Глава 21
Письмо позвало в дорогу – ближнюю и дальнюю
Рубрика «Письмо позвало в дорогу» присутствовала во многих газетах самого разного ранга – от центральных до районных. А если название рубрики формулировалось иначе, суть не менялась. Действительно, часто поводом для командировок корреспондентов и их статей становились письма в редакцию. Ну а мне, заведующей отделом писем, тем более необходимо было откликаться на зов, звучащий с листочков, вложенных в почтовый конверт. Однажды путь, по которому предложила отправиться читательница, был совсем короткий – всего четыре квартала от моего дома.
Письмо в редакцию пришло перед Новым годом. Родительница просила поздравить коллектив детских яслей №2, куда она водила сына третий год. Хотелось рассказать, как удается женщинам создать домашний уют, чтобы малыши не скучали без мам. В городе было немало детских учреждений. Например, в центре стояло монументальное двухэтажное здание с колоннами, где «рабочий» день проводили сотни ребятишек. А мои ясли затерялись среди частных домов: двухэтажное деревянное строение с печным отоплением мало чем от них отличалось. Заходя с мороза в хорошо протопленное помещение, можно было сразу почувствовать домашнее тепло. Заведующая яслями Белоглазова повела меня на второй этаж в грудничковую группу. Детей тогда отдавали в ясли в два месяца – сразу после декретного отпуска, ведь маме надо было выходить на работу. Плотно укутанные в пеленки младенцы дружно спали, каждый в своей кроватке. Был тихий час. Собственно говоря, у них тихий час был практически круглые сутки. Дело малышей нескольких месяцев отроду – есть и спать, чтобы набираться сил и побыстрее вырасти. Ни о каких памперсах в то время понятия не было. Опытные медсестры и нянечки чувствовали, что ребенок сырой, как только он завозится. И ловко перепеленовывали, пока он призывном криком не разбудит соседей. А если заплачет, возьмут на руки, убаюкают. Мамы, которые работали недалеко, в течение дня прибегали покормить своих сыночков и дочек грудным молоком. Ну, и у каждого была бутылочка с соской. Зачем малышам плакать, если они сухие и накормленные?
Читательница рассказывала в письме, что повар яслей очень вкусно готовит, хотя варить ей приходится на плите, растопив ее дровами. Ребята съедают все подчистую. Обед уже закончился, у старшей группы тоже был тихий час. Пришлось поверить мамочке на слово. А вот чтобы убедиться, как воспитатели развивают двух-, трехлетних ребят, решила побывать на занятии. Пришла в ясли еще раз – во второй половине дня. Старшая группа обитала на первом этаже. В игровой комнате детишки сидели кружком и слушали сказку, которую читала им воспитательница. Когда мы с заведующей зашли сюда, все дети, как по команде, уставились на меня – новая тетя была им интереснее сказки. Чтобы не сорвать занятие, меня усадили на детский стульчик и дали книгу, пришлось дочитывать сказку. Так неожиданно на несколько минут я оказалась в роли воспитательницы.
В эти ясли в старшую группу водили моего племянника Андрюшу. Он родился в начале января, через несколько дней ему исполнялось три года. Андрюша, конечно, узнал меня. Но молчал, как партизан, когда я зашла в игровую комнату и когда читала ребятам книгу. Взрослые могли догадаться, что мы родственники, у нас была одна фамилия. В маленьком Усолье Куприяновы была только наша семья. Возвращалась из яслей с очень хорошими впечатлениями. 31 декабря в газете напечатали материал «В доме счастливого детства».
Другая декабрьская командировка, напротив, была с неприятным осадком: пришлось писать о недостатках. Мой путь лежал в Вогулку – центральный поселок Березниковского леспромхоза. Населенные пункты района располагались и на правом, и на левом берегу Камы. На левобережье, в пригороде Березников, был наш совхоз «Быгельский», а дальше, в сторону Перми, – та самая Вогулка. Я в тех краях не была ни разу. До Перми и дальше ездила поездом. Где проходит автодорога, понятия не имела. Отправилась в неизведанный путь, за 50 километров от Усолья, в сопровождении заведующего отделом промышленности Ивана Павловича Лебедько: он – за материалом в леспромхоз, я – разбираться с проблемами бытового обслуживания.
