Поздно начал – рано научился
Мамед, мужчина сорока пяти лет, наносил последний сварочный шов на глушитель автомобиля, стоя в яме и согнувшись в три погибели, когда услышал со стороны двора медленные знакомые шаги отца с постукиванием трости. Он насторожился, потому что отец заходил к нему редко, хотя этот дом – его, а сам построил новый в нескольких метрах ниже и переехал туда вместе с младшим братом. А если зайдет – значит что-то серьезное. Пока Мамед строил догадки, отец подошел и поздоровался.
– Как дела, сынок? – спросил он, наклонившись к яме.
– Ничего, папа, – ответил Мамед. – Работаю.
– Надо трудиться, сынок, а то, как прокормить семью, – продолжил отец, усаживаясь на грязный диван. – Вот и я пожаловал к тебе по этому вопросу. – Он выставил трость и нервно стал рисовать на земле круги, наверное, в такт своим мыслям, подумал Мамед. – Я насчет твоего младшего брата Аскера.
Мамед выключил горелку, небрежно бросил ее на пол и вылез из ямы по замасленным ступенькам вверх.
– Что-нибудь случилось? – Мамед знал, что от брата можно ожидать что угодно.
– А то ты не знаешь, сынок, – тяжело выпалил отец. – Твой брат же не работает, а мне тяжело с одной пенсией.
Мамед глядя на отца, которому стукнуло семьдесят пять лет, вспомнил обеспеченное детство. Он в свое лучшее время работал в пищекомбинате и умудрялся дома делать конфеты послаще и вкуснее, чем у них на заводе, а он вместе с младшей сестрой Зариной помогал продавать их по соседским домам. Получалось – ни в чем не нуждались. Сегодня он впервые в голосе отца услышал жалобные нотки – ему его по-настоящему стало жалко.
– Чем я могу помочь, отец? – спросил Мамед, усаживаясь напротив на табуретку со сломанной ножкой. – У меня есть кое-какие сбережения, я…
– Нет, нет, – отрезал отец, – никаких денег. У тебя своя семья. Ты что! Как я могу забрать деньги у моих внуков?
– Тогда…
Отец не дал ему договорить:
– Возьми его на работу. Научи!
Молчание. Тишина – даже слышно, как муха виражирует по воздуху, пытаясь сесть на руку отца, в которой он держит сигарету. Он курит только «Приму».
– Он же электрик, а не сварщик, отец.
– Научи. Месяц, другой и пусть работает сам на себя. Внизу дома тоже есть все условия для работы.
Мамед почувствовал, как накалилась обстановка и решил разрядить ее как раз по теме.
– Рассказать анекдот, – предложил Мамед, улыбаясь. – Его правая щека была грязная от окалины, посыпавшей с глушителя.
– Давай, – отец любил шутить и смеяться.
– Встречаются на том свете два электрика, – начал Мамед. – Один спрашивает другого: «Что, фаза»? Тот отвечает: «Нет, земля». Первый: «Что ты брешешь? Земля же не убивает» Второй: «Еще как, когда падаешь со столба и головой об землю».
Смех изменил черты лица отца, и он вспомнил, как начинающий электрик Эскер упал со столба, как в анекдоте. Он так же понял намек сына.
– Сварка это не электричество, Мамед, – продолжал отец гнуть свое. – Там нет столбов.
– Там есть взрывоопасный газ, отец, – сказал Мамед.
– Но не настолько же он идиот, чтобы еще и взрываться.
– Надеюсь, – согласился Мамед, – пусть идет. Научу, а что делать?
* * *
Прошло два месяца. К мастерской подрулила иномарка со знакомыми номерами. Султан. Приятель, который работает в налоговой инспекции.
– Как дела, Мамед?
– Ничего, брат, – ответил Мамед. – Видишь, работаю.
– Он бросил взгляд на машину. «Вроде – новая и зачем он пожаловал? Налоги? У меня патент – все чисто». – Какими судьбами, Султан?
– Есть проблема, Мамед, – начал Султан, присаживаясь к яме. – Я живу на проспекте в многоэтажке, а там слабое отопление. Плати за коммуналку, не плати – услуг все равно нет. Вообще, я решил поставить автономное отопление. Надоело. За помощью пришел к тебе. Надо срочно установить котел.
– А как же я котел подключу, если в системе газ под давлением.
– Я думаю, что договорюсь с газовиками и временно отключим.
– Там же можно…, – Эскер вмешался в разговор и захотел сумничать, но Мамед перебил его:
– Да, подожди ты, – с возмущением перебил его Мамед. – Дай поговорить.
