакивала на обозрение при вызове его электронной души. Так, например, цвет #FFA07A, относящийся к красным, присваивался людям, за которыми была замечена высокая активность в сети, касающаяся разделов: «политика», «экономика», «социальная среда», – если она противоречила общепринятым нормам и устоям. Чем ярче и насыщеннее был оттенок, то есть чем более близок он был к значению #FF0000, тем более агрессивно настроенным, а значит, опасным, был данный индивид. Пользователи, настойчиво выражающие свои резко оппозиционные взгляды, как правило, все до единого имели в своей палитре этот цвет, и тогда они попадали в отдельную категорию – «экстремисты». Оттенками голубого и зеленого помечали тех, кто жил совершенно обычной жизнью: с утра до вечера был на работе, а в свободное время играл в онлайн-игры и общался со своими друзьями на повседневные темы, мало интересуясь тем, что происходит в мире. #228B22 – такой цвет, например, имели 88% жителей Земли, он указывал на то, что большую часть времени в сети они проводят на «нейтральных» страницах: юмористических группах или пабликах с новостями из мира шоу-бизнеса. #20B2AA – а этот говорил о стабильности существования индивида в одних и тех же рамках: изо дня в день в его жизни не происходило никаких изменений – одна и та же работа, один и тот же социальный уровень. Обычно, они имели в своей палитре и предыдущий цвет. Их доля среди общей массы составляла 81%. Особенное внимание привлекали те, что росли в карьерном плане и стремительно поднимались вверх по социальным уровням – их помечали оранжевыми, ближе к красным, оттенками и держали под особым системным контролем. Cерыми тонами маркировали творческих людей. Например, такой цвет #696969 – имели художники, #A9A9A9 – этим помечали музыкантов, а вот таким #808080 – поэтов. Таких людей было немного – порядка 2%. Коричневым помечались пользователи, интересующиеся в свободное время наукой, древней культурой, литературой. Их оказалось тоже не так много – всего 3,5%.

– Это лишь предварительная сортировка, – пояснял Карл. – Полную картину о человеке мы получим только тогда, когда сможем проникнуть в его мозг.

– Где находятся сервера, на которых хранятся все эти данные? – спросил Паттерсон, рассматривая пейзажи разумного цифрового царства.

– Они прямо под нами – на нижних этажах, и занимают совокупную площадь в несколько квадратных миль.

– Надо полагать! – заметил Нейман. – Скоро сюда польется столько данных, что, наверное, даже этого не хватит.

– Конечно, не хватит, – подтвердил Карл. – Для этого мы разместили под землей бункеры с резервными серверами. А виртуальные архивные папки – вот они, присутствуют рядом с каждым уже существующим досье. Как видите, все готово к тому, чтобы рефлекторная дуга заработала. Осталось дождаться лишь того момента, когда информационный поток из мозга людей хлынет в ячейки архивов.

Постоянно живущий в космосе, на своей далекой орбитальной станции Бишоп удивлялся буквально всему, что видел вокруг. Он недоверчиво присматривался к каждому экрану, не веря своим глазам.

– Сразу видно – с луны упал, – ерничал Паттерсон, хохоча Нейману в воротник.

– Разве возможно управиться с мыслями сразу всех людей? – будто с претензией спросил он, глядя на Карла.

– Корректировкой сознания, в основном, будет заниматься компьютер по заранее прописанным командам. Например, если обнаружится несколько человек, намеревающихся совершить преступление или теракт, то система всем им пошлет один и тот же сигнал об отмене этих намерений. И они резко передумают. Или, можно, к примеру, взять группу больных людей и отключить в их мозге функцию восприятия физической боли и дискомфорта. Операторов-людей мы, конечно, тоже задействуем – их будет около двухсот человек, и на их плечи ляжет управление более сложными мозговыми процессами, которые не будут подпадать ни под один из заготовленных шаблонов рефлекса.

– А это тот самый генератор виртуальной реальности, я правильно понимаю? – поинтересовался Аренс, стоя у большого экрана, окруженного яркой электрической паутиной.

– Да, именно. На нем можно смоделировать любые события в жизни человека на основе имеющихся данных и визуальных образов.

– Жена Томаса Уэйна, наконец, увидит свою семью счастливой и в полном составе? – предположил Мэтьюз.

– Отрадно, что вы не забываете нашего давнего друга, – удивившись, сказал Карл. – Я тоже вспоминаю о нем иногда. У них с женой сейчас очень напряженные отношения, и дело идет к разводу. К тому же, обстоятельства вынудили их переехать на третий уровень. Думаю, их нужно поддержать в первую очередь, что мы с радостью сделаем, когда они будут зарегистрированы на сервере. Ну, что же, а теперь предлагаю переместиться в облучательный цех.

