Глава шестая
НОВАЯ ЖИЗНЬ. ВРАГИ
Я уже неделю жила в няниной деревне и понемногу начинала привыкать к новой жизни.
Нянина семья полюбила меня, называла меня Катенькой, а не барышней, Ванюшка не дичился меня, а устроил для моей Лили колыбельку из щепочек. Марья, приходя с поля, не раз приносила мне то ландыш, то подснежник.
Одна старая Ирина – свекровь няни – никак не могла, казалось, привыкнуть ни ко мне, ни к моему Мишке. С моим приездом она уступила мне свою широкую постель, где спала за ситцевой занавеской с Ванюшкой, и это ей не понравилось. От грубой деревенской пищи я было разболелась и меня возили к доктору в соседний город.
– Ишь, белоручка, – ворчала старуха, – ну, да ладно, привыкнешь, не велика птица.
И я понемногу привыкла. Правда, я постоянно думала и плакала о маме, долго беседовала с Лили о том, как нам будет тяжело жить у чужих, но все-таки я мало-помалу освоилась с семьей няни и помогала чем могла в хозяйстве: мела горницу, собирала на стол, мыла горшки и посуду и даже научилась ставить самовар.
– Ай да Катенька – молодец! – хвалила меня няня, и я вся сияла от этих похвал.
Мне не хотелось быть белоручкой – и вот однажды я, когда не было няни, сняла сапоги и чулки и стала пробовать ходить босиком по двору.
– Что ты, Катя? – удивился Ванюшка и захохотал во все горло.
– Хочу привыкать ходить по-деревенски, – важно ответила я.
Мелкие камешки и сучья впивались мне в ноги и больно царапали пальцы. Кое-где даже выступили капельки крови.
А Ванюшка все хохотал надо мною, пока не вернулась няня.
– Катенька, что же это ты такое затеяла? – вскрикнула она и, схватив меня на руки, побежала со мною в избу обмывать мои бедные исцарапанные ноги.
После этого я уже не пробовала ходить, как все деревенские ребятишки. Мне было далеко до них, как я ни старалась привыкнуть к их жизни. Жизнь в няниной деревне мне начинала нравиться, и скоро я бы окончательно полюбила ее, если бы не мои враги… Старая Ирина все сердитее и сердитее смотрела на меня. Но, кроме нее, у меня были еще два врага.
Не знаю, за что, большая рыжая корова невзлюбила меня и не раз грозно смотрела на меня, потрясая своими страшными рогами. Каждый вечер, возвращаясь с поля в стаде, Буренка, завидя меня на крылечке, бросалась в мою сторону, страшно тряся головой.
Пастух щелкал кнутом, кричал громким голосом: «Куда, куда пошла!» Но это не помогало нисколько, и злая корова продолжала идти на меня… Я в ужасе вскакивала с крылечка и бежала в избу под защиту няни, пока Буренку не загоняли в хлев.
Не любил меня и старый мохнатый дворовый пес Жучка… Как-то раз Мишка вздумал близко подойти к его конуре. Жучка окрысился на него, и от Мишки ничего бы не осталось, если бы я не схватила его на руки и не побежала с ним от злой собачонки. С этого времени Жучка не мог пропустить меня без ворчания мимо своей будки.
Но если у меня были враги, то были и друзья. Куры и цыплята очень любили меня и бросались ко мне со всех ног, лишь только я появлялась на крылечке с чашкой или тарелкой пшена.
– Цып, цып, цып! – звала я моих птичек и бросала им корм с крылечка.
У меня была любимая курочка Смолянка – вся черная, с белым хохолком на голове.
Так я жила в няниной деревне в ожидании письма от родных, в котором они бы написали мне, как и когда мне выехать в дорогу.
Глава седьмая
ЗА ЯГОДАМИ
– Катя, а Катя, пойдешь, што ль, с нами? – спросил меня Ваня, проходя мимо огорода с целой толпой крестьянских ребятишек.
Я сидела между грядами и рвала траву, желая приготовить из нее салат моей Лили.
– А вы куда? – осведомилась я.
– В лес. Ягоды поспели!.. – крикнул на ходу мальчик, и дети веселой гурьбой направились к лесу.
Я сбегала в избу, надела на голову платочек, подаренный мне няней, и побежала догонять их, волоча за руку мою спутницу – Лили.
– Барышня бежит, барышня! – завидя меня, крикнули ребятишки и остановились подождать меня.
Лес был большой и темный, но ребятишки не боялись ходить туда; они знали каждый кустик, каждое деревце. Ванюша был в лесу как дома.
– Ты, Катя, ступай сюда, а я пойду туда, – сказал он, – а то на нас двоих ягод маленько будет.
