Глава 10
Не успела хозяйка кабинета с утра занять своё кресло, как её пригласил к себе руководитель компании.
– Ксения Сергеевна, присаживайся. Мне не даёт покоя одна мысль. Мы были с Олей близки, и ты можешь оказаться нашей дочерью. Это может быть навязчивая идея, а может быть и фактом. Что думаешь?
– Виктор Николаевич, если для вас это важно, мы можем поехать в клинику, но с условием, что вы любой результат примите спокойно. Между нами десять лет существует некая связь пусть и не родственная, – сказала Ксения, внимательно глядя на шефа.
– У меня тоже будет условие: мы едем прямо сейчас, но ты не интересуешься результатами.
– Хорошо.
Ксения Сергеевна работала в компании неполный рабочий день и, приходя домой, отпускала няню. Вернувшись из отпуска, Каменский получил результаты теста, но не сказал о них Ксении. Она ими и не интересовалась, помня уговор. «Что может изменить тест для меня, если мы и так в хороших отношениях? – думала она. – Пусть он и не отец, но относился всегда ко мне по-отцовски. А для него, при положительном результате, – это подарок. Он потерял одну семью, а теперь может иметь другую и кровную».
До конца лета они все вместе жили в доме Каменских за городом, выезжая в город на работу, а в конце августа вернулись в квартиру.
Через две недели, после возвращения в город, Ксения стала замечать, что по утрам её тянет в сон, а по вечерам она чувствует некую эйфорию. Казалось, должно быть наоборот: после утреннего кофе, она должна была чувствовать себя бодрой, а вечером в пятницу, после бокала вина – некую расслабленность. Когда в очередной раз утром, она чуть не уснула за рулём, то поехала не на работу, а в клинику. Сдала анализы, прошла осмотр и немного успокоилась, не оказавшись беременной. Радость была недолгой. Через день ей позвонили и пригласили на приём. Выводы доктора были неутешительными. В её крови были обнаружены следы наркотических средств. Ксения терялась в догадках, перебрав всех «друзей». «Кому нужно, чтобы я слетела с катушек? Когда, где, а самое главное, кто это делает и каким образом? – задавала она сама себе вопросы. – Если допустить, что это случайность, и я травлюсь продуктами, то почему только я? Лекарства я не принимаю. По утрам пью кофе, который варю сама. Где может быть эта дрянь? Я не могу подозревать домашних – это глупо. Гостей у нас не было за это время. Что делать? Без паники! Кофе заменим, вино не пьём и проверим за неделю-две результат. Не стоит говорить об этом домашним. Скажу, что была на приёме. Посоветовали больше отдыхать. Хватит мне подозрений доктора. Он, кажется, так и не поверил, что я не употребляю ничего подобного». Ксения приехала на работу, позвонила Кате, попросила её зайти и рассказала о своей проблеме.
– Что посоветуешь?
– Даже не знаю, что сказать. Но это не шутки, Ксюша. Ты не думала, что могло случиться, усни ты за рулём? А я тебе скажу: ты попала бы в ДТП, последствия которого трудно предсказать. Как ты можешь чувствовать себя в безопасности? Мне кажется, тебе нужно поговорить с Митей. У него нет повода что-то от тебя скрывать, он любит тебя и должен знать, что с тобой происходит.
– А чем он мне может помочь? Я даже не знаю, где я получаю дозу. Может неделю не пить напитки здесь, а дома заменить кофе или пить растворимый, чай не барыня. Посмотреть, что будет дальше.
– Мне в последнее время твоя Светлана не нравится. Что-то с ней не так. Я это на дне рождения заметила. Слишком вольно она ведёт себя с Митей. С каких пор она называет Дмитрия Сергеевича Димой?
– Да, брось ты. Света у нас больше года работает. Она всё время на виду, да и я была это время дома, если ты думаешь о флирте. Сейчас она приходит – мы уезжаем, я возвращаюсь с работы – она уходит. Ты же не хочешь сказать, что Митя мне изменяет с ней, а она сживает меня со свету? Это не кино, Катюша.
– А кино у нас не из жизненных историй? Считаешь всё выдумкой. Ладно, давай подождём одну неделю, посмотрим, что из этого получится, но ты держи обещание.
