Ты мне нужен
TextГлава 21
Алиса
«Нужно поговорить», – перечитываю смс от Стаса, которое не стало неожиданностью. Мне кажется, я даже чувствую ледяную мощь его злости исходящую от двух этих слов.
«Я все сделала правильно» – повторяю себе уже который день. Но нет ощущения той самой правильности в моем поступке.
На самом деле, во мне все эмоции выжжены за последние пару недель. Так что даже не стала сопротивляться, когда в очередной раз его ненормальный папаша пришел ко мне со своими требованиями.
«Я не виновата», – но послужит ли это достаточным оправданием?
Сижу на скамье в парке, даже не ощущая осеннего ветра, пронизывающего насквозь. Кутаюсь в дорогую кожаную куртку, а короткая юбка, которую я бы ни за что не надела, если бы не этот спектакль, сейчас нервирует.
Мужчина приезжает очень быстро и так же ураганом настигает меня.
Я не боюсь. Я знаю все что будет дальше.
– Привет, Стас, – изображаю улыбку.
Густые брови нависают над глазами придавая хмурости.
– И как давно ты с ним, Алиса?
– Даже не поздороваешься? Мы давно не виделись, – задеваю его своим равнодушием.
– Я вопрос задал, – сует руки в карманы своей куртки, но я заметила сжатые кулаки. – Только не нужно говорить о том, что вчера. Я уже знаю, что как минимум несколько недель.
Лениво поднимаю голову и гляжу в черную бездну его глаз. Там больше не видно плавленого шоколада с искрами огня. Там целый ад злости и ярости. Оправданной к тому же.
– Сначала скажи, как узнал? – закидываю ногу на ногу, забыв о холоде, потому что превратилась в лед сразу же как увидела его, такого родного и такого далекого одновременно.
В меня летят фотографии, которые я уже лицезрела. Для которых я лично позировала, изображая влюбленную в другого мужчину… Целовала… Его друга в прошлом и врага в настоящем.
Воспоминания об этом отзываются тошнотой, но я сдерживаюсь и вновь возвращаюсь к своему образу.
– А какая разница? Хочешь понять, как долго…
– Именно, – срывается с места и нависает надо мной, не дав договорить.
Обдает своим ароматом, смешанным с опасностью.
– Хочу понять, как долго держал рядом с собой подлую лгунью, – цепляется за мой подбородок двумя пальцами неприятно его сжимая.
Глаза в глаза, но он не видит в моих боли. Не видит того, как сильно нужен мне сейчас. Как я нуждаюсь в поддержке. Неужели я такая хорошая актриса? Или пара фото достаточно, чтобы пустить по ветру все?
– На самом деле не очень давно. Так что можешь не сильно переживать за свое эго.
Отталкивает меня прожигая полным отвращения взглядом и встает на прежнее место.
– Ты изменилась, – рассматривает мой образ.
«Да уж, постаралась».
– Тебя не было семь дней, или больше, так что вряд ли настолько сильно.
– Я считаю с того момента как познакомился с тобой. Мир больших денег тебя так сильно взволновал?
– Есть те, у кого их побольше твоего. Так что… – пожимаю плечами коварно улыбаясь, но внутри все выворачивается наизнанку от отвращения к себе.
Вот только никому из нас выбора не предоставили. И я сейчас здесь тоже не просто так.
– Вот в чем дело? – кивает, будто понимающе. – Успела залезть к Егорову не только в штаны, но и в счета в банке?
– Может пора открыть уже глаза? Ты как маленький, Багров.
– Нет, я дебил, что проглядел в тебе это все, – обводит меня взглядом в который раз.
– Давай не будем говорить о несовершенствах самих себя и переходить на оскорбления?
– Я просто не могу понять, как ты могла быть с ним после того, что он пытался сделать?
Коробит воспоминание о произошедшем, но я держу лицо.
– Все ошибаются, – пожимаю плечами.
– Это уж точно, – переступает с ноги на ногу. Удивлена, как он еще держится, чтобы не разораться на весь парк.
