Повешенный

– К слову о твоей работе. – Уилл поудобней устроился в кресле и немного подался вперёд, кивнув в сторону закрытой двери. – А кто это был у тебя в кабинете, когда я пришёл? Мне показалось, у вас вышел несколько напряженный разговор. Я не подслушивал, – Уилл улыбнулся, – но вы говорили настолько тихо, что услышать все можно было с другого конца этажа. Так что усмири моё разгоревшееся любопытство. Обычно никто из твоих пациентов не ведёт себя настолько… вспыльчиво. Когда эта девушка вылетела из твоего кабинета, вокруг неё едва искры не сверкали. Думал, вспыхнет сейчас, как спичка, до того была чем-то раздосадована. Или это ты виноват? – Уильям прищурился, с подозрением уставившись на друга.

– Ничего от тебя не скроешь. Вот что значит профессионал. Это большая тайна, но тебе, как моему лучшему и близкому другу, которого я считаю своим братом, я ее расскажу. – Даниэль заговорщицки понизил голос и точно так же, как до этого Уильям, подался вперёд. – Это дочь сенатора О’Брайана.

– О’Брайана? – вскинул бровь Уильям.

– Ага. Того самого. Который «надежда штата» и все прилагающееся. – Даниэль неопределённо взмахнул рукой; отношение Куэрво к политике было точно таким же, как к истории или здоровому образу жизни. – Он еще активно выступает против отмены Сухого закона.

– Как будто кто-то собирается его отменить.

Даниэль немного надменно усмехнулся, как любой человек, обладающий исключительной информацией, недоступной другим, и Уильяму захотелось ударить своего друга, чтобы стереть эту улыбочку как можно быстрее. Даниэль, заметив потемневшее лицо Уилла, тут же приосанился и с видом величайшего в мире мудреца поспешил успокоить друга:

– И вот тут начинается самое интересное. Ходят, скажем так, слушки, что уже в следующем году все это безумие закончится. Анхель сказал, что среди бутлегеров началась такая возня, что они почти спалили свой тайный склад. В обоих смыслах, – Даниэль прыснул от смеха; на его глазах выступили слезы, которые мужчина тут же поспешил смахнуть, но продолжить свой увлекательный рассказ он смог с трудом – как только он открывал рот, чтобы что-то сказать, из него вырывался очередной поток смеха, причину которого знал только сам Даниэль. – Полицейские сидели на хвосте у парочки идиотов, а-ха-ха, а те решили, что покурить рядом с разлившимся спиртом – хорошая идея. Думаю, зрелище было бы видно даже в Джолиете.

Сдавленный смех вырвался из Уильяма. Лицо исказилось болью от улыбки, кожа натянулась, и Уилл чувствовал, как каждая его мышца пульсирует, заставляя губы приветливо изгибаться, а взгляд теплеть. К счастью для Уилла, средство успокоения нашлось довольно быстро. Свеженькая пачка щёлкнула картонным замком, и Уилл выцепил из неё одну из спрессованных пахнущих табачным дымом трубочек. Белл хотел было предложить одну Даниэлю, но тот жестом отказался.

– А мисс О’Брайан приходила по делу или просто повидаться? – зажав сигарету, Уильям захлопал себя по карманам, но ни коробка спичек, ни зажигалки под рукой не оказалось.

– Конечно, по делу, Уилл. – Даниэль распахнул один из ящиков и протянул Уиллу искусно выполненную золотую зажигалку. – Я все-таки тут работаю, а не шашни кручу с медсестричками в отличие от некоторых. Это вы там занимаетесь моральным разложением прекрасного пола. Мне же потом приходится вытирать их слезы и убеждать, что они найдут себе еще одного такого «доктора Белла», – ехидно пропищал Даниэль, передразнивая какую-то девушку под удивлённый взгляд Уилла. – Или ты думал у меня с дочерью сенатора?..

– Я уже ничего не думаю, друг, – вздохнул Уилл, нервно пытаясь выбить из зажигалки огонёк. – Но я не был бы удивлён такому повороту событий.

Он прикурил зажатую во рту сигарету и рассеянно бросил зажигалку на стол, чем вызвал на себя ураган стрел полного недовольства взгляда Даниэля.