– Договорились. Может по кофейку? – улыбнулась Ксения.
– В обеденный перерыв и только в кофейне. Я теперь в твоём кабинете и воду пить не буду.
Прошли две недели. Ксения чувствовала себя нормально и к этому вопросу больше не возвращались.
Утром, двадцатого сентября, Виктор Николаевич Каменский на работе принимал поздравления с Юбилеем. Ему исполнилось 60 лет. Банкетный зал в ресторане ждал виновника торжества и его гостей вечером. Около одиннадцати часов секретарь пригласила Ксению Сергеевну в кабинет руководителя.
– Присаживайся, – глядя пристально на Ксению, попросил он. – У меня к тебе важный разговор. Ты не хочешь узнать результаты?
– Не хочу. Разве вы начнёте относиться ко мне по-другому? – ответила она, не отводя взгляда от лица Каменского
– Не смогу. Здесь ты права, дочка, – сказал он, протягивая ей бланк клиники. – Я не знаю, чего я ждал. Может, боялся разрушить наши отношения, и конверт вскрыл только сегодня.
– И каковы ощущения? Что вы чувствуете? – Ксения смотрела на него и улыбалась. Она уже два месяца знала, кто её отец. Ей этот вопрос не давал покоя, и она нашла на него простой ответ. Вариант сравнительного анализа с Максом пришёл на ум. Она сделала тест. Результат, о котором она сообщила мужу, был положительным. Между ней и Максом была выявлена родственная связь по материнской линии. «Ваша встреча и твоя привязанность к Максу вполне обоснована. Это не что иное как зов крови, – говорил Митя, обнимая жену. – Дождись, когда Виктор Николаевич поделится с тобой этой новостью сам».
– Лёгкое волнение. Я давно считал тебя своей дочерью, пусть и названой, как-то привык к этому за десять лет. К тому, что у меня есть родная дочь, ещё нужно привыкнуть, и тебе стоит набраться терпения. Ты теперь, Ксения Сергеевна, должна будешь слушать не только брюзжание большого босса, но и стареющего отца. Я бываю просто невыносимым, как говорит Алла Ивановна. И не думай о том, как теперь ко мне обращаться. Всё придёт само собой.
– Я это переживу, – говорила она, поднимаясь из-за стола, и, подойдя к креслу Виктора Николаевича, положила свои руки ему на плечи. – Вы всё это время относились ко мне по-отцовски. Не знаю, бывают ли отношения ближе и дороже. Я вам благодарна за заботу и участие в моей жизни, – добавила она и поцеловала его в щёку. – Хотите, сохраним это в тайне?
– Зачем? Я не собираюсь ничего скрывать, но и кричать на каждом углу об этом не буду. Кому нужно – узнает. Это ещё не всё. Я составил завещание, Алла надоумила. Помолчи. Я не собираюсь умирать, но ты должна знать, что тебя может ожидать. Компания сейчас работает стабильно, я с лёгким сердцем могу отойти от дел, оставляя её на тебя и зная, что ты её не развалишь. Почитай, – это копия. – Каменский замолчал, давая Ксении время ознакомиться с документом. – Ты на дату обратила внимание? Нет? Я так и думал. Оно составлено месяц назад, когда я не был знаком с результатом.
– Виктор Николаевич, уберите эту бумагу и забудем о ней лет на десять, а потом поговорим. У кого из нас сегодня праздник?
– Ты за эти десять лет должна будешь приумножить капиталы, иначе разговора у нас с тобой не получиться, – улыбнулся он. – Жду вас в ресторане без опозданий. Иди, работай на благо семьи.
Ксения вышла из кабинета Каменского, прошла приёмную и остановилась у кабинета мужа. Через стекло было видно, что он разговаривает с кем-то по телефону. Постояв несколько секунд, вернулась к себе. «Расскажу об этом дома», – решила она.
Собираясь в квартире на банкет, она случайно услышала, как няня детей с кем-то разговаривает. Ксения подумала, что та говорит по телефону.
– Или ты возвращаешься раньше, или я всё расскажу твоей жене, – сказала Светлана, и добавила, выслушав собеседника: – С тобой по-другому нельзя.