– Ну что, мы поговорили? Я спешу, – нажимаю на кнопку смартфона, словно время проверяю.
– Знаешь, я ведь впервые согласен сейчас с отцом.
– Надо же и что смогло вас так примирить и поставить на одну ступень взаимопонимания?
Хочу открыто смеяться от всего происходящего.
– Не поверишь – ты.
– А вот это удивительно. Он ведь так «добр» был ко мне после того, как ты привел меня на знакомство с твоей «замечательной» семьей.
Прошу мысленно у него прощения, ведь эта тема самая болезненная для Стаса, но у меня тоже есть семья, которая теперь никогда не будет прежней из-за его отца. Из-за нас…
– Вот именно. Он впервые был прав, говоря, что ты себя еще проявишь как последняя дрянь. И в итоге ты спуталась не с кем-нибудь, а именно с этим отморозком.
– Он у тебя прямо пророк. И я не спуталась, а встречаюсь с парнем. И может быть тебе это не по нраву, но я имею право поступать так, как считаю нужным.
– Даже несмотря на то, что очевидно делила постель с нами обоими поочередно? – кривится от своих слов, как и я от мысли о подобной перспективе.
– Ты пришел закатывать истерики? Но я не намерена их слушать, – встаю на ноги, поправляю юбку и тут же он хватает меня за руку, больно дергая, словно пытается встряхнуть.
– Да что с тобой не так? – прикрикивает, прожигая глазами полными непонимания.
– Не трогай меня, – дергаюсь, пытаясь вырваться.
– В кого ты превратилась, Алиса? Чего тебе не хватало?
– То, чего мне не хватало я нашла в другом. Это единственное что тебе нужно знать. Имей гордость не ходить за мной по пятам, Стас.
– Какая ты все-таки дрянь, – выплевывает свою ярость мне в лицо.
– А ну убрал от нее свои руки, – слышу противный голос позади.
– Ты посмотри кто пришел, – Багров отходит назад, а меня прижимает к своему боку Паша.
– Чего тебе? – спрашивает он Стаса, который смотрит на нас, кажется, до сих пор не веря в мое предательство.
– Ничего, – отвечает, делая шаг назад, стараясь увеличить, между нами, расстояние. – Катитесь оба к черту.
Разворачивается и сунув руки в карманы уходит. Из парка и из моей жизни… Навсегда.
Отталкиваю от себя этого мерзкого гада, который начинает громко смеяться.
– Мы вроде как встречаемся с тобой, может поедем ко мне? – тянет свои противные руки в мою сторону.
– Я свою задачу выполнила. Можешь передать это его отцу. А теперь оставьте меня в покое все.
Застегиваю куртку, пряча под ней вульгарный образ и роняя слезы обид и несбывшихся надежд ухожу туда, где мой ад только начинается. Сестра, прикованная к кровати и безрадостное будущее.
Преодолеваю расстояние и выхожу за ворота сквера, но мне путь преграждает Паша.
– Не так быстро, детка. Прыгай в тачку и без вопросов. Багров может быть еще тут.
– Будь ты проклят, – кидаю ему и обогнув машину сажусь на пассажирское сидение.
– Сейчас поедем в магазин выберешь платье вечернее. Будем отмечать. Старайся быть покладистой мышью и желательно молчаливой. Этот ужин вишенка в моем торжестве. Так что ты обязана быть там. Потом катись нахрен, поняла?
– Мы об этом не договаривались. Стас уже, итак, все понял. Он не дурак возвращаться и снова задавать вопросы после такого.
– И не поймет, почему я отмечаю победу без тебя? Мы навели много шума вчера и моя рожа похожа на волейбольный мяч по цвету, что еле замазать удалось. Мне в любом случае нормальную цыпу не найти. Да и Багров старший сказал не рыпаться.
– Надеюсь, что когда-нибудь вы будете гореть в аду.
– Я и там найду приключения поверь.
Смеется и утапливает педаль газа до максимальной отметки.