Мы разошлись в разные стороны и стали громко перекликаться.
– Ау, барышня!
– Ау-у-у, Федюшка!
– Ау, Ва-а-ня! – неслось по лесу.
Мы все быстро перебегали с места на место, отыскивая в траве красные ягодки земляники.
Я уже набрала много ягод в мою маленькую корзиночку и теперь собирала ягоды прямо в рот. Они были такие сладкие, вкусные! Впереди их было так много: под каждым кустиком кивала красная головка.
Я шла все дальше и дальше в лес, позабыв о моих маленьких спутниках. Голоса их звучали где-то далеко, и скоро совсем их не стало слышно. Я зашла в чащу и увидела ручеек. На берегу ручья росло несколько спелых и крупных ягодок земляники. Я сорвала их и, присев на бережку, с удовольствием принялась их есть.
Вдруг раздался отдаленный удар грома. Я быстро вскочила на ноги. Небо было темное и покрыто тучами. Мне стало страшно. «Сейчас начнется гроза, и я не успею добежать до опушки», – мелькнуло в моей голове. К тому же в лесу стало совсем темно и не слышалось больше детских голосов.
– Ваня, ay! – крикнула я что было силы.
Но никто не ответил мне.
Тогда я поспешила назад к опушке и шла быстро-быстро, забыв даже на траве у ручья корзиночку с ягодами и мою бедную Лили.
Но чем дальше я шла, тем кусты и деревья росли гуще и чаще… Должно быть, я сбилась с дороги.
Глава восьмая
ЛЕСНЫЕ ФЕИ И ЗЛОЙ КОЛДУН
«Господи! – подумала я. – Что мне делать, как выйти из этого леса?»
А в лесу стало еще темнее… Я собрала все мои силы и пошла наугад.
Деревья по-прежнему росли часто, и местами мне казалось, что я попала в какой-то заколдованный круг, из которого мне никак не выйти.
Мне вспомнились нянины сказки о лесных феях и злом колдуне, и это еще больше встревожило меня.
Наконец, ноги мои так устали, что я не могла идти дальше.
«Заблудилась!» – с ужасом подумала я и, присев на большую, покрытую мхом кочку, горько-горько заплакала.
Я плакала долго-долго, пока голова моя не отяжелела и я не припала головой на мягкую кочку.
Не помню, сколько времени я пролежала так на моей новой, зеленой постельке… Меня вдруг привлек легкий шум в ближнем кусту. Я подняла голову и… чуть не вскрикнула. Из куста выходила маленькая нарядная девочка с блестящими крылышками и коронкой на голове. Она кивала мне головой и, улыбаясь, подходила ко мне.
– Я лесная фея, – говорила она звенящим голоском. – А вот и мои подруги, такие же феи.
Изо всех кустов являлись крылатые маленькие девочки и окружали меня.
– Мы маленькие феи! Здравствуй, милая девочка! – говорили они звонкими голосками. – Иди играть с нами. Мы выучим тебя летать по воздуху… Ведь мы тоже не умели летать, пока были простыми маленькими девочками и не заблудились в лесу, как ты.
– И вы теперь живете здесь? – спросила я, перестав бояться моих новых подруг.
– Да, мы теперь лесные феи, – ответила мне первая фея, – и нам хорошо здесь… Одно у нас горе… В этом лесу есть злой колдун, который гоняется за нами, чтобы нас съесть, но колдун только путает нас, но никогда не поймает, так как мы можем летать в воздухе.
– Никогда! Никогда! Никогда! – зазвенели голоса маленьких фей, и с веселым смехом они поднялись на воздух в веселой пляске.
– Колдун! Колдун! – вдруг неожиданно вскричала первая фея и все они мигом поднялись еще выше… Я обернулась назад и обмерла от страха. Прямо ко мне навстречу шагал страшный великан с длинной зеленой бородой, громадного роста.
Я вскрикнула, вскочила и бросилась бежать со всех ног. Но страшилище не отставало… Вот-вот, думалось мне, он сейчас схватит меня своими длинными руками.
Мне уже слышались за моей спиной его тяжелое сопенье и злорадный хохот.
– Лучше всего упасть! – мелькнуло в моей голове, я с размаху бросилась на траву и… и проснулась.
Глава девятая
ЗЛОЙ КОЛДУН ОКАЗЫВАЕТСЯ ДОБРЫМ ВОЛШЕБНИКОМ
– Вставай, дитятко, вставай, бедная! Умаялась, – говорил мне чей-то ласковый голос.
Я открыла глаза и увидела старого, седого, высокого мужичка с длинной белой бородою…
«Колдун!» – подумала я и уже готова была снова вскочить и бежать без оглядки, но старик, видя, как я дрожала от страха, поспешил успокоить меня.
