–Понравилось, – тихо шепчу, пригубляя из бокала.
–Ураааа! – кричит Анжелка.
– Да не вопи ты! Соседей разбудишь! – смотрю на круглые светло-зеленые часы, украшающие стену кухни. Час ночи! Завтра вставать в шесть утра!
“Да и хрен с ним”, – думаю я, допивая вино из бокала.
Имею я право немного расслабиться или нет?
–А потом что? – спрашивает Анжелка.
–А потом мы допили вино, Михаил проводил меня до двери, а на улице меня ожидало такси.
– И ты даже не захотела на него взглянуть при свете? – ахает подруга.
– Не могу я пока…
–То есть ты сосалась и тискалась с мужиком, которого не узнаешь, пройди он мимо тебя в толпе?
– Я пьяная уже была! Еле добралась до такси.
Протрезветь мне Анжелка не дала, подливая из бутылки в бокал.
А наутро мысли о вчерашнем свидании приняли совсем другую позицию.
Впопыхах собираясь, пошатываясь по квартире, я с ужасом думала, какого обо мне мнения Михаил. Позволила ему так ласкать меня! Стонала, как похотливая сучка! Чуть не отдалась ему на диване в каком-то ресторане!
Кровь приливает к щекам, вызывая новый приступ тошноты и усиление головной боли.
Я ведь не такая! Я скромная учительница средних лет. Должна подавать достойный пример ученикам своим примерным поведением.
С утра будто вся Вселенная протестовала против меня.
Пельмени я с вечера не сварила, поэтому коту пришлось довольствоваться сухим кормом, за что до двери меня провожал обиженный укоризненный взгляд. Замок на сапоге приказал долго жить, оставив в моих пальцах вжикнувшую "собачку".
Выглянув в окно, с удивлением замечаю, что на улице сухо и тепло. Значит можно пойти на работу в туфлях.
Брести два квартала до школы на высоких каблуках, да ещё и с похмелья – сомнительное удовольствие, но выбирать мне не приходится. Я позволила себе вчера шикануть и на последние свободные деньги заказала нам с Анжелкой роллы. Так что такси мне не светит, а толкаться в автобусе, рискуя прийти на работу в драных колготках я не хочу.
Интересно, как подруга вчера добралась домой?
Судя по ее помятому виду, опущенной на руки голове, утречко у нее задалось так же, как у меня.
Впорхнув в учительскую и поприветствовав коллег, сунула в руки Анжелы блистер с анальгином. Подруга одарила меня благодарным взглядом и поплелась к кулеру, который мы слёзно вымолили у директора школы за стаканом воды.
–Коллеги, – голос Виталины над моим ухом звенит восторга. – Я выхожу замуж!
Мы с Анжелкой синхронно поворачиваемся в сторону говорящей Виталины и замираем от потрясения. Виталина с восторгом и упоением рассказывает что-то, а у меня в ушах заложило от “потрясающей” новости. В голове крутится песенка из детского мультика.
Наблюдаю за Виталиной словно она на экране телевизора. Ходит по кабинету, раздает всем открытки. Кожей пальцев чувствую гладкую прохладную поверхность. Опускаю взгляд на свои руки. Приглашение красивое. Видно, что заказано в специальной фирме. На светло-бежевой рельефной бумаге красивым витиеватым почерком выгравировано: “Виталина и Вадим”. Открыв приглашение и проморгавшись, чтобы наступившие слезы не мешали обзору читаю про то, как мой бывший муж приглашает меня на свою свадьбу.
От плотного картона так и веет счастьем и надеждой на счастливое будущее. Только не со мной. Не со мной!
Отбрасываю приглашение, словно гадюку в речку, и со скоростью ветра выхожу из кабинета. Бегу по коридорам, не видя куда, пока чья-та рука не останавливает меня, схватив за локоть.
–Мань, ты че творишь? – запыхавшаяся Анжелка появляется словно из ниоткуда. Я не реагирую на ее слова.
Прислоняюсь затылком к холодной стене коридора и съезжаю вниз, потому что ноги меня не держат. Где-то у пола меня подхватывают руки подруги и водружают обратно.
–Мань, Мань, ты чего?
Ее встревоженное лицо виднеется сквозь карусель картинок.
Вот, мы наша с Вадимом свадьба. Во времена студенчества денег у нас было не много, поэтому на дачу моих родителей позвали родителей Вадима, пожарили шашлыки, выпили вина, разъехались по домам.
