Тот воскресный день стал в жизни Константина поворотным. В его голове что-то щелкнуло, как только яркая блондинка с номером «девять» на запястье появилась на подиуме. Весь вечер он искал взглядом только ее в обилии стройных ножек, гибких тел и обворожительных нарядов конкурсанток. Мила стала победительницей конкурса красоты и сияла от счастья, блеск ее глаз соперничал с блеском короны.
Константина как будто подменили. Он не ожидал от себя такой страсти и натиска, с каким бросился завоевывать Милу. Его не остановило даже то, что на нее имел виды друг Юра. Нет, в конкурсе она победила совершенно честно, хотя и была фавориткой председателя жюри. Всех других красавиц она просто затмила. Косте казалось, что она само совершенство, что такую девушку он искал всю жизнь. Ему было тридцать три, ей двадцать. Она приняла его предложение. Может быть, ее польстило то, что Константин предложил ей выйти за него замуж, тогда как другие только тащили в постель. Жених не был беден, а это красавица ценила, пожалуй, больше, чем любовь.
Свадьба в богатом ресторане, свадебное путешествие, покупка просторной квартиры – на все это ушла уйма денег. Но разве можно было жалеть бумажки, когда рядом красавица-жена? Но медовый месяц закончился, и Константин снова с головой ушел в дела, тем более что в его отсутствие они несколько застопорились. Мила очень скоро проявила свой капризный характер. В модельном агентстве, где она работала, все чаще устраивала скандалы, требуя особого отношения к королеве красоты. А по вечерам высказывала Косте обиды, что ее недостаточно ценят, интригуют, завидуя ее красоте. Хотя самой большой интриганкой была она сама. Мила постоянно жаловалась, что ей не хватает денег на новые наряды и украшения. Сначала Константин выполнял ее запросы. Но они росли бесконечно, и он понял, что жена его скоро разорит. Когда он попытался ей объяснить, что деньги он не печатает, а зарабатывает, Мила устроила истерику, обвинив его в скупости. Его дела ее не интересовали вовсе, похоже, муж для нее был только кошельком. Мила не замечала его усталости или плохого настроения после неудачного дня. В центре вселенной могла быть только Мила, ее проблемы и желания. Эгоизм чистой воды. Очень скоро от страстной любви Константина остался только пшик. Было досадно, что он снова ошибся. И сейчас в его ошибке никто не был виноват. Если Катю настоятельно советовала в жены мама, то Милу он выбрал сам. Константин очень надеялся, что в их отношениях наступит перелом, когда Мила сказала, что беременна. На радостях он купил ей кольцо с крупным бриллиантом, которое жена давно просила. Она думала, что теперь сможет вить из мужа веревки, но снова услышала решительное «нет» на очередной безумный запрос. Тогда она пошла и сделала аборт – назло ему. Вот этого Константин простить не мог.
Развод был тяжелым, скандальным. Мила требовала половину его состояния, ей нужны были не только деньги мужа, но и фирма. Конечно, ничего, кроме своих тряпок и украшений, она не получила, но нервы ему потрепала. Бизнес у Константина не был гигантских размеров, поэтому его личная жизнь не интересовала журналистов. Так что его разрыв с очередной женой не стал достоянием общественности.
Развод он отметил вдвоем с другом. То, что год назад Костя увел девушку из-под носа у Юры, не повлияло на отношения друзей. Сначала Юра психанул, а через неделю пришел с бутылкой коньяка:
– Я не собираюсь терять друга даже из-за красивой женщины. В конце концов, тебя я узнал гораздо раньше, чем Милу. А если честно, ты, Костя, спас мою семью. Жену и сына я люблю. Ловчил, изворачивался бы, бегая на встречи к любовнице. А если б жена узнала… Так что я ухожу в сторону.
В день развода уже Костя приехал к Юре с коньяком. Было поздно, они не стали тревожить Юрину жену. Сели на кухне, как в старые студенческие времена, когда начинали общее дело и ночи напролет спорили в поисках правильного решения. Правда, тогда это была кухня-шестиметровка в родительском доме, а теперь просторная, напичканная современной техникой столовая, занимающая треть первого этажа в доме. Все равно было уютно сидеть друг против друга за почти пустым столом, на котором из всей закуски, как и прежде, стояла тарелка с колбасой и черным хлебом.
