– Ты уверена? Там холодно. Если ты думаешь, что… Я обещаю, что не буду подсматривать. – Он выставил перед собой ладони, желая заверить в своих добрых намерениях.

– Нет, там все прекрасно оборудовано… Совсем не дует. – Мина до конца не верила, что обсуждает с узником, с мужчиной, да вообще с кем-то такой интимный вопрос. Её щеки были такими красными от стыда, что казалось, к ним прилила половина всей её крови.

– Как хочешь. – Он отвернулся с независимым видом, давая понять, что вопрос закрыт. – Но, если понадобится, скажи, я с радостью уступлю тебе его.

– Спасибо за заботу, но речь не обо мне. У меня другая просьба. – Она не знала, как бы помягче намекнуть ему, что опорожняться в её присутствии очень нежелательно. – Давай ты будешь делать «это», когда я буду уходить? А?

Оборотень на мгновение задумался.

– А-а-а-а-а, – понял он и, кажется, тоже покраснел. – Я просто отвык от общества. Не подумал…

Мина благодарно улыбнулась на его смущение.

– Когда тебе будет нужно, ну… – Она показала глазами на ведро. – Ты просто постучи по решетке. – Она подняла полено и стукнула о железный прут. – Я все пойму и пойду прогуляться. Сейчас я иду за дровами. Так что можешь в полной мере насладиться одиночеством.

Она быстро забросила впечь оставшиеся дрова и, накинув плащ, вышла из темницы.

Судя по солнцу, был полдень. Погода стояла отличная, совсем не беспокоил легкий мороз. С неба ласково светило солнышко, и вчерашний ветер совсем утих. На ветках задорно чирикали воробьи, клюющие последние семена, а в углу клетки затаился жирный кот, решивший поохотиться. Вдалеке слышался скрип колодезного колеса и громкие разговоры людей. Жизнь вдруг показалась прекрасной. Позавчерашний день, принесший столько горя, виделся сегодня очень далеким. Как будто с тех пор прошли годы.

Как же резко все может измениться за одни сутки! Любимый дом – стал грудой углей, родные люди – покинули навсегда, а запертый в клетке зверь вдруг оказался заботливым соседом. Мина хихикнула, вспомнив, как узник переживал, что она отморозит свою попку.

– Стыд, – замотала она головой.

Ну все, хватит заниматься ерундой! Сегодня в её расписании большими буквами выведено «ВАННА», поэтому первое, что она сделала…, проверила, не обнаружили ли жители замка, что за ночь их бессовестно ограбили.

10 глава. Водные процедуры

Покой и мир царили во дворе замка Басту. Его обитатели продолжали жить сытой повседневной жизнью, не замечая маленьких недостач в своем хозяйстве. Никто не кричал: «Караул!»– хватаясь за пухлые щечки.

Никто не бил в башенный колокол, взывая к справедливой расправе. Редкие снежинки мирно опадали на вчерашние сугробы. Взмывали в облака ленты дыма из замковых очагов. А Мина, расслабив напряженно сведенные плечи, кралась к задворкам кузницы.

Дорожка, тщательно прочищенная вчера, пушистилась нетронутой махрой свежего снега, и это значило, что ею никто не воспользовался. Отлично! Значит, кузница действительно заброшена, и никому нет дела до добра, пылившегося под старым навесом. И пока богатство скучает без зоркого пригляда, нужно вероломно продолжить грабеж.

Сегодня Мина шла не спеша, спокойно. И сумела разглядеть то, что вчера ускользнуло от её внимания. Оказывается, вдоль крепостной стены можно было свободно пройтись до самой клетки. Тоннель между каменной стеной и торцом длинного склада был узок для похищения больших предметов, но маленькую утварь можно таскать прямо средь бела дня, не вызывая подозрений.

Мина сняла со стены кузни огромный медный таз. В таком же, но поменьше, они с тетушкой каждую осень делали варенье из яблок. На дне этого таза виднелись следы аккуратной пайки. Вещицу наверняка принесли на починку и благополучно забыли забрать. Теперь она не понадобится поварятам до самого лета, так что можно позаимствовать её для своих целей. Оглядываясь в поисках еще чего-нибудь нужного, Мина качнула посудиной и задела тяжелый ящик с какой-то мелочью. Заглянув в заманчиво звякнувшее жерло, она рассмотрела кучу железных обломков. Погнутые ручки сковородок, поломанные черпаки, оторванные поварешки, половинки ножниц, чего там только не было. Но одна штука девушку сразу заинтересовала.