– По-хорошему я должен был бы обидеться, – задумчиво протянул Даниэль, потерев подбородок, и поспешил убрать зажигалку. – Но я слишком давно не видел тебя вот так вот близко, чтобы позволить себе минутную слабость.

– Как великодушно, – Уилл рукой разогнал проплывшее перед лицом прогорклое облачко дыма. – Запишу это в свой блокнот, чтобы вспоминать, если вдруг снова начну задаваться вопросом, почему ты мой друг.

– Лучший друг на минуточку.

– Ах да. Запамятовал.

Уилл повёл головой: на мгновение ему показалось, что из углов кабинета на него начал надвигаться уже знакомый молочный туман. Он пробирался медленно, облизывал каждый предмет мебели и остановился около самых ног Уилла, словно не решаясь двинуться дальше. Тонкие полупрозрачные пальцы дёрнулись, дотрагиваясь до штанины Уилла, а взрывающаяся фейерверками боль в голове заискрила перед глазами оранжевыми пятнами. Сигаретный дым заполнял собой лёгкие, окутывая Уилла изнутри, пока туман, недолго поколебавшись в нерешительности, двинулся дальше, закручиваясь вокруг ног Уилла плотной спиралью.

– Не волнуйся за неё, – довольно расплылся Даниэль. – Я мозгоправ, а не живодёр. Электричеством я ее не бью. Всего лишь помогаю справляться… с ее небольшими особенностями.

– Особенностями? – выпустил вверх струю дыма Уилл.

– Да. Или ты думал, что ко мне ходят здоровые люди? – саркастично отозвался Даниэль. – Это вы делаете из них инвалидов, а мне потом приходится вправлять им мозги и убеждать, что потеря ноги – это не конец света.

– Потеря ноги лучше потери жизни, уж поверь мне.

– Меня убеждать в этом не надо, но все же. Будьте помягче со своими больными. А то потом и правда слишком много геморроя возиться с ними.

Уилл нервно дёрнул ногой, пытаясь скинуть с себя невидимые путы, но белый дым лишь крепче обхватил его, заскользив дальше. Он сжимал Уильяма, стискивал до красных полос на коже, но, кроме Уилла, никто больше этого не видел. Даниэль продолжал безмятежно восседать в своём кресле, вещая что-то о своих недавних пациентах, уже отойдя от темы разговора. Вот только вместо его слов Уилл слышал только сплошной гул, лишь изредка выхватывая знакомые уже несколько лет фамилии «особо важных и ценных клиентов» Даниэля.

Кабинет медленно плыл, покрывался рябью и рассеивался в вырывающемся сквозь губы паре. Туман плотным покрывалом обхватил грудь Уилла – ребра хрустнули, на грудь разом навалилось несколько бетонных плит, а сверху кто-то будто решил для уверенности еще и попрыгать, вколачивая острые края разрывающихся костей в истерзанные в кровь лёгкие. Уилл опустил голову, но вместо белого халата и чистой рубашки увидел разверзнувшуюся багровую пропасть. Под молочным туманом ритмично пульсировало сердце, перекатываясь в своей пустой мышечной оболочке, лёгкие взрывались влажными кровавыми пузырьками альвеол, а ребра с каждым вдохом, хлюпая и чавкая, входили все глубже в плоть. Туман практически добрался до шеи, выпустив свои невесомые щупальца, и Уилл задержал дыхание, пытаясь поднять руку и дотронуться до своей груди.

Но вместо этого туман дотронулся до его сердца.

Уильям вынырнул на поверхность из-под плотной пелены тумана, хватая ртом спасительный воздух. Уильям несколько раз медленно моргнул, отгоняя от себя остатки тумана, и поморщился, когда горячий дым от сигареты коснулся легких едва ощутимым покалыванием. Халат был на месте, как и рубашка. Уилл двинулся, и грудь пронзила обжигающая боль. Сделать вдох было невозможно – каждая попытка заканчивалась парализующей невозможностью. Тем не менее Даниэль продолжал что-то говорить про своих пациентов, и Уилл резко прервал его:

– Так что там такого занимательного с этой девушкой? – еще одна попытка вдохнуть, и Уилл с радостью для себя обнаружил, что боль отступила.

