Открытки падали с неба

Глава 4. Маша

Я полностью отдался во власть струй прохладной воды, воображал, будто она снимает с меня душевное и физическое напряжение. Я хотел вернуть ту легкость, которая еще пару дней назад грела мое сердце. Последние месяцы были довольно счастливыми, не считая встречи с Машиным отцом и нескольких рабочих неурядиц. Как бы мне хотелось, чтобы все так и продолжалось. С Машей мне было хорошо и беззаботно: она не требовала от меня невообразимых мужских поступков, слов о вечной любви, дорогих подарков. Возможно, я, дурак, не замечал, но она казалась мне такой влюбленной и довольной жизнью, что я видел в этом исключительно свою заслугу.

Продолжить жить той жизнью – значило не думать о незнакомке, не пытаться найти ее. Способен ли я был на такое? Пожалуй, да, ведь однажды я уже выбрал отношения с Леной, заблокировав лишние мысли, несбыточные желания и пустые иллюзии. Но в тот момент я опустил руки, был истощен и лишен моральной поддержки друзей. Зато я был одинок, поэтому имел полное моральное право проводить свое свободное время, как считал нужным, хоть целыми сутками стоять на той остановке. Потом в моей жизни появилась Лена, и я сделал выбор. Сейчас же я встречался с Машей, думать о другой женщине и тем более искать ее за Машиной спиной – означало быть подонком в глазах любимой и общества, в собственных глазах, в конце концов.

Я вышел из душа с почти принятым решением, пусть оно было зыбким и не сформированным окончательно, но меня радовало направление мыслей и стройность логики. На телефоне отображалось два пропущенных звонка от Маши. Я перезвонил:

– Привет, Маш, извини, не слышал. Был в душе. Как дела?

Молчание в трубке меня напугало: после мистики прошедшего дня я почему-то на секунду подумал, что Маша прочитала мои мысли о незнакомке и была готова расстаться со мной без объяснения причин.

– Маша, ты слышишь? – я услышал всхлипывания и заволновался не на шутку, все ли в порядке.

– Дань, меня папа не хочет выпускать на улицу до экзамена, – еле слышно шептала Маша, постоянно прерываясь на слезы. Я начал прокручивать в памяти, когда должен быть экзамен.

– Экзамен ведь через две недели, так?

– Да, 15 июня, – уточнила тихо Маша.

– Хорошо, ты главное успокойся, ничего же страшного нет. Я уж испугался, вдруг что-то случилось с тобой.

– Это и есть страшное! Мы с тобой две недели не увидимся, – она помолчала немного, – и потом на день рождение Димки мы улетаем в Тунис. Такой вот подарок папа сделал Диме, а получилось, что мне все испортил. То есть, мы целый месяц не увидимся с тобой.

Маша заплакала, я не знал, как ее успокоить, мне стало не по себе: плачущие девушки – не та проблема, с которой учат справляться мальчиков в детстве.

– Месяц – это долго, но как минимум мы после экзамена можем увидеться, хотя бы на несколько часов, – мой мозг начал генерировать неплохие советы.

– Можно я приеду, Дань?

– Можно, конечно, но тебя же отец не выпускает?

– Он сказал, что я с понедельника должна оставаться дома, даже в спортзал запретил ходить, представляешь? Сказал: «В интернете посмотришь упражнения, и дома будет тебе спортзал», – неприязнь и сарказм так и сквозили в Машиных словах, хотя я был уверен, что ее отец – беспрекословный авторитет для нее.

– Он же как лучше хочет, – я удивился своей реакции: с какой стати я защищал ее отца, который меня бы с радостью убил при первом удобном случае. Да, Маша была права, именно такое у меня сложилось мнение об этом человеке.

– Как ты себя чувствуешь? – перевела тему Маша, я был рад, что она не заострила внимание на прошлой фразе.

– Я? – я уже и забыл, что вчера не мог подняться с постели. – Хорошо, к утру все прошло.

– Тогда я приеду, – без лишних вопросов констатировала Маша.

– Хорошо. Жду тебя.

Времени до приезда Маши было немного, я окинул взглядом квартиру – вроде бы все было чисто, раскиданных вещей не было. Я, в принципе, был аккуратным человеком: в детстве сурового маминого «быстро прибрался, а то гулять не пойдешь» было достаточно, чтобы привить бессознательную любовь к чистоте и порядку. Я убрал постельное белье, собрал диван, достал спортивные шорты и футболку, и, одеваясь, подумал, что сегодняшний футбол придется отменить, так как надо было выжать максимум из последнего дня с Машей. «Последнего дня до ее заточения, конечно», – мелькнуло в голове не прошеное уточнение. Я написал в футбольный чат, что сегодня не смогу прийти. Парни не прореагировали, они давно потеряли всякий интерес к моей персоне, как к футболисту, хотя дружить мы не переставали, периодически пересекаясь после работы в баре.

