Я тебя верну

Глава 38

Макс…

Год. Прошел уже целый год со дня рождения моего сына. А я даже не могу поздравить его.

С отцом состояние войны начало только нарастать. С холодной и молчаливой она начала превращаться в минное поле, по которому каждый шаг предвещал взрыв, несмотря на то стоит тут мина или нет.

Первый взрыв прогремел, когда отец приехал к нам со Свиридовым, чтобы обвинить меня в неверности Настеньке. Я тогда долго выслушивал все их обвинения. По большей части это были обвинения именно Андрея Витальевича, но сути это не меняло. На меня лились маты и оскорбления, обвинения во всех грехах и угрозы. Отец только усмехался и молчал. Я тоже молчал и со скучающим видом слушал все.

А вот когда аргументы у Андрея Витальевича закончились, в разговор вступил я. Все так же молча полез в сейф доставая оттуда фото и отчеты о передвижении его драгоценной дочери. После открыл крышку ноутбука и включил запись одной из ее жарких встреч, с одним из их же охранников.

Оба мужчины сначала побледнели так, что слились со своими рубашками цветом, а после уже пошли еще большие обвинения.

– Ах ты щенок! – орали оба, причем пытаясь перекричать друг друга, как на петушиных боях, ей Богу. – Это что за монтаж? Ты вообще что себе думаешь? Я поверю что моя девочка, спит с каким-то отребьем.

– Какое у вас с моим отцом хорошее слово. – хмыкнул я, – Чуть что – сразу все отребье. А вот это все не монтаж! Хотите сейчас мы узнаем где находится ваша драгоценная доченька? – последнее слово уже выплюнул…

– Да как ты смеешь? – заорал уже мой отец.

– Так же как и ты. – беря себя в руки ответил ему. – Вы играете по своим правилам, а я играю по своим. И да, – обратился к тестю, – Я с вашей дочерью не спал ни разу за эти почти два года, а вы меня утверждали, что она была девственницей. Так вот теперь следует вопрос: вы только в том, что ваша дочь целка надули меня, или мне еще нужно копнуть, чтобы уже проверить все?

Теперь лицо Андрея Витальевича покрылось багровыми пятнами от злости, но сам он молчал.

– Ты зарываешься. – прорычал отец.

– О нет! Я соблюдал все условия. А вот ты их пытаешься каждый раз нарушить. Или ты думал я не знаю, что ты слушаешь весь мой дом? Или может ты думал, что я не вижу постоянную слежку за собой, причем от вас обоих? С волками жить… как говорится.

– Я тебя в порошок сотру, если ты посмеешь обидеть мою…

– Кого вашу? Дочь? Или может мою жену? – перебил тестя опять. – Я вашу Настеньку пальцем не трогал и трогать не собираюсь. А вот если вы, товарищи, решите опять мне условия ставить, вот это все, – постучал пальцем по столу где лежали фото и стоял ноут с видео, – увидит весь честной народ. И сделаю так, что никакие ваши деньги не смогут замылить глаза всем.

Маты и угрозы начали литься с удвоенной силой. Меня, кажется, не слышали. Но добить этих двух гиен нужно было.

– И да, уточните у своей драгоценной Настеньки, сколько она уже абортов сделала? – тишина настала резко, от чего даже воздух вокруг зазвенел. – А теперь прошу вас покинуть мой дом. Сейчас!

Они даже с места не могли сдвинуться, от чего мне пришлось встать и помочь им освободить мой кабинет. За дверью стояла моя охрана. Ребята которых мы подбирали с Матвеем вместе. Кивком головы указал им, чтобы они проводили этих двоих, а сам закрылся у себя.

Уже за закрытой дверью я опять услышал ругань, но перестал вслушиваться. Не привыкли эти два мужика, что их переигрывают. А я просто стал быть на побегушках. Только в тот момент я не учел, что это станет началом конца.

Отец начал ставить палки в колеса везде. С моей охраной начали происходить “несчастные случаи”. На работе начали возникать незначительные, но достаточно нервные ситуации, из-за которых приходилось побегать. А учитывая то, что работал я на отца, то пересекаться с ним приходил довольно часто. Да еще и начались непонятные командировки, в которые раньше ездили обычные замы, но сейчас почему-то нужно было отправлять именно меня.