– Нет, нет, – заступился Султан, увидев умное выражение на лице Аскера. – Может, что-то дельное. Говори.
– Не дает же высказаться, – Аскер обиделся и повесил нос. – Там должен быть вентиль, его надо закрыть и газа не будет.
– Какой же ты умный, братец, – укоризненно сказал Мамед. – А кто же будет отвечать, если взорвется газ после того как люди включат его? Я знаю – ты об этом не подумал.
– Мамед, давай сделаем так, – предложил Султан после минутных раздумий. – Котел установим, трубы подведем и оставим один стык для подключения к системе. Потом, как только я договорюсь с газовиками, ты приедешь и за минуту все закончим. Пойдет?
– Давай! – Согласился Мамед.
Мамед так и сделал: на четвертом этаже дома установил котел, подвел трубы до подвала пятиэтажного дома и завершил, оставив лишь один стык для подсоединения к газовой системе.
Через два дня Султан доложил Мамеду, что через час газ отключат и можно будет выполнить заказ.
– Вот черт, – пожаловался Мамед, глядя на часы. – Смотри, – он показал рукой на ряд машин, которые срочно ожидали ремонта. – Неудобное время.
Аскер вышел из глубины гаража, вытирая руки промасленной тряпкой.
– Давай я пойду, Мамед, – предложил он свою услугу. – Я поварю.
– Сможешь? – поинтересовался Мамед.
– Да что там такого, – высокомерно ответил Аскер. – Конечно, смогу. Я уже мастер.
Через два часа Аскер вернулся и с достоинством протянул Мамеду деньги за проделанную работу.
– Получилось? – испытывая гордость за брата, спросил Мамед.
– Еще бы! – Аскер задрал нос от гордости.
Не прошло и получаса, как иномарка Султана въехала во двор мастерской на бешеной скорости, неся за собой шлейф пыли. Тормоза завизжали, и из машины выскочил Султан:
– Скорее! – произнес он как угорелый. – Скорее!
Мамед испугался. Кровь отхлынула от лица. Он побледнел.
– Что случилось?
– Скорее! – опять закричал Султан. – ЧеПэ. Поехали!
Мамед все побросал, подошел к Султану и одернул его.
– Ты можешь объяснить?
– Да, – выговорил Султан. – Твой брат попутал газопровод с водопроводом. У людей через газовые плитки пошла вода, Ужас! Там сейчас такое творится. А в ванной пошел газ. Может произойти взрыв в любой момент.
Мамед бросил яростный взгляд на младшего брата.
– Ты что наделал?
– Ничего, – спокойно как ни в чем не бывало ответил Аскер. – Я соединил трубы, как ты сказал и ничего лишнего.
Когда Мамед подъехал к дому, его встретила возмущенная толпа, из которой один с красными щеками и пьяный выкрикивал:
– Спасибо. Оставьте как есть – у меня в ванной пошла газированная вода.
Через несколько дней страсти улеглись, и Мамед быстро забыл один из тревожных дней в его жизни – и он продолжал учить Аскера сварочному делу.
В городе стояла ясная погода, солнце палило горячими лучами, заставляя людей пыхтеть и недомогать от жары. Мамед с Аскером сидели в ласковой тени абрикосового дерева, который раскинул свои ветки на половину приусадебного участка, создавая тень и защиту от зноя. Улица опустела: не было не только машин, но и людей – такое ощущение как будто город погрузился в сон. Мамед не привык сидеть без работы, и он вместе с братом попивал чаи из медного дедовского антикварного самовара без особого удовольствия.
Вдруг воздух порезал гул тяжелого дизеля, который становился все ближе и ближе. Через минуту перед их мастерской притормозил грузовой «МАЗ», со свистом выпустив воздух из тормозной системы. Из кабины сначала появились ноги в резиновых шлепанцах, затем отвислый живот в грязной майке и сам – его величество водитель большегрузки с круглым лицом и грязными волосами.
– Братцы, поможете, – поздоровавшись, спросил он добродушно, – потек бак, а машина груженная.
Мамед помотал головой.
– Нет, – ответил Мамед, – ничего не получится при всем желании.
– Почему? – поинтересовался водитель.
– Бак надо пропарить, – деловито произнес Мамед.
Водитель застыл, потому что ему, знатному водителю, была известна эта истина и нечего было добавить.
– Мне сказали, что вы можете все, – сетовал водитель, который взял на перевозку скоропортящийся продукт. У него не было другого выхода. – Сказали, что можно воду залить и…
Мамед рассмеялся.
– Извини, брат, может кто-то может, а я не могу.