Половинка опасной бритвы. К ней должна крепиться вторая часть, обычно отделанная деревом, но этот экземпляр был лишь обломком, что не уменьшало его ценность для Мины. Сразу вспомнилась грязная борода оборотня.

Лезвие оказалось достаточно острым и совсем не ржавым.

– Пригодится, – поняла Мина и сунула находку в карман. – Кому-то сегодня придется расстаться с лишней растительностью.

Покопавшись еще, она отыскала нужное в хозяйстве лезвие ножа и пару согнутых ложек. Уходя, добавила к ним маленькую кастрюльку, задвинутую кем-то под лавку. В неё были насыпаны погнутые гвозди, собранные для перековки. Мина не стала их выбрасывать, пригодятся.

– Ну, пожалуй, на сегодня все, – решила тюремщица с чистой совестью отправилась восвояси.

Добыча была брошена у двери, а Мина подхватила ведра и отправилась к колодцу. Воды и дров сегодня понадобится много. Хорошо, что ведра были железными, можно греть прямо в них.

У колодца топталась Честер Кодик.

– Как спалось? – поинтересовалась бабка.

– Хорошо.

– Не замерзла? – во взгляде шельмовки был другой вопрос. Удалось ли дурочке раздобыть печку?

– Теперь не замерзну, – подмигнула ей Мина.

Бабенка в ответ довольно заулыбалась.

– Молодец! Как зверь? Не беспокоит?

Мина вспомнила ночной концерт и поморщилась.

– Притираемся понемногу. – Мина слегка покраснела, вспомнив, как именно они «притирались», и если бы Честер узнала, насколько близко девушка подпустила к себе оборотня, наверное, лишилась бы чувств.

– А я тебе вот, – вытащила Честер из-за пазухи светлый сверток, – кое-что хотела предложить. – Она встряхнула ткань и продемонстрировала Мине большую льняную простынь. – Может, пригодится?

Простынь была далека от совершенства, кое-где ткань сильно протерлась. Того и гляди появятся дыры. Но сейчас у девушки было не то положение, чтобы отказываться даже от этого.

– Наверняка пригодится, – согласилась она.

– Пять ведер, – назначила цену Кодик.

Мина легко и по-доброму рассмеялась. Как лихо старушка сбросила со своих плеч часть забот.

– Умеете же вы…

– Найти выгоду даже в куче золы, – продолжила бабка. – А что поделать? Жить как-то нужно. Вот и кручусь.

Они еще немного поболтали, и Мина понеслась в темницу. Вода будет греться около часа. За это время, если поспешить, можно сбегать на рынок и на оставшиеся монетки купить хоть что-то из продуктов. Еды в погребе совсем не осталось, а к сожалению Кодик, у повара сегодня все варилось просто замечательно.

– Куплю хлеба и каких-нибудь круп, – решила Мина, пересчитывая монеты.

– И мяса, – добавил с надеждой оборотень.

Она посмотрела на Урсула с удивлением, как будто впервые увидела. Оказывается, у узника тоже были свои предпочтения.

– Боюсь, что на мясо я не заработала…

Оборотень поник. Для полноценной жизни ему просто необходимо мясо. Мина об этом не знала, но зато господин Басту был осведомлен. Потому тюремщикам строго-настрого запретили добавлять в пищу даже животный жир.

– Но может быть, на косточку у меня хватит, – подбодрила девушка узника. – К концу дня у мясника остаются просто замечательные кости. Из них получается очень наваристый бульон, – пояснила Мина, чтобы оборотень не решил, что его сравнили с собакой.

Сегодня движение в воротах замка было очень оживленное. Девушка, одетая по-прежнему в мужские брюки, проскользнула туда и обратно под прикрытием проезжающих телег. Денег хватило на два вчерашних каравая и на приличный мешочек чечевицы. Она была попорчена жучком, и крупу отдали почти даром. Но если её перебрать, да еще сварить на бульоне! Похлебка выйдет просто замечательная. От таких мыслей в животе жалобно забурчало. И Мина принялась ожесточенно торговаться с мясником.