С Настей начался вообще полный крах. Первое – это была ее истерика, когда после визита ее отца, она явилась домой пьяной в хлам и кинулась на меня с обвинениями.

Второе – она начала каждую ночь пытаться пролезть в мою комнату. Я изначально не планировал спать с ней, но ее поползновения убивали у меня даже элементарную жалость к ней.

Каждый день превратился в настоящую каторгу, от которой меня спасали только фотки и короткие видео, что присылали мне периодически Ден с Матвеем. С этой чокнутой семейкой у меня уже был не два телефона, а целых четыре, причем каждый месяц я обновлял защиту на облачных хранилищах и менял сам смартфон, чтобы избежать взломов, которые, как оказалось, служба безопасности отца пыталась проводить регулярно.

Но пределом стал сегодняшний день.

У моего сына день рождение и я знаю, что на нем будут все, но не я! По последним нашим разговорам с Деном и Мотом я начал понимать, что Мира становится замкнутой. Я пересматриваю ее фотографии и сам начинаю замечать, что она больше не “светиться”, а как будто застыла в одном моменте. Ее улыбки какие-то искусственные, глаза не горят, движения как механические.

И только когда она рядом с сыном то оживает. Как будто на него у нее и остались настроены радары, а все остальные просто перегорели. Неисправны! А как их починить на таком расстоянии я понятия не имею.

Я пытаюсь отвлечься заперевшись в своем кабинете, как в крепости. Просматриваю свежие фотки, что прислал Ден. Он с Анютой уже у Миры. Разбирают подарки! Я смотрю на сына, а у самого глаза становятся влажными. Сколько неподдельного детского восторга искрится в его глазах. Ден сфоткал Ярика со всех ракурсов и с самыми разными подарками.

Закрываю телефон, блокирую и убираю в сейф. Мне нужно выпить! От постоянного напряжения у меня болят все мышцы. С каждым днем я понимаю, что эта разлука дается мне все тяжелее.

Откидываюсь на спинку кресла и задумываюсь: почему я не могу пойти и спустить свое напряжение где-нибудь? Причем даже от мысли о том, что мне нужно будет засунуть в кого-то член, даже в защите, меня начинает тошнить. Меня! Я же жить не мог без секса! А сейчас что? Да мне легче пойти в душ и передернуть с именем моей Колючки на губах, чем представить кого бы то ни было на ее месте!

Голова начинает болеть. Это плохо! Прикрываю глаза и пытаюсь отрешиться от окружающего мира. Но меня отвлекает звонок. Причем это телефон для связи с Мотом и Деном.

– Да. – беру трубку.

– Он был здесь. – выдает сразу информацию Мот.

– Когда? – уточнять кто был и где не нужно.

– Минут десять назад выпроводили его и двоих охранников. – Мот выдает еще информацию, а у меня мерзкий холодок бежит между лопаток. – В общем нужно понять как ребята провтыкали его приезд. И да, ты мне не говорил, что у твоего отца и Мириных родителей было настолько “насыщенное прошлое”. – с упреком выдает Мот.

– Оно было не просто “насыщенное” Мот, – вырывается у меня, – оно было просто до одури убийственным.

– Я уже понял. – как-то напряженно выдыхает Мот. – Он сказал при всех, как так получилось, что Мире разрешили родить от сына человека, который в свое время пытался убить ее в утробе матери.

– Твою мать! – прорычал я в трубку и подскочил с кресла.

Мне хотелось разнести все вокруг. Злость ядом топила все внутренности и застилала глаза. К мерзкому холодку добавилась еще и ненависть.

– Как она? – спустя пару минут смог выдавить я.

– Сейчас сидит в беседе со своими родителями. Только судя по разговору, Ирине Ивановне сейчас тяжелее чем даже Мире.

– Мот, а ты можешь оставить у них пару своих ребят? – мысль пришла внезапно, но мне кажется вовремя.

– Я то могу, но примут ли эту помощь?