– Не бойся, ягодка! Ишь, ведь испужалась, сердешная! Заблудилась чай?
– Кто вы? – спросила я, немного успокаиваясь.
– Я дед Сысой, лесной сторож! А ты за кого же меня приняла, барышня?
Мне было стыдно признаться, что я приняла лесного сторожа за колдуна, и я ничего не ответила.
Дедушка Сысой расспросил меня, как я попала в лес и откуда. Я рассказала ему все и просила поскорее проводить в деревню, чтобы успокоить няню.
– Да знаешь ли, барышня, что твоя деревня-то ой-ой как далеко, – покачал головой Сысой, – и теперь ты не сможешь дойти. Переночуй-кась у меня в избушке, а завтра я тебя отведу с богом.
Нечего было делать – пришлось ночевать в лесу в маленькой сторожке деда Сысоя. До его жилья было очень близко. Избушка была скрыта деревьями, и лишь по огоньку, мелькавшему в окошке, мы нашли ее.
Комнатка показалась мне крошечной, но я так устала и измучилась, что рада была хоть такому жилью.
Дедушка Сысой налил в глиняную чашку горячих щей и, отрезав два больших ломтя черного хлеба, позвал меня ужинать. Черный хлеб и горячие щи очень понравились мне. Я порядочно проголодалась и поела с большим аппетитом. Помолясь богу, Сысой устроил мне на лавке постель из своего кафтана и одеяла, а сам полез на лежанку.
Я долго не могла уснуть, поминутно пугаясь крика совы и других лесных звуков, но, наконец, уснула мирным и сладким сном.
Утром, с восходом солнца, старик разбудил меня, и мы тотчас же пустились в дорогу.
Чем ближе подходила я к деревне, тем больше волновалась за няню. Бедняжка, верно, все слезы выплакала, когда узнала о пропаже своей маленькой Кати. Уже у самой опушки леса встретили мы Василия и Федора, искавших меня целую ночь. Они и не подозревали, что я могла уйти так далеко и ночевать у Сысоя, жившего чуть не за 10 верст от опушки. Добрые люди очень обрадовались мне. Няня, оказывается, страшно плакала и не спала целую ночь.
– И Ванюшке досталось, что недоглядел, – рассказывали они.
Няня издали увидела меня и, смеясь и плача, бросилась со всех ног навстречу…
– Уж больше ни на шаг не отпущу, Катенька: ахти, грех какой! – говорила она, покрывая мое лицо и руки поцелуями.
Все обрадовались мне. Мишка бросился ко мне и стал ластиться у моих ног. Ирина и та взглянула ласковее… А Марья дала мне припрятанный ею для меня паточный леденец. Все благодарили Сысоя и угощали его в избе, чем бог послал. Тут только я вспомнила, что чего-то мне не хватает.
Боже мой. Лили! Моя бедная Лили осталась у ручья в лесу – сторожить мою корзиночку с земляникой.
– Что с тобой, Катенька, о чем ты? – спросила няня, видя, что я собираюсь плакать.
– Ах, няня, няня, я забыла в лесу мою Лили!
– Это куклу-то! – засмеялись мужички. – Ну, бог с ней, пусть останется у дедушки Сысоя погостить на вольном воздухе.
Они шутили, не подозревая, как мне жаль моей Лили. Ее мне подарила мама.
Глава десятая
КАК Я СТАЛА УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ. НА СЕНОКОСЕ
Прошла неделя с моего приключения в лесу. Как-то утром няня принесла мне письмо, полученное от дяди. Дядя ждал меня к себе и очень радовался, что у его дочери Лизочки будет новая подруга.
«Я думаю, что ты. Катя, очень похожа на свою маму, с которой мы были так дружны! Приезжай скорее, мы все ждем тебя».
Так заканчивалось письмо дяди.
– Едем, едем, нянечка! – запрыгала я от радости вокруг моей дорогой няни.
– Поедем-то мы поедем, Катенька, да только не сейчас; вот сенокосы подходят, и матушка просит меня остаться помочь им в уборке сена. А там и наш праздник храмовой поспеет и надо будет сходить на богомолье в город, там и ярмарка три дня бывает! – пояснила мне няня.
Я никогда не была на ярмарке и потому даже обрадовалась остаться. Мне даже немного жалко было расстаться с деревней, где я успела привыкнуть к Марье, Смолянке, огороду и белобрысому Ванюше.
Дяди, тети и кузины Лизочки я еще не знала, а здесь мне все было знакомо: вот почему я и не огорчилась особенно отложенным отъездом.
Одно меня печалило: постоянное ворчание Ирины… Я заметила, что строптивая старуха очень любит своего маленького внука и неохотно отпускает его от себя даже в школу.