Даниэль пустым взглядом посмотрел на Уилла и подскочил в своём кресле, будто вспомнив важную информацию. Хлопок кожи о кожу разорвал воздух кабинета, и Даниэль потёр покрасневший лоб той самой рукой, которая за мгновение до этого с силой ударилась об него.

– Как ты правильно заметил, она и ко мне ворвалась так, словно мы с ней спали несколько лет, а потом я бросил ее в интересном положении, – Даниэль понизил голос и переложил пару листов обратно в папку. – И я бы еще понял ее настрой, если бы это действительно было так. Но залетать в мой кабинет посреди приёма другого пациента – не лучшее начало для отношений. Даже деловых. Однако я просто не мог отказаться от столь интересного образца.

– Ближе к делу, Даниэль, – с раздражением улыбнулся Уилл и бросил взгляд на часы. – У меня через два часа операция. Я надеюсь, что ты уложишься за час.

– Не занудствуй, – скривился Куэрво. – Так вот. Ворвалась ко мне сегодня эта сеньорита и заявила, что у неё шизофрения.

– Вот так прям и заявила? – с сомнением переспросил Уилл.

– Да, – Даниэль откинулся на спинку своего кресла, развалившись в нем бесформенным мешком. – Опустила своё тельце в кресло, на котором ты сейчас сидишь, и сказала, цитируя: «Я слышала, что вы лучший специалист в этой области, поэтому я к вам и пришла. Рассчитываю на конфиденциальность. У меня в голове кто-то живёт. Меня это не слишком смущает, но по вечерам этот голос начинает раздражать. Он все время бубнит что-то, как навязчивое радио. Сделайте с ним что-нибудь», – к концу своей речи Даниэль все больше пищал, изображая голос девушки, и в итоге зашёлся громким и долгим кашлем; он несколько раз стукнул себя по груди, и из его горла вырвался булькающий хрип, прежде чем мужчина смог продолжить: – Думаю, ты можешь представить мою реакцию на это.

Уильям коротко кивнул, стряхнув пепел с сигареты в изящную пепельницу из какого-то зеленоватого полированного камня – он как-то попытался поднять его и едва не вывернул себе пальцы. Белл развалился в своём кресле пациента, точно так же, как Даниэль, медленно качая ногой и периодически делая долгие затяжки.

– И вот что самое занимательное, – Даниэль неловко усмехнулся, сцепив пальцы в замок, – у неё нет шизофрении.

– Это как? – Уильям был не так силен в психиатрии, как Даниэль, но кое-что из университетского курса он все же помнил; и голоса в голове не были чем-то обыденным среди людей. – Голос в голове есть, а шизофрении нет? Что-то мне не очень в это верится, Дэн.

– Да, я тоже этому удивился. Но я пообщался с ней, незаметно проверил по всем симптомам, и их отсутствие говорит о том, что у неё вполне здоровая голова, – Даниэль постучал пальцем по одной из разложенных бумаг, и Уилл подался вперёд, силясь рассмотреть маленькие буквы. – Может, немного взбалмошная, но это не страшно. До сумасшествия ей еще очень и очень далеко. Как понимаешь, я не могу скрывать от пациентов своё мнение, и оно… ей не очень понравилось.

– Так вот почему она так вспылила, – с полуулыбкой заметил Уильям.

– Да. Считает, что я ей не верю и сговорился с ее отцом, чтобы в итоге выставить ее сумасшедшей, – Даниэль рассмеялся. – Иронично, правда? После этого я уже несколько усомнился в своей уверенности об ее здоровье. Но я… не представляю, что лечить. Я могу поверить ей на слово. Могу поверить, что она слышит голос и все такое, но я не могу залезть ей в голову и проверить. И я не могу лечить ее, если я не вижу, с чем я должен работать. Пока что я вижу расстроенную и отчаявшуюся девушку, которой, судя по ее реакции, никто не верит. Но она не сумасшедшая.