– Разговаривай с Геннадием Викторовичем. – сказал сразу, – Объясни ему ситуацию. Он должен понимать, что сейчас помощь им не помешает.

– Хорошо, я понял. Давай тогда, на связи.

– На связи.

Ответил и отключился. Первое, что я понял – эта тишина стала уже не такой, как была пятнадцать минут, назад. Сейчас она напитана всем чем угодно, но не мыслями о том как убрать напряжение. Сейчас напряжение – это то что спасает одного мудака о быстрой расправы. А желание совершить ее пытается перебороть голос разума.

Если сделаю неверный шаг, пострадаю все!

Резким движением сбрасываю все что было на столе. Что-то разбивается, что-то рассыпается, а внутри взрывается напряжение.

– Зачем? – кричу в пустоту. – Что тебе это дало?

Но ответа нет, а мне он нужен как никогда.

Глава 39

Машина мчит по трассе со скоростью сто пятьдесят километров, а меня все не отпускает. Все та же ярость и ненависть кипит внутри не давая вдохнуть полной грудью. Перед глазами встает картинка, как мой отец вываливает на мою Колючку всю грязь и внутри вообще ком становится.

– Прости меня моя девочка, прости. – шепчу сам себе.

Я около часа пытался успокоить себя в спортзале, но так и не вышло. Тело работало на рефлексах, а голова отказывалась прекращать мыслительный процесс. И с каждым моим жимом, ударом или шагом на беговой дорожке вопросов становилось еще больше чем ответов.

Как итог, я сейчас еду к отцу. Хочу посмотреть ему в глаза и задать такой тяжелый вопрос: «Зачем?».

Дорога почти пустынная, что и спасает всех вокруг, потому что я хоть и стараюсь мыслить рационально и включить голову, у меня это плохо сейчас получается. А еще говорят, что женщины – это эмоциональные существа!

Подъезжая к дому родителей начинаю чувствовать себя оголенным нервом. Но этот разговор должен был состояться!

Оставляю машину возле ворот. Заезжать на территорию этого участка нет никакого желания. По моим подсчетам отец уже должен был вернуться.

Стремительный шаг, яростный взгляд и крепко сжатые пальцы в кулаки дают мне возможность пройти в дом без препятствий. Сзади я слышу как охрана пытается доложить отцу, что я приехал, но тот не отвечает.

В доме слух улавливает женский визг, причем не один. И не сразу соображаю, что это не просто визг… Иду на звук, по пути замечая разбросанные женские вещи. Причем достаточно специфичные.

– Твою мать! – вырывается у меня, когда открываю дверь в бассейн, а там мой «отец» в окружении ТРОИХ проституток! – Это что за хрень? – рычу, уже не сдерживая свое раздражение.

Теперь визг становится паническим. Эти дамы пытаются прикрыться своими руками, но получается у них плохо. Отец же развалился на шезлонге и даже не пытается сдвинуться с места. Рокс в руках, улыбка сумасшедшего на губах и это человек который дал мне жизнь!

– Вон отсюда! – не выдерживая еще громче произношу.

– Девочки, пойдите в парную сходите. – произносит отец, в ответ на мой приказ.

И эти дамочки его слушаются. Испаряются так же быстро, как и виски из рокса отца.

– Чем обязан твоему визиту? – ехидно спрашивает отец, – Или ты приехал тоже быть морду отцу.

– Тебе не морду бить нужно, тебя убить мало. – выплевываю ему и стараюсь выровнять дыхание, – Но это потом. А вот сейчас я хочу услышать ответ на свои вопросы: Почему?

Его взгляд становится злым, даже бешеным можно сказать. Я замечаю как он напрягается всем телом, но старается не двигаться.

– Удивлен конечно, хотя… – прищурившись осматривает меня еще раз, – Можно было бы догадаться, что твои дружки все тебе доложат.

– Почему? – игнорирую его уколы, повторяю свой вопрос с нажимом.