Банкет «набирал обороты», когда около десяти вечера, танцуя с женой, Дмитрий тихо предложил:
– Ксюша, давай сбежим отсюда домой. Продолжим праздник вдвоём. Предупреди Виктора Николаевича, а я вызову такси.
– Мить, поезжай один, а я через час-полтора приеду. Ты к этому времени ребят спать уложишь, – целуя мужа, улыбнулась она.
– Ты сегодня отлично выглядишь. Жду тебя дома.
Дмитрий вышел, а Ксения подошла к Каменскому, который оживлённо беседовал с небольшой компанией, сидя за столом, тихо поблагодарила за вечер и попрощалась. Она вышла, минут через десять после Дмитрия, села в такси и поехала домой. Дверь открыла своим ключом. В прихожей горел свет, а в гостиной тихо играла музыка. Она улыбнулась, подумав о романтическом вечере. Сняв плащ и туфли, она тихо прошла на кухню, поставила принесённый с собой пакет и при свете ночника увидела картину: её муж сидел, откинувшись на спинку дивана, а рядом, поджав под себя ноги, и положив свою голову ему на плечо, сидела няня. Её правая рука была «запущена» между пуговиц рубашки и блуждала по груди мужа. На столике у дивана стояла бутылка вина и один бокал.
– Как романтично! Я вам не помешала? – тихо спросила она, включая верхний свет. – Я понимаю, что за год, ты стала нам почти родной, Светлана, но не до такой же степени. У меня нет желания давать вам время закончить начатое, но у вас есть две минуты, чтобы либо убраться из квартиры, либо объясниться.
Ксения была уверена, что уйдут оба. Она достала бутылку вина, привезённого с собой, налила в бокал граммов сто, сделала глоток и присела к столу. Сердце готово было выскочить из груди, и его попытки это сделать, отдавали тупой болью. Светлана села, опустив ноги, и невозмутимо сказала:
– Ксения Сергеевна, не шуми – твой муж задремал. Ты же умная женщина и не будешь устраивать скандал на ровном месте. Я люблю твоего мужа. Это преступление?
– Ты знаешь, я в это охотно верю. Митя молодой интересный мужчина. Только почему ты его любишь здесь, в моей квартире? Другого места не нашла? – спокойно и негромко спросила Ксения, едва сдерживая себя. Она давно научилась держать эмоции глубоко в себе, и позволяла им выплеснуться наружу, только оставаясь наедине с собой. Это давалось трудно, но удавалось.
– Понимаю, тебе хочется вцепиться мне в волосы, а ты этого не делаешь. Я себя виноватой не считаю и оправдываться не буду. Будь у вас всё в порядке, разве он предпочёл бы меня тебе? – Она прямо напрашивалась на ссору.
– Предпочёл? Смелое заявление. У меня всего два вопроса: когда это началось, и на что ты рассчитывала? Я хочу понять, как долго вы водили меня за нос? – глядя на Дмитрия, говорила его жена. Он сидел, не меняя позы, закрыв глаза.
– Какая теперь разница. Тебе тридцать два, мне тридцать шесть. Я хочу быть рядом с ним. Чем я хуже тебя?
– А чем лучше? Мне об этом у Дмитрия Сергеевича спросить или сама поделишься? Ты больше года в нашем доме, я тебе детей доверяла, считала почти подругой, а у тебя, оказывается, был свой интерес. Зря я тебя приблизила и считала почти членом семьи. Может, я тебя обидела? Ладно, меня не жаль, а как же дети?
– Ксения, мы можем поговорить спокойно? – обрёл дар речи Егоров. – Это далеко не то, о чём ты подумала.
– Я послушаю тебя, но чуть позже, дай женщине высказаться. Я вижу, ей есть что сказать.
– А что дети? Своих детей у меня быть не может, а здесь сразу двое. Через няню можно и женой стать. Тебе ли этого не знать. Ты бы пила меньше своё любимое вино, чтобы опять плохо не стало.
– Я выходила замуж ради ребёнка, у которого не было мамы, а ты хотела лишить детей мамы и через них подобраться к их отцу. Умно! Ты не обольщайся. Эту бутылку я привезла с банкета. В ней нет отравы, которой ты меня травила? Мне так не хотелось верить, что ты могла это сделать. Я никому не сказала об этом, но вино больше не пила, а кофе и сахар заменила. Ты ради чего пошла на преступление? На что ты надеялась? Ну, отправила бы ты меня на тот свет, а что дальше? Ты уверена, что Дмитрий взял бы тебя в жёны?