Добралась пешком по ледяной тропе через Каму на место встречи, которую обозначил Лебедько. Долго на морозе ждали техническую машину. Ехали в неотапливаемом фургоне, загруженном каким-то оборудованием. Добрались. Иван Павлович отправился по своим корреспондентским делам. Меня оставили в центре Вогулки. Познакомилась с бытовой мастерской. Собрание коллектива, из-за которого я приехала, назначили на конец дня. Пришлось болтаться по поселку, заходя во все магазины. Леспромхозовский поселок был довольно крупный. Снабжался по особой линии. В продовольственных и промтоварных магазинах увидела столько дефицита, сколько нашим райцентровским торговым точкам и не снилось. В декабре после обеда уже темнеет, так что бродить по незнакомым улицам было грустно.
Проблема с обслуживанием жителей Вогулки бытовыми услугами была давней. Газета об этом уже писала, а жалобы в редакцию продолжали приходить. Вот и решили провести собрание коллектива Вогульской бытовой мастерской. На него приехал главный инженер Усольского районного быткомбината Токарев. Пришел заместитель директора леспромхоза Сергеев. Проблема была во многом из-за того, что Усолье по административному делению – родное, но далеко. Березники – город с большими ресурсами и намного ближе, но чужой. Разговор был долгий, с взаимными претензиями, в конце концов, с разумными предложениями. Я все записала. Статья вышла в предпоследнем номере года.
Та вторая моя зима в редакции была богата на командировки. После Нового года поехала в Березовку. Тоже путь неблизкий – около 50 километров, только на усольском берегу и в противоположную от Вогулки сторону. Поводом для поездки было письмо: читательница из деревни Сороковая просила написать о сельской больнице, в которой лечили не только жителей центральной усадьбы совхоза «Березовский», но и всех окрестных деревень. В эту командировку съездила как настоящий журналист: привезла оттуда целых три материала. Опубликовали их с месячным интервалом, благо, что темы были не горящие. Предметом моего интереса стала культурная жизнь села, в частности, работа библиотеки. Это раз. Посчастливилось на один урок сесть за парту рядом с второклассниками и понаблюдать, как замечательная учительница начальных классов Зинаида Николаевна Исакова помогает им справиться с непростыми задачками по арифметике. Зинаида Николаевна пришла в Березовскую школу в 1941 году и за 30 с лишним лет выучила грамоте добрую половину сельских ребят. Это был второй материал. Его поместили в номер 8 марта, где рассказывали о выдающихся женщинах района.
К основной цели своей командировки, в Березовскую сельскую больницу, я попала только после обеда. Раньше у главного врача просто не было возможности встретиться: прием больных, обход палат, назначения. Теперь больные получили процедуры, пообедали, отдыхают. Наконец, корреспонденту можно поговорить с заведующей больницей. Но деловой разговор Зоя Гавриловна Пакулина отложила. Повела меня в столовую. Было неожиданным, когда передо мной поставили тарелку гречневой каши с мясом. Отказа не приняли. Такой вкусной еды, как в Березовской сельской больнице, мне больше ни в одной лечебнице пробовать не приходилось. Обо всем, о чем хотела, расспросила заведующую, в том числе о проблемах. Поговорила с несильно больными, которые бодрствовали в тихий час.
В Березовку ехала на рейсовом автобусе. Зимой он ходил сюда регулярно. Летом из Усолья добираться было сложнее. Асфальт еще не проложили. По грунтовке ехать – еще то удовольствие. В распутицу рейсовые автобусы вовсе отменяли. Зимой же ехать по ровно укатанному снегу – вполне сносно. Бульдозер расчищал снег по мере надобности. Разговор о сельской медицине затянулся. На автобус в обратную дорогу я не успела. Мне посоветовали идти к почте. Туда из Усолья каждый день приходит почтовый фургон, обратно возвращается вечером. Таких желающих срочно уехать в райцентр набралось несколько человек. Водитель без разговора пустил нас в фургон, не опасаясь за сохранность посылок и мешка с письмами. А ехать с соседями было еще и не скучно. Почта находится в центре Усолья. Там меня и высадили. До дома – минут десять по темным морозным улицам.