– Костя, друг, ты спас меня, – в который раз повторял Юра. – Если бы Милка стала моей любовницей, она бы развела меня с женой. Ты бросился грудью на амбразуру, и все пули попали в тебя. Прости, друг. Давай еще раз выпьем и забудем ее навсегда.
Константин мотался по делам из города в город, где были его предприятия и партнеры: четыре дня из семи в неделю он проводил в командировках. Самолет, машина, переговоры, знакомство с производством, подписание контрактов, гостиница, снова машина, самолет. Пожалуй, дело осталось его единственной любовью, от которого не ждал измены.
Он планировал вернуться домой 31 декабря днем и встретить Новый год с родителями, сестрой Надей, ее мужем и маленьким племянником. Но в Красноярске оказалась нелетная погода. Они с партнером, который провожал его в аэропорту, просидели два часа, перенесенный рейс отложили еще. Тогда партнер, с которым они с утра подписали выгодный для обоих контракт, предложил встречать Новый год у него: праздник будет не совсем семейный, соберется много друзей. Константину не хотелось сидеть одному в пустом номере гостиницы, и он принял приглашение.
Беглое знакомство не сблизило Константина с друзьями хозяев квартиры. Не сказать, что ему было скучно, он с любопытством наблюдал, как они горячо обсуждали общие дела или вспоминали смешные случаи. Но все-таки он был в этой компании посторонним. Константину захотелось отдохнуть от шума, он вышел на лестничную площадку и закурил. В неярком свете лампочек подъезда он не видел, что на ступеньках между восьмым и седьмым этажами сидит женщина. Она поднялась и спросила:
– У вас найдется закурить? – и, предупреждая его ответ, сказала: – Я поднимусь к вам.
Длинная юбка мешала, и женщина медленно шла, придерживая ее обеими руками. Константин невольно улыбнулся: в таком платье ей бы по мраморным лестницам ходить, а не по пустому подъезду обычной девятиэтажки. Женщина была чем-то сильно расстроена, в ее глазах застыли слезы. Она неумело закурила протянутую им сигарету. Они молча стояли радом, облокотившись на перила и глядя вниз.
– Вы же не курите, – наконец нарушил он тишину, – может, не стоит и начинать?
Она проигнорировала его замечание:
– Если бы еще час назад мне кто-нибудь сказал, что в новогоднюю ночь я буду в чужом подъезде курить с незнакомым мужчиной, я назвала бы это бредом.
– Исправить положение несложно. Давайте познакомимся. Вас как зовет?
– Люся. Людмила Ивановна.
– Мою маму зовут Людмила Ивановна. И отец тоже называет ее Люся.
– Вы сейчас все это выдумали. Я вам не верю.
– Это ваше право.
Люсе стало неудобно: за что она обидела незнакомого человека? Она не знала, что сказать. Он тоже молчал.
– Вы обиделись? – наконец, спросила она.
– С чего вы взяли? Обижаются только слабые и неуверенные в себе люди.
– А вы сильный и уверенный?
– Надеюсь, что да.
– А вас как зовут?
– Константин.
– А как вас звали родители в детстве?
– Так и звали. Сколько себя помню, в торжественных и очень ответственных случаях отец всегда обращался ко мне, называя полное имя. Делал ударение на каждом слоге: Кон-стан-тин. И я чувствовал себя взрослым и старался вести себя по-взрослому. А маму мою действительно зовут так же, как вас. Удивительное совпадение. Родителям уже далеко за шестьдесят, а отец очень нежно зовет ее Люся. Можно позавидовать, как они по-прежнему любят друг друга.
– И что же, ваша жена тоже зовет вас этим длинным именем?
– Я не женат, и детей у меня нет.
– Но вот уж сейчас вы точно врете.
