– Нет, в такие моменты вы двое похожи на дикарей. И зайди через входную дверь, папа сказал, что если еще раз узнает, что ты залезаешь через окно, то заколотит его гвоздями.

– Он уже какой год подряд этим угрожает.

Пожав плечами, я, не скрывая недовольства, заваливаюсь на кровать и подхватываю телефон. Сойер стоит у двери и сверлит меня долгим взглядом, от которого начинает гореть не только лицо, но даже кожа головы. Долго игнорировать его не получается, и я отрываю взгляд от экрана.

– Что?

– Опять манипулируешь мной своим молчанием? Ты обещала не отрабатывать на мне эти штучки.

Было дело. Сойер знает мою склонность к манипуляциям, и это совсем ему не нравится. Мне тоже, я пытаюсь работать над собой, но пока выходит плохо.

– Не припомню такого.

– Обиделась, что я выбрал вечер с твоим папой, а не тебя?

– Именно.

– Но твой папа веселее и иногда угощает пивом.

– А я единственная, кто смеется над твоими шутками.

– И ты намного сексуальнее.

– Уверена, в Гамильтоне найдется пара мужчин, готовых поспорить с тобой на этот счет, – говорю я, глядя в телефон.

Рассмеявшись, Сойер подходит ближе и наклоняется, упираясь руками в кровать по обе стороны от меня. В такие моменты моя душа всегда отходит от тела. Мышцы мгновенно напрягаются, ладони потеют, а большой палец, которым я листаю ленту соцсети, оставляет влажные следы на экране.

– Как прошла репетиция? – спрашиваю я, чтобы заглушить молчание, в котором можно отчетливо расслышать мой грохочущий пульс.

– Сегодня закончили пораньше, у мамы Нико разыгралась мигрень, и она выставила нас из гаража. Завтра начнем репетицию пораньше, придешь?

– У меня тренировка, – с сожалением отвечаю я. – Если пропущу, тренер оторвет мне голову.

– Знаю, что это самый важный год, но я не готов видеться реже. У нас осталось мало времени.

– Кто-то из нас умирает?

Я пытаюсь неудачно отшутиться, но понимаю, о чем говорит Сойер. Год пролетит быстро, и потом нам придется разъезжаться в разные стороны. Сойер никак не может выбрать между Академией современного искусства и Университетом механики в Сан-Франциско, а я мечтаю попасть в Университет спорта в Сан-Бернардино. Мы будем в семи часах езды друг от друга. И уже заранее понятно, что произойдет с нами потом: сначала будем стараться видеться чаще, постоянно поддерживать связь, но потом будем все больше погружаться каждый в свою жизнь и общаться все реже и реже…

Семь часов – чертова вечность по сравнению с тем, что мы имеем сейчас.

Сойер рядом всю мою сознательную жизнь. Родители уже не обращают внимания на то, что он влезает в окно моей комнаты и может торчать здесь часами. Мой папа любит его как сына, а миссис Вуд давно грезит тем, что однажды мы поженимся и я рожу кучу маленьких Сойеров. Я не против, только вот это не входит в планы Сойера. Даже не знаю, что больнее: то, что нам придется видеться редко, или то, что он никогда не посмотрит на меня как на девушку, которую захочет видеть рядом с собой в статусе второй половинки.

– Ты знаешь о чем я, Райлс.

– Знаю, но это не я меняю тебя на чужого отца.

– Я и не меняю. Ты идешь со мной смотреть матч.

Сойер даже не пытается сделать вид, что его волнует мое мнение. Он берет меня за руку и тянет на себя, заставляя подняться с кровати. Я со смехом поддаюсь, да и, если честно, не особо пытаюсь сопротивляться.

Глава 3

Проснувшись, я захожу в ванную и с удивлением смотрю на новые принадлежности у раковины. Средства, которыми пользуется Фелисити, больше напоминают набор для похода. На тумбе лишь зубная щетка в стакане, тюбик пасты, кусок белого мыла в мыльнице и расческа.

Это зрелище вызывает у меня яростное желание подарить Фелис набор с масками и бальзамами для волос. Просто для того, чтобы принести ей девчачью радость, но, боюсь, то, что приводит в восторг меня, для нее покажется глупостью.