Маша приехала через полчаса, расстроенная, с опухшими глазами, с порога кинулась ко мне в объятия и горько разрыдалась. Я никогда прежде не видел ее такой подавленной и беззащитной. Мы долго стояли в коридоре, я успокаивал ее, как мог, говорил, что все будет хорошо, гладил по спине, плечам, целовал ее глаза, губы, щеки, лишь бы она стала снова той радостной и улыбчивой девушкой, которую я знал. В итоге она перестала плакать, вытерла руками последние слезы, мы прошли в комнату, сели на диван и стали обсуждать сложившуюся ситуацию. Во время разговора Маша готова была расплакаться множество раз, но все же держалась.

Как я понял, переубедить ее отца не удастся – пока Маша не сдаст экзамен, выйти ей не разрешалось. Виной всему был, конечно, я: по мнению ее отца, с начала наших отношений Маша перестала нормально учиться, каждый день до ночи пропадала «черт знает где» (про себя я добавил: «Черт знает с кем»). Поэтому табу распространялось, главным образом, на наше личное общение. Я пообещал, что мы будем созваниваться по видеосвязи при каждой возможности, а после экзамена я ненадолго заберу ее к себе. То, что сразу после экзамена Машу увозили на «принудительный», по ее словам, отдых, печалило ее больше всего: из всех возможных подарков на совершеннолетие брата, отец выбрал тот, который был для нее неприемлемым. Но, увы, билеты уже были куплены, а ругаться с отцом еще раз Маша была не готова. «Лучше сдаться, Дань, с ним спорить – себе дороже», – сказала Маша, бессильно опустив голову мне на плечо. Я успокоил ее, что разлука на месяц – это несущественно, и что я все равно всегда рядом, стоит взять телефон в руки. В конце разговора Маша даже улыбнулась и крепко обняла меня.

– Пошли в кино, я проштрафился вчера, самое время исправить, – предложил я.

– Хорошо, – согласилась Маша, – но сначала…

Она замолчала и опустила руку мне на шорты, тело отреагировало мгновенным возбуждением. Мы стали ненасытно целоваться, повалившись на диван, после чего страстно и яростно занялись любовью. После оргазма я зарылся лицом в ее белокурые локоны, прижал Машу сзади, обхватив руками маленькую упругую грудь. Мне нравилось ее тело – высокая, стройная, спортивная, тонкая талия, длинные ноги. Мы познакомились в спортзале, пройти мимо, не обратив внимания, было невозможно: она растягивалась перед тренировкой, демонстрируя нереальный шпагат. Поймав тогда мой взгляд в зеркале, она подмигнула мне, а тем же вечером мы сидели в кафе, и я любовался ее карими глазами, пухлыми губами и тонкими длинными пальчиками, которые теребили салфетку.

Мы долго лежали и болтали о пустяках. «Вот и вернулась моя смешная Маша», – подумал я с облегчением, только ее припухшие веки выдавали утренние переживания. Мы собрались и отправились в кино на пропущенный вчера фильм, потом поели на любимой веранде на Покровке и, как обычно, пошли гулять. За разговором я не следил, куда мы идем, просто радостно было идти, держаться за руки, смеяться и дурачиться: Маша запрыгивала на высокие клумбы, а я бодро подхватывал ее за талию и кружил в воздухе, она хохотала и ловила развевающуюся юбку. Раньше я не был таким, наоборот, в детстве всегда казался застенчивым и нерешительным; в юности, с переездом в Нижний, пришлось искоренить в себе нерешительность, но я остался тихим и собранным. Маша раскрывала во мне новые стороны, что делало ее особенной для меня.