Вот, мы с Вадимом, выбираем обои в нашу квартиру. Он морщился на мои предложения пастельных тонов, в итоге сошлись на нейтральном бежевом цвете в кухню, тёмно-синих в спальню, белых с блёстками в коридор.
Вот, мы с Вадимом дружно клеим эти самые обои, ссоримся из-за ерунды, миримся на кухонном столе, да так страстно, что ножки хлипкого стола не выдерживают и мы падаем на пол.
И я совсем не ожидала увидеть на пороге квартиры его чемоданы с вещами, когда четыре месяца назад пришла с работы домой.
Я думала, что мы счастливы.
А оказалось, что мы счастливы по отдельности. Я в своей иллюзии идеального брака, и он… С любовью всей его жизни.
Всхлипываю и вытираю слезы с щек салфеткой, врученной мне заботливой подругой.
Ну что он в ней нашел?
Что в ней есть такого, кроме сучьей натуры и шикарного внешнего вида, чего нет во мне?
Раньше я думала, что ее желание родить ребенка.
Три года назад я была беременна. В одну из ночей проснулась от дикой тупой боли внизу живота. В больнице мне сделали чистку, потому что плод замер.
"Так бывает, – сказал мне врач. – Молодая ещё. Можно беременеть через год".
А через год я не хотела. И ещё через год.
Не могла.
Не могла заснуть, вспоминая, через какой ужас прошла. Детский плач преследовал меня по ночам.
Вадим стойко уверял меня, что подождёт, пока я буду готова. Тогда попробуем снова.
Но через свой страх я перешагнуть не могла.
И он нашел выход. Молодая красивая амбициозная и беременная Виталина теперь выходит замуж за моего бывшего мужа. А я оказалась на обочине широкой дороги, ведущей в счастливое будущее.
Боль и горечь накатывают волнами, вызывая новые всхлипы и потоки слез. Меня трясет так, будто я сижу на стиральной машине во время отжима белья.
Анжелка хлопочет надо мной, что-то говорит утешающее, мол хрен с ними со всеми, а я не могу. Мне так плохо.
–Машуль, иди в туалет. Умойся, поплачь. Я твоих шалопаев возьму на себя, у меня сейчас "окно". Мааань, – болезненные хлопки по щекам возвращают меня в реальность.
–Ммм?
–Иди отдохни немного. Я твоих учеников займу общественными работами. Снег сошел, а у нас прошлогодние листья с клумб не убраны. Давай иди, – подталкивает меня в сторону туалетов.
И я послушно иду, закрываюсь в кабинке и разлетаюсь на части от дикой боли и осознания собственной никчемности.
26, Машенька
–МарьВанна, а где вы живёте?
–Там же где и все, Лиз. Дома, – отвечаю настырной девушке, пока провожаю ее, и тут же одергиваю себя. Она не виновата в моем похмелье и плохом настроении. Так зачем грубить?
Уроки вела, как в ёжик в тумане. И с облегчением выдохнула, услышав последний звонок с урока.
На выходе из школы меня окликнула Лиза, о которой из-за своих переживаний совсем забыла. Хороша наставница!
Сегодня Лиза хочет познакомить меня со своими сотрудниками автомойки.
И вот мы идём мимо моего двора, наслаждаясь теплым весенним солнышком, ежась от ещё по-зимнему холодного ветра.
На клумбах скоро расцветут тюльпаны различных цветов, заботливо выращиваемых соседями к Красной горке и Пасхе.
Нужно бы с родителями на кладбище съездить. Убрать мусор на могилах бабушки и дедушки.
За своими размышлениями и лепетом Лизы не замечаю, что нас окружила небольшая толпа дворовых пацанов. Мальчишки совсем юные, учатся в нашей школе в третьем классе.
Чувствую ощутимый и болезненный тычок в спину и от шока и удивления вскрикиваю, привлекая внимание Лизы.
–Ох, – удар камнем Лиза ловит предплечьем и тут же бросается на мальчишек. – Ах вы!.. Да я вас!.. Получайте, гавнюки мелкие! – Лиза поднимает мелкие, размером с полкулака камни, и кидает их в мальчишек, сопровождая каждое слово ловким замахом в сторону обидчиков.
–Лиза, не надо, – бросаюсь к ней и хватаю за руки в надежде остановить ее. – Они же малыши совсем.
