– Признайся, секретарша сбежала от тебя.
– Она в командировке.
– Командировка – предлог, чтоб сбежать от начальника… куда?
– Норвегия.
– Вот! В Норвегию! И я бы на ее месте не вернулась, – приложила голову к руке и прикрыла глаза.
Научусь спать стоя.
Худшее, что может со мной произойти.
Я любитель поспать, давать мне преимущество в виде "спать всегда и в любых позах" категорически нельзя.
Прохладный палец прочертил линию на щеке. От неожиданности вздрогнула.
Мороз смотрел с мягкой улыбкой.
– Значит не вернулась бы?
Не поняла в чем подвох.
– Я у тебя пять часов в секретарях, а она…?
– Три года, – выбившуюся из хвоста прядь заправили за ушко. – Это ее работа, а ты отрабатываешь наказание.
Твердый устойчивый дверной проем сменился мягким и не менее устойчивым ректором. Без мук совести устроилась на плече… ну, под плечом… Все-таки он выше меня на голову.
Еловый аромат с примесью морозной свежести… безумно приятно…
Внутри зашевелилось желание сбежать, он ведь ректор! Адекватно оценив свою способность к бегу, в данный момент решила, что как ректор он не может бросить меня и в его силах открыть переход в комнату. Не хочу я по лестнице подниматься.
– Пойдем? – по спине сверху вниз заскользила прохладная ладонь.
– Я не голодна, – левой рукой приобняла за шею, правой за спину. Вместо Мороза бы мягкую подушку и можно спать до утра.
– А чего ты хочешь? – тихий, на грани шепота голос ласкал слух.
– Чай. С лимоном. И мятой. И спать. Спать хочу больше, чем чай.
Сильные руки крепко обняли, словно боясь, что я испарюсь.
Я максимум могу просочиться лужицей и уснуть прямо здесь. На полу в кабинете ректора.
Ухо опалило горячее дыхание и смех. Приятный, добрый… слушала бы и слушала…
Взгляд уткнулся в шею с сияющими голубым светом узорами. Нет, сиял Мороз весь, но перед моим взором крепкая, длинная шея… и волшебство.
– Светишься, – подушечкой пальца очертила завиток, второй… – И волосы искрятся.
Почему он такой… волшебный, а мы все такие… обычные? Несправедливо. Я тоже хочу быть особенной.
– Можешь не выключать сияние?
Раскатистый бархатистый смех разнесся по кабинету.
– Чудо мое, – выдохнул он. – Не теряешь надежды найти "рычаг"?
Кровь прилила к щекам от воспоминания про тот нелепый диалог. И зачем надо было напоминать?
– Как раз его искать не стану, – пробормотала, уткнувшись лбом в плечо.
– Я не контролирую этот процесс, – пояснил ректор и провел по моим собранным волосам. – Всем управлять неинтересно. Пойдем пить чай, помидорка. Ты так мило смущаешься.
Не вспоминал бы про "рычаг", и смущаться бы не пришлось.
***
В кресле у камина расположилась нагло, по-домашнему. Подогнула под себя ноги, наслаждаясь теплом огня и уютом.
Мороз сам решил сделать чай, не прибегая к магии. Удивительно, конечно, но именно этот жест вызвал во мне бурю эмоций, несмотря на дикую усталость.
Он словно из "великого и могучего" волшебника превратился в уютного мужчину, не менее великого и могучего, но более реального. Мне вдруг захотелось просто прижаться к нему и наслаждаться моментом, пляшущим пламенем в камине и снежинками за окном. Сама испугалась своих хотелок и отсела на безопасный островок – кресло. Вдвоем мы тут при всем желании не поместимся. Хотя… при желании как раз поместимся…
Держать дистанцию показалось разумным решением. Насколько оно вообще может быть разумным после того, как минут пятнадцать назад висела на шее Мороза.
Чай нес уже не ректор. Ну, я слабо представляю главу Академии в домашних штанах и футболке с надписью "Верь в волшебство, а то, как лох". Он с оленями одевается в одном шоу-руме, однозначно.
Всевышний, я мечтала об этом моменте… лимон и мята, любимое сочетание… Только теперь к важному ингредиенту добавился камин.
Разбалует меня Мороз, и что я потом делать буду? Костер в ведре посреди комнаты разводить?
– Специально сбежала от меня? – хмыкнул Мороз, устраиваясь на диване.