Я не заметил, когда мы вышли на набережную Феодоровского, в какой-то момент под ногами я увидел знакомую открытку, она была перевернута, но я знал – это она. В сердце кольнуло, я огляделся. Дворники собрали почти все, лишь в некоторых местах на склоне лежали разнесенные ветром листки. Я отметил, как похолодели руки, но голова осталась трезвой: я сознательно не хотел впускать мысли о незнакомке. И все же я поднял взгляд на дом, из которого летели открытки, в котором, вероятно, жила она. «Нет, я уже не найду тот балкон, это хорошо», – мелькнуло внутри, я немного успокоился. Но маленькая, как заноза, мысль прокрадывалась из самого подсознания: «А что, если просто подождать ее около подъезда. День-два, она же выйдет на работу или в магазин». Я сглотнул, я так не хотел тратить день, который посвятил Маше, на кого бы то ни было еще. Усилием воли я сконцентрировал внимание на рассказе Маши, она восторженно говорила о том, как в детстве занималась бальными танцами. Я решил, что смотреть на нее и всецело проникнуть в беседу – лучшее избавление от ненужных мыслей. Так оно и стало, мы неспешно прошли мимо дома, мимо памятника Жюль Верну, и вот уже шли в сторону Машиного дома.

Вдруг Маша остановилась и резко развернулась ко мне. Она смотрела прямо в глаза, серьезная и немного напуганная, и неожиданно произнесла:

– Я люблю тебя, Даня.

Я замер, не то, чтобы я не мог или не хотел ответить ей взаимностью, просто я не думал об этом раньше, все шло по течению, и я даже не знал, люблю ли. Для меня это всегда были серьезные слова, как печать, скрепляющая документ. Я говорил их только двум девушкам в жизни. Молчание неприлично затягивалось, и Маша улыбнулась, быстро поцеловала меня и хитро прошептала:

– Не отвечай, я и так знаю, – она подмигнула мне, как в первый день нашей встречи, развернулась и побежала вперед, легкая и воздушная. – Догоняй.

Она бежала, смеясь, я побежал за ней, а сам думал: «Почему я промолчал? Ей важно было услышать это сейчас, перед долгой разлукой. Почему я не смог сказать «я люблю тебя?» А внутри иглой уколол в самое сердце ответ: «Незнакомка». «Ну, уж нет, я не позволю мифической девушке разрушить все», – я так разозлился, ускорил бег, настиг Машу, схватил в охапку и твердо сказал: «Я люблю тебя». После чего мы долго целовались, стоя по середине тротуара, люди недовольно обходили нас, но это не имело значения.

Я был спокоен и счастлив ровно до момента, пока за Машей не закрылась дверь подъезда. Начинался месяц одиночества, хоть и условного, но все же ощутимого. Я привык каждый день видеться с Машей, ждать свиданий и спешить к ее дому после работы, вместе возвращаться из спортзала по понедельникам, средам и четвергам. Я развернулся на подъезде, спустился и впервые за последние четыре года подумал, что неплохо бы покурить. Всю дорогу домой я отгонял от себя эту навязчивую мысль. Было уже достаточно поздно, дома я сварил макароны, натер сыр, а пока ел, начал переживать о том, нужно ли было говорить о чувствах так быстро. «Во-первых, сказанного не вернешь, – рассуждал я, – да и как можно обдумать «люблю или не люблю»? Эти слова говорятся всегда в порыве, так и было сегодня». Но подсознание настойчиво шептало: «Нет, не так, и ты знаешь это».

Я завел будильник – завтра на работу, написал Маше пожелание спокойной ночи. Долго не мог закончить фразу в конце: «я любл…», но Маша опередила, на экране высветилось сообщение от нее: «Спокойной ночи, милый Даня. Спасибо за сегодня. Я люблю тебя». Я дописал свое «я люблю тебя» и нажал «оправить». Я долго крутился в постели, никак не мог уснуть, мысли ураганом бушевали, не давая мозгу расслабиться. И в какой-то миг я, наконец, провалился в сон.

Мы с Машей сидели на диване, она опустила руку мне на шорты, я закрыл глаза, волна возбуждения начала расходиться по телу, рука ловко и умело проскользнула под ткань, я ухмыльнулся, я хотел продолжения. Я открыл глаза, передо мной сидела незнакомка, взгляд, помутненный желанием, губы приоткрыты, обнаженная большая грудь и рыжие волосы, касающиеся сосков. Я испугался и окаменел. Незнакомка же продолжала ласкать меня, словно ничего не замечая, она провела свободной рукой по моей груди вверх, мурашки пробежали по спине, и я не понимал: от ужаса или возбуждения. Большим пальцем она коснулась моей нижней губы и посмотрела мне в глаза, выжидающе. «Я хочу тебя», – произнес я бескомпромиссно. Она склонила голову набок, волосы упали на лицо, она ничего не говорила и ничего не делала. Чего она ждала? Затем она приблизилась ко мне, так близко к моим губам, что я чувствовал ее дыхание на лице, и все так же смотрела своими огромными голубыми глазами. Я заметил на ней длинные серьги с цветными камнями.