–Хороши малыши-карандаши. Террористы юные, – Лиза, не слушая меня продолжает свои телодвижения по подбору камней с землистой дороги и метанием их в мальчиков.
Сами же виновники стычки сначала отвечают Лизе, за что мы попадаем под град мелких камней, а затем бросаются в рассыпную, услышав гулкий звук сирены полицейской машины.
Хватаю Лизу за руку, когда она бросается за мальчишками, останавливая ее.
–Лиз, ну их, пусть бегут.
–Да я им щас головы поотрываю, засранцы мелкие! – удержать Лизу оказывается не так-то просто, но тут на помощь поспевают два молодых парня в форме, заламывают ей руки и скручивают за спиной, закрепив наручниками. Ко мне кстати были применены те же действия. Так что я охнуть не успеваю, как оказываюсь в кузове полицейской машины.
Опять.
И снова не по своей вине.
Да что ж за день такой!
В этот раз компанию мне составляет моя ученица, не прекращающая сыпать угрозами, только на этот раз на сотрудников полиции.
В таком виде – расстрепанных и взъерошенных, нас привозят к уже знакомому мне отделению МВД.
***
-Товарищ майор, – постучав, открывает дверь кабинета один из молодых полицейских и пропускает нас с Лизой вперёд. Наручники сняли на входе в здание, мотивируя это тем, что "мне Медведь голову оторвёт, если увидит свою дочь в "браслетах". – Принимайте преступниц.
Михаил поднимает голову и недоуменно смотрит в нашу сторону. Когда его взгляд скользит по мне, уголки его губ дёргаются в усмешке, но, увидев Лизу, замирает, брови сходятся на переносице, нижняя челюсть будто немеет от напряжения. Вот это мы попали. Под раздачу майору.
Мы с Лизой, вжав головы в плечи входим в кабинет и присаживаемся на стулья, стоящие возле длинного стола.
Молодой полицейский, поигрывая наручниками, становится за нашими спинами.
–Не понял, – Михаил встаёт из-за стола, скрещивает руки на груди и впивается взглядом в молодого полицейского за нашими спинами.
–Товарищ майор, мы патрулировали, а потом увидели, как эти… – кивком показывает на нас с Лизой, – кидались камнями в мальчишек.
Я только открываю рот в намерении возразить, но тут же захлопываю его, почувствовав касание руки Лизы и перехватив ее взгляд. Немой жест отрицания.
–Наручники зачем? – стреляет глазами в металлические браслеты в руках полицейского.
–Так сопротивлялись, товарищ майор, – растерянно говорит парень.
Взгляд майора тем временем мечет молнии, и я против воли сжимаюсь на своем стуле, в попытке спастись от его гнева.
–Я понял. Свободен, – холодным тоном, будто стальными льдинками колет, бросает молодому полицейскому, который пряча наручники, выходит за дверь.
Проводив его взглядом,и дождавшись пока за ним захлопнется дверь, Лиза бросается в атаку.
–Пап, мы не виноваты…
–Мы спокойно шли по двору… – подхватываю я.
–… А они как кинут в Марьванну камень…
–…Мальчишки же ещё… – наперебой рассказываем с Лизой.
–… А я им в ответ…
–… А они убежали… – взгляд майора мрачнеет, а мы не затыкаемся, вываливая на него ворох новой информации.
–… А тут твои архаровцы…
–… Зря нас задержали…
–… Браслеты надели, прикинь, пап. Совсем офигели…
–… Товарищ майор, отпустите нас, пожалуйста.
–… Мы ни в чем не виноваты, – скулим жалобным тоном.
–Отставить!!! – раздается из уст Михаила громовой крик, да такой громкий, что мы с Лизой по команде закрываем рты и подпрыгиваем на своих стульях от неожиданности. – Растренькались тут… Во что ты втянула мою дочь? – Переводит свой взгляд на меня, пригвождая к стулу. От шока и удивления не могу пошевелиться. Нет, я не снимаю вины с себя, переводя ее на несовершеннолетнюю девушку, но и получать наказание за то, в чем мы не виноваты я не хочу.
–Папа, Марьванна ни в чем не виновата, – вскакивает со своего стула Лиза.
–Сядь я сказал! – майор падает ладонями на стол, сопровождая свой рык хлопаньем по столу.
– Не кричите на дочь, – вступаюсь я за девушку.