– Балуются они там только, а он азы твердит… – ворчала она не раз, отправляя Ваню в школу.
У меня между игрушками была припрятана моя старая азбука, по которой мамочка учила меня читать.
Как-то вечером я показала ее Ванюше. Он увидел хорошенькую книжку с картинками и сказал, что по такой-то легче учиться, нежели в школе.
– Хочешь, я тебя выучу? – предложила я мальчику.
– Ты-то? – недоверчиво покачал он головою. – Ты разве учительница?
– А ты попробуй!
Усадив его в огороде между грядами капусты, я стала водить пальцем по странице и называть ему буквы. Буквы Ваня еще выучил в школе, и мне оставалось самое трудное – выучить его складам.
Склады подвигались медленнее, Ваня старался до поту и скоро сложил слова: баба, мама и вода.
Мы уже принялись за слово изба, как вдруг послышалось мычание возвратившегося стада, и злая Буренка заглядывала за плетень огорода.
– Ну, на сегодня довольно, а завтра будем еще учиться, – сказала я и, чтобы подбодрить моего ученика, прибавила: – Когда ты выучишься читать – я подарю тебе эту книжку.
Ванюшка так обрадовался моему обещанию, что сам торопил меня садиться за книжку. Ирина очень довольна была нашими занятиями и смотрела на меня гораздо ласковее.
– Не балует парнишка! С ребятами не дерется, и то хорошо! – говорила она и даже погладила меня как-то по головке.
Между тем наступили сенокосы. Мы с Ваней с утра побежали в поле, где уже работали «старшие». Я едва узнала няню в сарафане и платочке.
– Нянечка, какая ты смешная! – крикнула я ей еще издали. – Зачем ты так оделась?
– Жарко, Катенька, да и в городском платье косить неудобно.
Я села на скошенное место и смотрела, как красиво ложилась высокая, зеленая трава под косами работников. Они косили без отдыха, изредка только кто-нибудь из баб подходил покормить и покачать ребенка, спавшего тут же на сене, или испить квасу, принесенного ребятишками из деревни.
– Катя, Катя, беги сюда, беги скорее, – кричала мне няня, отошедшая довольно далеко.
Я вскочила с травы и кинулась к ней взапуски с Ванюшей.
Глава одиннадцатая
НЯНИНА НАХОДКА
– Тише, дети, тише, не растопчите! – останавливала нас няня, закрывая от нас собою что-то лежащее в траве.
– Что это там, нянечка? – сгорала я от любопытства.
– Да это птенчики! – вдруг весело вскричал Ванюша, успев заглянуть через руку матери.
– Птенчики, да, нянечка? – и я наклонилась к траве и увидела маленькое гнездышко, в котором пищали четыре крохотные, еще почти голенькие птички.
– Это они мать кличут, ишь как зовут-то, сердешные! – ласково говорила няня и, взяв гнездышко в руки, стала согревать птичек своим дыханием.
– Мама, мы их домой возьмем? – спросил Ваня.
– Нет, нет, как же они без матери останутся, они умрут! – возразила я.
Мне очень хотелось взять домой малюток, выкормить их и вырастить, но мне было жаль их мамы – бедной маленькой птички, – мамы, которая, вероятно, полетела за кормом своим птенчикам и будет очень плакать, если не найдет своего гнездышка.
«А тут их съест кошка, или злые мальчишки разорят гнездышко», – вдруг пришло мне в голову.
– Что же делать, нянечка? – приставала я к ней. – Придумай что-нибудь, пожалуйста!
– А дома съест Мишка! – догадался Ваня.
– Это правда, дети! И чтобы ничего этого не случилось, сделаем так. Птички останутся здесь до вечера, и мы покараулим – прилетит или нет к ним их мама. Если птичка не вернется в гнездышко, то мы унесем его с собою и поместим птичек там, где Мишка их не достанет. Только вы стерегите хорошенько.
Я и Ваня ужасно обрадовались новому занятию. Целый вечер до самого окончания работ мы не сходили с места, поджидая птичку. Но она не прилетела. Тогда мы с радостью взяли гнездышко с собой.
Мы с Ванюшей несли его по очереди до дома. Уморительно и жалко было смотреть на неоперившихся птенчиков, так смешно вытягивавших шейки и выводивших свое: «пиу, пиу».
Придя в избу, мы прежде всего заперли в кладовку Мишку, потом наловили комаров и червячков и накормили ими наших маленьких питомцев.
Они скоро перестали пищать и уснули, уткнув под крылышки свои большие желтые носики. Перед ночью, однако, они снова захотели есть и запищали на разные лады. Мы наловили комаров и накормили маленькое семейство.