«Я хочу только тебя», – сказал я с выдохом, и мы слились в бесконечном поцелуе. Она легла на меня, обхватив ногами мои бедра, а руками ласкала торс, шею, волосы. Я скользил пальцами по ее нежной коже, нащупал ямочки на пояснице, обхватил ладонями упругие ягодицы и застонал от сильнейшего возбуждения. Я сдерживался, чтобы не перейти хрупкую грань, хотел продлить это мгновение: узнавать ее тело руками, ощущать ее сладковатый запах, такой новый и незнакомый для меня, слышать ее частое дыхание. Она заполнила собой всего меня, став в этот момент единения для меня целой Вселенной. Я с силой сжал ее бедра и вошел в нее.

Будильник зазвонил одновременно с тем, как я испытал сильнейший в своей жизни оргазм.

Началось лето.

Глава 5. На перекрестке

Весь день на работе я не мог прийти в себя, хорошо, что не было серьезных дел. Мысли носились по кругу: свидание с Машей, признание в любви, сон о сексе с незнакомкой. Я понимал всю бессмысленность происходящего: самое важное – Маша и наши отношения, а сны и прочая мистика – не более чем плод моего воображения. В то же время в новых обстоятельствах разлуки с Машей на целый месяц я не был уверен, что мне хватит решимости не совершить глупостей: идея о возвращении к дому незнакомки не отпускала меня, зудела, словно комариный укус.

Кажется, я сидел и смотрел в стену, не в силах заниматься рабочими вопросами, когда телефон завибрировал, на экране высветилось сообщение от Маши:

«Привет, Даня. Как дела? Я засела за учебники. Отсчет пошел, день 1. Скучаю, люблю».

Я смотрел на сообщение и не знал, что ответить. Самое важное – не дать Маше повода думать, что со мной что-то не так, что в мысли прокралась незнакомая девушка из прошлого, особенно то, что Маша сама на ладони принесла мне это напоминание. Я сглотнул и отложил телефон в надежде, что вдохновение на ответ посетит меня в ближайшее время.

Я смотрел на часы, стрелка, не торопясь, подползала к двенадцати. Скоро обед, а значит, шанс выйти на улицу, проветрить голову, поболтать с коллегами о последних сплетнях и новостях, тем более что в конце июня намечался сплав по реке, и все разговоры последних встреч были о том, где дешевле арендовать байдарку, кто с кем поедет и будет ночевать, сколько самогона и гитар брать с собой. На обеде коллеги заметили перемены: раньше я всегда поддерживал разговор и давал советы по снаряжению, так как в студенческие годы иногда ходил в пешие походы, сегодня же я молчал и даже не следил за беседой. Я отшутился, что мои бесплатные советы кончились и, если они хотят знать что-то еще, придется раскошелиться. Все посмеялись и не стали донимать расспросами, о чем я мысленно поблагодарил ребят.

Оставалось минут пятнадцать до окончания обеденного перерыва, я решил прогуляться до парка Кулибина. По дороге я зашел в небольшой продуктовый, чтобы купить воды, а сам, стоя в очереди, уставился на ценник с сигаретами. «Оно того не стоит», – мысленно убеждал я себя. «Если уж не сейчас – то когда? Мне нужно успокоиться, а сигарета всегда помогала», – эта мысль мне не нравилась, но манила.

– Здравствуйте, что вам? – миловидная пожилая женщина-продавец обратилась ко мне.

– Воды, – отозвался я, подумав: «Вот и молодец», – негазированной, пожалуйста.

Я был напряжен, пока не расплатился и не вышел из магазина. Едва ли я побежал бы обратно, врываясь без очереди с криками: «Еще пачку сигарет, скорее», но меня жутко взбесила и расстроила моя сиюминутная слабость. Я отпил воды, что-то нужно было делать: если я продолжу бесполезным овощем просиживать время на работе, а в перерывах бегать в магазин за сигаретами, то, во-первых, меня быстро уволят, во-вторых, я возненавижу себя окончательно. Я достал телефон, нужно было ответить Маше. Я присел на скамейку в парке, закрыл глаза и вспомнил вчерашний день. Концентрируясь на мыслях о Маше, я словно наполнялся светом, хоть он и был немного замутнен ночными событиями.