Отчего-то вопрос меня смутил.
– Я… м-м… по-прежнему считаю, что нам… хм… не стоит… э-эм… ну… переходить черту "ректор-студентка".
Ель-метель, торжественная речь для новогодней елки. "Хм, эм, м-м", – все нечленораздельные звуки на нашем празднике жизни.
Ухватилась за кружку двумя руками и уставилась на огонь, чтоб не смотреть на Мороза.
Глупо отрицать, он нравится мне. И это не показатель, по нему все представительницы женского пола с ума сходят. Отчасти поэтому я не хочу становиться одной из тех сумасшедших поклонниц, готовых прыгнуть на Мороза по щелчку пальцев.
И что будет потом, когда у него пропадет интерес ко мне? Я останусь с клеймом "любовница Мороза", репутацией распутницы и, возможно, разбитым сердцем. Слишком высокая плата ради мимолетного влечения.
– Расскажи, о чем ты думаешь?
У меня что, на лице написано? Или я снова ляпнула вслух и не заметила?
Правду говорить или умолчать? А что я теряю? Минимум отправит в мою комнату, максимум отчислит. Последнее печально, но, в конце концов, есть Академия Льда.
– О том, что у тебя всегда было и будет полно воздыхательниц и я не хочу становиться одной из них. Что не хочу потом остаться с клеймом твоей любовницы и разбитым сердцем. И что, если ты меня отчислишь, я не стану отчаиваться и попробую поступить в Академию Льда.
Я говорила, изучая лимонную дольку в кружке и прилипший к ней листик мяты.
Наверно, упоминать Академию Санты не стоило… Лицо у Мороза больно недовольное…
– Основные опасения понятны и в целом логичны, а про Академию Льда забудь.
Если отчислит, все равно больше деваться будет некуда.
– Варя, ты меня слышишь? Посмотри на меня, пожалуйста.
– Я не стану обещать, что не пойду в Академию Льда, если ты меня отчислишь. Я не хочу обманывать, глядя в глаза.
Показалось, в ярких голубых льдинках отразилось разочарование. Что он со мной делает? Почему мне хочется его обнять и сказать, что по своей воле я из любимой Снежной Академии не уйду?
Это ведь не я. Во мне нет столько нежности и сентиментальности, и для таких порывов слишком, слишком рано.
Может он меня приворожил? Вдруг печать на запястье активирует какую-нибудь привязку или что-то подобное? А я тут расслабилась возле камина с любимым чаем. А вдруг…
– Ты мне подсыпал что-то, да? – подняла кружку.
Мороз нахмурился.
– О чем ты?
Сыграть так правдоподобно не смог бы даже Васильев.
– Ни о чем, извини, – и надо было подумать? Откуда в моей голове рождаются настолько странные мысли?
– Мне не нравится твой настрой, – припечатал ректор с недовольством. – Давай, иди сюда. Варь, я не кусаюсь.
Что может быть умилительнее Мороза с протянутыми руками? Ничего! Потому что это не умилительно.
Инстинкты самосохранения обострились до небывалой остроты. Интуиция твердила, что опасаться нечего, а внутренний голос убеждал бежать. Далеко и без оглядки. Потому что ректор – искуситель, обольститель и соблазнитель, а я маленькая, доверчивая и наивная.
Покрепче сжала кружку и все же покинула мягкое и комфортное "убежище". Никогда прежде мне не давались шаги так тяжело. Разве что, когда училась ходить, но я этого не помню.
Стоп.
Стоп, Варя. Я остановилась. Замерла.
Внутри разлилось сомнение, смешалось с предчувствием в адскую смесь. Почему-то кажется, что я на краю. Варианта всего два: шагнуть в пропасть, в пугающую и в то же время заманчивую неизвестность, или отступить и остаться в привычном течении.
От Мороза отделяет всего пара шагов. Пара шагов и полет в пропасть. Там бушует море, рассветы сменяют закаты в новых оттенках, небо ярче, облака белее, звезды ослепляют сиянием. Такая пропасть мне нравится. Но есть и другая, где корабли разбиваются о скалы, краски неба предвещают шторм, звезды гаснут и падают.
В какую попаду я?
– Варя? – Мороз напряженно наблюдал за мной, словно понимая, что творится у меня в голове.
Я люблю риск. Играть ва-банк.