От наглого мальчишки мясник отделался мясистой говяжьей косточкой и даже согласился порубить её на мелкие куски, чтобы влезла в котелок. А на последние грошики девушка раздобыла чай. Теперь жизнь будет совсем прекрасной, ведь что за обед, если его не запить ароматным напитком?

– «В холодный день он всегда согреет тело, а в тяжелый час – душу», – так говорила тетушка Кур, разливая по чашкам темный напиток. А сейчас в жизни Мины был как раз тот день и тот час.

По пути в замок она по привычке чуть не свернула в родной проулок. В груди больно заныло. Как ни пыталась она отбросить горькие мысли, как ни прижимала к себе добытые с такими усилиями покупки, но слезы все равно катились по щекам и мочили воротник.

– «Хочу домой! – заныло в голове. – Нету у тебя теперь дома, глупая. Есть только тюремная камера».

Она недовольно шмыгала носом и утиралась локтем, потому что руки были заняты. Мысли подтачивала совесть, шептавшая, что в происшествии с тетей была её вина, но как она могла этого избежать? Все время оставаться дома? Но тогда бы они просто умерли от голода. Но все равно чувство вины не оставляло, и в подвал она спустилась совсем замученная и грустная.

Развеяли хмурый настрой не терпящие отлагательств дела. Вода в ведре уже кипела, и вместо него на плите устроился одолженный Честер котелок с косточкой. Мина заварила в маленькой кастрюльке чай, который сразу наполнил темницу терпким ароматом. Разделив подсохший хлеб на две неравные части, большую она щедро протянула оборотню. Несмотря на совместную ночь, она по-прежнему боялась его и, протягивая хлеб, стояла со стороны «коридора», где окошки решетки были уже. Его огромные габариты очень пугали. А гибкие, хищные движения, которые она раньше не замечала, вызывали чувство надвигающейся опасности. Будто она не тюремщица, а дичь, на которую волк объявил охоту.

– Спасибо, – неожиданно услышала Мина.

– Пожалуйста, – кивнула она в ответ и взялась за кастрюльку. – А ты пьешь чай?

Оборотень посмотрел задумчиво.

– Пил.

– Я оставлю, – улыбнулась девушка. – Кружек нет. Не побрезгуешь пить после меня?

Он привычно сидел на полу и, не переставая жевать, улыбнулся в ответ.

– Не побрезгую, – зыркнул золотом глаз.

От блеснувших клыков по коже пробежали мурашки. Кастрюлька свободно прошла в отверстие для кувшина. Пока волк, громко хлюпая и дуя, пил чай, Мина наполнила кувшин чистой, свежей водой и, захватив пустой наперник и отхожее ведро узника, отправилась на улицу.

В пустом стойле, расположенном у самого выхода, конюхи азартно резались в карты. Играли на деньги, и градус возбуждения подскочил под потолок. Они спорили, шутили и не зло переругивались, когда кто-то проигрывал. Мальчишки, помогавшие в уходе за лошадьми, крутились рядом с игроками, обсуждая новые ставки, и никто не обратил внимания на фигурку в плаще, трамбовавшую соломку в огромный мешок. Но даже если бы и спросили, она сказала бы правду:

– Подстилка узнику.

Никто не запрещал менять постель зверю. Никто, правда, и не стремился, но запрещать и наказывать точно бы не стали. По снегу тащилось легко и весело, словно санки.

Полный наперник соломы в камеру Урсула протолкать невозможно, а ключей от этого замка у девушки не было. Поэтому Мина высыпала её на пол и засовывала в клетку пучками. Пусть сам готовит свою постель, не надорвется.

Из дверей сильно тянуло холодом. Поразмыслив, девушка решила навесить перед лестницей полог из второго, меньшего, покрывала. Пока оборотень наполнял свое новое ложе, Мина кое-как ухитрилась вбить над входом два гвоздя. Молотка не нашлось, и орудовать пришлось все тем же многострадальным поленом. Было непривычно и неудобно, поэтому деревяшка попутно отбила пару корявых пальчиков, неудачно подвернувшихся под горячую руку. Под «ай» и «ой», от которых узник подскакивал на месте и недовольно рычал, дело было сделано.