Глава 22
«Игра» на чужом поле
Видимо, мне не давала покоя популярность народного судьи Веревкина, хозяина рубрики «На темы морали» на страницах нашей газеты. Еще не истек срок ультиматума, и судья не возобновил свои публикации в газете. Я посмела зайти на его территорию: взялась писать о неблагополучной семье. Слово «посмела» можно применить и к тому, что я в восемнадцать лет вообще решила кого-то учить жизни. Правда, морализаторства в статье нет. Описаны события, которые видела своими глазами. Изложены факты. Семья, где пьют родители, а дети предоставлены сами себе, думаю, в городе была не одна. Может быть, в «герои» моей публикации попала конкретная, потому что в то время ей занимался депутат городского совета. Материал собирала и писала долго. Не имея понятия о науке психологии, выверяла каждую фразу, чтобы неосторожным словом не навесить ярлыков, не навредить людям, пусть пьющим, пусть оступившимся. В самом начале статьи обозначен адрес дома. Я описывала неприглядную квартиру, где жила неблагополучная семья. Потом присутствовала на собрании жильцов этого дома, выслушивала их жалобы на соседей – возмутителей спокойной жизни. Фамилию своих антигероев и вовсе вынесла в заголовок публикации. Тогда не принято было в газетах зашифровывать настоящие имена. Солидная статья под рубрикой «На темы морали», занявшая половину газетной страницы, не принесла чувства хорошо выполненной работы. Опасалась, что кто-нибудь из читателей спросит: зачем ты ославила семью на весь район? Судья Веревкин наверняка не мучился сомнениями, когда писал статьи в газету о преступниках. У него профессия была такая – судить и обличать. Больше в «Красном знамени» материалов на тяжелую для меня тему не писала.
Позднее в разных газетах публиковала исследования судеб подростков из списков отделов милиции по делам несовершеннолетних. Писала, как ломали себе жизнь сильно пьющие люди и как пытались их вытащить товарищеские суды. Публикаций таких было немного. И после каждой оставалось то же чувство сомнения: имею ли право судить кого-то, пусть даже с моральной точки зрения?
Глава 23
Ненаписанная история фронтовиков
В школе мы изучали историю Великой Отечественной войны, читали стихи и прозу о войне, смотрели фильмы, восхищались литературными героями. И вместе с тем обыденно относились к фронтовикам, которые жили рядом. Мой отец прошел всю войну, мама работала на патронном заводе. У них были награды военных лет. Отцу вручили первую юбилейную медаль «20 лет Победы в Великой Отечественной войне, выпущенную в 1965 году. То есть и на уровне государства отдали должное ветеранам-фронтовикам лишь 20 лет спустя. Но мне не приходило в голову расспросить родителей о войне, разлучившей их на долгие четыре года, да записать воспоминания. Остались в памяти обрывочные эпизоды, если вдруг тема войны приходилась к слову. Не понимала, насколько ценны будут с годами рассказы свидетелей и участников боев с фашистами. Тогда их жило много рядом с нами, еще совсем молодых, занятых работой, семьей, не любивших заводить разговоры о войне.
Так же немного места публикациям о фронтовиках отводила и газета. Им посвящали номера ко Дню Победы. И не более того. А ведь учитель истории в моей восьмилетней школе имени Гагарина, Николай Федорович Жемчужников, служил в Тегеране во время встречи там Сталина, Черчилля, Рузвельта. Но о себе не рассказывал. Директор средней школы, Борис Алексеевич Тараканов, воевал. Он много писал в газету, но не о себе, а о школе и ее учениках.
Да что там говорить, памятник нашему земляку, Герою Советского Союза летчику Валентину Ивановичу Елькину, был поставлен в Усолье только в 1967 году. Тогда же начали собирать материалы для музейного уголка средней школы, учеником которой он был. Через 23 года после героической гибели летчика-истребителя.
Многие десятилетия спустя в Свердловской области я собирала материалы о войне: работала в архивах, записывала воспоминания немногих живых, уже преклонных лет участников войны и тружеников тыла. Выпустила несколько документальных книг.