– Не знаю, почему вы решили, что все мужчины непременно должны быть женаты и иметь кучу детей. Я ведь не говорю, что вовсе не был женат. Напротив, был и даже дважды. Кстати, мою вторую жену тоже звали Людмила. Только не Люся, а Мила.
– Ну, значит, лишь из-за одного имени вы должны меня возненавидеть.
– Почему?
– Потому что для вас все женщины с этим именем должны быть одинаково противными.
Константин рассмеялся:
– Согласно вашей логике я должен ненавидеть тысячи ни в чем не повинных Людмил, включая маму. И потом моя вторая жена Мила и моя сегодняшняя незнакомка Люся даже внешне совершенно не похожи. У вас случилось какое-то несчастье?
– С чего вы взяли?
– Вы сидите на ступеньках в пустом подъезде и плачете.
– Где вы увидели, что я плачу?
– Ну, почти плачете.
– Скажите, можно полюбить такую женщину, как я?
– Полюбить можно любого человека. Любовь, она не имеет объяснения и не поддается логике. А такая красивая и молодая женщина, как вы, просто создана для любви.
– Насчет своей красоты я не обольщаюсь. Таких каждый день можно встретить сотни. А молодость уже прошла.
– Думаю, вы сильно преувеличиваете, умаляя вашу привлекательность и записывая в разряд пожилых дам. Сколько вам лет?
– Хоть вы задаете и бестактный вопрос, я не буду скрывать. Мне уже тридцать. И я ни разу не была замужем. Да, пожалуй, и не буду.
– Выглядите вы максимум на двадцать пять. И потом я где-то слышал, что женятся даже восьмидесятилетние в доме престарелых.
– Спасибо, утешили. Глядишь, лет через пятьдесят и я себе пару найду. Будем в один стакан вставные челюсти на ночь класть, – Люся рассмеялась.
– Как красиво вы смеетесь. Будто серебряный колокольчик звенит.
Ей никто еще не говорил таких слов. Люся повернулась и в первый раз посмотрела в глаза своего случайного знакомого. Даже в свете тусклой лампочки на лестничной площадке его глаза были синими и глубокими. Она улыбнулась. И ей, наконец, окончательно расхотелось плакать.
Как-то так получилось, что Люся взяла и рассказала незнакомцу о себе все, включая сегодняшнюю измену Игоря. И он вдруг тоже открылся ей: не щадя самолюбия, признался в ошибках, которые до сих пор он не расценивал как ошибки. Рассказ о жизни друг друга у них занял столько же времени, сколько заняло у вас чтение предыдущих страниц этой истории, ну, может быть, чуть больше, если учитывать подробности и паузы.
– Значит, вы часто бываете в нашем городе? – спросила Люся.
– Иногда живу здесь неделями. Предприятие крупное, проблемное, но перспективное. Друзья вообще советуют перебираться сюда. Но я люблю свой Красноярск, да и дел там не меньше, чем здесь. Так что едва ли решусь переехать.
– Наверное, вы правы, лучше жить там, где родился. Я иногда так скучаю по своим родителям. А ездить к ним часто не получается.
– Как вы смотрите на то, чтобы пойти прогуляться по ночному городу? – предложил Константин. – К тому же я подозреваю, что на улицах в сегодняшнюю ночь так же шумно, как днем.
– Идемте. Не стоять же до утра в этом подъезде. Квартира Анжелы на восьмом этаже, как раз под вашими приятелями. Я вас на площадке буду ждать.
Ждать Люсе не пришлось. Когда она вышла, Константин встретил ее у дверей.
– Похоже, никто не заметил ни моего отсутствия, ни моего возвращения, – Люся все-таки не могла скрыть огорчения.
– Не знаю, права ли была ваша знакомая насчет магии зеленого цвета. А мне так вы не меньше нравитесь в белой шапочке и черной шубке.
– Я понимаю, вы комплиментами снова хотите исправить мое плохое настроение. Я не буду больше портить вам праздник унылой физиономией. Идемте веселиться.
Почти сразу же они попали в хоровод вокруг елки, который водила молодежь.
