Мой герой

6. Запреты

Я сижу на кухне и боюсь поднять глаза, потому что слышу, как всхлипывает мама. Она капает себе сердечные капли, выпивает и снова всхлипывает.

− Какой позор, − причитает папа.

Я только жмурюсь и крепче сжимаю маленький бархатный мешочек. Я боюсь его потерять и в него заглянуть тоже боюсь.

− Как ты могла? – спрашивает мама. − С этим проходимцем…

Она всхлипывает и не договаривает фразу. Я боюсь понимать, что она думает. И мне особенно стыдно оттого, что ее мысли, скорее всего, правдивы. Я спуталась с Денисом и им не понять, что я счастлива, даже зная, что потом будет очень больно.

Мой отец о Денисе никакого особого мнения не имел. Он, как и все в нашем дворе, считал его хулиганом, шпаной и просто вредителем из гаража.

Мама же была с ним немного знакома. Она работает учителем литературы в школе, где мы учились, и в выпускном классе часто замещала у нас уроки. Ее явно не устраивала позиция многих других учителей. Они ставили Денису двойки и позволяли сидеть тихо. Он тоже в таких случаях никому не мешал, изредка спал на последней парте. Мама же постоянно его дергала, все надеялась, что он начнет читать. Все закончилось большим скандалом, потому что Денис поджег учебник прямо в классе и швырнул ей на стол во всех неприличных словах описав, что он думает о литературе и всей интеллигенции вроде моей семьи. Мне тогда на мгновение стало страшно. Маму, жену профессора и дочь академика чуть удар не хватил на месте, а я…

Мне казалось, с тех пор прошло много лет и все улеглось.

− Пообещай мне, что ты больше никогда… Слышишь? Никогда! Не подойдешь к нему!

Требование мамы было однозначно, я его понимала, но… Я не хотела давать такое обещание. Опускаю голову и крепче сжимаю губы, не хочу говорить то, что от меня ждут.

− Он же мог тебя изнасиловать, − причитает мать. – У этого изувера ничего святого нет…

Она снова что-то капает, пьет, заламывает руки и вздыхает, словно кто-то умер. Меня это злит, и в то же время я ее понимаю, только пообещать ничего не могу.

− Да посадить его давно пора!

Отец бьет кулаком по столу, и я вздрагиваю от неожиданности, поднимаю глаза и вижу, как тут же вздрагивает он от дверного звонка, призывного и звенящего.

− Завтра же с участковым поговорю, − ворчит отец и идет открывать.

Мать семенит за ним следом, а я, как безумная, наконец, открываю мешочек и вытряхиваю его содержимое. Мне на ладошку падает маленькая подвеска в виде звездочки с камушком в самом сердце. Пять ее кончиков так расположены, что кажется, будто звезда мчится по невидимой дорожке, а цепочка, как звездный шлейф, тянется за нею.

Я краснею от мысли, что это настоящий подарок. Подарок мне от Дениса. Разве такое возможно?

Слышу, как вздыхает мама, как отец пытается захлопнуть дверь и… Дверная ручка бьет о стену подъезда.

− Я только пришел сказать, что она тут ни при чем, − слышу я голос Дениса и перестаю дышать. – Сам я отвалю от нее, по вашим рожам видно, что трагедию нашли…

− Ох, какая речь… Какая ужасная речь, − вздыхает мама и явно уходит куда-то в комнату.

Я слышу ее вздохи и шаги, а сама боюсь дышать.

− Скучно ей стало, порисовать приперло что-то интересней местных пейзажей, вот в гараж и поперлась…

Мой отец что-то ответил, и дверь снова ударилась о стену.

− Накажете ее, и я вам хату спалю! – слышу я угрозу Дениса, снова удар по двери, видимо кулаком и гулкие шаги в подъезде.