«Умница! Все выучишь, сдашь, и совсем скоро увидимся. Скучаю очень».

Я, правда, очень скучал. Мне бы хотелось, чтобы она сидела рядом, живо рассказывала о том, что ей приходится зазубривать «эти бесполезные книги», когда вокруг «такая нереальная погода». Хотелось бы обнять ее и видеть, как она смеется. Мне был нужен ее вечный оптимизм и непробиваемая уверенность, что «все будет хорошо». Увы, меня отделяла целая пропасть от Машиного позитивного мышления. Через несколько секунд я получил ответ:

«Ты долго не отвечал, много дел на работе? Я не буду отвлекать, просто бесят эти книги, погулять хочется», – я улыбнулся тому, что угадал желания Маши.

«Да, на работе завал, прости», – я вздохнул, врать мне не хотелось, но какую правду я мог сказать?

«Это даже к лучшему, не будет повода и мне отвлекаться», – в любой ситуации Маша нашла бы что-то хорошее и обнадеживающее. Мне стоило учиться у нее.

Я побрел на работу, надеясь, этот день станет первым и единственным для подобной апатии. Новая работа приносила мне небывалое удовольствие. Я очень долго искал именно такое место, где пригодятся полученные в университете знания, и в то же время будет интересно и перспективно. Пока я учился в Политехе, подрабатывал и грузчиком, и доставщиком, и даже ассистентом в банке. После окончания ВУЗа я устроился по специальности младшим конструктором в крошечную фирму, но ни о каком развитии там речи быть не могло: спроектировав один узел, я чертил его в разных конфигурациях, кажется, еще миллион раз. Работа приводила в уныние, я уже почти решил вернуться в банк, когда увидел вакансию на рекрутинговом сайте: требуется конструктор с опытом 3-5 лет в крупную международную фирму. Я бросил все силы на подготовку: получив по почте огромный список литературы к первому собеседованию, я изучал его днями и ночами, параллельно слушал курсы по новым программам. Я так волновался тогда, что впервые в жизни пережил паническую атаку. Три этапа собеседований прошли, прошли и все переживания: я был принят на должность конструктора с испытательным сроком в три месяца, который, к счастью, не так давно успешно завершился.

День подходил к концу, к вечеру мне даже удалось собраться с силами и закончить небольшое задание. Я собирал сумку, когда ко мне подошел Лёня, программист, с которым мы дружили и часто работали вместе на проектах:

– Дань, ты сегодня в зал? Какой-то ты тихий за обедом был, все в порядке?

– Все нормально, Лёнь, не выспался, наверное. Да, собираюсь в зал, а ты?

– Нет, я сегодня пас, но давай подброшу, мне по пути. Мы сегодня в бар идем день рождения Сани отмечать, заходи вечером в «Берлогу», выпьешь пива, расслабишься?

– Да я и Сашу-то толком не знаю, – я хорошо общался с Лёней и еще парой ребят из его отдела, но с остальными даже не был знаком, в том числе, с Сашей.

– Да брось, к тому моменту, как ты подойдешь, большинство или разойдутся, или будут пьяными и примут, как своего. Я тебя, в общем, жду, – на этих словах Лёня ткнул пальцем мне в грудь. – Пошел собираться, встретимся на парковке.

– Угу, – я не нашел, что ответить, идти, мне не хотелось, но Лёня был прав: немного расслабиться в компании коллег не было такой уж плохой идеей.

Мы доехали до спортзала, Лёня высадил меня, напомнив еще раз, что они празднуют в «Берлоге». После тренировки я поплавал в бассейне и даже посидел в хаммаме, чего обычно не делал. Идя в бассейн, я думал оттянуть время: «Все разойдутся, Лёня скажет, что я – тормоз, и что меня никто не дождался», даже отключил телефон, чтобы раньше времени не отвлекаться. Но в хаммаме меня так разморило, что я стал мечтать о кружке холодного пива. Я быстро собрался, движимый желанием и неожиданным приливом сил, вышел из зала и поторопился в бар. Было около 8.30 вечера, на улицах гуляли толпы людей, погода стояла потрясающе теплая, марево первого летнего дня утихло, и опустилась приятная вечерняя прохлада.

Я торопился и старался выбирать улицы с нерегулируемыми переходами, чтобы добраться до места, пока желание не прошло так же быстро, как появилось. Я подгонял все встречающиеся светофоры и был почти на месте, оставалось 10-9-8 секунд до включения зеленого света, чтобы перейти улицу и выйти на финишную прямую к бару. Перекресток был довольно оживленный, я смотрел на красный свет и уменьшающиеся секунды, 5-4-3, к красному сигналу светофора добавился желтый, я опустил глаза, готовый шагнуть, и замер, как вкопанный.