За столом в ресторане я ощущала себя прозрачной стеной, как и все девушки, находившиеся по левую руку от нескольких мужчин. Кажется, что они, как и я лишь приложение к дорогому костюму. И если им этого не нравилось, потому что они отчаянно цеплялись за руки «кавалеров» и ловили толику внимания, я сидела ровно, даже не смея наслаждаться вкусно пахнущей едой.
Уловила движение слева от себя и столкнулась со взглядом таким же непонимающим, что был у Стаса.
Улыбнулась женщине, сразу же вцепившись в руку Паши.
– Алиса… – отходя от ступора проговорила она.
– Добрый вечер, Татьяна Романовна.
– Добрый… вечер.
Мы с мужчиной встаем, извинившись перед гостями за столом и отходим в сторону с ней.
Егоров обнимает меня по-хозяйски и слишком вульгарно, но я его не усмиряю, потому что не могу этого сделать.
– Здравствуйте, Татьяна.
– Павел, рада видеть… вас. Что-то отмечаете?
– Ага, мою победу.
– Победу? – непонимающе спрашивает, но думаю уже догадывается о чем речь.
– Крупная победа, которую мне принесла, моя Алиса, – обнимает и целует в щеку, на что я лишь улыбаюсь.
– Поздравляю, – совсем рассеянно отвечает.
– Прошу меня извинить, гости ждут, – щипает меня больно за поясницу, напоминая видимо о моем поведении и дальнейшем диалоге.
– Значит, Паша? А я еще не верила желтым газетенкам и интернет-изданиям.
– Такое иногда бывает, – пожимаю плечами, как можно более ровно не проявляя эмоций.
– Когда Стас впервые застал любовницу отца дома, буквально за стеной моей комнаты ему было шестнадцать и он мало мыслил о любви, – внезапно начала она. – Но уже тогда он, упрекнув меня за то, что я молчала и оставалась с ним под одной крышей сказал, что предательство и измена – это единственное, чего он не потерпит в своей жизни и не простит. И он страшился этого. Я видела, как он боялся идти на сближение с девушками каждый раз находя новую, не задерживая ни одну так долго рядом, – она подняла глаза и посмотрела в мои глаза, которые только чудом оставались сухими, – кроме тебя. Я впервые увидела, что мой сын испытывает настоящие чувства. Что он любит и была за него рада.
Если сейчас меня расплющит потолок этого заведения, или ад раскроет свои врата заживо меня сжигая, я не почувствую и толику той боли, которую испытывала сейчас, стоя перед ней.
Какую же боль причинила я всем. Да именно я, потому что порой, мы сами того не ведая идем не той дорогой, хотя внутри все переворачивается от напряжения. И ведь признаком будущей боли служило слишком красивое счастье. Слишком…
– Мне жаль, – кое-как выдавила из себя два слова.
– Нет, Алиса. Тебе не жаль, – нервно улыбнулась одним уголком губ, а глаза женщины блестели… от слез, от обиды за своего сына. – Хорошего вечера.
Осталась стоять посреди галдящего зала изнемогая и не понимая, как долго я еще протяну.
Глава 22
Стас
Поговорили, черт возьми.
Впервые я не желал доверять своим глазам, но мне пришлось.
На самом деле я ощущал себя лохом. Полным неудачником, об которого вытерли ноги. А еще… еще в области левой половины груди ломало кости бешено стучащее сердце.
Я задавал вопрос: «Как она могла?». И тут же отвечал: «А почему нет?»
Люди предают. Лгут. Ранят. Люди жестоки.
«Просто ты впервые позволил себе думать о ком-то больше, чем о ком-либо до этого», – сказал мой внутренний голос и это было правдой.
Приехал домой, который перестал радовать меня, потому что пропитался ею. В каждом углу была Алиса. Улыбалась. Танцевала. Обнимала меня.
Сдернул к черту простыни с наволочками с подушек и вынес их в мусорный контейнер.
Выключил свет в комнате и пошел в кабинет. Мои мысли посетила победа Егорова. Как он меня обошел? Как? Если я все учел, каждую деталь. Посмотрел на стол и…
– Папка, – слишком громко воскликнул.