Жизнь научила ценить моменты. Не делить на "до" и "после", а просто жить. Впитывая эмоции, радуясь каждому дню и улыбаясь без причины, просто потому что хочется.
Хочу ли я сделать шаг и сорваться вниз? А если не падать, а взлетать?
– Ты исполнишь мое желание? – голос осип.
Как же смешно прозвучало. Улыбнулась самой себе, по-прежнему стоя на месте.
Передо мной сидит сам, ель-метель, Дед Мороз! Я буду не я, если не воспользуюсь своим положением.
Он шумно выдохнул, будто тяжелый груз упал с плеч.
– Ты маленькая садистка! – меня сгребли в охапку и повалили на диван.
– Нет! Я бо… а-а! Боюсь ще… щекотки! – от смеха слезы брызнули из глаз.
Беспощадный Мороз, оказалось, тоже боится щекотки. Теперь уже не он нависал надо мной, а я забралась на него и, похоже, проиграла.
– Поймал, – констатировал факт.
В капкане рук забыла, как дышать. Сидеть верхом на ректоре Снежной Академии ощущения ого-го какие! И он так близко… я могу рассмотреть каждый узор на удивительно красивом лице…
– Поцелуй меня, – прошептал он, вводя в транс взглядом ярких льдинок.
– А узоры засветятся? – провела пальчиками по щеке наверх и спрятала их в шелковых волосах.
– Не знаю. Проверим.
Его второе имя змей-искуситель.
Ну, все, Варя. Это – твой шаг в пропасть.
Впрочем, нет. Шаг был, когда на ректора залезла.
Неужели я правда его поцелую? Сама? Не тот нелепый чмок, а настоящий…
Прикосновение к горячим губам прошибло мириадами чувств. Я не отскочила в испуге, наоборот теснее прижалась, увлекаемая в водоворот пока неизведанного, но заманчивого.
Мороз взял инициативу в свои руки… м-м… губы. Он словно замученный жаждой пил мои эмоции, так же как я его.
Под ладонями чувствовала напряженные мышцы. Натянутая струна, готовая сорваться в любой момент.
Он не пугал напором, давая время привыкнуть к нему и к туману в голове…
После его касаний кожа горела, словно на ней оставили раскаленный отпечаток, а мне, что удивительно, хотелось больше. Прижаться еще сильнее, почувствовать тепло тела и поцелуи…
Откинула голову назад. Горячие губы скользнули по шее, вызывая волну дрожи. Мамочки… так разве бывает? Чтобы… как в романах…
Стон вырвался неожиданно, и я, испугавшись его, замерла, глядя в голубые глаза полные эмоций и чего-то дикого.
– Ты похожа на испуганного совенка, – хрипло произнес Мороз, а я только теперь, придя в себя, обратила внимание, что сижу на чем-то о… очень твердом.
Так резво я даже в школе через козла не прыгала! Соскочила словно мышь с кактуса!
Ель-метель, как я… как мы… надо остыть.
– Еще чаю нам не помешает, – засмеялся Мороз, подобрал лежащую на полу кружку и ушел на кухню.
– Со льдом! – крикнула быстрее, чем сообразила.
С другой стороны, чего я ожидала, когда верхом на него забралась? Это было ненамеренно, просто так щекотать удобнее, но сам факт. Очевидно ведь, что не резиновый утенок выпрыгнет у него из штанов с противным "кря-кря".
В следующий раз буду думать, прежде чем что-то делать.
Постоянно даю себе это обещание и ни разу еще его не выполнила…
Это правда была я?
Да, точно, если б не я, то я бы громко ругалась. Наверно. Скорее всего.
Чего я, в самом деле, всполошилась? Ну, подумаешь, пообнимались. И поцеловались.
Все люди обнимаются и целуются, это нормально.
Мне ведь понравилось? Даже очень… особенно когда словно током тело насквозь, и такое сладко-томительное чувство внизу живота…
– Я выкину это кресло, – нарушил тишину бархатный голос.
От моего оплота комфорта и безопасности хотят избавиться?
– Нет, – вцепилась в подлокотники, – не надо. Хорошее кресло, уютное.
Мороз отдал мне кружку и покачал головой.
– Чего испугалась на этот раз?
Он сел на диван напротив, а я представила, как всего пять минут назад сидела на нем верхом…
– Я говорил, что ты очаровательно смущаешься?