Пока чищу зубы, пишу СМС Сойеру:

Райли:

Ты опаздываешь!

Ответ приходит мгновенно:

Сойер:

Выходить только через час.

Райли:

Вот именно! Ты всегда опаздываешь.

Сойер:

Чуть меньше года.

Райли:

Что ты имеешь в виду?

Сойер:

Ровно столько времени у тебя есть на то, чтобы уговорить меня жениться на тебе. Потому что не знаю, кто еще вытерпит такую зануду, как ты.

Не вынимая щетку изо рта, делаю селфи, показывая в камеру средний палец, и отправляю. Сойер присылает фото в ответ: он спросонья лежит в кровати и с соблазнительной ухмылкой смотрит в камеру, показывая в ответ средний палец. Этот чертов снимок вызывает у меня восторженный паралич, и я прихожу в себя, только когда сглатываю слюну вместе с зубной пастой.

Стучусь в комнату Фелисити и, не услышав ответа, приоткрываю дверь. Пустая кровать заправлена.

Я спускаюсь на первый этаж и чувствую запах блинчиков. Неужели в этом доме кто-то действительно решил приготовить завтрак? Мама всегда спит почти до полудня, потому что ложится очень поздно. Папа завтракает в закусочной по пути на работу в автомастерскую, а я по утрам обхожусь кофе и безглютеновым «Лаки Чармс».

Фелисити в выглаженном темно-синем платье амишей, как выразился Сойер, стоит у плиты и перекладывает панкейки на тарелку в высокую стопку.

– Доброе утро. – Она взмахивает лопаткой. – Надеюсь, ты не против, что я тут похозяйничала? Я вчера спросила у миссис Беннет, можно ли приготовить завтрак, но она лишь рассмеялась в ответ. Я подумала, что это значит «да».

– Ты в курсе, что тебя послал к нам Иисус? – говорю я, чем вызываю тихий смех. Налив из кофейника кофе, я сажусь за стол и тут же вскидываю ладони, когда передо мной опускается тарелка с блинчиками, щедро политыми кленовым сиропом. – Это выглядит прекрасно, но мне нельзя – в этом завтраке весь мой запас калорий на сегодня, а я даже на пробежку не выходила.

– Просто попробуй чуть-чуть, – просит она, присаживаясь напротив. – Я не могу есть одна.

Когда дело доходит до сладкого, то моя сила воли становится хрупкой, как у наркомана в завязке. Постоянные тренировки держат тело в тонусе, но от взвешивания меня каждый раз бросает в пот, я безумно боюсь увидеть, что цифра изменилась. Держать себя в форме очень важно, потому что в номерах мы работаем с весом каждого члена команды: броски, пирамида, поддержки – в идеальном исполнении трюка вес играет важную роль. Тренер Кинни заказывает нам костюмы по снятым меркам, и, если вдруг появится лишняя складка или бока станут чуть больше обычного, она устраивает настоящую травлю. То же самое работает и в обратную сторону – терять вес нельзя. Баланс и стабильность.

В конце прошлого учебного года Бренда Милкович – капитан нашей команды – сильно поправилась, и тренер Кинни заставляла нас называть ее коровой. Родители Бренды долго отказывались отдавать почти четыреста сотен за новую форму по размеру, но, как только та была готова, выяснилось, что Бренда располнела, потому что беременна.

Поэтому сегодня я ограничусь маленьким кусочком сладкого, и все. Отправляю вилку в рот и, как только чувствую нежный вкус блинчиков, буквально тающих на языке, то понимаю, что остановиться будет намного сложнее. Прикрыв веки, я невольно издаю стон:

– Черт возьми, в жизни ничего вкуснее не ела!

– Я с детства готовлю. Мама работала допоздна, отчим никуда не выпускал из дома, и как-то я наткнулась на кулинарное шоу и поняла, что готовка – одна из самых увлекательных вещей. Пока режешь, смешиваешь ингредиенты и находишь новые вкусы, экспериментируя со специями, – разум очищается.

– Когда я выпекаю шоколадные маффины, то все, о чем могу думать, так это о том, как съем их, – говорю я с набитым ртом. – У меня разум точно не очищается, разве что кричит: «Нужно еще больше шоколада!»