– Когда мы были студентами, так же всю ночь проводили на улице у елки, катались с горок. И никакой мороз нам был не страшен, – вспомнила Люся.
Потом они шли и шли по ночным улицам, освещенным разноцветными гирляндами. Разговаривали, смеялись. И снова как будто серебряный колокольчик звенел в морозной тишине первого январского утра.
Это было каким-то безумием. Всего несколько месяцев назад Константин освободился от брачных уз с Милой, был абсолютно счастлив в своем одиночестве и был уверен, что никогда не женится. А сейчас ему захотелось никогда не расставаться с этой женщиной, о существовании которой еще вчера он даже не подозревал. Хотелось, как отец маму, называть ее Люсей до шестидесяти, а может, даже до восьмидесяти лет, если повезет. И все это он сказал ей.
Верила ли она в любовь с первого взгляда? Наверное, кто-то, отдавшись порыву мгновенного озарения, и был счастлив всю жизнь. Но в Люсином сердце еще болела свежая рана измены, и она боялась ошибиться. Они расстались у ее квартиры:
– Сегодня я убедилась, что в новогоднюю ночь случаются самые невероятные вещи. Вы спустились ко мне ангелом с девятого этажа или явились рыцарем-защитником и спасли меня от самой себя. Но я уже давно не маленькая девочка и знаю, что жизнь мало похожа на сказку. Сегодня вы вернетесь домой. Пройдет немного времени, и вы даже не вспомните меня.
Может быть, Люся была права, и он действительно забыл новогоднее приключение. Только сама она вставала и ложилась с мыслями о Косте. Кажется, она опять ошиблась. На этот раз ошиблась, не поверив своему сердцу: ведь почему-то же она открылась Косте всего через несколько минут после знакомства. И когда две недели спустя он приехал к ней, она уже ни в чем не сомневалась.
На следующий год Люся, действительно, широко отметила свой день рождения, пригласила много гостей. Собралась вся семья: она и Костя. Ребенка, правда, пока не было, но он должен был скоро появиться – всего через два месяца. Позвонила будущая бабушка Люся и в который раз спросила, когда же они насовсем переберутся в Красноярск.
Студенческие свадьбы
Все началось с ревности, причем коллективной. А предыстория такова. Однажды в конце февраля на историческом факультете появился военный. Он уверенно прошагал в деканат, пробыл там минут двадцать и исчез так же быстро, как появился. А на другой день староста во всеуслышание объявила, что курсанты танкового училища устраивают для девчат-второкурсниц праздник в честь 8 Марта. Идея эта пришла в голову молодого заместителя директора училища по воспитательной работе. Его и видели накануне у деканата. Идея имела дальний прицел. Курсанты в училище получали офицерское звание за четыре года. В университете учились на год дольше. Поэтому военные предложили устроить знакомство своих первокурсников с историчками-второкурсницами – на тот случай, если вдруг,.. то чтобы дипломы они получили в один год. Обычно курсанты паслись в пединституте и не организованно, а стихийно. К концу учебы некоторые из будущих учительниц становились женами будущих офицеров. Почему главный военный воспитатель решил изменить традицию, сейчас уже никто не узнает. Девчонки в пединституте были нисколько не хуже университетских. У них было даже одно серьезное преимущество: целые группы состояли из одних девчат, а значит, их некому было ревновать к чужакам.
Мы уже сказали, что староста объявила о вечере с курсантами во всеуслышание. То есть об этой новости достоверно знала вся мужская часть второго курса истфака. Она была меньше женской примерно раза в два. Уже полтора года юноши вели себя, как петухи в курятнике, думая, что численное превосходство как минимум поднимает их на уровень популярных киноартистов. Надо отдать должное, были среди студентов-историков яркие личности и просто интересные ребята. Против их обаяния устоять было невозможно, и к середине второго курса сложилось несколько семейных пар. Нет, парни вовсе не собирались устанавливать гаремные порядки. Они благосклонно относились к ухажерам своих однокурсниц со стороны, с которыми учились под одной крышей или жили на соседних этажах в общежитии. Но салаги-курсанты – это уже было слишком.