– Она меня защищала, – лопочет Лиза.
– А она что сама не могла защититься? – хмурится майор.
– От кого, пап? От десятилеток? Ей же срок впаяют. Эти хулиганы задрали ее уже.
– Рот закрой, что за лексикон? – Устало падает на стул, прижимает ладони к виску. – Девки, как вы меня задрали. – Расфокусированный взгляд майора вперивается в стену позади нас.
– Папа, что за лексикон?
– Лизка, иди домой, – фыркает он.
– Пааап, – тянет Лиза, стреляя глазами в мою сторону. Я бочком пытаюсь слезть со стула, но взгляд майора пригвождает меня обратно.
–МарьВанна остаётся, Лиза – домой, – чеканит распоряжения пришедший в себя Михаил.
–Пааап.
– Лиза, – голос спокойный, холодный. Пробирает до костей его интонация.
– Хорошо, – Лиза встаёт со стула и направляется к выходу. – Марьванну не обижай.
– Не съем, не боись, – откидываясь на спинку стула, рассматривает меня внимательным взглядом.
***
-Рассказывай.
– Что рассказывать?
– Что произошло. Мои архаровцы не стали дело заводить только потому что в нем участвовала моя дочь. А вот подробностей я жду. – Михаил склоняется над столом, опираясь на локти и скрестив пальцы рук.
Давит своей аурой, хищным взглядом, ласкающим мое испуганное лицо.
– Мы с Лизой шли на автомойку, – сделав глубокий вдох начиная рассказ. – Вдруг откуда-то выскочили мальчишки и начали кидать в нас камни.
– Почему сразу не позвали на помощь? – прерывает Михаил.
– Кого звать? Мам этих ребят, чтоб нам еще больше досталось? Вы же знаете, как родители защищают своих детей, как бы те не пакостили, – пристально смотрю Михаилу в глаза, где даже огонек осмысления не мелькает.
– Знаю, – наконец вздыхает он. – Ни с того ни с сего начали камнями кидаться? – выжидательно давит взглядом.
Я понимаю, о чем он говорит, но, изобразив недоумение, смотрю в потолок.
Михаил молчит. Я тоже. Не выдерживаю сдаюсь.
– Лиза права. Это не в первый раз. Когда прохожу мимо того двора, они меня задирают, – жалуюсь, словно маленькая. От обиды на глаза выступают слезы.
– Имена, фамилии, – Михаил придвигает ко мне белоснежный лист бумаги, припирая сверху автоматической ручкой. Я замираю, не двигаясь. Майор, срисовав мой покер-фейс, приподнимает левую бровь. – Зачем покрываешь? Я не верю в то, что ты не знаешь их имён.
–Они же мальчишки ещё, – шепчу вполголоса, потупив взгляд.
–Через десять лет они решат магазин грабануть, а потом реально сядут за решетку. Ты этого хочешь? – склоняясь над столом, подвигает бумагу с ручкой. – Явки, пароли. Быстро. Да не смотри ты так, – ловит мой подозрительный взгляд. – Я просто поговорю с их родителями. Нежно и ласково, – откидываясь в кресле, задумчиво почесывает шею под бородой. – Что? Я умею быть нежным, – одаривает ласковой улыбкой.
Что-то я сомневаюсь.
–Почему они тебя достают? – прерывает мое молчание Михаил. Я же тяжко вздохнув, беру ручку и начинаю писать фамилии учеников.
–Я им выговор сделала. Они котёнка мучили.
–Вот засранцы!
– Я им тоже самое сказала.
–Как ты можешь? Ты же учитель! Ты должна подавать пример, а ты… Эх, Маша, Маша, – притворно вздыхает Михаил, принимая из моих рук исписанный именами листок бумаги. А глазами так и стреляет из-под густых черных бровей, пряча лукавую улыбку.
С минуту майор рассматривает бумагу, затем обращается ко мне.
–И где теперь этот котенок?
–У меня живёт, – сложив руки на коленях, пожимаю плечами.
–Как назвала?
–Пельмешкой, – немного смущаюсь.
–Как ты могла?!– укоризненно восклицает Михаил, но в глубине глаз прячутся смешинки.
– Ну а что такого? – удивляюсь я. – Он одними пельменями питается, – объясняю, отчего Михаил заливисто смеётся. Залипаю на этой картине, не в силах отвести глаз.