Второе покрывало, побольше, устлало пол в её «комнате». Ковер, настил, постель с взбитой подушкой из сена… получилось довольно уютно. Тюрьма постепенно приобретала жилой вид. Жаль, окон нет. Хоть бы одно, самое маленькое…

Покрутив в руках бархатную скатерть, Мина решила отдать её в качестве чистого одеяла своему соседу. Сегодня у него тоже будет банный день, и укрывать чистое тело той грязнущей тряпкой, в которую он кутался утром, глупо. Как хорошо, что она не пожадничала и купила ему обновки! Помытый и побритый, он наверняка будет больше похож на человека.

Урс уже допил чай и вернул кастрюльку обратно. Сейчас оборотень возился у нар, расправляя новый матрас. Интересно, сегодня ночью он тоже будет настаивать на тесном соседстве? Неужели сон на холодном полу стоит того, чтобы потискать не особо выдающуюся грудь Мины?

Сполоснув кастрюлю, девушка решила использовать её в качестве черпака. Будет понемногу добавлять горячую воду во время купания. Налив половину таза теплой воды, Мина стала расстегивать рубашку. И замерла, наткнувшись на лицо оборотня. Он уже сидел у решетки, на своем старом матрасе, в позе заинтригованного зрителя. Сейчас на его глазах развернется интересное представление – «Человечка принимает ванну». Как бы не так! Что, зря она вбивала третий гвоздь? Старая простынка опустилась занавесом, отделяя дальний угол коридорчика. Сколько ни пытались длинные лапы достать до заслона, ничего не выйдет.

Материя скрыла собой печь с огнем, и таз с оголявшейся человечкой. Урсул чуть не завыл от разочарования. Она собиралась помыться. Она собиралась РАЗДЕТЬСЯ! Там, за этой проклятой шторкой, самочка сбросит с себя всю одежду и будет плескаться в водичке вся такая голенькая… вся такая мокренькая. От образа, нарисованного воображением, он чуть не кончил. И чтобы хоть немного охладиться, сильно сжал мошонку, причиняя себе боль. Какое там… Её аромат стал сильнее и в нем проскользнули нотки сексуального возбуждения. Неужели она думает о нем? Вспоминает эту ночь, проведенную бок о бок. Он зажмурился, отгоняя такую желанную картинку, а когда открыл глаза, чуть не умер от счастья.

Скрывшись за простыней, глупышка Мина не лишила его чувственного зрелища. Просто эротический спектакль был заменен на театр теней. В тюремном проходе получилась световая аномалия. Печь, стоявшая у стены, в темном подвале являлась заметным источником света, а Мина расположилась между ней и занавеской. Тонкая материя скрывала девушку, но совсем не прятала её контур, отчетливо ложившийся на протертую почти до дыр ткань. Урсул мог различить все, вплоть до выпирающих косточек на бедрах, до острых ключиц. Самочка подняла руки, распуская волосы, и они плащом легли на её спину. Зачерпнув кастрюлькой воду, она водопадом пустила её на свою голову. От горячей воды поднялся пар, размывая четкую линию тела, но совсем чуть-чуть, еще сильней интригуя воображение.

Мина села в таз и взяла кусочек мыла. Посудина напоминала по форме большую тарелку, в таких обычно едят суп.

– «Наверное, со стороны я похожа на большой пельмень», – хихикнула девушка и намылила волосы, взбив на голове пышную шапку. Она не подозревала, что за зыбкой преградой на коленях стоял оборотень, вдавив корпус в решетку. Дышал он тяжело, словно пробежал не один час, и все тело его было натянуто как струна.