У меня на глаза набегают слезы, я сжимаю подаренную звездочку и умоляю себя не плакать. Во мне столько противоречий, что не могу понять, что со мной происходит. Срываюсь с места и запираюсь в ванной. Улыбаюсь и плачу. Он сделал мне подарок. Он знает, где я живу и даже заступился за меня, неужели он действительно меня заметил? Быть может, тогда он сможет разглядеть и мои чувства? Да, я слышала, что он обещал меня не трогать, но… в его словах было мало правды.

У меня бешено стучит сердце, я прижимаю к груди маленькую звездочку и пытаюсь найти слова, чтобы извиниться перед родителями. Их нужно успокоить, а в следующий вторник я что-нибудь обязательно придумаю.

7. За домом

Наказывать меня никто не стал, только мама потом долго умоляла больше с ним не разговаривать никогда. Я каким-то чудом так ничего и не ответила. Утром сделала вид, что сплю, а когда все ушли, собрала краски и решила отправиться в парк.

Подаренную звездочку я надела на шею. Теперь я хотела носить ее всегда, пока не завернула за дом и не увидела Дениса с Лидой.

− Ты обещал! – заявила эта крашеная кукла и топнула ногой.

Шпилька ее туфли клацнула по плитке у самой ноги Дениса. Он невозмутимо затягивается и выдыхает дым, а потом притягивает ее к себе и что-то шепчет на ухо.

Они меня не замечают, а я не могу отвести от них глаз. Их часто видели вместе. Я сама видела их не раз вот так где-то у дома или в городе. Она не раз выходила утром из его гаража, но сегодня видеть это было нестерпимо больно.

− Ты обещал сделать мне подарок. Без подарка не дам! – заявляет Лидка и уворачивается от его рук.

− Ну и вали, − совершенно равнодушно отвечает Денис и затягивается.

Лидка сразу обернулась.

− Думаешь, я никому не нужна?

Денис смеется.

− Засунь в жопу свою истерику.

Он отмахивается от нее и шагает в мою сторону. Только теперь замечает и щурится.

Теперь я понимаю, откуда взялась эта звездочка и мне становится горько. Расстегиваю цепочку и снимаю его подарок прямо у него на глазах.

− Ты пожалеешь об этом! – кричит Лида.

Ее каблуки цокают уже где-то далеко, а мы с Денисом смотрим друг другу в глаза.

− Держи, − говорю я и протягиваю ему цепочку. – Догони ее и помирись. Это будет правильно.

Он смотрит на меня, потом на мою руку и молча проходит мимо. Меня накрывает злость. Неужели он не понимает, что так нельзя? Нельзя дарить вещи, купленные другим. Я догоняю его на углу дома и зло дергаю за рукав майки.

− Забирай сейчас же! Я его не возьму!

− Да ты что!

Денис оборачивается и, скрестив руки на груди, смотрит на меня. Объяснить я ничего не могу, смелости на это не хватает, только смотрю на него зло и снова протягиваю вперед руку.

− Она твоя, − говорит Денис. – Потому что я так решил. Не хочешь носить, выкидывай!

Я смотрю на крохотную звездочку, понимаю, что должна прямо сейчас швырнуть ее в траву, но не могу. Она мне нравится, да и она от Дениса. Разве можно вот так ее вышвыривать? Понимаю, что совершенно не способна поступать правильно и прижимаю цепочку к груди. Смотрю на свои босоножки и понимаю, что не сказала ему спасибо за подарок, за то, что пытался защитить меня тоже. Теперь благодарность кажется мне неуместной.

− Я не думала, что ты знаешь, где я живу, − говорю я в итоге.

− Я всех во дворе знаю, − отвечает Денис и снова затягивается.

По голосу понимаю, что он не злится, только я понимаю теперь еще меньше, чем раньше.

− Зачем ты тогда спрашивал, сколько мне лет? – растерянно спрашиваю я и все же поднимаю на него глаза.

− Ты на малолетку похожа, − с усмешкой ответил он, явно стараясь меня задеть.

И я понимаю, что просто обязана ему ответить.

− Тогда почему у тебя на меня встал?