А девчонкам идея показалась любопытной. И если сначала половина не собиралась участвовать в организованном курсантами празднике, то накануне все сказали дружное: «Идем!», даже замужние и девушки, пребывающие в статусе невест. И виноваты в этом были сами парни. Очень уж они демонстрировали свое недовольство, роняли фразы типа: «Если мы их здесь только увидим…», «Предательницы, вы теперь для нас не существуете…». Какая могла быть реакция? Естественно, все сделать наперекор.
Седьмого марта вечером во главе со старшим лейтенантом к историчкам пришли, наверное, больше пятидесяти курсантов. В самой просторной аудитории столы сдвинули так, что получился один длинный стол, на который гости поставили лимонад, пирожное и конфеты. И образовалась большая площадка для танцев. Офицер поздравил девушек с праздником и выразил надежду, что первое знакомство будет продолжено. Курсанты церемонно вручили каждой скромные нарциссы. Скованность и неловкость продолжались до первых аккордов музыки, которая грянула из магнитофона, предусмотрительно принесенного военными. Первая песня была заводной, все встали в общий круг. А когда полилась спокойная мелодия, гости освоились, осмелели и стали приглашать девушек на танец. Сколько студенческих вечеринок и танцев уже было в их жизни, но впервые все без исключения девчонки купались в лучах восхищения и внимания, а все потому, что на этой вечеринке парней было больше.
Нельзя было не заметить, что в приоткрытой двери аудитории торчали любопытные носы. Девчонки демонстративно не обращали на это внимания. А по коридору нервно выхаживали не только мужья и женихи, но и те парни, которые считали свои сердца совершенно свободными. Наконец, один из молодых мужей решительно распахнул дверь и зашел с кричащим свертком на руках. Молодая мамаша бросила посреди танца партнера и выскочила вон: на самом деле, дочку уже давно пора было кормить. Удивительно, если еще утром муж рвал и метал, то сейчас смотрел полными любви глазами и называл ласковыми словами. Значит, демонстрация независимости с применением роты курсантов была не такой уж глупой затеей. После неожиданного вторжения в эпицентр праздника мужа одной из студенток веселье как-то сразу пошло на убыль. Может быть, причиной был вовсе не он, а то, что гостям было пора убираться восвояси – у военных все-таки режим, и даже праздники проходят по расписанию. Новые знакомые Саши, Коли, Пети, Алеши погрузились в автобус и уехали, о них напоминали только увядающие нарциссы.
Неизвестно, на что рассчитывал главный воспитатель военного училища, но всего лишь два или три курсанта до лета несколько раз появлялись у девчонок в общежитии, а потом и они исчезли, а повторения совместных вечеринок вовсе не случилось. Зато последовала реакция, на которую не рассчитывали. Все парни, которые не отпускали своих избранниц от себя, но и не решались на последний шаг, один за другим делали предложение руки и сердца. На факультете начали складываться «исторические» браки. Кстати, декан горячо приветствовал свадебный бум. Многолетний опыт доказывал, что семейные студенты резко повышают успеваемость, нередко лоботрясы становятся отличниками: ответственность за семью, а тем паче за детей – это тебе не пустые слова. А еще декан не помнил ни одного развода среди своих студентов. Может быть, потом, позднее, они и разводились, но не в студенческие годы, когда вместе преодолевали трудности. Одним словом, к третьему курсу на истфаке добрая треть девчонок сменила фамилии.
Мы уже говорили, что историки не были мелкими ревнивцами, к бракам своих однокурсниц с ближайшими университетскими соседями относились с пониманием, поскольку и сами заглядывались на соседок. И особенно свято относились к верной юношеской любви: если узнавали, что девушка со школы дружит с парнем и верно ждет его из армии, то оберегали ее от «посягательств» посторонних поклонников. Когда появлялся такой чужой жених, отдав Родине святой воинский долг, его быстро принимали в свой дружеский круг.