За окном раздается двойной автомобильный сигнал, и я с трудом отодвигаю от себя тарелку.

– Это Сойер, нам пора. – Сделав два больших глотка кофе, вытираю рот тыльной стороной ладони и встаю из-за стола.

Фелисити поднимается и проводит ладонями по подолу, расправляя невидимые складки. Взяв тарелки с почти нетронутой едой, она подходит к дверце, за которой прячется мусорное ведро.

– Подожди, это же преступление! – Забрав тарелку со своей порцией, я отправляю еще один блинчик в рот. И еще.

Мы выходим из дома только после того, как Фелисити убирает посуду и быстро протирает столешницу, стирая круглые следы от кружки. Если бы мама это увидела, то меня бы ждала долгая лекция на тему: «За собой всегда нужно убирать, Райли». Надо брать пример с Фелис, завтра же исправлюсь.

У подъездной дорожки стоит старенький «Понтиак», который миссис Вуд называет «любимый». Зоуи, как обычно, сидит на заднем сиденье насупившись – она стесняется приезжать в школу на этой машине.

Я открываю заднюю дверцу перед Фелис и сажусь вперед. В салоне стоит запах цветочных духов миссис Вуд и ванильного ароматизатора, болтающегося на зеркале заднего вида.

Ловлю пальцами ремень безопасности и вздрагиваю, когда Сойер оказывается совсем близко, а затем и вовсе целует меня в щеку, отчего я теряюсь.

– Это… – ремень безопасности выскакивает из моих пальцев и проскальзывает вверх по плечу, – в честь чего?

– Просто хорошее настроение. Доброе утро.

Доброе. Поистине доброе.

– У него всегда поднимается настроение после того, как он испортит мое, – бурчит Зоуи. – Если бы был университет по выведению младших сестер из себя, то его бы приняли без вступительных экзаменов.

– Как я тебя понимаю, – говорю я.

– От тебя пахнет кленовым сиропом, Гномик.

– Это новые духи.

– Ты ими в рот пшикала? – Сойер касается пальцем уголка своих губ. – У тебя тут остатки духов.

Он отстраняется так же внезапно, как и приблизился, а мне остается только тихо выдохнуть, потирая уголок рта подушечкой большого пальца. Не пойму: почему мне с каждым разом становится все труднее скрывать свои эмоции, когда он оказывается так близко?

– Фелис, познакомься, это Зоуи, моя младшая сестра, – говорит Сойер, выворачивая руль, и только после его слов я вспоминаю, что с нами в машине есть кто-то еще. – У нее сегодня первый день в старшей школе, поэтому она еще более недовольная, чем обычно. Но если ты любишь выводить людей из себя, плакать из-за вымышленных парней и слушать кей-поп, то вы подружитесь.

Зоуи пятнадцать, но выглядит она чуть младше своего возраста. Большие серые глаза оттеняет загорелая кожа, волнистые темные волосы пушатся, а на круглом лице почти не бывает улыбки, потому что Зоуи всегда чем-то недовольна, отчего похожа на грустную куклу. Миссис Вуд говорит, что это просто такой возраст – когда ненавидишь весь мир без причины.

– Они существуют вообще-то, и однажды я пойду на их концерт.

– И тебе лучше вести себя хорошо, потому что одну тебя туда мама не отпустит и сопровождать тебя придется мне.

Зоуи хмурится, но не произносит ни слова – знает, что брат прав и лучше не портить с ним отношения. Хотя с Сойером и правда удобно ходить на концерт, потому что, оказавшись в зоне танцпола, можно запросто сесть к нему на плечи. Он высокий, сильный и терпеливо стоит на протяжении всего концерта, даже если ему не нравится исполнитель. Так было, когда я уговорила его сходить со мной на Тейлор Свифт.

– И вообще, это Райли постоянно плачет из-за несуществующих парней из книг, – внезапно выдает Зоуи все еще обиженным тоном. – Мои парни хотя бы живут в одном мире со мной.

Хотела бы я сказать, что это неправда, но я только на прошлой неделе сидела на ужине в доме семьи Вуд и со слезами на глазах рассказывала о прочитанном цикле про вампира, которой решился распрощаться с вечной жизнью и стать человеком ради смертной девушки.