Ель-метель, Варя, о чем ты думаешь?
Так, Мороз. Он должен мне желание!
– Ты должен мне желание, – заявила твердо, четко, со всей серьезностью.
– Должен? – Мороз изящно изогнул бровь.
– М-м… обещал?
– Разве?
Ах, вот как…
– Я спросила "ты исполнишь мое желание?", ты не ответил и вообще отвлек меня от важного вопроса. Молчание приравнивается к согласию, так что…
– Ладно, – сдался Мороз, – озвучивай, чего ты хочешь?
Вот так бы сразу!
– Земляники.
Не то чтобы он удивился… Он просто обалдел.
– Ты хочешь потратить свое желание на землянику?
Подогнула под себя ногу, наслаждаясь теплом от камина.
Что его так удивляет? Будто я попросила Луну на блюдечке.
– А что надо принца и полцарства в придачу?
Не без удовольствия отметила перемену во взгляде.
– Предположим, принц у тебя уже есть.
– Принц, предположим, есть… – осмелев или окончательно утратив рассудок, провела пальчиками ноги по правой штанине ректора. – А земляники нет.
Мороз ухватил за лодыжку. Пальцы пробежались по стопе. Мягкими умелыми движениями он давил на нужные точки, вызывая дрожь. Глаза-льдинки неотрывно следили за эмоциями, не упуская из виду каждый мой вздох.
Ель-метель, что же он творит… Как же приятно… Новые ощущения… Много новых ощущений… Слишком много для одного вечера… и опять бабочки в животе…
Главное снова не застонать. Лишь бы не…
Полувздох-полустон вырвался наружу.
– Ой, – попытка освободить ногу от плена волшебных рук потерпела крах.
Ох и покраснеет мое прекрасное личико…
Мороз засмеялся. В его руке возникла чашка с земляникой.
– Держи, чудо.
Радостный писк даже не пыталась сдержать.
– Ты прелесть! – чмокнула волшебника в щеку.
Аромат лета… ни с чем несравнимый, незаменимый и любимый. Застонала без стыда от божественного вкуса сладкой, сочной, вкуснейшей ягоды…
Ради нее стоило использовать желание.
– День испытания на прочность, – пробормотал Мороз, наблюдая за мной.
– Что? Почему?
Земляника вскружила голову не хуже объятий ректора.
– Если я отвечу, ты будешь неделю красная ходить.
Повисшую тишину нарушал треск поленьев.
Он… м-м… намекает…
Видя мое замешательство, Мороз тихо засмеялся.
Не буду додумывать. У меня в руках земляника, в кружке любимый чай, камин под боком и… и узоры светятся. А остальное потом.
Глава 11. Неожиданные гости
"Обожаю, когда являются
без приглашения. С – сарказм."
Из личных заметок Мороза
В комнату я вернулась после полуночи, когда доела ягоду. С Морозом тоже поделилась. Он съел и не заметил, и я еще минут десять учила его наслаждаться вкусом лета. Поняла, что учитель из меня, мягко говоря, не очень. Ни капельки не расстроилась.
Без пожелания спокойной ночи губы в губы меня не отпустили. Это тоже не расстроило. Я больше испугалась самой себя.
Разве можно вот так, за один вечер, привыкнуть к повышенному вниманию ректора и… м-м… его поцелуям? Вопреки здравому смыслу мне не хотелось с ним расставаться и это пугало еще сильнее. В конце концов я решила весь следующий день не пересекаться с Морозом.
Он остынет и переключит внимание на какую-нибудь студентку, а я тоже остыну и погружусь в учебу.
Нежась под теплым одеялом, вспомнила о ненаписанном реферате по криомантии, о благополучно забытом задании по телекинезу… А все почему? Потому что на меня то нападают с желанием убить, то обнять и поцеловать, а учиться когда?
Я в Академию за знаниями пришла, а не за смертью и тем более не за любовью.
Дав себе обещание проснуться самой и вовремя во что бы то ни стало, провалилась в царство снов.
Вокруг шумел зеленый лес, впереди под солнечными лучами яркими красками цвело поле. Теплый ветерок ласкал кожу, трепал волосы, я чувствовала запах лета…
– Варюша, просыпайся. Варя, вставай, – скрипучий голос деда Любомира врезался в сон. – Варька, снова Мороз придет, просыпайся!