Мисс О’Брайан не была сумасшедшей. Так сказал Даниэль. И причин не верить мнению дипломированного специалиста у Уильяма не было. Но он видел блеск в глазах девушки, видел взрывающуюся фейерверками россыпь веснушек на ее лице и пожар ее рыжих волос. Мир вокруг Уилла все еще немного кружился, стоило ему повести головой или моргнуть, а негромкие голоса призрачным эхом отражались в ушах, заставляя сердце леденеть, а позвоночник содрогаться от маленьких электрических разрядов. Внутри все сжималось, скручивалось и замирало, как при взлёте на качели, чтобы в следующую секунду сорваться вниз.

Уилл зажмурился и потряс головой, сдавленно кашляя вырывающимся сквозь плотно сжатые губы дымом.

– И… – воздух с силой вырвался из горла Уильяма, рывками продирая себе путь наружу, – ты точно уверен, что она абсолютно здорова?

– Она здорова не более, чем все люди вокруг. Но тем не менее я не могу сказать, что она больна. В той степени, как мы это обычно называем. А что? Сомневаешься в моей компетенции?

– Да нет, просто мне показалось… – Уилл прикусил язык, затихнув; воспоминания о короткой встрече быстро тухли – как оплывшая до основания свеча, и Уильям засомневался, что он в принципе видел то, что видел. – Забудь. Мне показалось.

– В церковь сходи.

Уилл закатил глаза. Церковь была последним местом, куда он собирался прийти, чтобы разрешить свои проблемы. Сигарета в последний раз вспыхнула на конце и опала в пепельницу серым снегом. Несколько раз ткнув окурком в каменное дно, Уилл бросил его там. Ладонь тут же прикрыла широкий зевок, и Уилл потёр покрасневшие глаза. Даниэль все-таки смог потратить меньше отведённого ему часа – всего сорок пять минут, показавшиеся вечностью. Жаловаться в этом случае на друга Уилл не собирался – Даниэль даже не раздражал своими ухмылочками и глупыми неловкими шутками, как две недели назад. Правда и большую часть времени Даниэль просто рылся в своих бумагах, мычал себе под нос песенки и улыбался мыслям в своей голове.

– Что будешь делать? – не то чтобы этот вопрос действительно мучил Уильяма, но узнать дальнейшие планы из вежливости было делом дружбы.

– С мисс О’Брайан? – Уилл коротко кивнул. – Для начала закончу все оплаченные ее отцом сеансы, присмотрюсь получше – может, я что-то пропустил, – а потом уже буду думать, что делать дальше. Но и бросать ее в такой ситуации мне бы не хотелось, – Даниэль поджал губы и повёл головой, неловко оскалившись. – Кто знает. Может, у неё действительно сложный случай, а я сужу исключительно поверхностно. В конце концов всегда можно использовать полученные опытным путём материалы для своего блага.

– А ты все о деньгах.

– И о славе, – Даниэль буквально засветился изнутри от предвкушения несуществующих денег. – Кто-то же додумался изобрести аппарат для лечения истерии у женщин и сделать на этом кругленькую сумму. А истерия, должен я тебе сказать, настолько полная чушь, что я не представляю, что еще придумает когда-нибудь человечество для женщин.

– И ты думаешь, что она придёт? После того, как назвала тебя предателем и пособником ее отца?

– Предателем она меня не называла. Но да, – Даниэль игриво поиграл бровями, – она сказала, что будет с нетерпением ждать следующей встречи. Не могу отрицать, что я нравлюсь своим пациенткам. Хотя, – задумчиво протянул Даниэль и вальяжно развёл руками, – может быть, это голос в ее голове рад встрече со мной. Кто знает этих женщин.

Тишину их молчания нарушали лишь часы, которые Даниэль изредка подталкивал. Уилл неторопливо качал ногой в такт маятнику и зевал. Курение всегда его успокаивало, но сейчас выкуренная сигарета оказалась фатальной – теперь Уиллу до смерти хотелось досмотреть прерванный Грейс сон, и бороться с этим желанием помогали лишь стрелки на циферблате, кричащие, что до запланированной операции оставалось все меньше и меньше времени.