– Я плачу, потому что проживаю с ними их историю. Что поделать, я слишком быстро привязываюсь к персонажам.

– А я сейчас заплачу, потому что мы едем в школу на этой развалюхе.

– Ехала бы на автобусе, сама в машину запрыгнула.

– В автобусе Тэми и Джорджия, которые издеваются надо мной за то, что у меня на рюкзаке это, – Зоуи проводит пальцами по рюкзаку, усеянному значками с логотипом музыкальной группы. – Я не умею их игнорировать, а мама сказала, что, если еще раз ударю кого-нибудь, она лишит меня карманных денег и посадит под домашний арест до самого выпускного.

Господи, в этом они с братом похожи. Сойер начинает этот учебный год в Ноттингеме на испытательном сроке, а все из-за Нико – идиота-барабанщика из его группы. Нико невысокого роста, худощавый шумный парень и просто обожает конфликты, возможно, все потому, что он наполовину итальянец, не знаю. Он может вступить в драку из-за самой глупой мелочи, а Сойер каждый раз вступается за друга. Нико словно специально провоцирует драки, зная, что его лучший друг, чей отец, к слову, работает тренером по самообороне, всегда придет на помощь.

В прошлом году в Ноттингеме произошло такое зашкаливающее количество драк, в которых были замечены Нико с Сойером, что учителя и родители некоторых учеников потребовали отчисления парней. Директору Морроу удалось все уладить, но теперь сразу два участника группы «Мерсер» учатся до первого предупреждения. Хотя бы малейший намек на драку – и отчислены будут оба.

– Я поговорю с этими девочками, – говорит Сойер, глядя на сестру через зеркало заднего вида. – В прошлый раз они отстали.

– Нет. Не хочу, чтобы за меня кто-то заступался, я же теперь в старшей школе. И тем более не хочу, чтобы ты разговаривал с Тэми и Джорджией, а потом смотреть, как они снова радостно постят о том, что с ними поговорил сам Сойер Вуд. Нет уж, спасибо.

– Радостно? Я что, типа популярный? – Сойер медленно произносит последнее слово, словно пробует что-то новое на вкус. – Похоже на эхо в лучах славы Райли Беннет.

– Хватит притворяться. Сам знаешь, что многие девчонки в школе без ума от тебя, – констатирую я. И я в том числе. – Мы любим плохишей.

– Я смотрю с сестрой диснеевские мультики, иногда слушаю пересказ прочитанных ею фанфиков и не выхожу из дома, не поцеловав перед этим маму в щеку. Я – полная противоположность плохого парня.

– Поверь, если об этом узнают, то у тебя будет еще больше поклонниц, – говорю я и поворачиваюсь к Зоуи. – Поделишься со мной значком? Хочу повесить на сумку.

Впервые за утро хмурое выражение ее лица сменяется удивлением.

– Ты серьезно?

– Давай сюда. Вот увидишь, через пару дней все такие будут носить, включая тех девчонок, что издеваются над тобой.

Я подмигиваю, и уголки губ Зоуи ползут вверх. Она снимает ярко-розовый значок и протягивает мне. Я креплю его на внешний карман сумки, дважды хлопаю в ладоши и радостно выкрикиваю:

– Вперед кей-поп!

– Нет, Райли, так ты только опозоришь группу. – К Зоуи возвращается гримаса привычного недовольства. – Чирлидингу тут не место. Так будут издеваться не только надо мной, но и над тобой.

Сойер смеется, на что я корчу недовольную гримасу. Нужно будет расспросить Зоуи поподробнее о том, как же не опозорить этот фандом, потому что я ненавижу быть некомпетентной в чем-либо.

– Ты правда можешь надеть что-то и ввести это в моду? – спрашивает Фелисити.

– Райли введет в моду все что угодно, – с гордостью отзывается Зоуи. – Стоит ей или ее подругам надеть что-то, как девчонки массово бегут повторять это. Клянусь, если они захотят ввести в моду розовые колготки с принтом леопарда, то с легкостью это сделают. Они с подругами синоним слова «тренд».