А тогда, в канун Дня Советской Армии в 1974 году, в «Красном знамени» напечатали мой первый материал о войне – о герое-земляке Елькине. Основывалась на материалах школьного музея. Привела воспоминания ребят, которые знали Валентина по школе: о его характере, о занятиях в аэроклубе. Рассказала о поездке старшеклассников на Украину, где погиб Елькин, подбив три вражеских самолета. Ребята привезли из экспедиции землю с могилы героя, похороненного в центре города Хмельницкий. Эта земля легла в основание памятника Елькину в центре города Усолья. Когда публикация вышла в газете, ответсек Тоня Путько сказала, что я написала плохой материал. Наверное, она хотела, чтобы я не успокаивалась на достигнутом и оттачивала свое журналистское перо.
Глава 24
Последнее лето
Год моей работы в редакции «Красного знамени» по закону должен был завершиться отпуском. Он пришелся на самый «козырный» месяц – август. Желающих отдохнуть в это время предостаточно. Отпустить половину редакции тоже нельзя: кто будет газетные страницы заполнять? Достойных и заслуженных претендентов на летний отдых и так много, а тут самой молодой надо уступать. В общем, намеки поняла. Договорилась с редактором, что этим летом я пашу. Зато следующее лето Игорь Владимирович мне дает на подготовку и вступительные экзамены в университет. Одним словом, первый отпуск я провела морозным ноябрем.
Начало следующего лета было тоже вполне рабочее – в командировках по району.
Письмо из села Романово было неприятным. Жалоба. Доярки пьянствуют, коровы сутками стоят не доенные; никакого досуга для жителей села нет. Надо ехать разбираться. Аня Степанова сказала, что сельское начальство можно застать в конторе только рано утром. Позднее разъедутся по полям да фермам – не угонишься. Посоветовала ехать в командировку с вечера. Романово от Вогулки всего в нескольких километрах, а в богатом леспромхозе есть дом для приезжих, где можно переночевать. И Аня рассказала о своем опыте ночевки там. Приехала она вечером в Вогулку, отыскала хозяйку поселковой гостиницы. А та огорошила: женская комната занята. В леспромхоз в командировки приезжали в основном мужчины, в доме приезжих для них отвели больше места. И была одна женская комната, которая чаще всего пустовала. На этот раз командировочных было много, на мужской половине всем мест не хватило. И хозяйка поселила одного молодого парня в женскую комнату. А тут Аня. Хозяйка смутилась. Зато Аня – ничуть. Выяснила, что в номере есть свободная кровать, и пошла устраиваться. Когда журналистка открыла дверь, мужчина высунул из-под одеяла заспанное лицо. «Разрешите с вами переночевать», – сказала Аня первую пришедшую в голову фразу. На двусмысленное предложение сосед по комнате что-то буркнул и скрылся под одеялом.
Аня, конечно, насмешила, но вместе с тем напугала меня: вдруг комната в вогульской гостинице занята. У хозяйки дома для приезжих не было определенного рабочего дня, она не сидела здесь в ожидании, появятся ли постояльцы. Делала нужную работу, чтобы поддерживать гостиницу в чистоте и порядке. А чтобы заселить гостей, приходила сюда в любое время. Мне подсказали дом, где жила хозяйка. Она без лишних разговоров повела устраивать меня на ночлег. Женская комната была свободна. Хозяйка оставила ключ, чтобы я могла запереться. Поскольку приехала я на одну ночь, то ключ можно просто оставить, она утром придет. Нужно отметить один нюанс. Гостиницу полностью содержал леспромхоз на свои средства. С постояльцев денег не брали. Вообще. Даже документы не спрашивали. Приехал, значит, по делам.
Утром я отправилась в Романово. Встретилась с управляющим Романовским отделением совхоза «Лесной». Он поругался на жалобщиков. Отправил меня беседовать с ними, сам умчался по делам. Авторы письма не ожидали, что приедет корреспондент. Рассчитывали, что письмо просто напечатают в газете. Хотели свести счеты с соседями, с которыми были в ссоре? Или просто по причине злобного характера? Хозяева в дом меня не пригласили. Стояла перед ними во дворе, задавая неудобные вопросы.
Из совхоза меня отпустили только через столовую. Видимо, у всех деревенских была традиция: сначала накормить, потом разговоры разговаривать. Так было со мной в Березовской сельской больнице. Так повторилось в Романово. Обед в столовой для работников совхоза закончился. Посетителей было двое: управляющий отделением и я, заезжий корреспондент. Передо мной поставили тарелку с горой картофельного пюре и котлетой размером с ладонь. Чтобы не огорчать гостеприимных хозяев, пришлось все съесть. Расплачиваться за обед было негде: в столовой не существовало ни кассы, ни кассира. Обедами работников кормили за счет совхоза. И редких гостей вроде меня потчевали даром. Потом управляющий отделением показал мне совхозные владения, раз уж приехала.