– Ты докажи, что это именно я тебя травила. У тебя нет ничего против меня, а у меня есть доказательство измены твоего мужа. Ты у нас правильная и вряд ли простишь его, а вот я сумею утешить его, будь спокойна. И заживём мы долго, и счастливо.
– Флаг тебе в руки! Не буду я ничего и никому доказывать. Деньги ты до конца месяца получила, забирай вещи, и уходите на пару с Димой. Пошла вон! – не меняя тона, сказала Ксения и посмотрела на мужа: – Что скажете, Дмитрий Сергеевич? – Ксения усмехнулась. – Теперь у тебя есть возможности изложить свою версию. Всё слышал? Или ты знал обо всём? Как же все кругом оказались правы, называя меня наивной. Но, думаю, лучше быть наивной, чем подлой. Убирайтесь оба. Мне вам сказать больше нечего.
– Ты уверена, что твоё недомогание связано именно с ней? Ты сказала о походе к врачу, но, ни слова не говорила о результатах анализов, – говорил, с нескрываемым удивлением, Дмитрий.
– У меня не было доказательств, а на одних догадках нельзя обвинить человека. Как видишь, она не удивлена услышанным, хотя отрицает свою причастность, и ты это слышал. А что бы здесь происходило, вернись я как обещала через час? – спросила Ксения, подходя к столику, на котором стояла бутылка с вином, и которую она взяла за горлышко двумя пальцами. – Я, пожалуй, отдам на экспертизу этот напиток. Интересно будет узнать результаты и послушать оправдания. Не хочешь сказать, что здесь кроме вина?
– Не знаю, – равнодушно ответила Светлана.
– А знаешь, что я могу сейчас позвонить в полицию, обвинить тебя в краже, поимке с поличным и предъявить эту бутылку? Ты этого хочешь? Я у себя дома, а ты на работе. Разницу чувствуешь?
– Это не смешно.
– А кто тебе сказал, что я решила пошутить или напугать? Почему тебе можно устраивать мне неприятности, а я должна это пережить и не сделать ответный ход? Версия для обвинения очень логичная, да и, я уверена, на некоторых украшениях остались твои отпечатки. Ты помогала мне выбрать, что надеть на юбилей. Что выбираешь: чистосердечное признание и свободу или полицию и срок? – глядя на Светлану, спрашивала Ксения.
– Там нет ничего, кроме снотворного.
– Тебе Дмитрий Сергеевич крупно повезло. У меня в крови нашли наркотики. Меня «оценили дороже» и с гарантией. Ты как-то говорил, что поступки говорят больше чем слова и оказался прав. Ваши поступки трудно забыть, они бьют не только по моему самолюбию, но и прямо в сердце. Идите отсюда оба. Мне бы не хотелось срываться на маты, устраивая скандал, а всё к тому идёт.
– Ксения, дело к ночи. Как ты справишься с детьми? Я не в лучшей форме, но так нас двое.
– Послушай, заботливый папа, ты знаешь, что я не пила на банкете, а бутылка едва начата, не ищи причину и выметайся, пока я не запустила этим бокалом тебе в голову. Моему ангельскому терпению, созерцать ваши физиономии, приходит конец. Что здесь непонятного? – глядя на мужа, повысив голос, говорила жена.
– Как у тебя ума хватило? Зачем ты всё это придумала? – глядя на няню, спрашивал Дмитрий. – Моё хорошее отношение к тебе не означало какой-либо интерес. С чего ты взяла, что можешь заменить Ксению в этом доме? У тебя с головой всё в порядке? Да, я ждал шантажа, но не думал, что он тянет на преступление.
– Я просто хотела стать счастливой, но не знала как. Почему одним всё, а другим объедки с барского стола? Ты её носишь на руках, а она этого не ценит. Я не могла больше спокойно смотреть на чужое счастье. Мне захотелось своего, и не важно, каким способом. Это так трудно понять? – говорила няня, глядя с вызовом на супругов. – Тебе нравилось моё внимание, но я хотела взаимности. На что хватило ума, то и делала.