Узнику хотелось выть. Тонко, тихо. Так, чтобы не напугать, а приманить человечку на голос голодного самца. Но что толку? Решетки не испарятся вместе с недопониманием, нужно терпеть. Она снова облилась водой, смывая с волос пенное облако, и встала в полный рост, намыливая тело. С паром по комнате растекся её аромат, выбивая из Урсула остатки разума. Капельки воды скатывались по коже девушки и, несмотря на тепло от печки, по ней поползли мурашки. Соски затвердели, встали торчком. Это сразу заметил Урсул и чуть не застонал он желания. Новая волна воды. Он не выдержал и глухо вздохнул, когда отчетливо, будто и не было между ними этой проклятой занавески, увидел, как с торчащих сосочков капают капельки воды. В горле пересохло. Как хотел он губами захватить упругие бугорки и собирать, слизывать с них текущую влагу.

Не выдержав, он дернул шнурок и, двинув рукой только два раза, кончил, густо забрызгав старый тюфяк. Вторую руку запекло, и на шею потекла теплая струйка крови. Сам не заметил, как прикусил запястье, чтобы не застонать в голос и не напугать купальщицу. Заставил себя разжать зубы. Вот так. Спокойно. Дыши. Урсул обмяк и кулем повалился на тюфяк. Из-под полуопущенных век он лениво наблюдал, как она отжимает волосы, вытирается. И тут новая мысль вдруг пришла в остывающую голову.

– А ведь серая мышка мой Ключ. Ключ от свободы…

11 глава. Как правильно мыть оборотня

Чистой одежды не было. Покупая все на рынке, Мина совсем забыла о сменном белье и полотенце. И если вытереться она могла и нижней рубашкой, то вот вместо трусишек надеть было совсем нечего. Да и вообще все вещи, которые у неё были, требовали срочной стирки.

– Ладно, – решила Мина. – Сегодняшнюю ночь проведу как младенец, укутавшись в пеленку.

Прикрывшись мокрой сорочкой, девушка отцепила простынь и замотала её на манер тоги, перекинув для надежности один угол через плечо.

В котелке вовсю кипел бульон, наполняя погреб умопомрачительным ароматом. Для хорошего навара косточку нужно поварить еще хотя бы полчаса. Значит, новую порцию воды греть пока не на чем. Придется оборотню подождать с купанием, не страшно, спешить им некуда. У стены высится приличная горка заранее запасенных дров. Возле входа стоят два полных ведра чистой воды. Желудок, подкрепленный хлебом, пока не просит добавки. Оборотень тоже, видимо, не голоден и вообще, кажется, уснул, не дождавшись ночи. Значит, можно с чистой совестью заняться постирушками.

Первыми отмывались предметы, находившиеся ближе к телу, нижняя сорочка и панталончики. Кусок мыла заметно отбавлялся. Нужно обязательно, при первой же возможности, купить еще. Мина отжала белье и бросила в ведро, в котором оставалась чистая вода для полоскания. Отерев руки о край своего одеяния, девушка нашла свой блокнотик и вписала в него новый список нужных вещей. Первым пунктом шло мыло.

Вторым и третьим были белье и полотенце. После слова «полотенце» встал знак вопроса. Денег в обрез, вернее, сейчас у неё нет ни гроша, и покупка нужной, но легко заменимой тряпицы, возможно, откладывается на неопределенный срок.

Прополоснув белье, Мина задумалась, на что развешивать одежду. Веревки у неё не было. Пришлось оторвать приличную полоску от краю подола. Длина одеяния из приличной перешла в разряд «вызывающая». Да кто ж тут осудит? Урсул точно был не против, он смотрел на её новаторский наряд радостно, даже с восхищением.

Так, что мочим дальше? Платье – да, плащ – нет, не успеет высохнуть за ночь, а завтра с утра нужно идти к мистеру Зогу. Куртка – нет, и так чистая, сойдет. Чулки тоже да, шапка и шарф – да, однозначно. Но вот стоит ли стирать штаны с рубашкой? Может, оставить на завтра? Остаться на всю ночь без сухих вещей было как-то боязно, а вдруг чего?

Мина вернулась к блокноту и дописала: платок, перчатки, носки. После каждого слова вопросы, вопросы. Сегодня сильно замерзли руки. Хорошо, на голове была шапка, но вот под капюшоном плаща будет ветрено, как бы голову не застудить. Платок нужен обязательно. Мина стирала, полоскала, думала и не заметила, как стала напевать себе под нос. Не зря говорят: ничто так не лечит от хандры, как повседневные дела. Вот и маленькая тюремщица занялась рутинными заботами и на время совсем забыла о своих страхах и горестях.