От собственной дерзости я тут же покрылась пунцовой краской. Сердце в груди остановилось, но я смотрела на Дениса, не отводя от него глаз, хотя хотелось просто убежать.

Он подавился сигаретным дымом и уставился на меня.

− Ну Малая.

Он улыбнулся. Мой ужас сразу отступил. Таких веселых глаз как сейчас я у него не видела прежде.

− Я думал, ты хорошая девочка, но ты не перестаешь меня удивлять. Никогда не думал, что на член попросишься…

− А я и не просилась! – вырвалось у меня.

Я поджала губы обиженно и немного зло, а Денис рассмеялся.

− Да ну? Так и не просилась?

− Я об этом и не думала…

Сказала и поняла, что сама покраснела. Думала я об этом, немножко, очень редко, когда смелости в мечтах хватало, но мне казалось, что это невозможно.

− Ладно, − почему-то согласился Денис. – Может, ты такая вся удивительная, еще и целоваться умеешь?

− Умею! – отвечаю я.

Только целовалась я всего один раз, и тот поцелуй был очень странным. С сокурсником и на спор. Мы скорее клюнули друг друга губами, но не могла я Денису в этом признаться.

− Проверить? – спросил он с усмешкой.

− Рискни! – бросила я, отчаянно храбрясь.

− Иди вперед. Я тебя на колесах догоню, чтобы нас вместе не видели, а то твоим донесут вмиг.

Не дожидаясь моего ответа, он снова закурил и шагнул во двор, а я стояла и слушала, как стучит мое сердце. Неужели я могу быть такой смелой? Или это называется безумием?

Что мне делать? Бежать или продолжить эту игру? Оставить подарок или выбросить? Я уже не знаю, что правильно. Поправляю сумочку на плече и, развернувшись, шагаю по дорожке к улице. Кажется, парк отменяется.

8. Рядом

У меня сердце останавливается от волнения. Я иду вдоль улицы по траве у самой дороги и жду. Глаза не поднимаю, страшно мне. Вдруг он все же меня обманул?

Слышу гул мотора, сразу становится чуточку легче и ой как не по себе. Ему же все легко. Он подъезжает, останавливается, ставит ногу на тротуар и заявляет:

− Запрыгивай.

Я глаза поднять боюсь, но сажусь на его байк, тот самый где…

− Держись, − прерывает он мои мысли.

Я хочу поправить юбку, но не успеваю. Он срывается с места, и я испуганно хватаюсь за его спину, прижимаюсь всем телом. Моя юбка надувается парусом, сползает по ногам. Мне кажется, что видно даже мои трусики, но я ничего не могу изменить. Только прижаться к нему и закрыть глаза. Я чувствую, что он смеется. Наверно мне стоит обидеться, но я не могу. Улыбаюсь и прижимаюсь к нему крепче, стараясь забыть о юбке.

Холодный ветер бьют меня по голым ногам. Я прижимаюсь к нему сильнее. Мое сердце стучит сильнее рева его байка, а под руками я ощущаю крепкие мышцы, ритм ровного дыхания. Его сердце стучит в спокойном ритме. Его явно не волнует происходящее так, как меня.

Я поздно понимаю, что мы едем очень долго. Открываю глаза и с ужасом вижу, что мы выехали за город. Он мчит по шоссе. По обе стороны дороги поднимаются ряды сосен, а потом он сворачивает в сторону.

Я жмусь к нему. Мне все страшнее. Асфальт превращается в песчаную тропу. Колеса мотоцикла петляют между корней, а иногда налетают и подбрасывают нас. Мне кажется, что я могу слететь, цепляюсь в него, вскрикивая. Он словно этого не замечает.

Внезапно я понимаю, что это все того стоило. Мы снова повернули и оказались на берегу озера. Солнечные лучи мерцали на его воде. Я смотрела как завороженная на эти блики и цеплялась за Дениса. Сосны возвышались над озером, а я даже не заметила, что мы остановились, так здесь было красиво.

− Ты ж рисовать шла, да? Вот и будешь здесь рисовать, слазь.