– Вызови себе такси и уходи. Всего, чего ты хотела, частично добилась. Теперь ты счастлива? – спрашивал Дмитрий Светлану, подталкивая её к выходу. – Не заставляй меня применять силу.
– А ты?
– А я остаюсь. Мне терять уже нечего. Я лишился всего при твоём непосредственном участии. Живи со своими фантазиями, и никогда не звони мне больше.
– Не пожалеешь? – спросила Светлана, выходя из квартиры.
– Я пожалел, что не рассказал всего в своё время, поддался на твой шантаж и получил то, что заслужил, – сказал Дмитрий, закрывая за ней дверь. – Ксения, ложись отдыхать, поговорим утром. Если ты решишь меня выставить – я уйду.
– Я даже не спрашиваю: почему ты это сделал? Меня больше волнует – за что ты так со мной? Чтобы ты не сказал завтра утром, я сегодня скажу: «нет». Извини. Буду скрывать это от Каменского, пока ты не найдёшь себе работу и жильё, а после этого подам на развод. Но не затягивай, долго терпеть твоё присутствие я не буду. И ещё: не изображай из себя жертву. Ты знал, чем всё это может закончиться, – говорила она, не глядя на мужа. – Займи комнату Максима и постарайся реже попадаться мне на глаза.
Утром Ксения поднялась с трудом. Проснулась она как всегда в шесть, но вот подниматься с кровати не хотелось. Ночь выдалась бессонной. Не могла долго заснуть, думая о прожитом и недалёком будущем. Позже снились кошмары, от которых часто просыпалась. В итоге: чувствовала себя «разбитой», а на душе было пусто. В её голове было всего две мысли: где найти няню? Как объяснить своё отсутствие на работе на время её поисков? «Курносики сопят, но скоро проснуться, – глядя на малышей, подумала она, надевая домашний костюм и подбирая волосы. – Можно плюнуть на всё и остаться дома с детьми, тогда я подведу не столько отца, сколько компанию. Чтобы закончить начатое, мне нужны месяца два, а для этого нужно найти няню. Я позвоню Кате, посмотрю объявления на сайте, обращусь в агентство. Сегодня суббота и все службы работают. Прорвёмся, ребята. Мама найдёт выход, – Ксения вздохнула. На её телефон пришло сообщение. Оно содержало три фото, на которых был муж и няня. Утверждать, что именно он был на фото, не представлялось возможным – на фото не было лица. Лишь татуировка на груди и подбородок, при увеличении, были похожи. В груди неприятно кольнуло, а на глазах появились слёзы. – Ваша няня хочет окончательно меня добить. Я сама не идеальна, и давно принимаю людей, какие они есть, не пытаясь изменить. Что я делала не так или не делала? Как мне теперь быть с вашим папой? Не думала, что когда-нибудь передо мной встанет этот вопрос. Но я не смогу сделать вид, что ничего не произошло, мало того, оно произошло в моём доме. Пусть это будет правда, полуправда или ложь, она имела место. Её допустили невольно или с молчаливого согласия. Какая разница? А если бы я застала их не в гостиной, а в спальне? Даже с моей скудной фантазией, можно сойти с ума от такого её развития. За что мне всё это? Почему меня нельзя просто любить, не используя и не предавая? Я не боюсь остаться одна с детьми, Виктор Николаевич сможет мне помочь, работать умею, я не первая, кому так «повезло». Ксения вытерла нос, глаза и вышла на кухню, где «столкнулась» с мужем.
– Доброе утро. Дети спят? – спросил он, пристально глядя на жену. Вид у него был скорее встревоженный, чем виноватый.
– Добрым называть его рано, а дети спят. Не нужно на меня так пристально смотреть. Ничего нового не увидишь. Со мной всё в порядке. Ты спал в парадном костюме, а почему не переоделся?
– Не хотел тебя беспокоить, да и не спал я – бессонница после вчерашнего. Пытаюсь приготовить завтрак. Кофе будешь?
– Нет. Ты присмотри за детьми, они скоро проснутся. Мне нужно умыться. – Она отсутствовала минут пять. – Мне прислали пикантные фотографии. Это и есть инструмент шантажа?
– Да. Я не хотел тебе огорчать. Ты можешь меня выслушать и понять?