Подскочила на кровати как ужаленная.
Не надо Мороза! Я ведь решила не попадаться ему на глаза.
– Наконец-то! – прокряхтел мой будильник. – У тебя десять минут на сборы, на столе пирожки, и чай там, ток смотри много не пей! Он успокаивающий. Сам заваривал. Перепьешь – худо будет. Все, я пошел. Некогда мне. И не засни! Соня-засоня…
Дверь хлопнула, оставляя меня в тишине.
Хорошо-то как!
Пять минут на душ, пять минут на завтрак. Нет, три минуты на душ, пять на завтрак и две, чтоб собраться.
За пирожки взялась закутанная в полотенце. Некогда мне по два раза переодеваться, а с меня станется заляпать вишней рубашку.
Не забыть поблагодарить деда Любомира за чай. Очень вкусный! Ну, думаю, от двух кружек ничего со мной страшного не случится.
На криомантию все-таки опоздала. Всего на две минуты, но для профессора Коржика они равноценны всей жизни.
– Липова, может специально для вас перенести занятия на полчаса позже, чтобы вы успели выспаться? – поверх стильных прямоугольных очков недовольно сверлили карие глаза.
– Думаю, никто не будет против, – пожала плечами равнодушно.
– После занятий придете отмывать кабинет, – строго припечатала профессор. – Садитесь. Еще одно опоздание и пойдете к ректору.
Было бы из-за чего так шуметь!
Нервная она слишком. И меня невзлюбила. С первого дня.
– На чем Липова меня прервала? Воздействие на воду в условиях высокой температуры. Тема реферата, который вы должны были подготовить. Все сделали? Кто не сделал? Ах, Липова. Ожидаемо. Вы меня даже не удивили. Чем вы были заняты, позвольте узнать?
– Сначала лежала без сознания пять часов, потом заменяла секретаря у Мороза Морозовича. Можете уточнить у него, если не верите мне, – бесстрастно произнесла, не вдаваясь в подробности прошедшего вечера.
Надеюсь, что их никто никогда не узнает.
Все совершают ошибки. Я тому доказательство. И Мороз, кстати, тоже. Ректор и студентка должны оставаться ректором и студенткой. Не более.
Моя официальная принципиальная позиция.
– Уточню, не сомневайтесь.
Пожала плечами с абсолютным безразличием. Пусть хоть Министру магии пишет, мне все равно.
Замечательный чай у деда Любомира, надо взять рецепт. Буду перед криомантией его пить, чтобы профессор Коржик вот также раздувалась от злости.
Быть спокойной, когда из тебя хотят вытянуть грубость – чистый кайф. Только почему-то он ощущается далеким, будто приглушили стеклянным колпаком.
Моему спокойствию позавидовал бы сам гуру-дзена. Занятия не вызвали у меня ни радости, ни грусти из-за двух выговоров о невыполненном домашнем задании.
Даже любимый творожный пудинг на обеде удостоился моего безразличного взгляда.
Наверно две кружки чая дела Любомира – все-таки перебор. Увы, это осознание тоже было встречено равнодушно.
Погода удачная для игр в снежки, а мой друг где-то на Аляске. Ну и ладно. Кому нужны эти детские забавы?
Я плелась по коридору, с апатией рассматривая потолок. Интересно, падала ли на кого-нибудь сосулька? Может ректор особенно изощренным способом избавляется от студентов? Упала сосулька на голову – несчастный случай.
Двери еще странные… вмуровываются в стену, сливаются с ней и только голубые узоры выдают, что она здесь должна быть.
Воздух впереди похож на северное сияние. Красиво. Я никогда не видела его вживую.
В принципе, ничего особенного. Сияет, переливается. У Мороза узоры эффектнее светятся.
Мороз. Он наверно ждал, что я просплю. И ладно. Хорошо, что я его не видела. А если б увидела?
Ну и ладно. Скажу ему все и даже не засмущаюсь. Чай хорошо действует.
– Липова, стой!
Какой-то ненавистный голос… Должен быть ненавистным, но благодаря волшебному чаю мне все равно.
Северное сияние обступило со всех сторон. Словно миллионы звезд зажглись на полотне млечного пути.
Толчок в спину выбил почву из-под ног. Холодный пол обошелся со мной неприветливо, нос обожгло болью. Алые капли одна за другой плюхались на темную поверхность. Сверху меня что-то придавило, не давая подняться.