Уильям в очередной раз зевал, когда его взгляд зацепился за пристально пялящегося на него Даниэля. Куэрво нервно перебирал кончиками пальцев друг о друга, навалившись на стол и явно о чем-то напряженно думал: его лоб то и дело морщился, брови сдвигались к переносице, чтобы в следующую секунду взлететь и выгнуться дугой, а губы раскрывались, демонстрируя плотно сжатые белые зубы.

– Слушай, Анхель устраивает ужин. Приходи, а? – на одном дыхании выпалил Даниэль и с надеждой заглянул Уильяму в глаза.

При упоминании имени кузена Даниэля Уилла передёрнуло. Он повёл плечами и с трудом заставил себя разжать губы, чтобы ссохшимся языком невнятно пробормотать:

– Нет, спасибо.

Даниэль удивился, но тут же натянул на лицо серьёзную маску понимающего человека, громко прочистил горло и пару раз кивнул. Пытался ли он таким образом показать, что понимает Уильяма, или же просто пытался выйти из неловкой ситуации? Уилл хотел было поверить в первое, но Даниэль собственноручно все испортил, тут же добавив:

– Ну почему? Приходи. Будет здорово, обещаю. Все хотят с тобой повидаться, – Куэрво заёрзал в своём кресле и забегал взглядом по кабинету. – Особенно Мария.

– Мне очень приятно. Но нет, – вновь холодно отозвался Уилл. – Я сейчас не настроен на светские вечера.

Даниэль хмыкнул. Он захотел сказать что-то еще, но в этот момент в дверь кто-то осторожно постучал, и Даниэль, бросив взгляд на часы, негромко чертыхнулся и спешно засобирал раскиданные по столу бумаги. Пепельницу он тут же стряхнул в задвинутую под столом мусорку и затем, подскочив, открыл окно, впуская в комнату свежий воздух. Стаканы глухо звякнули друг о друга и отправились в потайной бар вместе с бутылкой, а надпись на покосившейся дверце «Карты пациентов», предупреждающе блеснула красными буквами.

Уилл мягко усмехнулся, поднимаясь из кресла, и, прежде чем открыть дверь навстречу очередной операции и очередным хмурым взглядам медсестёр, обернулся на Даниэля.

– Напомни принести тебе в следующий раз ведро со льдом. Сможешь предложить его мисс О’Брайан, если она снова вспыхнет от твоих профессиональных навыков.

Глава VIII. Маскарад

Октябрь 31, 1932

Старинный, по мнению Уильяма, особняк в центре города радушно распахнул перед ним свои двери, стоило показать на входе заветное вычурное приглашение и поправить туго завязанную на затылке маску.

Приглашение на маскарад пришло Уильяму столь же неожиданно, как и опустившийся на город первый октябрьский снег, принёсший с собой неловкие падения и аварии, от которых работы у доктора Белла значительно прибавилось, а времени на скудный и чуткий сон стало еще меньше. Работать в привычном некогда ритме было сложно, косые взгляды коллег за спиной липкими лентами обхватывали запястья Уильяма, словно кандалы, а желание отдать главврачу заявление на увольнение становилось сильнее с каждым проведённым на работе днём.

Поэтому отказываться от возможности развлечься Уильям не стал, хотя и чувствовал, что будет ощущать себя некомфортно среди гостей этого вечера. Уилл уже успел заметить нескольких знакомых, – если так можно было назвать тех, кого он обобрал в своё время в карты, – у входа и поспешил скрыться среди толпящихся в холле людей.

Меньше всего ему сейчас хотелось нарваться на неприятности.

Лакей достаточно требовательно стянул с Уильяма пальто и тут же стряхнул с него мелкие налипшие снежинки. Этот жест показался Беллу устаревшим, пропахшим нафталином и «маменькиными духами», которые она непременно использовала перед выходом в свет. Жизнь в однокомнатной квартире и работа на высокое начальство в городской больнице наложила отпечаток на некогда светлый и незапятнанный привычками бедного среднего класса ум Уильяма. Он уже давно не посещал приёмы, а сюртук, некогда купленный родителями на шестнадцатилетие для выхода в свет, пропитался насквозь пылью где-то на чердаке родного дома.

Уильям чувствовал себя неуютно среди разодетых парочек в вычурных масках.