Крупа разварилась полностью, и котелок был ловко поставлен на стул, а вода для купания узника начала поднимать градус на горячей печке. Подкинув дровишек, чтоб быстрей согреть водичку, Мина уставилась на таз с грязной водой. В мутной жидкости она рассмотрела новое препятствие для отмывания узника. Таз не пролезет в клетку! Ну просто никак. Не беда, придется ему мыться в ведре. Неудобно, конечно, но что делать? Главное, запаха прелых тряпок и давно немытого мужика не будет рядом с её постелью.

И тут Мина с удивлением поняла кое-что. Несмотря на то, что вид у него был ужасно грязный, от Урсула совсем не воняло. Он пах как… самец?! Но точно не вонял. Оглянувшись на узника, Мина как можно незаметнее принюхалась. Да, в погребе совсем не воняло грязным человеком. Здесь попахивало сыростью, сейчас совсем немного соломой, бульоном… Мина решила, что сходит с ума, но её нос уверенно говорил, что пока она купалась, запах в помещении изменился. Она и раньше замечала эти нотки леса и… Мускуса? Какой-то пряности? Что-то остро-дикое, дурманящее разум. Пьянящее… Неужели так пахнут все оборотни? Приятно.

Урс смотрел на неё внимательно, как будто читал её мысли, и уголки губ слегка приподнялись, словно в легкой усмешке. Он что, опять над ней смеётся?

– Любишь мыться? – прозвучало вызывающе.

Прежде чем он успел открыть рот, Мина ответила за него.

– Неважно. Сегодня, нравится тебе это или нет, ты искупаешься.

Урсул не стал спорить и, кажется, растерялся. Оборотень вдруг задумался: когда он мылся последний раз? После того, как попал к людям, единственной возможностью искупаться для него был дождь. Во время грозы узника иногда оставляли на улице привязанным к решетке. Это считалось наказанием, и Урсул всячески поддерживал в людях это заблуждение. Делал недовольное лицо, рычал, сопротивлялся, когда его выводили под дождь. Но на самом деле он был счастлив смыть с себя хоть часть пота и пыли. Почувствовав в воздухе приближающееся ненастье, он специально цеплял охранников, швырялся едой и иногда получал свою возможность помыться.

Но самочка говорила о настоящем мытье. Неужели она даст ему теплую воду и мыло? Урс не мог поверить и смотрел вопросительно.

– Ты шутишь, человечка? – нахмурил он брови. – Издеваешься?

– Человечка? Во-первых, у меня имя есть, и ты его знаешь. Так что будь добр, обращайся ко мне, как к равной. А во-вторых, чего бы мне над тобой подшучивать?

– А с чего это вдруг ты так расщедришься, что дашь мне воды просто помыться?

– Неужели ты думаешь, что мне приятно смотреть на твою чумазую физиономию?

Оборотень замер. Он давно и думать забыл о своей внешности. Кажется, девушка смутила его. Урс отвернулся и потрогал свалявшуюся бороду. Мине стало неловко за свои колкие слова. В конце концов, он ведь не виноват, что стал похож на… животное.

– Извини.

Это тихо сказанное слово удивило узника больше, чем предложение помыться.

– Так ты не против воды и мыла? Вроде ты в волка превращаешься? Они ведь не кошки, воды не боятся.

Вот чего она не ожидала, так тихого смеха. Звук был приятный, совсем не оскорбительный.

– Что смешного? – Теперь очередь растеряться была за Миной.

– Оборотень, который воды боится – это смешно! Представил на минуту… – Он покачал головой и снова захихикал. – Воды боится! – Смех не прекращался, Урс даже потер глаза, будто у него выступили слезы.

Мина не прерывала. Она не смеялась, но улыбка тронула сжатые губы. А зверь не такой уж и зверь. Даже забавный.

– Значит, мыться будешь?

– Буду.

– Стричься? Бриться? – Мина сразу решила брать быка за рога.

– Эээээ. Тут сложнее. – Он потрогал волосы на голове.

Девушка решила, что против оголения лица у оборотней могут быть какие-то свои, клановые табу.