Я оставлял ее тут. Перед самым отъездом. Начал перебирать все свои документы, но тут было все, как и оставлял, учитывая какой порядок я люблю в моих бумагах ее не было.
– Отец, – зарычал я вслух и схватив ключи от машины ринулся на улицу.
Ворвался в родительский дом сразу же зовя отца.
Мама прибежала на мой крик и ничего не понимая пыталась до меня докричаться.
– Что такое? Стас? Да в чем дело? – ходила за мной пока я обыскивал комнату за комнатой в огромном особняке.
Кабинет его оказался заперт, но там была абсолютная тишина.
– Где он, мама?
– Твой отец не приезжал еще. Скажи в чем дело?
– А в том, что он собственноручно отдал мою победу этому подонку, только бы меня вновь оставить не у дел. Ткнуть носом в то, что я якобы заигрался в любовь и стал невнимательным. Но это все он сделал нарочно, – орал как сумасшедший, сгорая от гнева.
А вот мама вдруг притихла.
– Ма?
– Может быть он не виновен, сынок? – тихо начинает.
– А вот эту ересь даже слушать не стану. Он делал так всегда. И не пытайся его обелить, не в этот раз.
– Но ты можешь ошибаться.
– Нет, не в этот раз. Папка с расчетами была дома. На столе и сейчас ее там нет. Я после приезда ее даже не трогал и как ты уже поняла не видел.
– Стас… – пытается что-то снова сказать, но я не даю.
– Нет, не защищай этого подонка.
– Я просто хочу, чтобы ты подумал еще раз.
– Мне не думать, а говорить надо и не с кем-нибудь, а с ним.
– Я знаю, что ты зол на него по многим причинам, но в этот раз, ты ошибаешься.
– Да ладно? А я вот в этом совершенно не уверен. И знаешь, не тебе рассуждать о правде и правильных решениях. Ты живешь с ним и терпишь его измены и не пойми что еще.
Я не нарочно ее обижал, но во мне сейчас говорил гнев, за который мне потом придется извиняться.
– На все имеются причины. Но тебе о них знать не нужно.
– Один и тот же ответ на протяжении нескольких лет. Можешь не повторять его снова, я давно запомнил. Ключ от дома есть у двух людей, и я сомневаюсь, что документы взяла Алиса…
– А почему нет? – врывается в наш диалог отец.
– Потому что ей это было ни к чему. А вот тебе еще какой резон. Так что не пытайся себя обелить.
– Из-за девки, ты пришел в мой дом, обвиняешь меня в том, что я тебя как-то там подставил, обидел мать и мнишь себя умником? А не кажется тебе, что ты слишком сильно доверился ей?
– Я…
– Ты, ты. Пришел тут, орешь на всех кругом который день. Самому не противно? Если бы я и сделал так, чтобы тебя зацепить и указать на то, что ты еще мелкий сопляк, то не отдавал бы прибыльные куски конкуренту. Это бизнес, и тут нет места подобным ошибкам. Щелкнуть тебя по носу я могу и другим способом, но не миллионами прибыли.
В его словах была правда, потому что отец свой бизнес холил и лелеял как говорится. И все же…
– Сын, – подается вперед мама, – послушай, я понимаю как это сложно, но я сама видела их…
Невыносимо было все это слушать, поэтому я развернулся чтобы уйти.
– А камеры ты смотрел? У тебя же стоит несколько штук на улице. Если это не девка, то поедем в полицию.
Дослушал его речь и не поворачиваясь вышел из дома.
Все смешалось. Правда стала ложью, ложь оказалась приправлена истиной. Но не было ничего, что помогало мне все принять.
Кажется, я просто отказывался верить.
Приехал к себе и долго ходил около ноутбука. Не хотелось увидеть подтверждение всего от чего я отмахивался, обвиняя во всем других, кроме Алисы. Но все-таки я залез в облачное хранилище и на третий день моего отъезда она приехала.
Внутри я камеры не ставил, поэтому спустя пару часов девушка вышла с чемоданом наружу. И черт его знает, была ли там папка. Я снова стал ее оправдывать тем, что не видел ее в руках или торчащей из сумки. Но промотав вперед все две недели больше никто так и не появился на пороге моего дома.