На другой стороне дороги в толпе людей стояла незнакомка. Она говорила с кем-то и смеялась, я не видел с кем. Включился зеленый свет, люди переходили дорогу, пошла и она мне навстречу. Меня начали толкать сзади недовольные пешеходы – я стоял, не двигаясь, мешался им на пути. Я смотрел на нее, стараясь запомнить каждую мелочь: белое свободное платье, светлые туфли без каблука, большая фиолетовая сумка через плечо и, я не верил глазам, рыжие волосы, но не длинные, а коротко остриженные, дерзкой волной были зачесаны набок. Можно было пройти мимо и не узнать ее в этом маленьком эльфе с почти мальчишеской стрижкой, но я не сомневался ни на миг, что наконец-то встретил ее.

Незнакомка приближалась. Она оторвалась от разговора и проследила, как я потом понял, за источником всеобщего негодования толпы, и посмотрела на меня. Я, не отрываясь, провожал ее завороженным взглядом, кажется, она смутилась и отвела глаза. Толпа, теперь уже переходящая дорогу с ее стороны, сердито обходила меня справа и слева, вот мы поравнялись с незнакомкой, и она снова подняла на меня огромные голубые глаза, в них был небольшой испуг и замешательство. И прошла мимо. Я чувствовал, что не могу двигаться, я оторопел, сердце стучало на пределе возможностей, я повернулся и смотрел ей вслед. Меня охватил ужас: «Она уходит. Уходит!», но я не мог заставить себя сделать шаг.

Через мгновение, она обернулась, я только теперь заметил, что она идет с двумя девушками. Они остановились, что-то сказали друг другу, и незнакомка пошла ко мне навстречу. Она пристально смотрела на меня, словно пытаясь вспомнить, кто я такой. Остановившись в метре от меня и еще больше округлив глаза, незнакомка спросила:

– Привет. Извините, мы знакомы? – я впервые услышал ее голос, немного низкий, бархатный, обволакивающий. В ее взгляде был вопрос. Ох, как я хорошо знал этот взгляд после сегодняшней ночи.

– Нет, – говорить я хотя бы мог, что уже радовало. – Еще не знакомы.

– Просто вы так смотрели, – словно продолжая свою незаконченную мысль, сказала она и сбилась, немного нахмурившись. – Э-э, что вы имеете в виду?

Она явно не ожидала, что я ее не знаю. Наверное, она думала, что встречала меня где-то по работе или на учебе, но забыла.

– Мы можем встретиться с вами? – я сам был в шоке от своей дерзости, но действовать нужно было решительно. У меня был единственный шанс. – Завтра после шести вечера?

– Извините? – она склонила голову набок. Такое же движение она совершила и во сне, но откуда я, черт возьми, мог знать ее повадки? Мне стало не по себе. – Вы меня на свидание приглашаете?

Растерянность на ее лице сменилась на недоверчивую улыбку.

– Да, – только и мог вымолвить я. Кажется, теперь я потерял не только способность двигаться, но и говорить.

– Нет, я занята завтра.

– Допоздна? – почти шепотом спросил я. Я не мог ее отпустить, не мог снова потерять, я соскребал остатки храбрости со своего колотящегося сердца.

Она пожала плечами, словно прикидывая, и ответила:

– Часов до девяти точно.

– Мы можем увидеться после? Здесь, на этом месте, – только сейчас я заметил, что новая порция пешеходов недовольно обходит нас с двух сторон, оглядываясь и качая головами.

Незнакомка засмеялась. Она полезла в сумку, достала небольшую зеленую папку, и протянула мне визитку.

– Позвоните завтра, договоримся. Сейчас мне пора, меня жду, – она развернулась и побежала к девушкам, стоящим поодаль. В какой-то миг незнакомка обернулась и подарила мне совершенно обворожительную улыбку на прощание.

Я опустил взгляд на визитку, которую слишком крепко сжимал, что она немного погнулась.

«Инна Малышева, дизайнер. Архитектурное бюро «Капитель». Телефон, e-mail…».

Я видел, как девушки отдалялись от меня, а затем свернули вправо, потерявшись из виду. Я пошел в сторону дома.

«Инна, тебя зовут Инна, моя незнакомка», – думал я по дороге, и душа ликовала.