*
Вечером, оставшись один на один со своими мыслями, внезапно пришла еще одна мыслишка. Нашёл в своих контактах номер и набрал абонента.
–Привет, Сань. Помощь твоя нужна. Голову проверить хочу.
–Здоров. В каком смысле проверить?
–Ну, понимаешь,– я замялся, не говорить же про свои галлюцинации,– голова постоянно болит, Сань. А ты же знаешь наши поликлиники, там пока очереди выстоишь, еще чего подцепишь, да и времени много уйдет.
–КТ или МРТ?
–Не знаю, Сань. Ты же у нас врач и лучше в этом разбираешься.
–Понял. Жди звонка.
Через два дня я стоял в назначенное время по нужному адресу. Меня провели в помещение, уложили на холодную поверхность, одели наушники.
Исследование началось, а внутри меня то сжималось, то разжималось от страха. А если моя догадка верна? Если в голове действительно что-то обнаружат?
Вот интересно, что лучше? Если я буду здоровый псих или же больной, страдающий галлюцинациями.
Если можно выбрать, то, пожалуй, я бы остановился на первом варианте. Мне бы только определиться с диагнозом.
Потом еще два часа ожидания в коридоре и наконец, заветная бумажка в моих руках.
Всматриваясь в слова, понял, что ничего в этом не понимаю.
–Сань, привет. Получил ответ, но понять ничего не могу. Ага, хорошо, сейчас пришлю.
Через несколько минут звонок от друга.
–Да, Сань.
–Нормально у тебя с головой, Максик. Ничего не выявлено.
Я выдохнул.
–Спасибо, друг. Буду должен.
Шёл по улице и довольной улыбкой смотрел на людей. И чего они такие хмурые? Не так уж и холодно на улице. Ветерок сегодня слабый и теплый. Ну и что, что осень на дворе. В каждой поре есть своё очарование. А вот что интересно, ведь в детстве я любил осень. Нравилось гулять по желто-красному ковру из опавших листьев, взглядом провожать косяки птиц, улетающих на зимовку. Нравилось ловить лицом, щуря глаза, последние солнечные деньки.
Так почему сейчас, став взрослым, возненавидел осень. Почему «вижу» в ней лишь холодный промозглый ветер, от которого нужно спрятаться, серость дня и умирание природы?
Под порывом чувств достал телефон и набрал номер.
–Мам, ты только не задавай лишних вопросов, а просто ответь на мой. Какое твоё любимое время года?
–Лето.
–Почему?
–Потому что огород, Максим. Потому что в остальное время просто сидишь, ничего не делаешь и ждёшь лета.
–Как это ты сидишь? Ты вяжешь. Шьёшь. Умудрилась в комнате ремонт сделать. И это ты называешь ничего не делать?
–А что это ты спрашиваешь? Ох ты! Молоко убежало. Перезвоню, сынок.
Мама перезвонила вечером. Я уж и забыл, о чём мы с ней разговаривали. Голос мамы был каким-то странным.
–Знаешь, я вспомнила. В детстве я любила зиму. Любила просыпаться под тихое потрескивание растопленной печи, пахло дымком. Откидывала тяжелое одеяло, укрывавшее нас, детвору. На столе, накрытая полотенцем, стояла еда. Хлеб нарезанный, кувшин с молоком, остатки варёного картофеля. В общем- то, что оставалась со вчерашнего дня. Я знала, что в печи стоит котелок с готовящейся кашей. Я любила пшённую, чтобы прям сверху немного пенка молочная поджаренной была. Мама знала об этом и специально для меня открывала котелок, давая верху подрумяниться.
Я знала, что мама где-то во дворе управляется с хозяйством. Иногда слышала, как она разговаривает с соседкой через забор. Иногда мама чистила тропинку, ведь обычно снега было много. Тогда она заходила домой разрумяненная, с выбившимися прядями из-под пухового старенького платка. Она садилась на лавку, стягивая валенки. А потом доставала заветный котелок и мы завтракали. Мама клала кусок масла прямо в середину, набирали старыми деревянными ложками горячей каши и ели, запивая прохладным молоком.
Это время было только нашим, моим и маминым, поэтому я старалась не проспать. Хотя мама всегда говорила:
–Поспи, дочка. Умаешься ещё.
А позже просыпалась детвора. И время наедине с мамой заканчивалось. А почему именно зиму любила? Мама зимой будто спокойнее была и времени на нас детей больше было. Летом ведь ни свет ни заря на хозяйстве крутиться нужно было. Иначе не проживешь. То сенокос, то в полях работать, то на колхоз работай, то пока с животиной управишься. До глубокой осени родителей и не видели толком. А зима чистая, пушистая и мама рядом. А вон как получилось, что я забыла об этом. Странно даже.
Ты почему меня спросил об этом, сынок?
–И я ведь забыл, мам. Мне ведь осень в детстве очень нравилась. А теперь вот хожу и ненавижу её. А теперь вот вспомнил об этом и задался вопросом – почему так случилось? Оказывается, что и ты тоже об этом забыла.