Во мне клубилась ярость. Злость. Гнев. Я был переполнен этим всем.
Я не мог поверить в эту правду. Я не видел в ней подлой предательницы, но слишком многое указывало именно на это. Не может обманывать весь мир, а она оставаться белой и пушистой. Все против нее, только сердце еще на что-то надеялось.
На часах уже слишком поздно, но мне так хотелось пойти прямо сейчас к ней и спросить обо всем. Вот только есть ли смысл?
Я думал, что есть и поехал к ней на следующий день. Если и предстоит мне все узнать, то только сейчас. Приму правду и свалю из города к черту. Надоело все.
Алиса
Каким бывает опустошение? Насколько ты стираешься как личность в итоге? Где находится то самое дно?
Эти вопросы клубились темной мглой в голове раздражая и вытягивая последние силы.
Собралась потеплее одевшись, потому что август в конец разогнался и не давал тепла совершенно, поехала к сестренке.
За все эти дни пока убивалась о разбитом сердце совсем не было времени прийти к ней.
Пока ехала пыталась замазать синяки под глазами. Она уж точно сразу догадается что со мной случилось нечто плохое, плюс снова придется сдерживаться и не подавать вида о том, как сильно мне жаль ее. Тем более по моей вине.
Именно чувство вины давило на меня сильнее всего.
Вошла в стены больницы, поднялась на нужный этаж. Взяла необходимое «обмундирование» и вошла к ней.
– Привет, солнышко, – улыбнулась совершенно искренне.
Она, как и должна теперь всегда, лежала на спине полностью обездвиженная, скованная щитами. Ей нельзя шевелиться и создавать давление на позвоночник, иначе проклятый осколок сдвинется и принесет огромную боль, плюс повысит риск инвалидности на всю жизнь.
Она вымученно улыбнулась мне и пригладила свои волосы.
– Привет, давно тебя не было.
– Прости, немного забегалась с разными документами. Теперь я вся твоя.
– Ага, у тебя учеба на носу.
Этот факт оставался для меня пока что не решенным. Я же понимаю, что сейчас начнутся не лучшие времена. И возможно я встану перед выбором.
– Значит после нее. От меня не избавишься так просто. Яблоко хочешь? – вытаскиваю ее любимые Гренни смит.
– Ооо, ты знаешь, чем меня подбодрить.
Иду к раковине и мою все сразу, раскладывая их в корзинке.
Пока режу одно для удобства на дольки, Аня не сводит своих глаз с меня.
– Ну вот, готово, – улыбаюсь и подаю ей одну.
– Алис, – берет не яблоко, а мою руку в свою кисть, – что с тобой?
– В каком смысле? – улыбаюсь ей, ласково и нежно, как могла смотреть только на нее, с самого детства.
– Не нужно, ты вся бледная и обмазанная тоналкой под глазами. Что-то случилось?
– Анют, ну что могло случиться? – сажусь к ней, все-таки вручая ей яблоко. – Все по-старому.
– Ладно. Но я спросить хотела, на счет той операции моей, она дорогая, наверное, да?
– Ань. Вот что-что, но не нужно таких вопросов, серьезно.
– Я не стану отговаривать от радикальных мер, честно. Я ведь понимаю, что окажись в таком положении кто-то из вас почку отдала бы. Просто знать хочу.
– А ты уверена, что оно важно? Вдруг сдашься и скажешь, что не нужно и никакие операции потом не помогут тебя на ноги поставить.
– Вот еще. Я дура что ли? Жить хочу. Бегать хочу. Колись давай.
Тяжко вздыхаю, уступая ей.
– Дорого, там в долларах что-то не помню. Но я офигела, когда услышала.
– И что нам делать?
– В фонды ходила, квартиру разменяем.
– Понятно. Ну фонды обычно помогают хорошо, да?
– Помогут, – улыбаюсь ей, зная, что нам месяц ждать, потом еще сам сбор займет время.
– Долго мне так валяться?
– А… ну…
– Говори уже. Год, да?