Жёсткий прищур глаз Михаила сглаживается, глубокий низкий смех разносится по кабинету.
Немного смущаюсь своим мыслям, ведь папа Лизы оказывается… привлекательный мужчина! Когда не рычит раненым медведем, распугивая всех вокруг.
Он общается со мной так, будто мы сто лет знакомы. Или словно храним общий секрет.
Меня смущает такой стиль общения, я не привыкла к такому смешливо-доверительному тону. А он не смущается ни капли!
Ржет надо мной, как конь, аж слезы из глаз выступили.
–Нужно пожаловаться на тебя в общество защиты животных, – смахнув слезы с глаз, Михаил разваливается на стуле, вытянув вперёд ноги.
–За что?
–За нарушение конституционных прав котенка.
–Знаете что?! – вскакиваю со стула, направляясь к выходу, – идите в задницу, товарищ майор.
Напряжение последних дней даёт о себе знать и я, подначиваемая майором, вспыхиваю, словно спичка.
Когда я дохожу до двери и дёргаю за ручку, до меня доносится тихий голос Михаила.
–Без разрешения тебя не выпустят.
Оборачиваюсь и замечаю, что майор встал из-за стола, облокотившись на столешницу пятой точкой, в руке держит серый лист бумаги формата А5.
Тяжко вздыхаю и, понурив голову, подхожу к майору с намерением забрать листок, но он поднимает бумагу над своей головой дразня, как в детском саду, а другой рукой обхватывает меня за талию, крепко вжимая в свой твердый торс.
–Что вы себе позволяете! – задыхаюсь от возмущения. В нос ударяет запах морского бриза и хвои.
–А на что это похоже? – выдыхает в мои губы.
Он так близко. Зрачки карих глаз потемнели, смотрит на меня выжидательно.
Облизав губы, выдыхаю:
–Отдайте пропуск.
–А что мне за это будет?
Рука, лежащая на моей спине, опаляет жаром. Я задыхаюсь, словно рыба выброшенная на песок
–Михаил, – шепчу я.
–Что, Машуль? Что? – губы Михаила накрывают мои, под колени бьёт слабость. Сердце пропускает удар, а затем бьётся в ускоренном темпе, тараня грудную клетку. В ушах набатом бьёт пульс. От удивления и шока замираю. Чувствую только вкус горячих и нежных губ на своих губах.
Скольжу ладонями по его крепкому торсу вверх, ловлю приглушённый стон в губы. Руками вцепляюсь в плечи Михаила.
–Совсем мне голову вскружила. И день и ночь думаю о тебе, – хрипло шепчет Михаил, не переставая целовать.
–Что вы делаете? – отстраняюсь и вглядываюсь в лицо майора. В нем ни тени сомнения о своих действиях.
–Целую.
–Зачем? – тупой вопрос. Но в моей голове тараканы забили тревогу и разбежались в разные стороны, не выдавая ни одной умной мысли.
–Нравишься ты мне, Машуль.
А пахнет так… Мужской запах смешанный с ароматом хвои и бриза. Упоительно сочетание. И так ему подходит. И ведёт меня от этого, как в тот раз в ресторане. Отстраняюсь от Михаила и вглядываюсь в лицо. Глаза смеются, в них плещется нежность.
–Да вы! Да вы!
–Что радость моя? – снова впивается в мои губы.
От неожиданности происходящего закрываю глаза. Прикосновения губ Михаила нежные, но настойчивые. Пытаюсь дернуться, чтобы отстраниться, но он надежно фиксирует меня рукой за затылок, не давая вырваться. От шока не могу пошевелиться.
Борода щекочет подбородок.
Властные движения крепких рук по спине будоражат, горячат кровь. Голова кружится от нахлынувших ощущений. Что со мной происходит?
Приоткрываю губы, отвечая на поцелуй. Язык Михаила тут же врывается в рот, ласкает небо, порабощает, лишает воли. Движения рук по спине становятся крепче, настойчивей.
По телу растекается тепло, я тону в этих ощущениях. В голову пробивается воспоминание мелодии саксофона, и я вздрагиваю всем телом.
Дежавю.
Замираю.
И вырываюсь из крепких объятий.
–Вы… вы… – захлебываюсь воздухом от удивления.
–Я, – Михаил сложив руки на груди, приседает на столешницу. – Михаил Медведев, майор полиции. И ты вчера была на свидании со мной, если ты не догадалась.