Пальцы нервно поправили ленты, что туго обхватывали голову Уильяма. Выбор маски был сложнее принятия решения идти на этот приём. Если, разумеется, учитывать тот факт, что маску пришлось искать по всему городу, как и новый костюм. А те немногие экземпляры, что Уильям сумел найти, были либо слишком дешёвыми, чтобы его вообще подпустили хотя бы к швейцару на входе, либо же их стоимость выражалась в числах, которые Уилл смог бы заработать только за два года тридцатишестичасовых смен в клинике.

В итоге спустя две недели напряженных поисков подходящая маска была куплена в маленьком антикварном магазинчике старого еврея на самой окраине города. Достаточно простая, из плотной светло-серой ткани с золотой вышивкой, она идеально подходила под заявленную в приглашении тематику и не доставляла неудобств. Маленькие золотые крылышки по краям переходили в серые ленты, а выстеганные потемневшими от времени золотыми нитями перья венчали правый край маски прямо около виска. Старый продавец выгреб за неё все до последнего цента и еще долго причитал Уильяму в спину, что эту маску носил сам король Неаполя, что, разумеется, ни о чем не говорило самому Уильяму.

Задумавшись, Уильям зацепил кого-то плечом и тут же пробормотал извинения, высматривая среди толпы знакомую светлую голову. В том, что Алана он узнает, Уилл почему-то не сомневался: было бы достаточно трудно не узнать этого человека, даже среди стольких похожих друг на друга людей. Вот только ни в холле, ни на двух богато украшенных цветами лестницах, – одному богу известно, откуда они нашли в конце октября цветы, – ни в длинном узком коридоре на втором этаже Алана не было.

Золото бального зала слепило глаза, и Уильям поспешил спрятаться в тени высокой колонны, рассеянно перебегая взглядом с одного гостя на другого, но все так же безуспешно не находя среди них Алана. Официант, – или лакей? Уильям уже этого не помнил, – услужливо предложил бокал с вином. Отказываться было глупо, но к напитку Уилл не притронулся: он вертел между пальцев тонкую хрустальную ножку, всматривался во всплывающие со дна пузырьки и задумчиво поджимал губы в ожидании чего-то.

– Красивая маска, Уилл! Выбирал ее по первой букве своего среднего имени? Даже не рассчитывал, что ты примешь приглашение.

От неожиданно раздавшегося за спиной голоса Уильям вздрогнул и несколько глотков вина опрокинулись ему на костюм. Стоило догадаться, что Алан сам найдёт его, как только Уильям переступит порог этого особняка. Уильям бросил короткий взгляд на наручные часы и негромко хмыкнул – двадцать минут ожидания и непрекращающегося рёва джазового оркестра, прежде чем Алан медленной походкой охотящегося кота подплыл к Уиллу.

– А у меня был какой-то выбор? – Уильям пожал плечами. – В нашу последнюю встречу вы ясно дали понять, что отказаться я не смогу, даже если в этот момент буду лежать с пулей в башке. У вас удивительный талант к убеждению других людей.

– А у тебя, Уильям, – с улыбкой протянул Алан и отсалютовал Уиллу полупустым бокалом, – удивительный талант к проницательности и пониманию других людей. Мы прекрасно дополняем друг друга. Ты так не считаешь?

– Не думаю, что у меня есть возможность ответить отрицательно.

– И ты снова прав, – Алан похлопал Уильяма по плечу, допил остатки вина и, поставив пустой бокал на поднос проходящего мимо официанта, тут же взял новый. – Обычно в этот момент люди говорят, что они не хотят давить на собеседника, но я не вижу смысла делать вид, что я не контролирую своих людей, – Алан неожиданно добродушно улыбнулся и, выхватив с подноса еще и кусочек сыра, отправил его себе в рот. – Некоторые считают хаос источником жизни, фонтаном вдохновения и тем, что заставляет нашу жизнь двигаться. Я же придерживаюсь иного мнения. Хаос разрушает. Он мешает и отвлекает. Нельзя достичь чего-то, если вокруг тебя беспорядок. Даже если ты считаешь, что контролируешь его, однажды все рухнет и ты окажешься под обломками. Так что да, я предпочитаю держать все под контролем. Это бизнес.