– Нет, что ты. Я надеюсь, что пораньше. Ну там потом еще реабилитация будет. В любом случае будем верить, что не так долго.
– Если раньше, то я не против. А то настраивала себя на целый год таких мучений.
– Я тебе книг принесу.
– Жаль вы мне подарили ноутбук, а не планшет, там в одном куча книг была бы, а так держать по одной, а вдруг не понравится?
– Ну может тогда обменять его? Мы просто сейчас купить вряд ли сможем, – опускаю грустно голову, чувствуя, как саднит горло.
– Ой, да брось. Тащи книги, да побольше.
Почти до обеда я просидела с сестрой, а как только пришли врач и медсестра на процедуры я ушла.
На обратном пути домой было немного спокойно на душе, но лишь потому, что смогла поговорить с сестрой, которая кажется держится изо всех сил, то, что мне тогда сдаваться? Да мне больно и душа не на месте. Про сердце и вовсе молчу, но я сейчас важна моей семье. Ведь я все сделала для того, чтобы сейчас они были в безопасности.
Вылезла из автобуса и уже почти дошла до подъезда, как вдруг меня окликнул слишком знакомый и родной голос.
«Ну что же ты снова пришел? Я устала разбивать тебе сердце».
Развернулась к нему лицом и не узнала в этом чуть разлохмаченном парне, с щетиной того Стаса.
– Чего это ты автобусом пользуешься, а не личным такси? – спрашивает усмехнувшись.
– Захотелось. Тебе то что? – грубость давалась тяжело, видимо потому, что я как изношенная деталь стала.
– Мне ничего, – мужчина лениво осматривал меня, и этот взгляд был таким ядовитым, что мне казалось он поражает меня так глубоко своей токсичностью. – Как отметила победу своего…
Он запнулся, видимо не находя больше слов.
– Парня? Отлично. В ресторане посидели, потом наедине. Ты зачем все это спрашиваешь? Неужели так интересно?
– Ни капли. Пытался понять, насколько легко тебе удалось так подставить меня, ради него. Нигде совесть не свербит?
– Так вот зачем пришел? Может уже угомонишься? – сложила на груди руки в защитном жесте.
– А я ведь до последнего не верил, что это ты документы из дома вытащила, – я подвисла на секунду, не понимая, о чем речь, но догадавшись что он о той самой фразе Егорова, что я помогла ему победить, поэтому оставалось лишь единственное – играть дальше.
– Ну так подай на меня в суд, – безразлично повела плечами.
– Нет, Алиса, – сует руки в карманы став на миг таким холодным, что у меня внутри все перевернулось. – От этого лгуньей и предательницей ты не перестанешь быть.
– К совести моей взываешь, обзывая? Разберись со своей жизнь для начала.
– Как раз этим и собираюсь заняться, и не видеть тебя в ней больше никогда.
– Мечтаю о том же.
Он уже развернулся чтобы уйти, но потом вдруг посмотрел на меня тем же взглядом, который когда-то ласкал мое юное влюбленное в него сердце, которое сейчас больше походило на дуршлаг.
Он хотел что-то сказать… что-то важное, что-то в чем мы так и не успели признаться друг другу… Но лишь кивнул и ушел.
Я знала, что в этот раз он не вернется вновь посмотреть в мои глаза, задать вопрос…
И я была права. Прошла неделя, за ней вторая… Я больше его не видела. Не слышала…
Только по ночам так скулила, что сил не хватало на новый вздох. А однажды проснувшись с утра на пары, я посмотрела в комод и увидела прокладки, которыми пользовалась в последний раз еще в июле.
– Ах… – не сдерживая шока прикоснулась к плоскому животу и все сразу поняла, тут и тошнота, и увеличившаяся грудь подсказали. А через полчаса и тест на беременность.
– Что же делать? Боже…
Сегодня была назначена встреча с фондом и я надеялась на хорошие новости от них, еще и это?
Как быть? Я не понимала своих чувств и своих эмоций. Во мне скользила радость сплетаясь с грустью и болью.
– Что мне делать, малыш? – внезапно обратилась я к тому маленькому существу во мне.