– Что не так?

– Нет глаз на руках. – Он явно развеселился.

– Зачем?

– Без зеркала только так могу увидеть, что сбривать. И бритвы тоже нет, не положено.

Мина растерялась. Зеркала у неё не было, а без него, на ощупь, узник себе и голову может отрезать.

– Я побрею, – решила девушка и с раздражением увидела, как его губы расползлись в многозначительной улыбке.

– Сможешь? Рука не дрогнет? – поддел Урсул.

– Не дрогнет. Я каждый день брила своего дядю. Он был стареньким, и в последнее время у него сильно тряслись руки. Так что опыт у меня есть. Можешь спокойно доверить мне свои прекрасные локоны.

– Голову тоже решила мне побрить? – испугался Урс.

– Нет, оставлю то, что не свалялось. Извини, но расчесать твои волосы невозможно. Даже выпрямляющий отвар не поможет, слишком запущено.

– Прямо сейчас мыться? – смирился со своей участью оборотень.

– Вода не нагрелась. Сначала поедим.

Каша получилась просто объедение. Косточка разварилась на славу и в крупе попадались крохотные кусочки мяса. Урс совсем отвык от ложки, и держать изящную ручку ему было неудобно. Дома столовые приборы намного массивнее, чем у этих сушеных коротышек, и зачерпнуть можно так, что одной ложкой набьешь полный рот. А этой палочкой бросаешь, бросаешь… Он недовольно повертел в руках оловянную ложку. Жизнь той была длинной и насыщенной. Отлитый на передней стороне неброский рисунок из витых листьев почти истерся от мытья и рук хозяев. Металл с щербинами погнут, словно она попала под колеса телеги. В другой раз есть такой он бы побрезговал. И откуда Мина достала эту убогую штукенцию? Урс исподлобья посмотрел на девушку, аппетитно уплетающую кашу. У неё в руках была примерно такая же калека, даже еще более неудачливая. У прибора Мины отсутствовала половина ручки. А она ела и не кривилась, даже поглядывала на принесенную посуду с гордостью. Урсул не стал обижать девушку и постарался изобразить на лице радость.

Отхожее ведро Мина не стала пристегивать цепью, как полагалось, и Урсул отодвинул его вглубь камеры. В дверцу протолкалось полное ведро горячей воды.

– Сначала помоешься, а потом стрижка и бритье?

– Можно и так, – пожал плечами оборотень. – Будешь смотреть? – В вопросе просквозила надежда.

Мина вспыхнула как свечка и возмущенно уставилась на зверя.

– Нет! – Она даже руками замахала, категорически отметая такое непристойное предположение.

Глаза оборотня окружили предательские морщинки, выдававшие его шутливое настроение.

– Не стоит стыдиться своих желаний. Если хочешь, можешь смотреть, я не против.

– Я совсем не хочу видеть, как ты моешься.

– Каждая человечка хочет видеть, как моется обнаженный оборотень.

– Ничего себе, у тебя самомнение! Прямо мнишь себя мужчиной мечты.

Он кивнул и стянул через голову кучу тряпья, заменявшего ему рубашку. Его обнаженная по пояс фигура стала доказательством того, что самомнение у него точно не завышенное.

Он был высок и сухощав. Мина, готовая увидеть кости, обтянутые дряблой кожей, стала завороженно рассматривать бугрившиеся мышцы. Она никогда раньше не видела обнаженного мужчину в расцвете лет. Ухаживая за дядей, она привыкла к тощему телу, напоминавшему вяленую грушу, а тут… Кубики пресса удивили и заинтересовали, а увитые толстыми венами бицепсы просто шокировали. Разве такое вообще может быть? Вот это сила.

– Нравится? – поддел оборотень.

– Необычно, – попыталась оправдаться девушка и с трудом отвела глаза.

Он громко хмыкнул и пробормотал что-то вроде «человечка – обманщица». Мина возмутилась.

– Может, все-таки начнешь называть меня по имени? – Она снова посмотрела на узника, и как раз в это время он бесстыдно сбросил штаны.