Зима
Андрей вернулся из армии осенью – день в день, ровно через два года. Правда, от прямого пути домой отклонился в сторону. Родители – это святое, но сердце рвалось к Вале. Позади были два года ожидания, добрая сотня писем, наполненных признаниями в любви. Ждать еще лишний день было невыносимо. В телеграмме был указан только поезд, на котором он приезжал. Валя растерялась: как она сумеет найти его в этой толпе приезжающих и встречающих? Помочь вызвались подружки – Таня и Надя. Хотя какая от них помощь? Андрея девчонки ни разу не видели.
– Рассредоточимся по перрону. Будем спрашивать всех выходящих из вагонов солдат, – нашлась Таня.
Понятно, что девчонками двигало скорее любопытство. Но Вале было все равно, она сильно волновалась. Перрон почти опустел, Андрея же все не было видно, куда-то исчезли и подруги. Наконец, она увидела его и не смогла сдержать счастливую улыбку. Вскоре показались девчонки. Познакомились. Таня рассказала, как она только что лопухнулась:
– Смотрю, из вагона вышел солдат и стоит. Спрашиваю: «Вы кого ждете?». А он по-хамски: «Не вас». Теперь знаю: точно не нас.
Все засмеялись.
Шустрая Таня устроила Андрея ночевать к однокурсникам. Многие парни работали сторожами, и чья-нибудь кровать всегда пустовала. Так, с первого дня Андрей стал своим у историков.
Андрей и Валя учились в одном классе, жили на соседних улицах, застроенных частными деревянными домами. Юношеская симпатия уже потом переросла в любовь. Андрей считал большой удачей, что Валя после школы не поступила в университет и вернулась домой. Сам он до армии решил получить специальность и поработать. Если бы ее не было два года рядом… Об этом даже не хотелось думать. Они «улетели» из дому в один год: он – в армию, она – учиться в университет. Перед долгой разлукой Валя сказала:
– Почему мы не поженились?
Вот поэтому, когда они встретились снова, свадьбу решили не откладывать. А еще, чтобы не потерять год, Андрей надумал поступить на рабфак в политехнический. В армии свободное время он проводил за учебниками и был уверен, что вступительные экзамены сдаст.
Домой поехали вместе. Для родителей отношения детей не были секретом, так что их решение пожениться взрослые встретили с пониманием. Молодые хотели соригинальничать и устроить свадьбу в декабре – в день рождения Вали. Но ее мама была категорически против: заканчивался високосный год, от которого суеверно не ждали большого счастья и удачи. Молодые над суеверием посмеялись, но согласились перенести свадьбу на январь, когда закончится тревожащий маму високосный год. Тем более что в январе был день рождения Андрея. Но ждать дольше двух месяцев не хотели ни за что – и так предстояло быть в разлуке целую вечность.
Родители настояли, чтобы свадьбу сыграли дома, поскольку вся родня со стороны жениха и невесты жила поблизости. Подруги Вали с удовольствием согласились отправиться в необычное свадебное путешествие на поезде. Друзья Андрея и вовсе не сомневались, ехать или нет. Не удивительно, что со Стасом и Олегом он крепко сдружился в первый же месяц учебы на рабфаке: у них было общее прошлое – все трое только что сняли военную форму.
Обычно зимняя сессия заканчивалась числа двадцать пятого января. И, подавая заявление в загс, Андрей и Валя посчитали, что двадцать восьмое для свадьбы будет самый удобный день. Декабрь ушел на покупку колец, платья, прочих нужных на свадьбе мелочей. В январе этим заниматься не было времени – сессия. Когда вывесили расписание экзаменов, Валя расстроилась до слез: последний экзамен в ее группе был назначен на двадцать девятое. Семестр был очень сложный, и в деканате решили «подарить» студентам по одному дополнительному дню на подготовку к каждому экзамену. От такого «подарка» повесила носы вся группа. Мудрое решение нашла подруга Таня, она же староста группы. В соседней группе тот же экзамен был назначен на двадцать восьмое. За предложение махнуться днями обе группы проголосовали единогласно: одна с гордостью жертвовала день ради счастья своей однокурсницы, другая с удовольствием приобретала лишние сутки на подготовку. Потом обе старосты сходили в деканат, где тоже встретили полное понимание.