Закончив дела в Романово, пошла на автотрассу. С часок пожарилась на солнце возле пыльной дороги. Села на рейсовый автобус и отправилась в обратный путь со смешанным чувством: встретила и хороших людей, и плохих.
Поселок Таман расположен в южной оконечности Усольского района, ближе к границе с соседним Юсьвинским. Добраться туда летом можно было только по Каме на теплоходе пригородных речных линий. Причем извилистым путем. Из Усолья, с правого берега будьте добры причалить к речному вокзалу Березников – на левый берег. Потом пересаживаетесь на нужный маршрут, следующий вниз по Каме, и плывете к правому берегу, с остановками у каждой пристани. В моем глубоком детстве родители каждое лето ездили в Таман или еще дальше, в Быструю, с ночевкой за малиной, привозили два больших десятилитровых ведра. Вот откуда я немного знала об этих местах.
Кто решил загнать в медвежий угол старшеклассников Усольской средней школы, организовав в Тамане летний трудовой лагерь? Видимо, человек, который желал приучить школьников с младых ногтей преодолевать жизненные трудности. Планировалось, что ребята будут работать в лесничестве, а также приобщать местное население к культурным ценностям. Но тридцать помощников в Тамане никто не ждал.
Место проживания им назначили в школе-интернате. После окончания учебного года школа стояла неубранная. Ребятам пришлось начать с генеральной уборки. Сами притащили кровати и обустроили быт. Как сумели, украсили временное жилище – с помощью плакатов и полевых цветов. За три дня, к торжественному открытию лагеря, все успели. Вот на открытие я и приехала, чтобы написать репортаж. В отряде было пусто: школьники до обеда работали в лесничестве. Вернулись дружной стайкой. До торжества время было, так что успела познакомиться с ребятами, узнать о равнодушном приеме, о гордом названии трудового отряда «Алый парус», куда отобрали лучших учащихся, о планах на ближайший месяц. Усольские школьники пригласили на свой праздник местных жителей, подготовив для них концерт. Завершать вечер должен был костер и уютные посиделки вокруг него. Планировала провести с отрядом весь день и вечер, заночевать в Тамане и отправиться домой на следующий день. С ночлегом устроиться не удалось.
На пристань пришла без надежды, что смогу уехать. Повезло. Поздно вечером был рейс речного трамвая до Березников, на нем и отправилась в обратный путь. На речном вокзале в Березниках выяснилось, что до Усолья в этот день последний трамвай уже ушел. И опять повезло. Собиралось отплывать старенькое, пахнущее бензином суденышко, в народе его называли «лапоть». Напротив речного вокзала Березников была пристань старого Усолья. Вот на эту переправу и был занаряжен «лапоть». Может быть, с этим последним рейсом отправлялись работники порта второй смены. Мне было не до выбора. Лишь бы переправиться на правый берег, а там разберусь. На пристани старого города была впервые. За попутчиками пошла по натоптанной ими тропинке среди бурьяна и развалин старинных домов. Ну, а как дошли до площади, где стояли знакомое мне здание редакции и собор, повеселела. Дальше дорогу знала. Народ потихоньку разбрелся. Шла по пустынным ночным улицам одна. Думаю, больше часа протопала, пока пешком преодолела три километра. Окна домов были темные, люди уже спали. Однако солнце только-только спряталось и последними лучами подсвечивало мне дорогу.
Как договаривались с редактором газеты «Красное знамя» Игорем Владимировичем Скирюком, летом он дал мне отпуск. В Московский университет решила не ездить. Стала взрослее и прагматичнее. Отвезла документы на факультет журналистики Уральского государственного университета. От Усолья до Свердловска втрое ближе, чем до Москвы. Можно чаще навещать родителей, которые уже вышли на пенсию. В моей трудовой книжке редактор Скирюк сделал последнюю запись: «Уволить из редакции в связи с поступлением в ВУЗ». 26 августа 1974 года. Ровно через два года я попрощалась с редакцией моей первой газеты.