Скоро к Нике должна начать возвращаться мышечная память. Через одну-две недели она должна пойти, примерно через месяц – заговорить. Я стал ужасно нервным. Я постоянно боюсь сделать что-то не то, сказать лишнее. Гулять выходить боюсь, потому что нам с Никой могут встретиться другие, они могут проболтаться про эксперимент, про её прошлое, всё рухнет на самой заре. Конечно, другие ничего не скажут, они знают, они сдержаться. А вот я с каждым днём всё больше сомневаюсь в том, насколько я себе хозяин. Самое страшное – это то, что никто точно не знает, о чём при Нике говорить можно, а о чём нет. Воспоминания о старой ней могут возродиться от одного знакомого взгляда (я сменил причёску, покрасился, отпустил бороду и ношу теперь очки с прозрачными стёклами). Но может быть и так, что хоть ей прямо скажи о том, что произошло – она не вспомнит. Ничего не вспомнит, пока я не приостановлю работу чипа или аккумулятор не разрядится. Я не знаю, поэтому осторожничаю, как могу. Боюсь, что смогу так не долго.
01.01
Ника
Вчера был первый мой новый год, я видела из окна своей комнаты гирлянды, снег, много-много людей, спешащих куда-то, подскальзывающихся на гололёде и роняющих из рук вещи и… таких счастливых. Мне так захотелось быть среди них, стать одной из них, хотя бы на часок! Папа долго не соглашался, знаю, он волнуется. Я ведь киборг и очень болею. Точнее не совсем так. Когда я была маленькой я очень болела, и единственным способом меня спасти было «кибирование» (это слово мы с папой придумали, оно значит «превращение в киборга»). Конечно, на самом деле у меня в мозгу просто какой-то пучок, контролирующий болезнь, а в животе какая-то банка, контролирующая пучок. Но считать себя киборгом намного интереснее!
В общем папа боится, что я могу выйти из строя, если буду долго находиться далеко от пульта. Тогда я предложила взять пульт с собой, я ведь аккуратная, он знает! Он как-то очень запереживал и отпустил меня так, без пульта. Ровно на час. Странный он у меня всё же, я чувствую, что что-то не так! Может быть дело в его паповых заботах, а возможно он просто очень переживает из-за моей болезни… Нет… Не то, что-то не то!..
01.01
Учёный
Господи, какой же я бред несу! Разумеется, с ней ничего без этого пульта не случится! Я не могу даже толком ответить на вопрос: почему я вечно за неё так боюсь? Видимо я просто так привык. Порой она заявляет мне: «папа, я уже взрослая!» – и мне тогда хочется смеяться, – от абсурдности ситуации, а может от собственной измотанности, плакать – навзрыд, от того, что я вынужден всё от неё скрывать, от того, что вскоре она это поймёт, и я представить боюсь, что тогда будет. И ещё хочется совершать кучу недоступных человеку действий, выражающих слишком глубокие и сложные для столь примитивного существа чувства, – от того, что я на самом деле воспринимаю Нику ребёнком, и, кажется, действительно начинаю любить её как дочь. Когда я вижу, как ей плохо в этих бело-серых стенах, как скучно в полупустом прибольничном садике, как мало ей жизни в этом эксперименте, мне хочется бросить всё на свете, сломать эти стены, бежать вместе с ней в город, навсегда забыть амбиции и личную жизнь ради её счастливого будущего!
А потом меня будто выкидывает из сна в реальность, я вижу перед собой взрослую женщину, чуть ниже меня ростом, с редеющими волосами, стареющим голосом и углубляющимися морщинами. Это больно. А ещё страшно, потому что даже в эти моменты я чувствую не то, что эта женщина мне чужая, а то, что мой ребёнок почему-то стареет быстрее меня.
01.01
Ника
Я вышла в город. Одна среди ярких магазинчиков, освещаемая сотнями праздничных огоньков, под самым настоящим снегом (совсем не таким, как в парке у дома), в окружении людей. Я – такая же, как они! – с ума сойти (от счастья разумеется)! Меня знакомым теплом и мягким светом окутало чувство… ностальгии! Честно говоря, я не знаю точного значения этого слова, но я точно поняла, что это – именно то, что я сейчас чувствую.
Я бежала по улице, улыбалась прохожим и, кажется, что-то напевала (а может просто визжала от восторга), я скользила по свежему льду, как фигуристки из телевизора, я широко раскрывала рот, высовывала язык и ловила, ловила этот снег. Я решила, что если сумею навсегда запомнить его вкус, то со мной так же навсегда останется этот день.
Но всё это время, что-то меня смущало. Это смущение совсем не мешало моему счастью, но немного нервировало, как комар, жужащий под ухом в хороший день. Я замедлилась, пригляделась к лицам людей и вдруг поняла – не все эти существа – люди. Я знаю, как выглядят люди! Они все примерно одного роста и телосложения, с похожими голосами, отличия существуют только между разными полами. Но по этим улицам ходили странные существа! Многие из них были очень маленькие, с неестественно тоненькими голосами и непропорционально большими головами. Другие же напоминали испорченные фрукты – хрипловатые голоса, сгорбленность, заторможенность, как у зомби и сплошные складки вместо кожи. Мне стало так страшно, так не по себе, что я сбежала с улицы – явилась домой на двадцать минут раньше.