Я растерянно отпустила его, краснея, и слезла с байка. Стала поправлять платье, а он смеялся.

Берег тут был крутой, и нигде я не видела места с песочком у воды. Всюду росла трава и камыши. Их я раньше видела только на картинке, потому теперь с большой охотой рассматривала их, а потом даже потрогала. Они оказались бархатно мягкими при легком прикосновении и твердыми, если их сжать. Я сразу вспоминаю то, что видела в гараже. Они чем-то похожи.

− Смотри не свались в воду, − предупреждает меня Денис.

Я оборачиваюсь. Он откуда-то достал плед, развернул его на траве и даже стянул майку. Рядом с ним в тени две банки, наверно пива. Он улыбается и манит меня пальцем.

− Ты обещала меня поцеловать.

− Такого не было, − отвечаю я, но шагаю к нему.

Оставив сумку на краюшке пледа, я хотела разуться, но он схватил меня за руку и потянул к себе. Я оказалась так близко, что мне стало чуточку страшно.

− Целуй, − требует он.

Я закрываю глаза, подаюсь вперед и касаюсь губами его губ. Он смеется и отстраняется.

− Малая, ты просто нечто!

Он хохочет, падая в траву, а я закрываю руками лицо.

− Значит, будем целоваться, − говорит он и снова прикасается к моей руке.

Я поднимаю глаза. Его рука ложится мне на затылок и резко привлекает к нему. Его губы обжигают мои, а язык вдруг оказывается в моем рту. Я вздрагиваю и закрываю глаза.

9. Поцелуи

Денис меня целует снова и снова. Его руки мнут мои волосы и грудь. Я почти не могу дышать. Мои губы распухли и сладко ноют от усталости, но льну к нему. Охотно сажусь на его бедро, когда он дергает мою попу на себя. Я сама не замечаю, как раздвигаю ноги. Он гладит мои бедра, задирая юбку и целует так властно, что у меня кружится голова.

Мои ресницы дрожат. Мне кажется, что он стал дышать тяжелее. Ему мало моих беззвучных стонов. Я вскрикиваю, когда он кусает меня за нижнюю губу и вдруг отодвигается.

− Все, урок окончен, − заявляет он и скидывает меня со своей ноги на плед. – Иди рисуй.

Я растерянно смотрю на него. Я вся горю от возбуждения. Мои трусики намокли, и теперь я сжимаю их ножками, чтобы не выдать себя, но отвести от него глаз не могу. Он смеется надо мной. Точно смеется!

− Сегодня не вторник, − говорит он и тянется к корням за банкой пива.

Я поспешно отворачиваюсь. Действительно, как я могла забыть, что я существую только ради вторников. Сегодня я тут явно только потому, что ему скучно. Хорошее развлечение: девочка, готовая на все. Мне стало обидно. Я обнимаю колени и замираю. Злая холодная звездочка касается раззадоренной трепещущей груди.

За моей спиной с характерным звуком открывается банка, шипит пиво. У меня на глаза наворачиваются слезы. О чем я думала? Это же не роман о любви, а просто секс с мужчиной, которого я люблю.

Я жмурюсь от собственных мыслей, запрещаю себе плакать и вздрагиваю. Моей шеи внезапно касается холодная банка.

− Держи, − говорит мне Денис.

Я машинально беру ее и едва не смеюсь. Это не пиво, а кола. Она почему-то холодная, будто прямо из холодильника. Я сразу думаю, что все может быть совсем не так, вот как сейчас с этим пивом. Все эти шипучие напитки мне всегда казались гадостью, а мама говорила, что они портят зубы, но теперь мне очень хотелось выпить именно колу. Я делаю глоток. Денис смеется.

− Я проверю воду, может и тебя можно будет в озеро запихнуть, а пока не суйся, − велит мне он.

Я киваю. Вместо печали на моих губах улыбка, хотя чему я радуюсь?