Не будь во мне чудесного чая, случилась бы паника.
– Дура, – прошипели в ухо. – Я кричал тебе! Ты что, оглохла?!
– Слышала.
Тяжесть исчезла, зато сбоку появилось лицо Пантина. Ненавистное, но мне как-то все равно.
– Ты обдолбалась? – выплюнул с презрением и поднялся на ноги.
Его слова даже не задели.
– Нет, это чай, – села, наблюдая, как на ладонь падают и расползаются красные капли.
Надо приложить что-то холодное к носу… а в этой полупустой незнакомой комнате ничего подходящего нет.
– Где мы? – блондинчик нервно осматривался. – Твою мать! Не шевелись.
Напротив носа появилась широкая ладонь.
Что он хочет сделать? Вправить мне нос ударом слева?
Внутри закололо от магического воздействия. Кровь остановилась, а вот туман в голове не рассеялся. Апатия липким киселем разливалась по телу. Да, чай был хорош минут пятнадцать назад, теперь лучше избавиться от чрезмерно успокаивающего эффекта, только я не представляю как. И к тому же мне все равно.
– Ты знаешь где мы? – Пантин вернулся к осмотру комнаты.
Окон нет, из-под двери узкая полоска света, благодаря ей здесь вообще есть хоть какая-то видимость.
– Понятия не имею.
Спокойное безразличие жутко раздражало блондинчика.
– Дура, из-за тебя мы застряли черт знает где.
– Я тебя с собой не тянула, – пожала плечами.
Эмоциональная отрешенность перестает нравиться. Только мне все равно.
– Да? – едко воскликнул Пантин. – Я вообще-то помочь хотел.
– Инициатива наказуема, – снова пожала плечами.
Похоже, единственное что мне удается прекрасно – пожимать плечами и моргать глазами.
– Дура, – снова выплюнул он. – Я не собираюсь тут с тобой подыхать.
Дверь сотряс удар, второй. Третий, и такой же бесполезный. Дерево скрипело под натиском Пантина, но стойко держалось.
Похоже, грядет очередная попытка избавиться от ненавистной меня.
Какая досада.
– Эй! Выпустите нас! Или меня.
А я его не виню. Блондинчика и впрямь можно отпустить, он-то вообще ни при чем. Ну, он, конечно, мне не нравится, но не настолько, чтоб ему зла желать.
– Да, выпустите его, – вместо крика вышел ропот. Безразличный, отрешенный.
– Ну точно дура, – Пантин склонился надо мной, упираясь руками в колени. – Липова, приди в себя. Думаешь никто не знает, что тебя хотят убить?
– Я не выписываю журнал "Сплетник Академии".
– Шутишь, значит соображаешь. Что это у тебя?
Сильные пальцы дернули руку вниз, к небольшому лучику света.
– Печать Мороза? – глаза блондинчика забавно расширились.
Почему он ее увидел? Как? Ректор ведь скрыл ее. Ай, все равно. Раз увидел, скрывать очевидное не имеет смысла. Ясно же что не хной нарисовала.
– Так все правда? – Пантин продолжал рассматривать узоры на запястье.
– Не все, – возразила бесстрастно. – Я не хотела, Мороз заставил.
– Заставил с ним спать?
– Я с ним не спала, – без твердости в голосе прозвучало неубедительно, но мне плевать.
Пантин попытался стереть узор. Естественно, ничего не вышло.
– Как она работает?
Хороший вопрос, ответа на который у меня нет. А правда, как она работает?
– Проверить возможности не было. Она должна сработать в момент опасности и перенести меня к Морозу. Вообще-то ее никто кроме меня и его не должен видеть, а ты видишь, значит она сломалась.
– Мозг у тебя сломался, Липова, – Пантин отпустил мою руку и сел на пол. – Здесь похоже магию блокируют.
Нелогично.
– Ты мне кровь остановил.
– Не тот уровень. Давай проверим. Сильный всплеск магии заглушит, – Пантин вскинул руку, кончики пальцев засверкали голубоватым светом и… погасли. – Что и требовалось доказать.
Дверь с треском ударилась о стену, нарушая тишину, но ни капельки не тревожа мой покой. Интересно, долго еще будет действовать супер-чай деда Любомира?