–Вы обманули меня! – наконец обретаю голос и кричу так, что мой голос эхом отскакивает от стен кабинета.
–Я тебя не обманывал. Я предложил встретиться в том ресторане, чтобы не смущать тебя, – говорит спокойным тоном, смотрит выжидательно, чуть склонив голову влево.
–Вы знали, что это я!
–Догадывался.
–И когда вы уверились в этом?
–Когда ты приняла цветы.
–Как вы могли! Вы же… вы… – словарный запас снова покидает мой обессиленный мозг, я пячусь назад к двери.
–Маш, не сбегай, давай поговорим, – Михаил отталкивается от стола и направляется ко мне.
–Не подходите! – выставляю руки вперёд, останавливая его. Он лишь тяжело вздыхает, оборачивается к столу, берет серый лист и протягивает мне. – Пропуск возьми, – устало выдыхает, глядя в пол.
Делаю два шага вперёд, выхватываю бумагу из его рук и трусливо сбегаю, громко захлопывая за собой дверь.
27. Михаил
В плейлист: Lenii The Kids Are All Rebels
Бабы – дуры!
Раздраженно бросаю тяжелую папку с бумагами по делу о клофелинщице на стол. Она проскользив по поверхности стола, тормозит, упираясь углом в подставку монитора.
Ну что я сделал не так? Все же хорошо было!
Маша млела и таяла в моих объятиях, и я знаю, что, усилив напор, мог бы добиться от нее большего. Но не хотел торопить события. Не могу я с ней так. Одноразово. Она бы исчезла потом с радаров, чураясь меня как прокаженного.
Да и не такая она…
Она…
Вспоминаю сладкий вкус ее нежных губ с терпкими нотками крепкого вина. Горячее надсадное дыхание, когда я ласкал ее нетерпеливыми руками под платьем. Как она цеплялась в мои плечи, боясь потерять ощущение реальности, да я и сам потерял голову от нахлынувших эмоций.
Никогда у меня не было такой…
Милой, страстной, отзывчивой женщины.
Темнота лишь добавляла пикантности моменту.
И я ее отпустил!
Дурак, да?
Дурак, признаю с огорчением.
Лёгкий цветочный запах до сих пор витает в воздухе. Вдыхаю его, упиваюсь, как маньяк. Повело тебя на этой женщине, товарищ майор.
То, что ей было хорошо со мной, я не сомневаюсь. И я уверен, что если бы добрался до ее трусиков, то они были бы насквозь мокрыми. Скромная мышка Маша очень горяча, когда возбуждена.
А я не могу успокоиться. Впервые в жизни меня так повело. Даже с Лелей такого не было.
Очуменный секс был, свидания были, радость от новости, что скоро станем родителями – тоже было.
Но так башню не сносило от мысли, что эта женщина может быть с кем-то другим.
Да и по гордости и самолюбию бьёт ее отказ.
Я не соблюдал целибат все эти годы. Но никогда не предлагал серьезных отношений.
Постоянной любовницы мне хватало. Менял их каждые три месяца, чтоб не привыкнуть.
Да и навещал их не так уж часто. Просто сбросить стресс. Для здоровья опять же полезно.
Но Маша сорвала напрочь все шаблоны, снесла все рамки и правила, которые я выстраивал все эти годы. Впервые мне захотелось чего-то настоящего, долгосрочного. Чтоб приходить домой, а там она…
А может Маша права, что сбежала? Ну что я могу ей предложить? Зарплата полицейского не так велика, как некоторые думают, и каждая новая звёздочка – это конечно прибавка к зарплате, но несущественная. Квартира принадлежит Лизе и Леле. Зарплата управляющего автомойкой, на которой так настояла Лиза. А если дочь решит продать свой бизнес, тогда я вообще останусь не у дел.
Без жилья и со смешной зарплатой полицейского.
Блестящая партия, да.
Смешно до боли. Себя жаль. Чего я добился за эти годы?
Положения в обществе? Уважения коллег?
Жена бросила, дочь от рук отбилась. Даже понравившаяся мне женщина отшила.
Горько.
Вздрагиваю от звонка мобильного телефона, и тянусь рукой к краю стола за гаджетом.
Лиза.
–Да, родная.
–Пап, тут это… – голос дочери расстроенный, огорченный.
–Что случилось?
–Из соцопеки приходили…
–Что? – вскакиваю со стула, и быстрым шагом направляюсь к вешалке, где висит моя куртка.