– А ты уверен, что хочешь услышать ответ на свой вопрос? – спрашивает опять с этой дурацкой улыбкой на губах, что хочется ее просто стереть. – Ну ладно. Я предупредил. – он встает со своего места и идет долить себе еще виски, а после выдает просто убийственную вещь, – Я вас всех НЕ-НА-ВИ-ЖУ! – порыкивает каждый слог, а меня просто окатывает его презрение и ненависть. – Ее – потому что выбрала не меня. Я мог бы сделать для нее все что угодно. Мир бы на колени поставил, лишь бы она сказала мне «да». А в итоге приходилось брать ее силой, ломать, а она все сопротивлялась! – от его слов у меня тошнота подступает к горлу, но я стараюсь не показать этого. – Твою мать – за то, что она не Ира! Моль! Бесцветная и пустая! Тебя! Ты вообще не входил в мои планы. А теперь еще и забрал мое счастье! Кусок дерьма, а не сын. – в этот момент, я думал что ударить у него уже не получиться сильнее, но ошибся. Отец же выпивает залпом и наливает себе еще. – А теперь еще и эту шлюху малолетнюю, которая РОДИЛА! ТЕБЕ! СЫНА! – последнее выделяет и просто орет. – Ты забрал у меня все! Она тоже забрала! Счастье им нужно? Всю жизнь давил их и буду продолжать дав…

Он резко пошатнулся и схватился за голову двумя руками, роняя рокс. А я даже с места не сдвинулся, чтобы помочь. Меня пригвоздило, ноги отказались идти вперед. Я вроде и смотрел на отца, но не видел даже того человека, которого знал в детстве. Мне было противно до одури, находиться в этом доме.

Замечаю, что он уже приходит в себя более менее, и поднимает на меня расфокусированный взгляд. По-хорошему, вызвать бы ему скорую, но желания нет никакого.

– А если бы я сдох сейчас? – спрашивает, но без каких либо эмоций в голосе.

– Похоронили бы и выдохнули. – отвечаю таким же голосом.

Только после моих слов замечаю как по его лицу проскочила растерянность. Но она быстро сменилась привычной мне ненавистью.

– Вы все отняли у меня жизнь! Теперь я заберу у вас все!

На последних его словах просто разворачиваюсь и ухожу. Отец еще что-то пытается кричать мне вслед, но я уже не слушаю. Хочу побыстрее покинуть это место.

Внутри образуется какая-то иррациональная пустота. Но причину понять не могу. Я же знал его отношение ко мне, но, как оказалось, услышать и знать – это две разные вещи.

Нужно, наверное, записаться на медицинское обследование. Особенно головы. Не дай Бог, у меня будут такие же проблемы с головой, как и у моего отца! А то, что у него проблемы, это уже факт!

Я ехал за ответами – я их получил! Вот только легче от них не стало. Беру телефон и набираю Матвея.

– Мот, ты оставил ребят у Миры? – сразу спрашиваю, не здороваясь.

– Да. – отвечает друг сразу, – Плюс еще и Ден с Анькой остались там. Они хоть и соседи, но Ден присмотрит вдруг чего.

– Спасибо. – отвечаю спокойно.

– У тебя все в порядке? – слышу волнение в голосе Мота.

– Нет. – отвечаю честно, – Но это уже не важно. Сейчас главное, чтобы Мира с Ярошей были в безопасности.

Отключаюсь не прощаясь и просто еду в никуда. Может хоть езда поможет проветрить голову?

Глава 40

Мира…

Вот уже почти месяц как прошло день рождения Яроши, а мама до сих пор, так и не пришла в себя после визита отца Макса. Она как будто погрузилась в воспоминания, которые не хотят ее отпускать, или она не хочет.

Мы все пытаемся ее как-то растормошить. И хоть мама и делает вид, что все хорошо, но когда она ночью кричит от кошмаров, что даже я в комнате слышу, у меня по коже бегает противный липкий холодок, который не отпускает до самого утра.

Недавно, после таких маминых ночных криков, к нам в комнату с Ярошей пришла Катя:

– Можно я с вами сегодня посплю. – спросила сестра тихо.

– Да. – ответила так же шепотом.

Катюша тихонько взяла плед с софы и легла с другого края кровати, а посередине, между нами, спал Ярошка. Так мы и заснули втроем.