Только сейчас Уильям смог рассмотреть маску Алана. Причудливая и вычурная, она была словно сплетена из множества маленьких виноградных лоз, переходящих в багровые ленты. Маленькие вышитые виноградинки складывались в спирали на фоне зелёной листвы и обрамляли глаза. Маска оттеняла светлые глаза мужчины, а скорость, с которой Маккензи опрокинул в себя следующий бокал вина, отчего-то повеселила Уильяма. Он никогда не был силен в древнегреческой мифологии, но точно мог назвать двенадцать главных Олимпийских богов, среди которых непременно нашёлся бы любитель вина.

Перстень Алана сверкнул в отблеске богатой ветвистой люстры, и Уильям наконец отлепил себя от колонны, выпрямившись и посмотрев на Алана сверху вниз, – у них была не такая большая разница в росте, но и этого было достаточно, чтобы Уиллу пришлось немного наклонить голову. Уильям не выпил еще ни капли, но в голове зашумело, словно он опрокинул в себя не одну бутылку чего-то покрепче вина, и мужчина замотал головой, чтобы отогнать от себя лёгкое чувство головокружения. Алан усмехнулся и пригубил новый бокал.

– Мистер Маккензи, – Уильям оперся о перила и хмурым взглядом посмотрела на Алана, – я все еще думаю, что было плохой идеей приводить меня сюда. Я не знаю здесь никого, кроме вас.

– Поверь мне, мой дорогой друг, я знаю здесь ровно такое же количество людей.

Алан мягко рассмеялся, и в уголках его глаз пролегли мягкие морщинки, обычно не свойственные молодым людям.

– Но… – в замешательстве пробормотал Уилл, – вы же говорили, что разговаривали с кем-то, чтобы меня, кхм, отпустили.

– Разговаривал? – Алан изогнул бровь и насмешливо хмыкнул, заглянув в свой бокал. – Наверно, я немного неверно выразился. Это был односторонний разговор. Ну знаешь, когда ты сидишь на стуле, связанный, с кляпом во рту, а другой человек ласково бьёт тебя по лицу. Я не говорил, что с твоим освобождением было все так гладко. Мне просто повезло, что федеральный судья – мой постоянный клиент. Как оказалось. Можно столько нового узнать, если найти правильный подход к людям. Советую тебе тоже попробовать, Уилл, – Алан взмахнул бокалом и указал им на Уильяма. – Тебе может понравиться.

– Непременно последую вашему совету, – мрачно выдохнул Уилл. – Когда мне надоест моя прежняя жизнь.

– Твоя прежняя жизнь? – Алан воскликнул это несколько громче, чем требовалось, и пара людей обернулись посмотреть на них. – Твоя прежняя жизнь кончилась, Уильям. Если ты этого еще не понял. Ты оказался в таком дерьме, что любой другой на твоём месте уже давно бы покупал билет на другой конец мира. Но ты стоишь рядом со мной и ведёшь непринуждённую беседу, словно мы два старых приятеля. Это уже о многом говорит людям, Уильям Белл. – Алан бросил короткий взгляд через плечо на глазеющую на них парочку, и те поспешили тут же удалиться. – Твоя жизнь никогда больше не будет такой, как до нашей встречи. И чем раньше ты это поймёшь, тем тебе потом будет легче.

Уильям хотел бы верить словам Алана. Он хотел бы верить, что сможет когда-нибудь привыкнуть к старому для себя миру, в котором неожиданно стал новым человеком. И сможет привыкнуть к взглядам, которыми одаривают его проходящие мимо люди. Жизнь простого шулера нравилась Уиллу намного больше по единственно значимой для него причине – он был свободен.

С трудом Уиллу удалось подавить рвущийся из груди вздох отчаяния. Он все так же кругами расплёскивал вино в бокале и хмурился, наблюдая за танцующими внизу людьми. Алан улыбался, в его взгляде плясали маленькие чёртики, а в руках был уже пятый бокал, который на этот раз мужчина решил все же растянуть и распробовать.

– Как вы можете не знать тех, кто пришёл на вечер, который устроили вы? – задал крутящийся долгие минуты вопрос Уильям.

Алан поджал губы и пожал плечами.