–Их Виталина Андреевна прислала. Типа у меня в семье неблагоприятная обстановка. Я не могу дозвониться Марьванне. Она ещё у тебя?
–Ушла две минуты назад. А зачем она нужна?
– Так она должна мне характеристику дать. Да и поговорить с опекой не мешало бы… Пап, я не хочу на второй год, – ноет дочь в трубку, а у меня сердце сжимается от боли и начинает стучать быстрее, когда представляю, как сворачиваю шее эффектной блондинке Виталине Андреевне, решившей распоряжаться судьбой моей дочери.
– Я ее найду, – проговариваю в трубку, имея в виду Марию Ивановну. – Лизок, не расстраивайся. Прорвёмся.
–Хорошо, пап, – хлюпнув носом, дочь отбивает звонок.
Сжимаю пальцы в кулаки, стараясь погасить гнев, рвущийся наружу. Нужно успокоиться, иначе сейчас наломаю дров, а дочери это ничем не поможет.
Через пару минут, справившись с гневом, беру в руки папку по делу о клофелиншице и достаю оттуда ксерокопию паспорта Марии Ивановны, где написан адрес прописки. Он совпадаем с тем, который называла Мария, когда я подвозил ее домой. С полминуты любуюсь фотографией, нечётко напечатанной на листе. Бумага не может передать того обаяния и милоты женщины, сразившей меня наповал, сладкого вкуса ее губ, звонкого голоса…
Ну что ж, Мария Ивановна, держись. Нам с тобой предстоит серьезный разговор.
28. Машенька
Домой иду в расстроенных чувствах. Мне действительно понравилось свидание с Михаилом.
Краска стыда приливает к щекам, когда я вспоминаю, как он ласкал меня, как целовал…
Совсем не вяжется образ грозного майора с тем нежным и ласковым мужчиной в ресторане.
Я от стыда чуть не сгорела в его кабинете, когда все поняла. В глаза ему не могла смотреть. Я рада, что Михаил не настаивал на разговоре о дальнейших встречах. Я сама не знаю, чего хочу, а ему объяснить и подавно не смогу.
Зачем только поддалась на уговоры Анжелки и зарегистрировалась на этом сайте знакомств?
Во всем виновато проклятое вино. Я в жизни столько не пила, ведь от одного бокала меня уносит так, что на следующий день я ничего не помню.
Но в тот день я забрала свой паспорт из паспортного стола. С девичьей фамилией и штампом о разводе. Анжелка пришла поддержать меня. Как всегда с бутылкой вина. Она стала частым гостем в последние месяцы, и ее визиты я воспринимала как должное.
Пока я была замужем, мы с Анжелкой виделись только в школе, обсуждали коллег, делились наболевшим. Вадим не выносил Анжелку, впрочем она отвечала ему взаимностью. С разводом все изменилось.
Я часами сидела на кровати, пялясь в стену и забывая поесть. Жалела себя, умирала от боли и предательства. Анжелка нянчилась со мной, готовила есть, кормила с ложечки, договорилась на работе о моем отпуске. Я так благодарна ей за заботу.
Когда я забрала свой новый паспорт и позвонила подруге, она ответила краткое: “Скоро буду”.
И как результат этого: я "зажималась и тискалась", как выражается Анжела, с незнакомым мужчиной, который оказался отцом моей ученицы.
Стыдно-то как!
И мне придется видится с ним довольно часто, ведь я опекаю Лизу до конца учебного года.
Может отказаться, пока не поздно?
Нет, Виталина тогда точно выгонит Лизу, и той придется снова идти в 11 класс, только теперь в другой школе.
Налаживание хороших отношений тем более в подростковом возрасте не способствуют здоровой обстановке в семье и достойной подготовке к выпускным экзаменам.
Нет, это не вариант. За своими мыслями совсем не заметила, как пришла к своему дому, открыла ключом домофонную дверь, и уже в лифте поднимаюсь на свой этаж.
Автопилот – штука хорошая.
Двери лифта открываютсяс громким скрипом и мое сердце, подпрыгнув к горлу, ухает куда-то вниз.
Подперев спиной входную дверь моей квартиры, на корточках сидит Вадим и что-то пишет в своем телефоне.