Первым делом заметила голубые сапожки, смутно знакомые. Кажется, я их уже видела… да, точно, прежде чем отключиться в снегу под деревом.
– А-ага-а, – протянула, даже не пытаясь подняться на ноги, – несостоявшаяся убийца…
Стройные ноги затянуты в кожаные лосины, от середины бедра начинается что-то похожее на удлиненный голубой жакет с такими же узорами, как на камзоле Мороза. С плеч спадают белые локоны, упругие и переливающиеся в отблесках света.
Все прекрасно, кроме ядовитой ухмылки и хитрого блеска в ярких голубых глазах, очень-очень напоминающих глаза Мороза.
– Без эксцессов не обошлось, – мягкий голос контрастировал с местом и доводил ситуацию до абсурдности. – Ты кто?
Она смотрела на Пантина, не обратив внимания на мой комментарий.
И ладно, я с вами тоже не горю желанием общаться.
– А вы? – усмехнулся блондинчик, не уступая даме в красочности оскала.
Им ни в коем случае нельзя объединяться в тандем, иначе миру придет полный капут и тотальный апокалипсис.
– Здесь вопросы задаю я, – в нежном голосе прорезались презрительные ноты.
"И что он в тебе нашел?", – прозвучало в голове как наяву.
Это точно была она.
– Не хочу вмешиваться в вашу душевную беседу, – бесцветный голос показался чужим, – но вмешаюсь. Вы надеетесь узнать, что он во мне нашел? Можете не прибегать к пыткам, я сама отвечу. Я не знаю.
Развела руками и с безразличием выдержала яростный взгляд.
По прогнозу после продолжительного штиля наступит шторм. В виде моего крайнего недовольства и возмущения.
– Так вы знакомы? – Пантин понимающе улыбнулся.
– Ну, и кто из нас дурак? – патетично вопросила, впрочем, не рассчитывая на ответ.
Блондинчик насупился и открыл рот, только звук вылететь не успел.
– Заткнулись оба! – гаркнула девушка… женщина… дамочка… Пусть будет дамочка. – Повторяю вопрос, кто ты? И почему с ней?
Я, лишенная эмоций, почувствовала себя бесстрашной и бессмертной, а потому молчать не стала.
– Он мой враг. Если вы его убьете, я не очень расстроюсь, но обижусь, потому что вы лишите меня особого развлечения.
– Спасибо, Липова, – процедил Пантин, едва не скрипя зубами.
Вроде и не за что.
Дамочку видимо раздражал сам факт моего присутствия с ней на одном квадратном километре.
– Любовники, друзья, враги – мне плевать. Будете меня раздражать – убью обоих. Будете зайчиками – убью только ее, – она сделала паузу, давая время переварить услышанное. – Усвоили?
Дверь захлопнулась, намертво засев в стене. Пантин проверил.
Ну, теперь я хотя бы знаю, что меня сюда не на чай пригласили. Осталось придумать, как вытащить отсюда блондинчика. Все-таки он здесь оказался случайно.
Обещанию, что его оставит в живых моя лишенная эмоций натура не поверила. Ни на грамм.
Лицо дамочки не вселяет веру в доброе и чистое, скорее в подлое и грязное. В фигуральном смысле.
– Скажешь что-нибудь в духе "брось меня и уходи" и я тебя вырублю, – пообещал Пантин, скосив взгляд.
– Слишком сентиментально, но суть уловил верно, – кивнула, борясь с закрывающимися глазами.
Бой неравный. Налившиеся свинцом веки насильно утягивают в сон.
Держаться! Не спать!
– Я предупредил, – блондинчик сел рядом. – Как будем выбираться? Магии нет. А той, что есть, на спасение не хватит.
Пожала плечами, не в силах открыть глаз.
Все, не могу больше.
Останусь живой – никогда не притронусь к чаю деда Любомира. Он слишком успокаивающий. Хотя сама виновата, меня ведь предупреждали много не пить.
– Ножик в кармане не завалялся? – вяло поинтересовалась, из последних сил удерживая сознание на плаву.
Голова отяжелела и скользнула на что-то твердое и ворсистое. Кажется, плечо. Свитер приятный…
– Хочешь убить себя раньше времени?
– Проверить, вдруг печать сработает. Тогда нас перенесет к Морозу…
Пантин ничего не ответил. Или я просто провалилась в пугающую темноту и не услышала.