– Выслушать могу, а вот понять не обещаю.
– Присядь. Фотографии, которые тебе прислали, могли быть сделаны только перед твоим днём рождения, когда ты посещала салон. Тебя не было часа три. Судя по снимкам – это не монтаж, и сделаны они в комнате Макса на телефон с метрового расстояния. Я не знаю, что между нами было, но заметил одну деталь, которая наводит на мысль. Ни на одной из них нет моего лица. Тебе это не кажется странным? Ты когда меня видела в беспамятстве? Вот и я не помню. А что, если я сплю и это постановка? Это не оправдание, но согласись, что я могу оказаться прав. Ты допускаешь, что я позволил бы себя сфотографировать в такой момент?
– Ты, действительно, проспал в тот день до вечера, а Светлана убеждала меня в том, что у тебя «закончился запас прочности». На фото есть твоя татуировка на груди, а лица, ты прав, нет ни на одной. Хотя, куда правдоподобнее было бы снять выражение лица.
– Через неделю уехали в коттедж, где жили до конца августа, отправив её в отпуск, и оставляя детей на Аллу Ивановну. Что ей мешало прислать мне фото раньше? – продолжал Дмитрий
– Думаю, она начала с меня. Я была у врача числа десятого, а через пару дней меня пригласили на приём и сообщили результаты.
– А я получил снимки в день твоего рождения, потом был звонок. Вчера я не пил дома, хотя мне предлагали, а всё, о чём она говорила, буйные фантазии.
– Выходит, если бы ты вчера выпил, меня ждала картина «Не ждали»? – слегка усмехнулась Ксения.
– Возможно. Но я рассчитывал на другую реакцию, сказав всё, что думал, не согласившись с предложением, был уверен, что она дождётся тебя и выложит всё. Ксюша, я вернулся домой за десять минут до твоего прихода.
– Ты сам слышишь, о чём говоришь? Значит, вы оба «ждали» моего прихода? А как же романтические посиделки на диване? Мне неприятен этот разговор. Есть один небольшой нюанс, который говорит больше любых слов. Ты мог не допустить или прекратить блуждание её руки по своей груди, но ты этого не сделал, тебе это нравилось. Ты ждал продолжения?
– Почему ты мне не веришь? После короткого разговора с ней, мне было безразлично, что она думает и делает. Моя голова была забита совсем другим. Я виноват и не отрицаю этого, но, вина вине рознь. Да, я создал эту ситуацию, но она и мне не нравится, а как её исправить, я не знаю.
– Я верю своим глазам и не стану скандалить, доказывать с пеной у рта, что я хорошая, а ты плохой, но и не могу сделать вид, что ничего не произошло.
– И что мне делать?
– Что хочешь. Ты сам когда-то учил меня: «виновата – проси прощения и исправляй, не виновна – не оправдывайся, не веришь – расставайся». Сейчас мне всё равно, что происходит в твоей душе и голове. Мне бы со своими мыслями справиться. Если это проблема, то она твоя, и решать её только тебе. Сейчас я думаю о том, где мне найти няню. Извини. – Ксения ответила на телефонный звонок. – Каменские уже знают, что у нас нет больше няни, – сказала она, выслушав абонента. – Светлана звонила Алле Ивановне, сообщила об увольнении и причине. Думаю, теперь у тебя станет одной проблемой больше. Отец приедет через час.
– Кто? Виктор Николаевич сообщил тебе результаты теста?
– Только вчера вскрыл конверт. Выдержка у него железная. Я не сказала ему о том, что всё знаю.
– Он всегда относился к тебе по-отцовски. Значит, ты теперь богатая наследница?
– Я никогда не была бедной и не стану богатой. Мне хватило общения с состоятельными родственниками, чтобы понять, что счастье не в деньгах. Меня использовали, предавали, но и сами от этого не становились счастливее.
– Ксюша, я могу остаться в квартире?
– Можешь, но перенеси свои вещи из шкафа в комнату Макса и переоденься наконец. С Максимом будешь объясняться сам. Дети проснулись.
О чём разговаривал приехавший Каменский с Дмитрием, Ксения не слышала. Она занималась детьми. Закончив разговор с зятем, Виктор Николаевич пригласил дочь на чай.