Водитель удвоил цену. Аскер зашевелился и уставил взгляд на старшего брата:
– А что, может и вправду, попробуем с водой, – предложил он брату.
– Нет, нет, – отрезал Мамед. – Ты как хочешь, а я не буду и тебе не советую.
Аскер встал с табуретки, отложив стакан с недопитым чаем. В его голове рисовались хорошие деньги, и он не хотел упустить шанс. Он постоял с минуту, оценивая ситуацию, и смахнул со стола зажигалку со словами:
– Что ж, попробуем. Поехали вниз, – повелел он водителю.
Тягач тяжело развернулся и заурчал, направляясь к дому Аскера, который находился внизу через несколько домов.
Мамед рассердился на брата, потому что сейчас его шансы оценивались пятьдесят на пятьдесят. Он всегда балансировал на грани и запросто мог рискнуть там, где не надо рисковать, не слушаясь ни старших, ни младших. Это его жизнь. Мамед вскинул голову и уставился на крепость, возвышающуюся над городом как изваяние, окутанную дымкой таинственности, которая каждый раз трогает мысль и напоминает о своей вечности и скоротечности жизни тех, кто ее созерцает. Пусть историки и политики думают, сколько ей лет – пять тысяч или две. Ей какая разница: она все равно никому не откроет свою тысячелетнюю тайну. Отцу – семьдесят пять. Сколько еще он протянет – десять, двадцать? «Я хочу, чтобы он оставался всегда, чтобы не быть самому самым старшим в роду. Аскер любого состарит».
Мамед не представлял, сколько времени его мысли блуждали по миру, когда он вдруг услышал хлопок. Он успел только раскрыть рот, когда с неба к его ногам упала его зажигалка. Казалось, прошла целая вечность, пока он выходил из оцепенения и осознал, что с братом случилось что-то непоправимое. Через несколько секунд неконтролируемой скорости бега он оказался на месте происшествия.
Боже мой! Это что такое!
Огромный бак тягача, изготовленный из стали, разорвался как картонная бумага и плоским листом рисовался на земле. Аскер без сознания, с раскинутыми по сторонам руками, распростерся рядом с железным листом. Кончика носа нет – он его больше не будет задирать – и из него течет алая кровь. С криками на улицу вывалилась вся семья, отец тоже. «Газосварка – это же не опасно». Время растянулось. Подъехала «скорая». Аскер жив.
Водитель тягача стоял поодаль от бывшего бака, и нервно-психическая улыбка не сходила с его лица. Наверное, оттого, что остался жив и ему теперь наплевать на бак, на машину и на то, что загружено в нее. Его лицо было черное от гари, и он выглядел как африканец с белыми зубами.
– А почему вы такой черный? – в недоумении спросила молодая медсестра в белом халате.
– Пожар тушил, – ответил он дребезжащим голосом и тараща глаза по сторонам. Куда-то пропала его спешка, целеустремленность.
После того как Аскеру оказали первую скорую помощь и он пришел в себя отец, поглаживая его голову, назидательно сказал:
– Есть азербайджанская поговорка, сынок: «Поздно начал – рано научился».
Под лежачий камень вода не течет
Я пожалуюсь прокурору
Рашид взял в руки рулетку и стал мерить высоту расположения телевизора. Внук удивился.
– Дед, ты что делаешь?
– Мерю уровень с дивана, – ответил Рашид, – мне неудобно смотреть телевизор и поэтому я не смотрю его.
– Если нет уровня, что будешь делать?
– Как что?! Добавлять ножки или подрезать, – ответил Рашид без шуток.
К вечеру он нарастил ножки и уже лежал, с удовольствием переключая каналы триколор-ТВ. Он переворачивался с бока на бок и вертелся с одного подголовника на другой. Полный комфорт с выходом на пенсию. Вошла жена.
– Ты что делаешь?
– Лежу и гляжу.
– Ты что, ненормальный?
– Вот тупая, я, что, должен стоять на диване?
Дни шли, и в жизни Николая наступил застой. Один день жена подошла к нему с особым восторгом на лице:
– На, это тебе, чтобы не скучал, а то все время жалуешься, что тебе никто не пишет и не звонит.
Рашид покосился в недоумении: «Откуда? – В Армии никого нет, пишущих писем друзей нет…».
– Что за письма? – спросил он жену, которая уже успела отвернуться и стала отдаляться. «Уже старая, но злая. Особенно по утрам, вспоминая мои грехи молодости. Что за народ? Какая злая память!»
– Твой мир меняется на глазах, пока ты лежишь на диване и охраняешь телевизор, – заныла жена, закрывая дверь.