–Странно даже. Я вот сейчас говорю с тобой и мне вспомнилось, как в детстве мечтала стать ветеринаром. А сама на завод пошла работать. Может если бы….
–Теперь уж что об этом говорить. Как сложилось, так и сложилось, мам. Разве всё так плохо? Ведь на заводе с отцом познакомилась, я у тебя родился. А если б как и мечтала, стала ветеринаром, и судьба ведь другая бы была.
–Это ты правильно говоришь. Хорошо у меня сложилось. Теперь уж что об этом разговоры разговаривать, пустое это.
Отключившись от разговора, я продолжал идти и думать. Получается, что вырастая, мы становимся другими, меняемся и забываем то, что любили? Или же время другое, обстановка другая, мнение окружающих, что заставило меня забыть? Теперь- то уж я буду помнить и снова стану любить осень. Буду гулять в любую погоду и ощущать то состояние радости от прогулок, которое было в детстве.
Это уж я обещаю себе.
*
В следующую неделю никаких посторонних трещин и картинок больше не было. Жизнь снова входила в свою колею. Я всё как-то не решался позвонить Алёне. Просто пока что не знал, что ей сказать. Потому как о женитьбе я не думал, ведь меня всё устраивало в наших отношениях. Но подозреваю, что теперь нужно будет предлагать ей большее, чем просто встречи, а я не был готов к серьезным отношениям. Вот честное слово.
Через некоторое время меня вызвал начальник в свой кабинет.
–Мы открываем офис в соседнем городе. Хотим предложить тебе место руководителя.
Я даже растерялся. Как это в соседнем городе? Уехать отсюда?
–Да это всего сто километров. Если захочешь, будешь на выходные сюда приезжать, Максим Леонидович. Тут есть два варианта. Первый-это остаться там и руководить, зарплата будет соответствующая. Второй вариант – набрать штат, обучить работе, назначить местного руководителя и вернуться обратно. Остальное не ваша забота. Что скажете?
–Можно подумать?
–Разумеется. Но только несколько дней. Долго ждать не можем, как понимаете.
Я понятливо кивнул. А может, действительно, согласиться, а? Ну что такое сто километров? Ерунда же. Сел в машину да приехал. К матери наведываться буду. С Алёной поговорю, возможно, она ко мне приедет, если любит.
Вечером я возвращался домой, прокручивая в голове предстоящий разговор с Алёнкой. А может матери позвонить еще? Может, что подскажет толковое?
Внезапно, пространство прямо передо мной буквально разверзлось, по-другому это никак назвать было нельзя. Я по инерции еще шёл, а потом начал притормаживать.
И почему это снова случилось? Тогда, когда я уже начал успокаиваться и расслабляться. Сейчас, когда мне нужно было принять важное решение в своей жизни. Так, стоп. Если в самой голове ничего страшного нет, значит, всё остальное это происходит в воображении. А если попробовать игнорировать это? Я медленно вдохнул, на мгновение прикрыв глаза, а потом изменил траекторию своей дороги, резко свернув влево. Отойдя на приличное расстояние, а именно за угол, остановился отдышаться. А потом осторожно выглянул. Ничего! Это что же получается? Если намеренно игнорировать свои галлюцинации и избегать их, то в принципе можно вполне себе нормально дальше жить? Улыбка расплылась на моём лице. Это же лучшая новость за последние дни.
По лестнице я поднимался вприпрыжку, вроде даже напевая весёлую песню, так мне было радостно от своего открытия. Спать улёгся с блаженной улыбкой, с нежностью обнимая подушку.
А вот ночью во сне мне приснилась она- рваная темнота. Она лопалась и трескалась вокруг меня с тихим шелестом. Я пытался во сне увернуться от неё, закрывал глаза, мотал головой, чтобы прогнать свои видения. Но у меня не получалось. Я даже пытался оттолкнуть «это» от себя, убежать, но тело стало тяжёлым, а ноги онемевшими. А темнота окружала и поглощала меня. Еще чуть-чуть и я исчезну в ней, растворюсь.
Проснулся рывком, на выдохе. Всё ещё пытаясь сбежать от темноты, слез с кровати и пополз прочь. Пришёл в себя в коридоре, привалившись щекой к прохладной керамогранитной плитке пола. Едва пришёл в себя, сел и привалился к стене, утирая холодный пот. Сердце стучало быстро-быстро.
Ну всё, это полный трындец. Если наяву ещё можно как-то увернуться от галлюцинаций, то во сне мне это сделать не удастся. Это что же получается? Что покою мне теперь не будет ни днём, ни ночью? Тогда я окончательно слечу с катушек.
Ну что же. Придётся принять решение и всё же обратиться к специалисту, какие бы последствия это за собой не повлекло.
Приняв решение, я добрался до зала, сел на диван, включил телевизор и ночник и обнял подушку. Не буду спать. Страшно. Вдруг эта ерунда снова во сне приснится или привидится?