– Ты сегодня завтракала? – глядя на неё пристально, спросил он. – Присядь. Выпьем чаю или кофе и поговорим. Ты понимаешь, что в том, что случилось, есть и твоя вина? Не скрой ты от меня свои подозрения, мы бы разобрались в этом быстрее. Да, я в курсе, что ты полагаешься часто только на себя. Но это твоя большая ошибка, поверь на слово, – говорил он, заваривая свежий чай. – Ты уверена, что муж тебя обманывает? Что твоя ревность и неприязнь обоснована? Лично я в этом сомневаюсь. Я говорю об этом не из-за мужской солидарности, а из жизненного опыта. Мужчина никогда не станет гадить там, где живёт его семья. Пусть он разлюбит жену, устанет от детей и забот, но дом – это место для него святое. Митя не напивается, чтобы потерять рассудок и пуститься во все тяжкие грехи. Вывод напрашивается сам собой: его подставили. И всё из-за того, что с тобой номер не прошёл. Чего молчишь и чай не пьёшь?
– Сказать нечего, да и спорить я с вами не буду. Пусть это даже проверка на «прочность», но, «пахнет» от неё дурно. Мне как-то не по себе от мысли, что я могла уснуть за рулём и попасть в ДТП. Как, ради своих амбиций, подвергать опасности другого?
– Психика сложный инструмент, а действия психически неуравновешенных людей – непредсказуемы. Ты с этим не первый раз сталкиваешься, а всё ещё удивляешься. Как думаешь, о чём она думала, когда нам сообщила о своём увольнении? А я тебе скажу: она хотела поссорить меня с Митей. Она знала, что факт измены я не оставлю без внимания и уволю Егорова. Не буду ничего тебе советовать, но спрошу об одном: сможешь временно не смешивать бизнес и личное? Я не могу уволить Дмитрия до конца года.
– Пусть работает, если это нужно для дела, но с условием, что вы не касаетесь наших отношений. Нам понадобится помощь отца, и я не спешу выселять его квартиры. Не говорите пока ни о чём Максу. Боюсь, парень не поймёт. Да, пока я не найду няню, меня на работе не ждите. Заявление я напишу.
– У меня есть предложение: переезжай с детьми к нам. Алла за ними присмотрит, пока ты на работе. Закончите с новым проектом, и ты можешь уйти в отпуск по уходу за детьми. Что скажешь?
– Это выход, но не лучший. Я останусь в квартире, попробую найти няню, а Катерина привезёт в понедельник нужные бумаги. Буду работать дома.
– Какая ты упрямая. Даю тебе неделю без заявления, а там посмотрим. Не кисни и подумай над тем, что я сказал. Тебе хорошо с ним?
– Нам с ним хорошо. Вопрос: хорошо ли ему с нами?
– Выясни. А с Максимом я поговорю. Он парень взрослый, не нужно его оберегать от реального положения дел в семье. Чего он не сможет понять, так это недоверие к нему и недоговорённость.
Проводив отца, Ксения сделала не больше трёх звонков, пока с ней согласилась встретиться кандидатка в няни. До её визита было больше часа.
– Погуляешь с нами? – спросила Ксения мужа, который играл с детьми. – Через час придёт первая няня. Женщине пятьдесят лет, медсестра, живёт в нашем районе.
– Ты готова доверить детей чужой тёте?
– Света за год стала нам своей, а итог ты знаешь. Идём гулять.
Через час семья поднималась в квартиру вместе с Ольгой Ивановной. Ей действительно было пятьдесят два года, тридцать из которых она проработала в детской больнице. Умыв детей, Ксения, не отрываясь от их кормления обедом, вела неспешный разговор с потенциальной няней.
– Поймите меня правильно, я не стремлюсь делать карьеру, но мне нужно месяца два, чтобы закончить работу. Я до года сидела с ребятами дома вместе с няней. Вышла на работу три месяца назад. Нас всё устраивало, пока няня не решила занять моё место. Двое детей не один, но и получать вы будете за двоих. Пять часов в день: накормить, умыть, поиграть, уложить спать после обеда. Они засыпают сами, но под колыбельную. Очень любознательные, лезут везде, нужен острый глаз. Гулять мы будем сами, обед я буду им готовить. Подумайте, позвоните и скажите своё решение. Да, вас не должна волновать проверка службы безопасности компании. Мы в ней не последние люди и это необходимость. Иногда буду работать дома, но ваше присутствие будет мне хорошей помощью.