– В моей школе тоже есть такие девушки, правда, они совсем не добрые, издеваются и высмеивают почти всех вокруг.

Заинтересовавшись, Зоуи тут же поворачивается к Фелис.

– А ты дралась с кем-нибудь из них?

– Нет. – Фелисити усмехается, будто услышала отличную шутку. – Только отбивалась. Девчонки очень жестокие, если им кто-то не нравится, то они травят, напирая толпой. Обливают помоями буквально.

– Черт. – Сойер сжимает челюсть и коротко качает головой.

– Ты говорила родителям, учителям? – спрашиваю я.

– Не хотела, но мама увидела синяки и пришла в школу. Директор вызвал родителей этих девочек, но вы сами понимаете, что бывает с теми, кто жалуется на одноклассников. Стало еще хуже, чем было до этого.

От короткой улыбки Фелисити у меня еще сильнее сжимается сердце. В детстве я пережила нелепые издевки из-за рыжего цвета волос. Сначала за меня заступался Сойер, а потом я попросила его научить меня удару, он показал, как держать кулак, чтобы я не сломала палец, и в тот же день я врезала по носу Каллуму Брайту. Рука болела, родители были в шоке, а Сойер мною гордился. Но эти издевки – ничто по сравнению с тем, что пережила Фелис. Ребята в школе, бесхребетная мать и отчим, который готов отправить ее даже на другой континент, лишь бы видеть как можно реже. Черт возьми, как Фелисити еще находит в себе силы улыбаться?

Я постараюсь сделать все, чтобы этот семестр в Ноттингеме она провела хорошо и улыбалась как можно чаще.

Глава 4

Выйдя из машины, Фелис рассматривает кирпичное двухэтажное здание школы, за которым виднеются верхушки прожекторных столбов стадиона.

Хлопнув дверцей, я оглядываюсь. На парковку со всех сторон въезжают машины, всюду звучат смех и радостные возгласы. Мне приветливо машет пара ребят, и я взмахиваю рукой в ответ. Мое настроение мгновенно взлетает, а вот Сойер, глядя на развевающийся на флагштоке флаг, тяжело вздыхает.

Он не любит ходить в школу и ненавидит рамки, в которых нужно сидеть на одном месте от звонка до звонка.

Когда мы были помладше, он часто сбегал с уроков и звал меня с собой. Я ненавидела прогуливать, но делала это, лишь бы провести с ним время. Но когда мои оценки покатились вниз, я отказалась сбегать с уроков. Сойеру всегда было легко учиться: стоит ему прочесть главу в учебнике, и он тут же все запоминает. Мне же требуется несколько вечеров и куча тренировочных карточек на то, чтобы информация закрепилась в голове. Поэтому я перестала сбегать с учебы. Замена мне нашлась быстро, и мой друг начал прогуливать занятия с Челси Салливан, у которой раньше всех в классе начала расти грудь. Я рыдала в подушку несколько вечеров подряд, пока Сойер не обмолвился, что терпеть не может Челси, но общается с ней потому, что она делится с ним сигаретами, которые ворует у дедушки. В итоге потом он бросил курить, как и водить дружбу с Челси.

– Меня напрягает сама мысль, что я учусь до первого замечания о плохом поведении. – Глядя на школу, Сойер покачивает головой. – Миссия невыполнима.

Я касаюсь его запястья:

– Пожалуйста, постарайся не влезать в неприятности. И Нико… Все проблемы вечно из-за него.

– Он обещал вести себя хорошо.

– Слабо верится. Сколько он продержится? День, два?

– У него на днях отец вышел из тюрьмы, Нико его боится, так что будет делать все, чтобы не разозлить его.

Фелисити выглядит напряженной, даже испуганной, и мне начинает казаться, что она в шаге от того, чтобы сбежать отсюда прямиком в Соединенное Королевство.

– Тебе здесь понравится, обещаю, – успокаиваю я, похлопывая ее по плечу.

– В любом случае помни, что первый день всегда дерьмо, – говорит Сойер. – Дальше будет легче. Добро пожаловать в Ноттингем, Манчестер. Если пользовалась «Нетфликс», то отключай подписку, она тебе больше не понадобится, тут случаются вещи покруче любого сериала.