Он взял первый конверт и прочитал: «Коммерческий банк», затем немедля бросил звонок в банк:
– Алло, это коммерческий отдел банка?
– Нет, что вы! Это следующая инстанция – судебные приставы.
– Какого черта, – пробубнил Рашид себе под нос, – все долги выплачены и что еще им надо. – Он вскрыл следующий конверт – от «Горгаза»: «…просим погасить долг…». Следующим оказалось требование явиться в службу судебных приставов. «Так быстро, – успел подумать Рашид. – Работают как часы. У государства все на бумагах: по бумагам сажают в тюрьму и освобождают, по бумагам наказывают и поощряют. Вообще-то вещь уникальная: и скатерть, и мухобойка, и кепка, и туалетная бумага и грозное оружие в руках приставов – без дома можно остаться». Он зло скрутил конверты, смял и бросил в сторону.
Он переоделся. Посмотрел на себя в зеркало и заметил, что складка между бровями углубилась. Сиси Кейч: «Больше всего хочу, чтобы мне было сорок лет». «А я смеялся над ее словами: мне тогда было сорок лет. Самое ценное в молодости – это молодость».
Он влез с проклятиями в поток автомобилей, количество которых в городе росло с каждым днем. Перед светофором он нажал на тормоза – с задних колес раздался страшный визг, привлекший внимание. Это уже не первый день он раздражал окружающих и испытывал нервы, но ремонт он откладывал на потом, хотя отдавал себе отчет в том, что ни одна проблема в его жизни не решалась сама по себе.
В операторской газовой службы суматоха, народу не так много, но шума и ругани хоть отбавляй.
– Милая, – он обратился к симпатичной молодой девушке. – Посмотрите, пожалуйста: в прошлом месяце я оплатил по показаниям счетчика все до копейки. А здесь новые кубометры. Откуда?
– Оттуда, – громко и гневно ответила оператор. – Это пени, штрафы, недоимки и все остальное.
– То есть? – Рашид нагнулся, пытаясь засунуть голову в маленькое окошко и быть максимально вежливым, в отличие от женщины, которая орала, разрывая голосовые связки: «Я пожалуюсь прокурору. Я это так не оставлю. Вы мошенники…».
– То есть, еще раз вам повторить? – взгляд серых холодных глаз.
– Нет, я все понял, – вымолвил Рашид многозначительно, отнимая руку от поручня и выпрямляясь.
Оператор съежилась.
– А что вы поняли?
– Я понял, что газ как «Национальное достояние» не имеет ко мне никакого отношения. – Рашид сделал шаг назад и отвернулся.
– Дядя, у вас мало времени, чтобы закрыть долг, а то пеня еще набежит, – вдогонку услышал он звонкий голос оператора.
«Хорошо, дядя заплатит, – Рашид вышел, махнув рукой. – Все равно ничего никому не докажешь».
В офисе судебных приставов тихо, но в длинном коридоре третьего этажа люди перемещаются из кабинета в кабинет молча с кипами бумаг в руках. Вот она последняя инстанция.
– У вас, дядя, неоплаченные штрафы за транспортные нарушения, – сказал пристав атлетического телосложения с жидкой бородкой и с чувством превосходящего достоинства. «Чемпион единоборств или просто качок, который хочет быть похожим на него».
– Я все оплатил, вы что издеваетесь!
– Мы лишнее не берем – все в компьютере. Пойдемте со мной.
Оператор долго щелкала по клавиатуре, выискивая все удержания с пенсионного счета Рашида. Он уставил недоуменный взгляд на пристава.
– А где здесь сумма, которую я вам заплатил наличными – ее здесь нет.
– Она там есть, – твердо сказал пристав. – Я ее перекинул по статьям и поэтому ее целиком не видно.
Во взгляде девушки на пристава Рашид заметил укоризну. «Значит, так и есть, – сделал заключение Рашид, – пристав приложил руку к моим деньгам, а то не станут молодые, здоровые ребята тратить свое время здесь».
– А сколько у вас зарплата, молодой человек? – поинтересовался Рашид.
Девушка смягчила выражение лица.
– А при чем здесь моя зарплата? – ответил пристав, реагируя на намек. – Двенадцать тысяч. Мне ваши деньги не нужны.
Рашид покинул здание судебных приставов в мрачном настроении.
У здания отделения банка – живая очередь. На стене рекламный лозунг: «Хочешь кредит? Нет проблем». «Может, наоборот, – подумал Рашид. – Нет проблем? Возьми кредит и все будет».
Люди с возмущением тараторят, находя понимание у разношерстной толпы. Рашид вернулся в машину и стал ждать своей очереди.