– Мне будет проще принять решение, если поухаживаем за ребятами пару дней вместе с вами. Ребята привыкнут ко мне, а я привыкну к новым обязанностям. Согласны?
– Договорились. С понедельника и начнём, – согласилась мать, заметив вошедшего Максима. – Знакомьтесь. Наш старший сын Максим. А это, Макс, возможно, наша новая няня.
– Мальчик совсем взрослый, – глядя на юношу, говорила Ольга Ивановна, назвав себя. – Ждите меня в понедельник.
– Я студент, с утра на занятиях, помощи от меня до обеда нет, – говорил Макс, провожая её на выход. – Куда девалась Светлана? – спросил он, возвращаясь в кухню. – Сень, ты в ней разглядела потенциальную угрозу, или она сама спалилась запав на Митю? Он с мелкими?
– Тебе в деталях рассказать или можно одной фразой? Сам что думаешь? Вымой руки, зови Дмитрия, обедать будем. У меня есть для тебя не только плохие, но и хорошие новости.
– Ты хочешь мне сообщить, что перестаёшь быть мне мачехой и становишься тётей? – глядя на неё, грустно спросил Макс.
– Я хочу сообщить, что мы с тобой кровные родственники, а как ты это назовёшь, мне нет разницы. Митя назвал случившееся зовом крови. Наклони голову, переросток, я тебя поцелую. Разве наше родство может изменить что-то в отношениях? Мы за это время стали ближе любого родства. Или ты боишься, что дед станет любить тебя меньше? – улыбаясь, спросила Ксения.
– Сень, ты, что говоришь? Ты ещё напомни мне о наследстве, которое теперь придётся делить с Егором и Дашей. Вы моя семья, а ты, по всем документам, моя мама, – обнимая её, говорил Макс. – Нам всем повезло: я нашёл тебя в кофейне, вы с Митей нашли друг друга, спустя столько лет, дед увидел фотографию твоей мамы – теперь мы все одна большая дружная семья. Сень, мне дед звонил, а я, после разговора с ним, решил поиграть в детектива. И вот что хочу тебе сказать: Митя не виноват в том, в чём ты его обвиняешь. Послушай, но только не делай скоропалительных выводов. Я повёл себя не в лучшем свете, говоря о тебе и Мите неуважительно. Мне нужно было, чтобы она думала именно так. Понимаешь? – сказал он, включая диктофон.
– Зачем ты к ней ездил? – спросила Ксения, прослушав запись, глядя на Макса. – Как тебе в голову это пришло? Действительно, очень неприятно слушать твоё негативное отношение к нам.
– Я тебя предупредил. Как я ещё мог «пожалеть» и заставить её разговориться? Мы всё время с ней нормально общались. Она мне, можно сказать «пожаловалась» на судьбу. Я должен был наблюдать, как рушится наша семья, и ничего не делать? Сеня, мне девятнадцать лет. Ты в этом возрасте меня воспитывала, а я всего лишь получил признание. У неё конкретно крыша поехала в последнее время. Я слышал её разговоры по телефону, но не придал значения тому, что они могут касаться тебя и Мити. Теперь ты знаешь, инициатором была и не Светлана, а её подруга, племянница Аллы Ивановны. Помирись с мужем, Сень.
– Максим, дорогой мой, я тебя очень люблю, но обещать ничего не могу. Спасибо тебе за помощь, и постарайся меня понять. Митя виноват не в том, что сделал или не сделал, а в том, что скрыл от меня это. Это как шило, которое не утаишь. Недоговорённость одного для спокойствия другого – плохой выход. Правда вылезла наружу и уже не о спокойствии думать надо, а о доверии. А теперь, мой дорогой друг, ты мне не уменьшил, а добавил головную боль. Видишь ли, с племянницей Аллы Ивановны Юлей Тарасовой не так всё просто. Здесь уже попахивает не интрижкой, а «диверсией». Не зря она пришла в нашу компанию. Ладно, с этим разберёмся позже. С Митей я поговорю, обещаю, а ты не сердись. Давай, зови его к столу.