Оторвав взгляд от экрана, он замечает меня и по его лицу расползается самая приветливая улыбка, нацеленная кружить доверчивые головы всех женщин в округе. Он всегда таким был. Приветлив и услужлив с соседками, всегда готов помочь даже тогда, когда его помощь не нужна от слова “совсем”. Женщины млели и расплывались в приветливости.
Только на меня эта улыбка больше не действует. Чувствую, будто тело оплетают ядовитые змеи, и меня передергивает от отвращения. Зачем он пришел? Что ему нужно на этот раз?
– О! Благоверная вернулась! – Вадим встает на ноги и прячет телефон в задний карман джинсов. – Где шлялась? – медленно надвигается на меня.
Я пячусь назад и быстро думаю, куда я могу сбежать. Не нравится мне настрой моего бывшего муженька. В прошлый раз я избежала печальных последствий своей неуступчивости, а в этот раз мне защищаться нечем. Куда я сбегу? Идти мне некуда.
Двери лифта с громким скрипом закрываются, Вадим уже вплотную подходит ко мне, выдавливая меня к лестнице.Паника разбегается по телу ледяными всполохами. В нос ударяет новый запах его одеколона. Отрезвляет немного.
– Не твое дело! – вскидываю подбородок вперед. Прячу свой страх за дерзостью, правда это не всегда помогало в трудный ситуациях. Наоборот – вредило.
– О, какие мы смелые стали, – бывший муж обнимает меня крепко, не позволяя вырваться. – Я слышал, ты хахаля нашла, – шепчет на ухо. – Поэтому дерзишь любимому мужу?
– Ты любимый? Ты? – вырываюсь из его объятий, просунув руки между нами и резко разведя их в стороны, размыкая кольцо рук Вадима. И тут же, проскользнув под его рукой, отбегаю к своей двери, понимая глупость своего поступка. Я в ловушке. Если открою дверь, Вадим не даст мне ее закрыть перед его носом. Может этого и добивается – проникнуть в мою квартиру? Поэтому просто замираю, стоя лицом к нему.
– Ну а кто же еще? Ты же любишь меня, малышка, – он снова надвигается на меня, вжимает в полотно деревянной двери.
– Не говори ерунды, Вадим, – нервно сглатываю и пытаюсь руками оттолкнуть Вадима. Но куда там хрупкой девушке невысокого роста справиться с высоким тяжёлым и сильным мужчиной.
– Прошла любовь, завяли помидоры? – томно шепчет бывший муж, проводя руками по моим бедрам, задирая полы куртки и проникая руками под свитер. – Новый хахаль хорошо трахает, да? – мое ухо удостаивается влажного поцелуя, и меня передергивает от отвращения.
– Вадим, остановись, – пытаюсь остановить его руки, но Вадим лишь плотнее вжимает меня в полотно двери, больно придавливая мою грудь своей широкой грудной клеткой. Я начинаю задыхаться.
– Давно качественного секса не пробовала, да, лапуля? – дышит мне в лицо, не переставая лапать меня под курткой. – Я тебе напомню, родная.
Ужас происходящего парализует тело.
Неужели он меня здесь и изнасилует? На лестничной клетке нашего дома…
А я не в силах пошевелиться, умоляю с надрывом в голосе:
-Вадим, остановись… Не надо… Пожалуйста…
Сознание уплывает куда-то, я с трудом осознаю происходящее.
Слезы стыда застилают глаза, я безвольной куклой обмякаю в его руках. Вадим тут же подхватывает меня под мышки и, грубо встряхнув, ставит на ноги.
-Где тут у нас ключики? – шарит рукой в кармане моей куртки, другой рукой прижав меня в двери.
Будто сквозь толщу воды до меня доносится звук отпираемой двери. Чтобы ее открыть, Вадиму придется подвинуть меня.
Болезненные шлепки ладоней по щекам приводят в чувство.
-Давай, родная, приходи в себя.
Из моей груди вырывается утробный вой, тело пробивает мелкая дрожь.
На этом все. Сейчас он втолкнет меня в квартиру, закроет за нами дверь, и…
29. Машенька
Сознание уплывает, как песок сквозь пальцы, в голове все меньше мыслей, больше вакуума, перед глазами начинает темнеть.
Сейчас Вадим втолкнет меня в квартиру и изнасилует.
Неужели это все так и случится? Грубо, грязно и как мне потом собирать самоуважение по кусочкам. Скулы сводит от напряжения, сил не хватает на то, чтобы бороться с подступающими слезами.