В доме поселилось какое-то горькое напряжение, которое не хотело отпускать ни кого. Папа тоже стал очень хмурым и нервным, но до последнего старался держать лицо. Гриша с Женей были тоже напуганы.

Сегодня же я просто не выдержала. У меня на днях, должен быть экзамен в автошколе. Да, я пошла учится в автошколу, потому что постоянно дергать родителей, чтобы куда-то съездить – это издевательство и над ними, и надо мной. А так я уже смогу сама управлять своим временем.

Мама стояла на кухне, возле плиты и что-то методично помешивала в кастрюле, но сложилось такое чувство, что она даже не понимает что она делает и зачем.

– Мама. – позвала я ее тихо, но она подпрыгнула на месте от моего голоса и уронила лопатку.

– Мира. – выдохнула она повернувшись ко мне, – Ты меня напугала. – добавила, натянуто улыбаясь.

– Мамуль, нам нужно поговорить. – и от моих слов мама побледнела.

– Нет, не нужно. – прошептала она.

– Нужно мам, очень. – я аккуратно подошла к ней, выключила все на плите и повела в гостиную.

– Мира… – начала было мама, но осеклась.

Я уже все приготовила перед началом, и чай стоял на столике, и фрукты, и Ярошку уложила. Я чувствовала, что это разговор нужен нам. Очень нужен!

– Мамочка, ты же у нас самая лучшая, смелая, красивая, да ты вообще у нас самая самая. – я села к маме поближе и прижалась, как в детстве. – Ты же не была такой после первой встречи с Русланом Валерьевичем, что изменилось сейчас?

– Мира… – зашептала мама и я уже слышала, что ее начинают давить слезы, – Я…

– Ты знаешь мам, я тебя очень люблю, но не могу сложить всю картину происходящего. – продолжила я тихо, – Я поняла, что вы с папой знакомы с ним достаточно давно. Поняла, что он хотел чтобы ты была с ним, а ты выбрала папу. Но вот его слова, о том, что он чуть не убил меня… – я запнулась, а мама разрыдалась в голос прижимая меня себе со всей силы.

И столько боли было в ее этих слезах, всхлипах, объятиях, что у меня слезы побежали по щекам. И даже дождь за окном, который был с самого утра, стал идти сильнее, как будто тоже плакал вместе с нами. Так мы и сидели, пока мама не стала успокаиваться и переходить на всхлипы.

– Я расскажу. – прошептала мама, спустя еще минут двадцать молчания, – Я не могу больше держать это в себе. Мне так тяжело и страшно, но ты должна знать. – мама сглотнула, а просто прижалась к ней сильнее. – Я познакомилась с Русланом, когда была на проверке одной из его точек продаж. Мне нужны были отчеты по работе, а он приехал «дать на лапу» принципиальной девке. В общем, он меня пугал изначально, а я ему, как оказалось после очень понравилась. – мама опять замолчала, но на этот раз ненадолго, только бледность и дрожащие пальцы выдавали ее состояние. – Я тогда уже встречалась с твоим папой, а Руслан был женат, но его это не остановило. Его знаки внимания мне не нравились, совсем, и я ему об этом говорила не стесняясь, но его это не останавливало, а наоборот разжигало. Он как одержимый становился от каждого моего отказа. Причем чем больше проходило времени, тем злее становился Руслан. – маму начало потряхивать и я решила, что ей нужен чай сейчас и горячий. Мама отпила с кружки, выдохнула и посмотрев в окно продолжила, но от ее дальнейшего рассказа у меня волосы встали дыбом, в прямом смысле слов, – Твой папа запретил мне ездить куда-либо одной. Но однажды мне нужно было срочно в город, а он был занят. Ну и что может быть от одного раза, ведь так? Так вот Мира, один раз может все изменить! Все! Я уже собиралась возвращаться, когда меня прямо с тротуара затащили во внедорожник и увезли за город. Тогда я поняла Мира, что жизнь – это ни сказка, ни фильм, или какой-то роман, в котором «рыцарь» всегда приходит вовремя, чтобы спасти возлюбленную в последний момент. – мама замолчала, а я, чтобы не закричать, закрыла себе рот двумя ладошками. Мама посмотрела на меня с такой болью в глазах, стараясь улыбнуться мне, но то что я видела в ней, рвало изнутри, – Ты уже взрослая девочка, родная. Женщина. Ты знаешь что происходит между мужчиной и женщиной за закрытой дверью не только из моих рассказов, но и из личного опыта. – Я начала мотать головой из стороны в сторону, потому что в этот момент моя фантазия начала подкидывать мне очень, очень страшные картинки, а мама продолжила. – Я правда старалась отбиваться, кусалась, дралась, царапалась, но силы были очень неравны. Тем более я тогда даже еще ни разу не была ни на каких курсах по самообороне. Последней моей надеждой стало то, что если я скажу, что беременна, меня отпустят. И да… я уже знала, что правда беременна. Но… но…