Я летела вниз, в непроглядную бездну. Невнятный шепот будоражил душу, холодные лапы скользили по коже, зазывая вниз. Там хорошо и никого нет, а наверху все против меня, и я никому не нужна.
Пробирающий голос забирался под кожу. Чувствовала его каждой клеточкой тела. Страха не было. Пугающее безразличие и обреченность. Я всегда шла по пути наибольшего сопротивления и стремилась доказать, что могу преодолеть любые трудности. Чтобы мама увидела и поняла – я не позор семьи, я не проклятая и не хуже других. Если я упаду, тогда родители окажутся правы. Я сдалась, я не смогла, я не справилась.
Полет замедлился, а шепот стал отчетливее. Каждое слово больно врезалось в уши, разрывало на тысячи частиц. Я не слышала собственного крика, он гаснул в непрерывном потоке жутких безжизненных голосов.
Далекий звук моего имени с трудом просочился ко мне. Ухватилась за него, словно за тонкую нить, боясь сорваться.
Меня потянуло наверх. Липкий холод отступать не собирался, надеясь побороть и утянуть вниз.
Тело скрутило в спираль от боли. Хотелось зарыдать, закричать, избавиться от нее.
Резкий толчок выбросил в реальность, погружая словно в прорубь в поток овладевших мной эмоций.
– Жива, – выдохнул кто-то. – Липова, твою метель, ты на моих руках решила скопытиться?
Комната в полумраке, Пантин держит за руку, прощупывает пульс. Что…
Воспоминания о северном сиянии, толчке, дамочке похожей на Мороза, и полет… самый страшный сон в моей жизни… или не сон?
– Не дождешься, – высвободила руку и подтянулась, опираясь спиной о стену. – Я вообще живучая.
– Пришла в себя? – с ехидством хмыкнул блондинчик. – Наконец-то. Я уже думал заупокойную речь писать.
– Не торопись, я еще тебя переживу.
– Пф! С твоим стремлением на тот свет – вряд ли.
– Я не стремлюсь, – возразила упрямо. – Я жить хочу. Столько всего еще не сказано, не сделано и не изучено.
Взять хотя бы Мороза. Я ведь так и не узнала до сих пор, почему его узоры то светятся, то не светятся.
При воспоминании ректора в душе словно птички запели. Вот бы заглянуть в его глаза и разгадать, что за неизведанные эмоции скрываются в голубых льдинках.
Мечтательная улыбка расцвела на губах.
Одернула себя. Не хватало превратиться в повернутую на нем фанатку.
– Давай думать, как выбираться, – Пантин начал ощупывать обшитые деревом стены.
– Надеешься найти тайный выход?
Давненько я на ногах не стояла. Конечности затекли и теперь неприятно покалывали.
Здесь даже подкоп не сделаешь. Разве что половицу попытаться оторвать, вдруг за ней подвал или что-то подобное.
– А ты решила сдаться? – удивленно воскликнул блондинчик, стуча по дереву. – Или чтоб ты зашевелилась тебя надо назвать "подстилкой"?
От последнего слова передернуло, снова пробуждая давние воспоминания.
– Зачем ты это делаешь? – искреннее недоумение без злости и ненависти.
Простой вопрос "зачем?". Всегда хотела узнать, чем руководствуются люди, делающие выводы на основании слухов.
Можно понять озлобленных подростков. У них в крови бушуют гормоны и прет максимализм, приправленный садизмом. Но ведь Пантин уже не подросток. Он явно перерос пустые эмоциональные всплески.
– Нравишься ты мне, – выдал блондинчик будто очевидную истину.
Руки опустились вместе с челюстью. Глаз, кажется, задергался.
– Учти, шутка несмешная.
– Кто сказал, что я шучу? – Пантин оскорбленно фыркнул.
Всевышний, да что с ними такое?! Эти мужчины… хоть в лес беги!
– Пантин…
– Липова, успокойся, – перебил меня. – Я за тобой бегать не собираюсь. Ты мне нравишься, но я себя уважаю и как Васильев хвостом ходить не стану.
Я нахмурилась, хотя он едва ли разглядел мои эмоции.
– Мы с Лисом друзья.
– И как друг он угодил на Аляску? Послушай, ты либо слепая, либо претворяешься. Так не бывает. "Просто дружбы" не бывает. Мороз, в отличие от тебя, более прозорлив.