На консультации накануне экзамена девчонки предупредили преподавательницу, о которой ходили легенды самой строгой и принципиальной, что у их однокурсницы сразу после экзамена свадьба. Просили учесть чрезвычайность ситуации на экзамене и не огорчать новобрачную плохой оценкой, тем более что Валя за два с половиной года учебы не получила ни одной тройки. Как обычно, Валя и Таня до самого закрытия просидели в читальном зале и еще прихватили учебники домой. Уже в одиннадцать часов, сидя на кровати в общежитии с учебником на коленях, Валя решительно отложила книгу в сторону и сказала:
– Все наизусть выучить невозможно. И вообще у меня завтра свадьба!
Первая пятерка села готовиться. Когда Валя посмотрела билет, сердце упало: первый вопрос еще ничего, а второй из разряда тех, что не успела повторить. Откуда-то из глубин памяти она вытащила обрывки материала, записанного в конспект на лекции. Преподавательница успокоила студентов:
– Я вас не тороплю, готовьтесь, экзамен очень сложный.
Зато стрелки на часах стремительно мчались. Андрей уже не раз заглядывал в дверь аудитории. Валя никогда не ходила отвечать первой, а тут решила: была не была, тем более что преподавательница знала о ее особом статусе невесты. Но помурыжила ее принципиальная старушка основательно: и по билету погоняла, и дополнительные вопросы задала, только потом вывела в зачетке «хорошо».
Валя выскочила из аудитории и вместе с Андреем помчалась в студенческую столовую. Быстро покидали в рот не то завтрак, не то обед. Он поехал за цветами, она побежала в ближайшую к университету парикмахерскую делать прическу. Такси уже были заказаны, договорились, что Андрей с друзьями подъедет к общежитию университета в час дня, как раз хватит времени украсить машины и доехать до загса – регистрация в три.
Похоже, часы в этот день шли в два раза быстрее. Длинные волосы, накрученные на бигуди, сохли медленно. Времени на красивую свадебную прическу не осталось. Парикмахер просто скрепила не досохшие локоны на затылке, и Валя помчалась на трамвайную остановку. К ее ужасу, подруга Таня, которая должна быть свидетельницей на свадьбе, еще не вернулась. Еще одна соседка по комнате, Наташа, училась как раз в той группе, с которой из-за свадьбы махнулись экзаменами. Ей надо было сдавать только завтра, так что Ната с утра занималась скромным свадебным обедом.
В дверь постучали. Конечно, это был жених с друзьями. А невеста была еще не одета, не причесана и главное – без свидетельницы.
– Натка, выручай! Что хочешь придумывай, но не пускай их!
Ребята готовились, что без выкупа им невесту не отдадут, поэтому запаслись не одной коробкой конфет. Валя слышала, что Натка плела, отбиваясь от друзей жениха:
– Я не ем шоколадных конфет, а чай пью только с сахаром.
Одним словом, ей удалось внести смятение в стан парней и получить временную передышку.
– Но вообще-то, если Таня сию минуту не придет, то мы опоздаем на регистрацию, – сказала Валя, натягивая платье.
И тут в комнату влетела Таня, прижимая к груди целых три коробки конфет.
– Наконец-то!
– Такого тянучего экзамена я не помню. Представляете, она каждого спрашивала по полчаса. Мне уже оценку поставила и еще вопрос задает. А потом вдруг вспомнила: «Кто же у нас сегодня замуж выходит?». Мы ей говорим: «Так она первая вам отвечала».
– О, ужас! А если бы она по забывчивости мне сегодня трояк влепила? Сидела бы слезы лила вместо свадьбы. Но зато я свою четверку честно заработала, – сказала Валя. – Девчонки, берите ленточки, куклу – и быстрее машину украшать. Парни пусть шары надувают. И Андрея пока не пускайте, я еще не готова.
Всю дорогу до загса и после говорили только об экзамене, как будто не свадьба была в этот день главным событием. В университете давно родилась традиция обязательно после загса заезжать в альма-матер и просить «благословения» у декана. А после деканата кто-то предложил:
– Зайдем на экзамен.