Посетители ровным строем пошагали за Карлом и вскоре оказались в небольшом помещении с белыми стенами и без окон, освещенном приглушенным светом. В самом центре стоял длинный стол с подиумом, а на нем – ряды стеклянных подставок с киберсетами. К потолку были прикреплены направленные прямо на них металлические обода шести излучателей, которые вдруг заискрили, когда делегация в полном составе очутилась внутри.

– Что это? – испугался Паттерсон. – Облучение уже начинается?

Он быстро сделал два шага назад, и все остальные попятились за ним, кроме Шпектора, которого эта картина весьма повеселила.

– О, что вы! Не нужно так бояться. Думаю, у доктора Гринберга все под контролем, ведь так?

Карл тоже улыбнулся, спокойно стоя у стола и смотря на излучатели.

– Что, боитесь вируса? Не стоит. Вам ничего не угрожает. Процесс еще не запущен, просто иногда такое с ними случается – искрят.

– Карл, прошу тебя, посвяти присутствующих в механизм самого процесса облучения, чтобы они ни в чем не сомневались и чувствовали себя в безопасности.

– Конечно. Собственно, ничего хитрого тут нет, ровно как и опасного. В стенах по всему периметру расположены трансформаторы и магнетроны. Из сектора кодовой сборки по электрической цепи им передается шесть драйверов, прошедших первичную и вторичную проверку – ровно столько нужно для того, чтобы облучить такое количество киберсетов, а здесь их чуть более двух тысяч. Затем электрический разряд переводится в особую форму энергии – беспроводную – и через излучатели передается киберсетам. Этот сигнал способен принять только Z-элемент. Так что опасаться нечего.

В этот момент раздался электронный голос:

«Доктор Гринберг, все готово к облучению».

Шпектор хлопнул в ладони и потер руки, широко улыбаясь.

– Велите подать шампанское!

Через минуту на пороге появился многорукий робот-официант с тремя подносами. Громко хлопнули пробки бутылок, и шампанское полилось в бокалы.

– Скажите, Карл, – допытывался Мэтьюз, все так же с опаской поглядывая на приборы, – эту партию можно будет продать после сегодняшней процедуры? Некоторые сети обещают хорошую цену за досрочную поставку.

– Нет, ни в коем случае.

– Отчего же?

– Что-то мне подсказывает, – с иронией высказывался Паттерсон, – что их мы будем тестировать на подопытных. Я угадал?

– Конечно. Эта партия пробная. Нам нужно определить процент тех, которые не сработают.

Услышав это, Шпектор снова наигранно погрустнел:

– О, Карл, твои слова огорчают меня.

– Ноль – это тоже вполне вероятный статистический показатель. И все же он должен быть получен экспериментальным путем. Алан, вы подготовили партию материала, как я просил? Я смогу их завтра осмотреть?

Бишоп терпеть не мог, когда Карл навещал его станцию. Хоть он и старался скрывать свою неприязнь к нему, но у него это плохо выходило.

– Да, безусловно, – сквозь зубы ответил он. – Все подготовлено.

Тут Шпектор поднял вверх бокал и, прервав все посторонние беседы, торжественно произнес:

– Господа! Предлагаю начинать. – Присутствующие потянулись к подносам. – Итак, сегодня мы выходим на финишную прямую того пути, что ведет к нашей заветной цели, и я уже вижу, как впереди брезжит свет звезды, что скоро воссияет над славным земным обществом. От всей души поздравляю вас с победой! Командуйте, доктор Гринберг!

Поддавшись магии слов Шпектора, Карл снова ощутил в себе окрыляющую созидательную силу, что трепетно бежала по его жилам, словно ток по проводам. Вспомнив весь свой проделанный путь, все свои труды и старания, чувствуя собственное величие и превосходство и уже предвкушая сладость плодов, созревающих на дереве запретной науки, в очередной раз громогласно произнес:

– Разряд!

Поднялись высоко бокалы с шампанским, и смешался их звон с радостными возгласами великих ученых. Вокруг засверкали электрические светлячки, и хлынули сверху рябыми волнами потоки голубоватого света. Воздух сделался колючим, наэлектризованным, пространство исказилось, словно в кривом зазеркалье. Карл с упоением следил за движением каждого луча и ощущал внутри себя необъяснимое блаженство. Шпектор подошел к нему и, с безмолвным ликованием глядя в глаза, положил свою руку на его плечо.