– Это все идея Анхеля. Он занимался гостями и культурной программой. От меня ему были нужны только деньги и аренда этого дома на два дня. – Алан хмыкнул и, отхлебнув вина, поморщился. – Чувствую себя так, словно меня использовали.

– Но вас и использовали, мистер Ма… мистер Кёниг.

– И ты снова проявляешь недюжинную догадливость, Уилл, – сарказм в голосе Алана было трудно не заметить. – Для всех я здесь Натаниэль Кёниг. Если, конечно, меня кто-то узнает за этой маской. Как же все-таки хорошо никого вокруг не знать. Можно удачно избегать ненужных разговоров.

Алан немного обогнул Уильяма и оперся двумя руками на мраморные перила. Бокал он зажал меж пальцев и теперь рассматривал прибывших гостей, задерживаясь на каждом на несколько коротких мгновений, за которые он словно пытался узнать их так, как он когда-то узнавал Уильяма. Уилл хотел отступить в тень, но смог лишь покачнуться и снова припасть плечом к колонне. Несмотря на распахнутые настежь окна в зале было невыносимо душно, липкий воздух скатывался в легких в комки, и Уильям негромко закашлял, попытавшись сделать вдох.

– Как занятно видеть здесь этих людей. Они ведь даже не знакомы с Анхелем, я полагаю. – Алан пригубил вино и коротко кивнул куда-то в сторону входа, взглядом указывая Уильяму направление. – О, смотри, наш ангелок пришёл. И нос у этого ангела такой же белый, как и его крылья.

Алан насмешливо мазнул костяшкой указательного пальца по кончику острого носа и громко засмеялся. Его смех тут же потонул в рыке тромбонов и заунывных проигрышах саксофона, а Уильям выглянул из своего импровизированного укрытия, чтобы оценить повод для веселья. Внутри все тут же напряглось, а пальцы левой руки начали нервно сжиматься в кулак и разжиматься, скользя по ладони увлажнившимися подушечками.

Анхель Куэрво приветствовал гостей у входа в бальный зал, раскланивался с каждым, а некоторых хлопал по плечу, как старых приятелей. С каждым движением головы его маска сверкала драгоценными камнями, – Уильям был в этом уверен, – а шахматный узор из бордовых и черных ромбов Уилл мог разглядеть даже со второго этажа. Он знал, что Анхель будет здесь, но почему-то его приход удивил? нет, выбил из равновесия. Мысли хаотично забились в голове, как маленькие испуганные птички, а сердце тяжёлыми ударами пыталось пробить себе путь наружу сквозь кривые костяные прутья.

Уильям не был готов к встрече с Анхелем Куэрво.

Сделав несколько глубоких вдохов и попытавшись унять разгорающиеся внутри угольки обиды, – это было единственное слово, которым Уилл мог описать сейчас свои чувства к Анхелю, – Уильям покачал головой. Обманывать других было легко. Обманывать себя – практически невозможно. И Уиллу потребовались все силы, чтобы, скрипя до боли зубами, улыбнуться и уклончиво протянуть:

– Не думаю, что имею право его осуждать. Он женат, и у него есть дочь…

– Поверь мне, Уилл, – оборвала его Алан, – я знаю, что такое брак. Я был женат. Так что имею право говорить то, что думаю об этом… болване.

Последнее слово Алан выплюнул с таким отвращением, что Уильям буквально почувствовал, как липкие капли яда с громким шипением падают на мрамор.

– Вы были женаты? – Уилл заинтересованно посмотрел на Алана.

– Да, правда недолго. – тот замешкался, словно не хотел об этом говорить и уже начал сожалеть, что у него вырвались эти слова. – Одна маленькая автомобильная авария, и вот я свободен, холост и ступаю на берег Нового света, полный планов и ожиданий от этой консервативной и пуританской страны.

Алан едко усмехнулся и запил свои слова несколькими глубокими и долгими глотками. Уильяма застало врасплох то, что сказал Алан , и все заготовленные речи в оправдание Анхеля, – только зачем было его оправдывать? Потому что так было положено в обществе? – куда-то неожиданно исчезли, а на их место пришло детское любопытство, обычно толкающее Уильяма к самому краю пропасти.