Подмигнув на прощанье, Сойер подталкивает Зоуи в сторону входа, а я веду Фелисити к административному зданию, чтобы получить список учебников, номер локера и код.

– Мы будем вместе ходить на биологию и литературу, – говорю я, изучая на экране телефона электронное расписание Фелисити. – И у нас обеих ланч в первую смену. Я заберу тебя прямо у кабинета, и вместе пойдем в кафетерий.

Она не отвечает, и я поднимаю голову. Сцепив пальцы в замок, Фелис смотрит под ноги, пока группа девчонок в коридоре тихо переговаривается, окидывая ее насмешливыми взглядами.

– Не обращай ни на кого внимания, к новеньким всегда повышенный интерес.

Фелисити выдают список учебников, за которыми мы идем в библиотеку, а после наконец-то возвращаемся в главный корпус. Я нервно поглядываю на время и игнорирую вибрирующий от оповещений телефон – Хлоя и Ви наверняка потеряли меня.

Локер Фелис достается в другом конце школьного коридора, далековато от моего. Но я хочу довести новую ученицу до класса, ее первый день в Ноттингеме должен пройти гладко.

– Спасибо за помощь. – Убрав учебники на полку, она застегивает рюкзак. – Думаю, что дальше справлюсь сама.

– Знаю, что веду себя как назойливая мамаша. Я люблю все контролировать, поэтому меня иногда заносит…

Почувствовав на талии крепкую хватку рук, я замолкаю.

– Привет, Райли-Майли, – раздается низкий голос Каллума. Он сжимает руки сильнее, и моя спина врезается в его грудь. – Скучала?

Спроси Каллум об этом еще пару месяцев назад, я бы ответила «да», а мое тело отдалось бы приятным трепетом на его близость. Но сейчас я чувствую лишь раздражение и хорошенько щипаю его за тыльную сторону ладони, что заставляет парня ойкнуть и отстраниться.

Обернувшись, я едва сдерживаю недовольный стон. Почему бывшие не могут выглядеть плохо?

Каллум Брайт выглядит как парень с обложки подросткового романа, который я бы тут же купила, даже не читая аннотацию. Каштановые волосы, уложенные назад, голубые глаза, которые словно светятся на фоне загорелой кожи, ровные белые зубы с чуть заостренными клыками, отчего улыбка Каллума всегда смотрится соблазнительно-хитрой. Широкоплечий и накачанный, на животе восемь кубиков пресса, о которых знаю не только я, но и вся округа, потому что Брайт обожает постить однотипные фото, где он в одних шортах отражается в зеркале спортзала. Звезда школы и капитан футбольной команды, который принес «Северным звездам» не одну победу. На футбольных матчах весь Ноттингем скандирует имя Брайта, когда он в очередной раз спасает команду от провала, и Каллум обожает это.

– Да брось. – Разведя ладони в стороны, он смеется. – Неужели и правда ни капельки не соскучилась?

– За все лето я не ответила ни на одно твое сообщение. Это о чем-то должно говорить, разве нет?

– У тебя была пара грустных сторис, я подумал, что они посвящены мне. – Вытянув руку, Каллум упирается ладонью в дверцу локера и только сейчас замечает Фелисити. Осмотрев ее платье, он кивает и протягивает ладонь: – Ты, наверное, та самая ученица по обмену, о приезде которой Райли без остановки писала в сторис? Добро пожаловать.

– Спасибо. – Фелис коротко пожимает его руку и тут же хватается пальцами за лямку своего рюкзака.

Каллум еще раз бегло осматривает ее и, усмехнувшись, переводит взгляд на меня:

– Слышал, что из-за залета Бренды тренер Кинни скоро объявит нового капитана группы поддержки.

– И?

– И, – опустив ресницы, он разглядывает свои ногти, – ты знаешь, что я мог бы помочь тебе получить место. Все-таки тренер футбольной команды – мой отец, а он имеет большое влияние на Кинни. Только представь, мы с тобой – капитаны команд. Все, как мы мечтали, помнишь?

– Ты правда думаешь, что я буду спать с тобой ради места капитана? – Нервно рассмеявшись, я оглядываю коридор, проверяя нет ли поблизости учителей, потому что готовлюсь, как когда-то в детстве, разбить Каллуму нос.