Денис, явно не смущаясь меня, стягивает джинсы и швыряет на плед. У него оказываются сильные жилистые ноги. Не такие как у качков. Мне кажется, что именно такие тела я видела у бегунов: с рельефными икрами, широкими бедрами и круглой попой. Я даже залюбовалась ею, такая она была аппетитная. Кусаю распухшие губы и думаю как бы к ней прикоснуться.

Он стягивает трусы и швыряет их к штанам. Я не могу удержать вздох. Он оборачивается и снова смеется.

− Малая, ты как всегда, − протягивает он.

Я не дышу. Теперь я вижу, что он тоже возбужден, хотя его желание не так заметно, как в гараже, но все же… Я запоздало понимаю, что разглядываю неприличные вещи и подняла на него глаза.

− Ты что-то сказал? – спрашиваю, а сама дрожу от собственной глупости.

− Рисуй пока, говорю, − смеясь, говорит Денис и отмахивается от меня.

Только я не могу рисовать. Только смотрю на него теперь украдкой, делая вид, что застежки моих босоножек мне интересней его тела. Даже интересно, откуда в нем столько силы? Едва ли Денис тягает штангу в спорт-зале. Неужели драки, мотоцикл и… чем он там еще занимается?… способны держать тело в таком состоянии?

Он стоит у сосны, смотрит на воду, а потом шагает с крутого берега, проваливаясь сразу до середины бедра. Он оказывается в той части, где не растут камыши, но зеленая тина чуть покрывает воду. Его это не волнует. Он шагает все дальше от берега, с каждым шагом проваливаясь все глубже.

− Денис, − зову я его.

Он вздрагивает и оборачивается.

− Малая, не называй меня так. Напугала, − отмахивается.

− Не ходи, − прошу я, не замечая его слов.

Мне страшно оставаться одной и это заброшенное озеро мне тоже не очень нравится. Если только смотреть на него, но не купаться.

− Я сам разберусь, − говорит он мне и ныряет.

Прыгает в зеленоватую воду, разгоняя солнечные блики кругами и исчезает. Я ежусь, подхожу к берегу. Его нет и мне очень страшно.

− Денис! – зову я, а он не появляется. – Денис, мне страшно!

Я почти начинаю паниковать, как из-за камышей слышу.

− Трусиха малая, будешь так бояться, награды не получишь.

Я опускаю голову. Ну вот чего он? Я же волнуюсь.

Он снова появляется рядом, буквально ложится на воду и упирается локтями в берег. Настоящий сказочный русал. Я только восхищенно смотрю на него. Он улыбается и вдруг протягивает мне белую кувшинку. Я не верю своим глазам, падаю на колени, беру этот нежный цветок руками.

Это мне? От него? Правда?

− Ой… а где ты…

Я не договариваю, мой голос стихает, и я смотрю на него. Ему весело и он улыбается так по-доброму, что мне начинает казаться, что это не игра.

− Целуй, − снова велит он. – За этот цветок.

Я краснею, но целую его в щеку, словно мы и правда в сказке.

− Не так, − недовольно говорит Денис и, вылезая из воды, хватает меня за подбородок, чтобы снова поцеловать так жарко и властно, чтобы мои трусики снова взмокли.

10. Не вторник

Денис совсем холодный. Капли воды срываются с его мокрых волос прямо на мое платье. Он целует меня так жадно, что я начинаю стонать в его губы и не замечаю, как оказываюсь во власти его рук.

Он укладывает меня на траву, и я охотно подчиняюсь, отдаюсь в его власть. Мои пальцы гладят его плечи. Они такие сильные, крепкие, почти каменные, только перекатываются под моими руками. Я млею от этого ощущения и краснею от своих мыслей. Мне очень хочется так же потрогать его попу. Будет ли она такой же жесткой или окажется упругой, как пружина. И… это нормально хотеть потрогать мужскую попу и сжать ее пальчиками как можно сильнее? Я не знаю, и думать об этом не могу.