Пожилая преподавательница засуетилась, полезла в сумочку, достала две карамельки и поздравила молодых, сказав простые слова:
– Берегите друг друга.
Как позднее рассказывали ребята, отвечавшему в этот момент студенту явно грозил неуд, а в результате он получил четверку.
Уезжать на свадебное торжество надо было в этот же вечер. Поезд отправлялся в восемь. На такси решили не тратиться, и жених с невестой ехали в трамвае. Все оглядывались на девушку в свадебном платье, поверх которого была надета короткая шубка. Собрались еще не все, кто должен был поехать. Ольга долго разговаривала по автомату, размазывая слезы по щекам. Она уговаривала маму отпустить ее на свадьбу к Вале, уверяя, что семимесячная беременность – не болезнь, что она себя хорошо чувствует, и вообще муж ее отпустил. Мама была непреклонна, и Ольга, повесив трубку, грустно сказала, что не поедет, и ее билет придется сдавать. Пришлось сдавать не только билет Ольги. Ждали до последнего. Когда до отправления поезда оставалось десять минут, все отправились к вагону, а Андрей с другом пошел к кассе возврата билетов. Как выяснилось позднее, экзамен превратился в небывалый марафон и закончился в девять часов вечера, вот почему не все ребята успели на вокзал.
Валя с тревогой вглядывалась в темное окно: а вдруг Андрей не успеет? Но вот он вместе со Стасом заскочил в вагон, и поезд тронулся. Валя кинулась ему навстречу, чуть не плача.
– Что бы ты стала делать, если бы мы опоздали?
– Дернула бы стоп-кран, – не задумываясь, ответила Валя.
Андрей счастливо улыбался.
Валю уговорили не снимать свадебное платье. Все пассажиры плацкартного вагона во главе с проводником ходили туда-сюда, с любопытством заглядывая в свадебное купе. А ребята за вечерним чаем со смехом доедали каравай хлеба, которым Наташа встречала на пороге общежития молодоженов, исполняя роль «матери». Свадебное платье отправили ночевать на третью багажную полку, предварительно застелив ее газетами. Утром студентов на вокзале ждали украшенные машины, братья и сестры жениха и невесты. На бампер усадили куклу, которая накануне ездила в загс. Куклу Андрей подарил Вале перед армией. Она стала талисманом. Осенью Валя предусмотрительно захватила куклу с собой, сшила ей свадебный наряд. Теперь любимая кукла возвращалась домой.
Свадьбу справляли с соблюдением народных обычаев: с выкупом, розыгрышами, плясками и песнями. В первый день, как положено, веселились в доме невесты, потом проводили ее к свекрови, а гости гуляли до глубокой ночи. Наутро Андрей, оставив молодую жену на попечение своих родителей, отправился к теще звать новую родню на продолжение свадьбы. Его научили, что поднесенную стопку водки надо выпить до дна, а стопку разбить. В переполненном гостями доме ударить об пол было сложно. Андрею удалось точно попасть в угол печи, и стопка разлетелась вдребезги. Это вызвало восторг гостей, и они покорно пошли за «зятем-буяном» в его дом. Весь день над молодыми шутили. Когда подали на стол уху, спрятали все ложки. Андрей нашел одну большую деревянную ложку, вручил ее шутникам и велел есть по очереди. Гости отыгрались, когда заставили невесту мести мусор. Натаскали со двора сена, накидали в него мелочи, собранные деньги из лукошка вытряхивали снова, пока, наконец, жених не догадался прятать денежный мусор в карманах. Сено с деньгами долго не удавалось подмести дочиста, потому что его разбрасывали пляшущие под веселую гармонь гости. Когда этот сумасшедший день подошел к концу, молодые с облегчением вздохнули. Третий, финальный свадебный день прошел поспокойнее. Студенты разъехались мелкими группами кто куда – впереди были еще десять дней каникул. Андрей и Валя вскоре тоже покинули родительский дом. Надо было найти квартиру до конца каникул. Жить по разным общежитиям они не могли, иначе какая же они семья.