– Обижаешь, Райли, я просто хочу, чтобы ты сходила со мной на свидание. Начнем все сначала. К тому же с кем тебе еще ходить на свидания, если я запретил всем парням в школе приближаться к тебе? Ну же, соглашайся.

– Прости, но одержимые бывшие больше не в моем вкусе.

– Думаю, статус капитана будет красиво смотреться в твоем заявлении в колледж. Что скажешь, это ведь в твоем вкусе?

– Я и так получу это место, – мой голос звучит почти уверенно, но все же немного обрывается, и улыбка Каллума говорит о том, что он это заметил.

Брайт раскрывает рот, чтобы ответить, но его перебивают.

– Все в порядке, Райлс? – спрашивает Сойер, проходя мимо вместе с Нико.

Хоть Нико тощий и едва достает до плеча Сойера, он сжимает кулаки и напрягается, словно в любую секунду готов устроить драку. Только этого не хватало!

Улыбнувшись, я киваю, молча говоря, что все в порядке. Сойер чуть замедляет шаг, задерживая взгляд на Каллуме.

– Когда девушка говорит «нет», это действительно то, что она имеет в виду на самом деле. В этом ответе нет скрытого смысла. Вдруг ты забыл.

– Тебя забыл спросить, – бросает Каллум ему вдогонку.

Не оборачиваясь, Сойер вскидывает руку, показывая средний палец.

Сжав челюсть, Каллум провожает его взглядом, а затем наклоняется ко мне, чтобы спросить на ухо:

– Рассказала ему о том, что тогда произошло?

От одного лишь упоминания того дня мои внутренности скручиваются в колючий узел.

– Нет.

– Бедняжка. – Горячее дыхание проскальзывает по моей щеке, когда он заправляет прядь волос мне за ухо. – Он тебя так и не трахнул, малышка Райли?

Стиснув зубы, я выбрасываю руки вперед и толкаю Каллума в грудь, но он не двигается с места и только тихо смеется. Добился, чего хотел, – вывел меня на эмоции. Только испуганный возглас Фелисити приводит меня в чувство.

Мы уже привлекли лишнее внимание людей вокруг. Поправив волосы, я делаю глубокий вздох и стараюсь снова вести себя непринужденно, хотя выходит плохо, потому что меня трясет от злости и страха. Страха, что Каллум начнет при всех вспоминать нашу последнюю ссору и причину, по которой мы расстались.

Звенит звонок, но я продолжаю неотрывно смотреть на бывшего парня. Во мне борется желание разбить ему нос, но при этом я готова молить, чтобы он не сказал вслух то, что уничтожит мою дружбу с Сойером.

– Остынешь, и поговорим, – бросает Каллум перед тем, как уйти.

– Ты в порядке? – спрашивает Фелис, касаясь моего запястья. Ее прохладная ладонь слегка подрагивает, и я понимаю, что эта стычка испугала Фелисити намного больше, чем могло показаться.

– Да, все отлично. – Я выдаю отработанную чирлидерскую улыбку. – Пора на урок, встретимся за ланчем.

* * *

На первом уроке я почти не слушаю преподавателя, думая о том, что может выкинуть Каллум. Вторым уроком идет испанский, где я тоже не могу взять себя в руки и сосредоточиться. Не получается связать и двух предложений, чтобы рассказать миссис Гонсалес и классу, как прошло мое лето. Я ведь знала, что каждого попросят об этом, выучила наизусть текст, но сейчас он напрочь вылетел из головы. Миссис Гонсалес недовольно хмурится, но не ругает. Не так я планировала начать учебу в выпускном классе. Хлоя, сидя за первой партой, оборачивается, молча спрашивая, что со мной происходит, на что я только растерянно пожимаю плечами. Когда вопрос о лете переходит к подруге, она быстро лепечет на испанском, путая слова, чем смешит учителя.

Хлоя имеет удивительный дар нравиться всем. У нее заразительный и даже слишком громкий смех для такой хрупкой девушки. Ростом она еще ниже меня, а выкрашенные в пепельный цвет волосы подстрижены под каре. Она умеет сочетать грубые ботинки с юбками и сарафанами из струящихся ярких тканей, а ее большие глаза всегда подведены серебристыми стрелками.