– Это что за повышение процентов? – Рашид спросил у девушки в фирменной одежде. – Это касается всех или только меня.?
– Только вас, – с безразличием ответила девушка. – Это за то, что вы не доказали использование кредитных средств по назначению, – ровным уверенным голосом договорила она. – Там же в письме все указано, дядя.
– Да, я понимаю, – ответил Рашид, – и сколько теперь у меня будут проценты?
– Двадцать четыре.
– Что!?
– Двадцать четыре процента годовых.
Рашид не удержал эмоции и прокричал:
– Это грабеж!
На крик к Рашиду подошел охранник.
– Не нарушайте, пожалуйста, порядок.
– Я пожалуюсь прокурору, – проорал Рашид и вспомнил женщину, которая кричала в офисе «Горгаза» – она, видимо, начала обход с другой стороны.
Слесари-аферисты
Рашид, занятый своими неудачами, на скорости приближался к светофору и не заметил, как резко тормознула машина спереди. Он, что есть силы, надавил на педаль – округу оглушил визг тормозов. Рашид выдохнул, откинул голову на подголовник и посмотрел на левый ряд. Из высокого блестящего черного джипа на него надменно смотрели черные глаза. В дорогом костюме и галстуке пассажир или хозяин смотрел на него сверху вниз с пренебрежением. «Это называется социальная градация, где есть успешные и неудачники, как я, – продолжал думать Рашид. – Я должен считать каждую копейку, чтобы гасить кредит банка – двадцать четыре процента годовых – с ума сойти, наливать бензин по сорок рублей за литр, гасить счета за газ и черт знает еще что. Ах, да еще ремонтировать мою колымагу. Пассажир, наверное читал мои мысли – улыбнулся, гад, приводя в движение клубок усов… Может он и есть представитель “Национального достояния”, “Национального банка” или судья, а я его жертва… Нет, так не пойдет», – решил Рашид и за светофором свернул машину направо – в сторону слесарных мастерских. Он ехал медленно мимо ряда гаражей – все, как назло, заняты. Повезло – в самом конце ряда в боксе двери открыты настежь, а хозяева скучают на лавочке: один худой со светлыми глазами, другой, постарше – коренастый, с бычьей небритой шеей и лохматыми руками, покрытые кучерявыми волосами.
– Вы свободны? – спросил Рашид, приоткрыв окно.
Худой вскочил.
– Да, заезжайте, – сказал он. – У нас с утра еще никого не было. – Что у вас там случилось?
– Тормоза скрипят, – ответил Рашид, выползая из-за руля. – Надо поменять левый тормозной барабан.
– Один?
– Да.
– А второй?
– Второй я поменял на той неделе.
– Ручник работает?
– Да, – ответил Рашид, глядя в его бегающие жаждущие глаза и подумав о том, что этот слесарь готов разобрать его машину на части и собрать, лишь бы содрать как можно больше денег. «При чем здесь ручник ума не приложу!»
В бокс забежал слесарь с соседнего бокса.
– Смотри, сосед, – он в руке держал болт и гайку. – Эта гайка не подходит ни к одному болту, а этот болт – ни к одной гайке, – сообщил он с удивлением в глазах. – Как интересно!
– Чему удивляться, – произнес слесарь. – Это как бракосочетание.
Вместе посмеялись и разошлись.
«Проблема может быть и в ручнике», – услышал Рашид вдогонку, когда стал уходить в магазин за тормозным барабаном.
Когда Рашид вернулся с магазина, он с возмущением заметил, что весь зад машины и вся система ручника разобрана.
– Что вы сделали? – с возмущением произнес Рашид.
К нему медленно подошел коренастый, с потресканным тросом на руках. Он что-то говорил, губы двигались без голоса – затем, освободив одну руку, провел большим пальцем по шее.
Рашид обратился к напарнику.
– Что он говорит?
– Он говорит: «Киргуду, век воли не видать», – он улыбнулся. – Он вчера перебрал холодного пивка и потерял голос. Он говорит, что трос надо менять, он ржавый.
Рашид взял в руки трос и свободно потянул железную нить.
– Смотри. Ручник ходит, – с надеждой произнес он, чуть повысив голос.
– Вы мне не верите. Я – мастер и знаю лучше вас. Проблема – в ручнике. Тем более, вам не надо покупать. Смотрите, сколько их у нас, – он повел вокруг рукой. Вся стена была увешана тросами.
– Ладно, – помахал рукой Рашид. – Если скрип не пропадет, то барабан поменяете бесплатно.
– Договорились.