Кто там? Мальчик или девочка? Или нет разницы? Это ведь ребенок. Наш с ним ребенок…
И вот тут накал радости упал до нуля.
Сказать Стасу, или нет? А если узнает его отец…, да он меня собственноручно на аборт отправит. Нет. Я не могу и не стану рисковать жизнью, этого маленького малыша.
Уехала на пары, поцеловав дедушку.
Тут я больше не веселилась. Не сидела рядом с Машей, сама же от нее отгородившись. Меня больше не интересовали клубы и разговоры о всякой ерунде. Я изменилась и плевать какой видели меня люди. Я была той, в кого превратила меня жизнь.
Приехала в фонд к двум, на этом радость данного дня исчезла.
– К сожалению, пока что мы не можем вам помочь, Алиса. Снова дети с более сложными и опасными болезнями. Они всегда в приоритете.
– Тогда, что делать нам? – спросила, стирая слезы с глаз. – Мы ждали месяц в надежде, что… Моя сестра лежит не шевелясь. У нас осталось два месяца и ее выставят из больницы с бесплатного лечения домой. Мы почти продали нашу квартиру и переезжаем на окраину города в трешку размером с собачью будку, – я тараторила вслух правду моей жизни человеку, который не мог мне помочь. – Я беременна. А мама увольняется с работы, чтобы работать сразу на двух сменах, так как разница в зарплате составит двадцать тысяч. Что делать нам, скажите? – мой голос осип, меня почти не было слышно, но я улыбалась ей нервно, сжимая в руках документы.
– Мне жаль.
Все что она ответила, заканчивая разговор.
Выскочила на улицу потерявшись в пространстве. Даже не знала куда мне идти теперь.
Погода в конец испортилась и полил дождь, не остужающий мою горящую огнем боли душу.
Неужели это конец? Неужели… Как я буду рожать ребенка? На какие деньги содержать?
Быстро возвращаюсь в институт и забираю документы, промучившись с этим вопросом целых три часа. И все равно сразу все не решив.
Приехала домой, где меня встретила мама.
– Алиса? Боже мой, ты попала под дождь? Я решила, что ты уже дома. Ну как же так? – она говорила и говорила снимая с меня промокшую одежду и когда лицо осталось сухим она поняла что влага на нем не результат дождя. – В чем дело? Дочка, не пугай.
– В фонде отказали, сказали, что там много тяжелобольных детей, – всхлипывая ответила первую часть правды.
– Найдем другой. Не страшно. Главное не опускать руки.
– А еще я… я беременна, мам.
Тут она подвисла и смотрела то на мой живой, то мне в лицо.
– Как же мы справимся с этим всем, мамочка? – кинулась в ее объятия. – Как же мы справимся? Я ведь не хочу от него избавляться, мам. Это же мой ребенок…
– Что? Зачем избавляться? Я тебе дам, – строгим голосом заговорила она. – Выдержим, вот увидишь. Все выдержим, да пап? – видимо рядом стоял дедушка, потому что она обратилась к нему.
– А как же, – меня обняли еще две руки, и я ощутила себя защищенной. В объятиях родных мне людей. Большего и не надо.
Они правы, мы со всем справимся сами.
***
Ты босиком по выжженой траве…
Израненная кем-то так жестоко…
Идешь туда, где танцы на воде,
Залечивают души одиноких…
Ты босиком по тлеющим углям,
Бредешь туда, где сердце пожалеют.
Не предадут его, не отдадут врагам.
Сожмут в руках и с нежностью согреют.
Ты босиком по тонкому стеклу,
Неаккуратно, словно лань бежала.
Кричала: «Все смогу! Смогу!»
Но поскользнулась… С грохотом упала.
Ты с оголенною душой шла в никуда…
Ты не нашла ни помощи, ни счастья…
А на песке остались сердце и душа,
В укор другим: не плакать… не сдаваться.
(с)Лила Каттен
2-я часть дилогии "Она мне не нужна" – https://www.litres.ru/book/lila-katten-31966253/ona-mne-ne-nuzhna-68458747/