– Вы арестантъ и должны отвѣчать мнѣ для снятія допроса, – сказалъ Исправникъ.
– Я все сказалъ. Я убилъ жену.[1] Судите.
– Вы <взволнованы>, въ эмоціи. Я понимаю и жалѣю. Вы успокойтесь. Я буду просить васъ эавтра отвѣтить намъ. И вѣрьте, что я жалѣю. Не могу ли быть вамъ полезенъ? Вашъ камердинеръ просилъ допустить его. Или кушанье? Но завтра уже я буду просить васъ отвѣтить по пунктамъ.
– Мнѣ ничего не нужно.
– Камердинера?
– Васька? Зачѣмъ ему?
– Батюшка, Михаила Сергѣичъ,[2] отецъ! – Камердинеръ вошелъ и сталъ цѣловать плечо и руку.
– Ну, оставьте, ну, завтра.
Исправникъ вышелъ.
[3]<Василій, камердинеръ долго молчалъ, стоя у двери. Но когда все затихло, онъ упалъ со всего роста на землю и зарыдалъ.
– Отецъ, прости! Я все надѣлалъ. Зачѣмъ я сказалъ тебѣ!
– Молчи.
– Не буду. Отецъ, прости меня, выслушай. Я выведу отселѣ. Только послушай меня.
– Мнѣ некуда идти. Одно помоги мнѣ – убить еще себя.
– Батюшка, Михаила Сергѣичъ! Погубилъ я тебя. Прости. Послушай меня. Грѣхъ на тебѣ большой, на мнѣ еще больше. Послушай меня, бѣги. Я и деньги принесъ, и все готово. Уйдемъ. Погубилъ одну душу, не погуби меня и себя.
– Куда жъ я уйду?
– Заграницу уйдемъ.
– Молчи. Я спать лягу. >
Онъ прилегъ на койку и долго лежалъ. Василій[4] сидѣлъ тихо и задремалъ.
Все та же Анастасья Дмитревна, всхлипывая предсмертнымъ всхлипываньемъ, лежала передъ самыми глазами Михаила Сергѣевича, и все та же тяжесть и то же чувство безсилія томили его.
Онъ пытался молиться, но одна злоба противъ Бога поднималась въ его душѣ. A вмѣстѣ съ тѣмъ онъ чувствовалъ себя въ рукахъ его. Онъ не спалъ двѣ ночи и не могъ заснуть. На мгновенье онъ забылся и вдругъ вскочилъ:[5] Сторожъ, Сторожъ…[6]
............................................................................................................................................[7]
Сторожа были пьяны. Инвалидный солдатъ пошелъ купить закусокъ.
[8]Михаилъ Сергѣевичъ вышелъ изъ двора и тотчасъ повернулъ на пустырь за купеческимъ дворомъ. Всю ночь онъ шелъ то лѣсомъ, то дорогой. Къ утру, раздвигая колосья, они вошли въ рожь и заснули и спали весь день. Къ вечеру они вышли на дорогу. Онъ подошелъ къ рѣкѣ.[9] У рѣки были телѣги, повозки, женщины, дѣти и мужики. Всѣ съ удивленіемъ смотрѣли на него. Михаилъ Сергѣевичъ <раздѣлся и полѣзъ> въ воду.