– Мамочка… – всхлипнула, а мама прижала меня к себе так крепко, будто боялась что я сейчас исчезну.

– Мой рыцарь не успел. – прошептала мама сдавленным голосом. – Точнее опоздал. Опоздал… на целые сутки. – мне на макушку начали капать горячие слезы мамы, а у меня внутри все стыло. Я будто переживала ее боль. – Я очень люблю жизнь. А еще очень люблю вас, моих деток, потому что ваши жизни получились благодаря мне и вашему отцу. Но тогда… я не хотела жить. Мне было больно когда меня нес на руках ваш отец к скорой. Мне было противно смотреть на себя в зеркало. А слова Руслана, которые он говорил на протяжении всего времени, что брал меня, никогда не забудутся! – мама опять замолчала, но в следующий момент к нам на диван прибежала Катя.

– Мамочка. – рыдала она. Я поняла, что сестра все слышала, а мама побледнела еще сильнее. – Родная… мама ты самая… мамуль…

Мама только и могла что прижимать нас к себе с двух сторон и плакать.

– Вы знаете девочки, – спустя еще полчаса наших слез, мама все таки продолжила, хотя мне и так уже понимала, что произошло, – Ваш папа – самый лучший мужчина. Он постоянно был рядом. И страдал наверное больше чем я, потому что винил себя, что отпустил тогда, что не успел… Все дни в больнице, он жил со мной в палате. Он договаривался, чтобы рядом со мной не было никаких мужчин, даже врачей. Каждую ночь, через силу прижимал меня к себе и вытирал мои слезы. Каждый день старался наполнить всем чем только мог, лишь бы перекрыть все воспоминания, но как только наступала ночь, все повторялось. И вот опять. Спустя столько лет.

– Мама ты не виновата. – прошептала осипшим голосом. – Никто бы не смог, что-то сделать.

– Наверное. – пожала мама плечами, – Теперь ты знаешь Мира. Точнее вы обе знаете… все. И поэтому я вас заставляла ходить на курсы самообороны, и на танцы, и на всевозможные спортивные секции. Только чтобы вы были сильнее.

– Он знал, – прошептала, глядя на маму, когда меня осенила догадка, – Он специально приехал в день рождение Яроши, чтобы все так преподнести. Он понимал, что тебя это ударит сильнее остальных. Почему же он этого не сделал тогда, когда первый раз приезжал?

– Потому что тогда был с женой, да и скорее всего надеялся, что все быстренько начнут исполнять его волю. – проговорил голос папы с порога.

Мама повернула голову к папе и по их взглядам было понятно, что это тема для них очень тяжелая. Но молчаливая поддержка во взгляде каждого была заметна.

– Ты молодец. – проговорил папа, подходя ближе к нам и присаживаясь напротив мамы на корточки. – Ты всегда была сильнее нас двоих.

– Я так устала. – прошептала мама, – Теперь хотя бы девочки знают, что наш мир не всегда такой безопасный как может показаться.

Мама наклонилась и обняла папу, как и он в ответ ее. У нас же с Катей слезы все продолжали и продолжали бежать по щекам. И в этих слезах выходила боль всех нас.

Сегодня ночью мама спала впервые спокойно и кошмары ее не мучали. Мы больше не разговаривали на эту тему, не поднимали ее, но смогли отпустить ее. Точнее помогли маме отпустить, и в доме стала опять налаживаться погода.