Мы с Хлоей подружились пару лет назад, стоя в очереди на запись на внеклассные занятия. Мы похожи тем, что хотим успеть все и сразу, не можем долго сидеть без дела, обожаем планировать и составлять расписание. Это раздражает Ви в нас больше всего, поэтому она часто в шутку повторяет: «И зачем я только дружу с вами?»

Перед концом занятия Фелисити пишет, что будет ждать меня у входа в кафетерий. Из-за испорченного настроения меня мутит от одной лишь мысли о еде, но нужно поесть, хоть через силу, иначе я быстро сломаюсь на тренировке.

– Я так рада с тобой познакомиться! – почти пропевает Хлоя, крепко обнимая Фелисити. – Миссис Беннет только и говорила, что о твоем приезде.

Подруга внимательно осматривает бесформенное платье амишей, но без осуждения, а с интересом, будто продумывает в голове, как можно перешить его в клубе по рукоделию. Она записалась туда в прошлом году, чтобы подшивать костюмы для школьного драмкружка, в котором поставила уже три пьесы.

– Как твой первый день? – спрашиваю я.

– Здесь все так… – Фелис замолкает, подбирая слово. – Расслабленно? На физике учитель разрешил свободно перемещаться по классу. В моей прошлой школе нас ругали, если горбишься, сидя за партой.

– Это где? – интересуется Хлоя.

– В католической школе Святого семейства и Англиканской церкви.

– Запишись на риторику, – предлагаю я, подхватывая поднос с раздачи. – Мистер Чалмер иногда выводит нас на задний двор школы и разрешает покричать.

– Или к нам в драмкружок, – говорит Хлоя, опуская на поднос сэндвич в пластиковой упаковке, – во время упражнения на эмоции можно материться, когда показываешь гнев и ярость.

Мы садимся за наш любимый стол у окна. Окружающие с интересом посматривают на Фелис, и я не знаю, что их интересует больше: новая ученица из Манчестера; тот факт, что она живет у меня дома; ее одежда или же то, что мы разрешили ей сесть с нами. В начале прошлого учебного года Ви завела свод правил для тех, кому позволительно сидеть за столом.

Допускаются: члены футбольной команды, чирлидерши, лучшие друзья, близкие и партнеры, которые обязательно проверены временем.

Вообще, эти правила появились после того, как Уилл – полузащитник «Северных звезд» – привел за стол новую девушку, спустя два дня после разрыва с Ви. Тогда же Ви вписала в список запрета неухоженных девушек, широкоплечих девушек и девчонок со слишком тонкой или толстой переносицей – кажется, она попыталась внести всех, лишь бы Уилл больше никогда не приводил никого к нам за стол.

«Место за нашим столом должно стать недосягаемой мечтой для каждого в Ноттингеме», – сказала она тогда. Но правило «только самые близкие» действительно сократило ссоры, хотя в отношениях между футболистами и чирлидершами и без того полно драмы. И сейчас будет очередная, судя по тому, как к нам поспешно идет Ви.

– Дело дрянь, – бормочет Хлоя, откусывая кусок сэндвича, – она снова идет своей злой походкой.

Когда Ви злится, а это происходит часто, то всегда очень быстро ходит, отчего тугой хвост темных волос подпрыгивает на плече при каждом шаге.

– Мы с Уиллом расстались, – хмурится подруга, присаживаясь напротив.

– Снова? – спрашиваю я без удивления. – Напомни, какое это по счету расставание за год, сороковое?

– Сейчас все серьезно. – Взяв мою бутылку воды, она делает несколько больших глотков и вытирает губы тыльной стороной ладони. – Он хочет, чтобы я взяла у него в рот.

Поперхнувшись соком, Фелисити кашляет, чем привлекает внимание Ви. Пытаясь помочь, я похлопываю ее по спине.

Постукивая по столу ногтями, накрашенными оранжевым лаком, Вивиан пробегается по Фелис оценивающим взглядом и недовольно поджимает губы.

– Только на первое время, – говорит она, явно имея в виду место Фелис за нашим столом. – Пока не найдет друзей.