Девушка громко выдохнула и отвернулась, зажмурившись. Но хоть закрывай глаза, хоть нет, но в её памяти навсегда останутся длинные стройные ноги, такие же мускулистые, как у резвого жеребца, упругая задница с ямочками и гибкая спина. Послышалось хлюпанье воды, пленник мылся, фыркая как пес, плывущий по озеру.

Что подтолкнуло её к следующему поступку, Мина не знала, но почему-то очень захотелось повернуться, и она сдалась.

Сначала осторожно глянула через плечо, не смотрит ли? Потом повернулась сильней и жадно вгляделась в открывшееся зрелище. Склонившись над ведром, стоявшим на полу, Урсул намыливал тряпочку, оторванную от старой одежды. Кожа была уже мокрая, оборотень решил для начала размочить столетнюю грязь, а только потом попытаться отмыть её. Узник намылил шею, лицо, плечи. Грязные ручейки стекали по спине, оставляя после себя светлые промоины. Мышцы ходили под кожей, перекатываясь как песчаные барханы. Движения плавные, звериные, не мытьё, а танец. Девушка смотрела, сгорая от стыда, и не могла оторваться. Зрелище было прекрасным и остро-запретным.

– «Бесстыдница», – обозвала себя Мина.

– Бесстыдница, – подтвердил Урсул, резко обернувшись. – А говорила, что не хочешь смотреть.

– Д-д-д-а-а я… Я просто хотела убедиться…

– В чем? – Он поднял бровь, пытаясь сохранить на лице серьезное выражение.

– Что у тебя нет хвоста, – соврала девушка.

– «Я чертовски находчивая», – похвалила она себя и отвернулась.

– Убедилась?

– Да. Хвоста нет.

Урсул засмеялся, прикрывая рот рукой.

– Я думаю, твое заключение некомпетентно.

– Это как? – Мина не совсем поняла смысл мудреного слова.

– Твои выводы не могут считаться достоверными.

– И почему же? – удивилась Мина.

– Ты не везде посмотрела. Хочешь, я повернусь к тебе передом, и ты убедишься наверняка? – Теперь он насмехался над ней в открытую.

– Не нужно принимать меня за наивную дурочку! Хвост если и растет, то сзади. Поэтому сверкать передо мной своими мужскими причиндалами не получится.

Он громко загоготал, и сейчас его смех просто взбесил Мину. Никакого уважения к девичей чести. Одним словом – оборотень, что с него взять. Одни сплошные инстинкты. Гордо задрав нос, она пошла подкидывать в печку дрова.

– Человечка. У меня к тебе просьба, – позвал её через несколько минут оборотень.

Говорить с ним не хотелось, и она прикинулась глухой.

– Человечка? Че-ло-ве-чка! – рявкнул он нетерпеливо.

– У меня есть имя! И с этой минуты я буду отзываться только на него, – не выдержала и выставила свой ультиматум девушка.

Последовала долгая минута тишины.

– Я его забыл, – нехотя покаялся бессовестный зверь.

Мина, наплевав на стеснения, обошла клетку и встала в коридорчике, прямо напротив наглого подопечного.

– Как ты мог! Забыть! Мое! Имя!

– Я был взволнован…

– Неужели тебе за день так часто представляются девушки?

– Только одна.

– Забыл!

– Я не полностью…

– Запомнил?

– Забыл. Помню только Ми. Ты Миранда?

– Нет.

– Милена?

– И даже не близко.

– Минерва?

Мина возмущенно фыркнула.

– Я похожа на Минерву?

Урсул внимательно всмотрелся в свою тюремщицу и решил не нарываться на скандал.

– Нет. Тогда, может… Даже не знаю, Ми, Ми, Ми… Не хочешь подсказать?

Девушка обиженно замотала головой.

– Хорошо, тогда буду обращаться к тебе просто Ми.

– Вот уж нет!

– Вот уж, да! Скажу тебе, не таясь, в последнее время у меня сильно ослабла память, наверняка это от плохого питания. И представь, каждый раз, когда я буду забывать имя такой скандальной особы…

Тут Мина чуть не плюнула в Урса.

– Ты будешь отказываться со мной говорить! Или кричать на меня, а я плохо переношу громкие звуки. Да и для тебя такая нервотрепка не будет полезной. Да, Ми?