«Я знаю, как ты мне благодарен, – подумал Карл, вспоминая его бесчисленные искренние похвалы. Но о том ли говорили глаза великого авантюриста и безумца, возомнившего себя богом? – Конечно. А о чем еще?»

Когда все закончилось, помещение выглядело так, как будто здесь только что запускали рождественский фейерверк. Запаха пороха, конечно, не было, но было много густого белого дыма, который опускаясь вниз и уплотняясь, стелился по полу красивым покрывалом. Участники делегации теперь старались держаться подальше от облученных вирусом киберсетов, даже те, которые прекрасно понимали, как он работает. Уже через минуту все они, как-то испуганно улыбаясь, наспех поблагодарили Карла и, опережая друг друга, торопливо устремились к выходу. Вот так и закончилась торжественная церемония облучения первой партии инновационных приборов.

– Знаешь, что меня тревожит? – говорил Шпектор, с беспокойством глядя на Карла, который ходил вокруг стола, внимательно рассматривая киберсеты через плоский сканирующий экран.

– Что же?

– А что, если люди распознают фальшивую реальность? Что, если они не поверят, поймут, в чем дело, и взбунтуются?

Взглянув на Шпектора, Карл с удивлением обнаружил на его лице признаки несвойственной ему растерянности и смятения.

– С чего вдруг такие мысли? Я думал, этот вопрос уже давно закрыт, – отвечал он с улыбкой, пытаясь приободрить начальника. – Мы изучили мозг вдоль и поперек и выяснили, что он принимает все внушенные ему чувства, как свои собственные, будь то эмоции или показанная ему виртуальная реальность. Он будет видеть происходящее, составленное из картин его собственной жизни, причем именно таких картин, которые он сам бы хотел видеть. Человек, даже когда ему снится приятный сон, с удовольствием бы поверил в то, что это действительность. А тут он будет видеть это наяву, так сказать, собственными глазами. Думаю, в его голове не останется места для сомнений. А если и останутся, – он подмигнул Шпектору, – мы знаем, что с ними делать.

– Да, да, да, – мотал головой Шпектор, вздыхая и держась за сердце. – Все это так. Ты прав: опасаться нам нечего, и любая фантазия будет казаться реальностью. – В следующую секунду он вновь повеселел, и печали на его лице как не бывало. – Что же, пойду еще разок взгляну на наш генератор всемирного разума!

Он отправился в свое излюбленное место – на верхний этаж. Кто-то непрерывно может смотреть на огонь или ночное небо, Леонард же, не уставая, может часами напролет созерцать, как работает главный компьютер Центрального Звена.

Ближе к вечеру, закончив здесь все свои дела, Карл попрощался с ним и с Тиллем и покинул владения «G-MIND-G». По пути он решил заехать в лабораторию, чтобы забрать кое-какие документы с результатами. Висеть в вечерних пробках шестого яруса не очень-то хотелось, но его друзья в белых халатах по случаю праздника сегодня не работали, а так бы они, конечно, прислали все, что нужно.

Уставший после насыщенного дня он включил медленную музыку и расслабленно откинулся на спинку разложенного сидения. В обзоре маячила красная трубка: семь пропущенных от Эрики. Он заблокировал ее контакт, поэтому видел ее звонки только в уведомлениях.

– Что тебе нужно от меня? – с досадой произнес он, наотмашь закрывая окна уведомлений.

Было еще два сообщения, но и их он удалил, даже не открыв. Ее навязчивость переходила уже все границы, и это его раздражало.

Стараясь не думать о ней и ни о чем другом, он отключил обзор и закрыл глаза. В воображении до сих пор иногда возникали яркие вспышки света, рисовались гуляющие по длинному столу рябые голубые лучи. На душе было как-то неспокойно, тоскливо – хотя с чего бы? Все вроде шло по намеченному плану, но необъяснимая тень сомнения блуждала в его голове, и беспрестанно звучал вопрос Шпектора: «Поверят ли люди?» Он вдруг поймал себя на мысли, что и сам не уверен в этом: «Действительно, как же можно спутать реальность с навязанной иллюзией? Таким ли убедительным будет цифровой вымысел?» Все эти рассуждения, слившись в напряженный электрический клубок, тревожили его сознание, не давали покоя. Еще эта гнетущая погода за окном: темно, холодно, ветер хлесткий, противный и, вдобавок ко всему, еще и снег включили. Впрочем, это был обычный, как всегда, сырой и унылый ноябрь.

Машина высадила его у входа в институт, а сама полетела на парковку, которая уже почти опустела: заведя свой рычащий мотор, с нее удалялась последняя машина – бензиновый автомобиль. Карл вдруг остановился.