Он снова задирает мою юбку, гладит бедра и заползает пальцами намного выше, гладит живот, а потом дергает лифчик вниз. Я вздыхаю, почти вскрикиваю, но его язык затыкает мне рот, превращая мои возмущения в глухой стон. Лямочки стянутого лифчика впиваются мне в грудь, дразнят соски и заставляют дрожать от нетерпения. Он спускает их с плеча и снова дергает лифчик. Я выгибаюсь, сама не понимая почему, меня просто ломает под ним, как безумную. Животом я упираюсь в его пресс и понимаю, что между нами нежное твердое желание.

Он отстраняется. Я приоткрываю глаза и вижу, как он усмехается. В его глазах блестят огни желания и предвкушения.

− Проси! − требует он.

Я закрываю лицо руками. Я понимаю, чего он хочет, в моей голове даже появляются слова, но они такие пошлые, такие неприличные, что я не могу их сказать. Я понимаю, что происходящее сейчас между нами совершенно неприлично, но…

Он отстраняется. Я понимаю, что его разгоряченное тело все дальше. Сейчас он снова скажет, что сегодня не тот день, а мне так горячо, и трусики так взмокли, что я хочу его всего в себя и сразу, хочу снова испытать то самое дикое чувство, что в первый раз.

− Денис, − шепчу я едва слышно.

Мой голос превращается в томный стон, мне стыдно за это, но я хватаю его за руку, только бы он не ушел сейчас.

− Я сказал не называть меня так, − глухо отзывается он и дергается.

− Прости, − шепчу я и отпускаю его руку.

Он все же встает и смотрит на меня свысока, зло, почти страшно.

− И чего ты хотела? − спрашивает.

− Можно сегодня будет вторник? − шепчу я и не знаю, как его теперь называть и стоит ли бояться.

Да и разве можно говорить такое?

Он усмехается. Зло сменяется на его лице чем-то вроде азарта. Он указывает на плед.

− Стань раком и сними трусы, − велит он мне.

Я оборачиваюсь в сторону пледа, подхватываю кувшинку и почти бегом мчусь выполнять его желание, только, опустившись на колени, вдруг понимаю, как это волнительно.

У меня дрожат руки, но я стягиваю трусики до коленок и упираюсь руками в плед.

Мое сердце выскакивает из груди. Я боюсь дышать и задыхаюсь, так сильно мне не хватает воздуха.

Он опускается рядом, задирает мою юбку и гладит пальцами. Я готова тереться об них, там меня выжигает желание. Не понимаю, как могу я быть такой, но это сильнее меня.

Он гладит мою попку, сжимает ее и раскрывает меня перед ним. Я охаю от предвкушения и получаю свою радость. Он входит в меня, и я вскрикиваю:

− Да!

Он смеется, но резко двигается во мне, и так это ловко у него выходит, что я от каждого толчка едва не извиваюсь под ним. Мне так хорошо, что мой стон сливается в единый скулеж с мольбами о продолжении. Он прикасается ко мне, мнет грудь, попу, сжимает талию. Мне кажется, что все это происходит сразу, а я умираю от наслаждения.

− Ты любишь трахаться, Малая? – спрашивает Денис и ускоряется.

Я не могу ответить. Это слишком стыдно, но я люблю, когда он во мне, когда таранит мое нутро своей страстью, когда делает меня полной и такой податливой.

− Я люблю тебя! – вырывается из моих губ, когда он начинает биться во мне.

Я словно лужица растекаюсь, опускаю голову на сложенные руки и замираю с отставленной попкой. Я готова вилять ею от удовольствия.

Он смеется.

− Любит она, − ворчит он, выходит из меня и падает рядом. – Вторник закончился, рисуй.

Я смотрю на него и любуюсь. Он закинул руки за голову и устроился словно на пляже, не одеваясь. Мне хочется погладить его руки, его грудь, кубики у пупка. Я не решаюсь, а тихо ложусь рядом и касаюсь пальчиком его локтя. Он не возражает, но и не реагирует на меня, словно я уже так же мимолетна, как стрекоза, севшая на камыш.