«Ископаемое чудовище!» – вдруг весело сказал внутри него звонкий голос прежнего, молодого Карла. А ведь именно эту машину он увидел в тот день, когда приехал сюда впервые. Уже сегодняшний Карл подумал: – «Старая желтая „Mazda“ – точно, она! Надо же, не думал, что вновь ее тут увижу».

Проводив взглядом исчезающий автомобиль, он осмотрелся вокруг: улица, на удивление, была совершенно пуста – видимо, даже последние прохожие уже добрались до своих домов. Свистящий порывистый ветер иногда приносил сюда, под нависшее голографическое небо, остатки пушистого снега, что спускался сверху сквозь седьмой и восьмой. Прислушиваясь к тишине мегаполиса, Карл еще с минуту стоял перед лестницей с каким-то странным, тревожным предчувствием. Непонятно от чего, на него вдруг нахлынули воспоминания о его прежней жизни, о близких и друзьях, с которыми он уже давно не виделся, о том дне, когда решил выбрать тернистую дорогу науки, что однажды привела его к дверям этого института. Тряхнув головой, словно пытаясь избавиться от них, он резко развернулся и, схватившись за поручень, уже ступил на лестницу, но тут вдруг от неожиданности отпрянул назад. Прямо перед ним стояла неизвестно откуда появившаяся женщина в черном плаще и капюшоне, из-под которого на него внимательно смотрели ее большие темные глаза. Она была довольно высокой, возраста на вид – около сорока лет. Худощавой рукой, прикрытой по локоть широким рукавом, она что-то протягивала в его сторону. Когда он присмотрелся, то изнутри его словно обдало чем-то горячим: это была колода карт Таро, а на первой из них было изображено то жуткое рогатое существо, называемое Дьяволом.

– Прошу прощения, – неуверенно сказал он, сделав от женщины несколько шагов назад и переводя глаза то на нее, то на карту. – Зачем вы мне это показываете?

Незнакомка оказалась немногословной. Она не сводила с него пристального, тяжелого взгляда и принялась мешать карты.

– Тяни, – сказала она низким голосом, вновь протянув ему колоду «рубашками» вверх и раскрыв ее веером.

Карл поначалу и не думал поддаваться на провокацию, решив, что это просто сумасшедшая, каковыми сегодня считают всех предсказателей. Вообще, встретить сегодня такого человека, тем более на улице – большая редкость. Раньше, когда он ничего не знал о Таро, он бы, не задумываясь, прошел мимо, но эта старая колода в ее руках как будто заворожила его.

Быстро включив в обзоре опознавательную программу, он через секунду получил на нее электронное досье. Ее имя было написано какими-то непонятными, видимо, очень древними, символами, в графе сообществ было указано: «Братство Аббата де Виллара», – а рядом стоял значок, составленный из кружков и похожий на дерево, который он однажды уже видел в сети.

– Тяни, – настойчиво повторила женщина, сделав шаг вперед.

«А что, если это правда? – осторожно подумал он, боясь, что его мысли могут услышать, и оборачиваясь по сторонам. – Что, если эти карты действительно могут предсказывать будущее? Если не „Органайзер“, то, может, хоть они смогут ответить на мои вопросы?»

Устыдившись собственных размышлений, но стараясь об этом не думать, он протянул руку к колоде и вытащил оттуда одну единственную карту. В этот самый момент, как гром среди ясного неба, раздалась противная оглушительная полицейская сирена. Закрутив вихрем воздух, напротив института приземлились две машины с мигалками, и из них, размахивая пистолетами, выскочили несколько копов – трое людей и двое роботов.

– Руки вверх!

Карл в недоумении застыл на месте, отворачиваясь от ветра и подняв руки.

– В чем, собственно, дело?

Полицейские, ничего ему не ответив, подбежали к гадалке, заломали ей руки, будто она – опасный преступник, и потащили к машине. Один из них, толстый и неповоротливый офицер, обернувшись к Карлу, вдруг ожесточенно и неприязненно прокричал:

– А вы? Вроде солидный человек. Тьфу!

Через несколько секунд машины с гулом поднялись вверх и вскоре исчезли.

– Что за черт! – отчаянно выругался Карл, в первую очередь, на самого себя.

Махнув рукой на этот никак не укладывающийся в голове эпизод, он развернулся и быстро побежал вверх по лестнице. У самой первой ступеньки лежала припорошенная снегом карта, которую он вытянул из колоды. Он так и не успел на нее взглянуть. На ней был нарисован жуткий костлявый скелет, склонившийся над могильным крестом и державший в руке предмет с острым лезвием, в древности называемый косой. А внизу надпись: «DEATH».