Скелеты в шкафу никогда не врут

– А я не сомневаюсь. Не он однозначно.

– Может, ты не сомневаешься так же в том, для чего ему это вот всё? – поинтересовался, не скрывая беспокойства, Локто. – Потому что моих алхимиков этот список поставил в тупик и вызвал множество споров.

– Отраву из этого можно сделать, – уклончиво ответил лекарь.

– Рентан, я тебя умоляю, отраву можно сделать и из твоей скучной рожи, было бы желание, – раздражённо заявил делец. – Можно ближе к делу?

– Можно. Я думаю, это для мага, который у него гостит. А вот зачем тому вот это вот всё сказать точно не могу. Вероятно, в качестве стимулятора или поддерживающего средства. «Стотравка» или как тут этот отвар зовётся. Ингредиенты вполне подходят.

– Хм, – призадумался с огорчением Локто и вдруг резко переменился в лице, – а я-то думал тебя удивить новостью о необычном госте господина барона.

– К делу, – напомнил Рентан и кивнул на ящик. – Ты, видимо, решил, что я нанялся тебе в курьеры и буду доставлять заказы?

– Вообще-то это подарок! – возразил делец с хитрецой. – От всей души!

– Но деньги ты за него получил, верно? – заранее зная ответ, уточнил лекарь.

Следующие слова Локто его совсем не удивили:

– Чуть-чуть. Всего лишь немногим более, чем отдал бы любой другой на его месте. Не смотри на меня так! Между прочим, учитывая наши «тёплые» отношения с ним и те его выкрутасы в прошлом – это большая такая скидка!

Глупости барона Кобыслава находили проявление в самых разных жизненных аспектах. То и дело он порывался, например, регулировать то, что ни в какой регуляции не нуждалось вовсе. Разумеется, максимально топорным и глупым способом.

Пару лет назад одним из таких начинаний стала попытка решить вопрос с тем, кому и что можно делать в баронских лесах. Начал Кобыслав лихо: записал себе все леса на своих землях с оговоркой, что если кому-то удастся доказать обратное, то так тому и быть. Лесов в баронстве имелось много, больше было только людей, живших за их счёт, и которые в один момент оказались в статусе браконьеров и воров. Это следовало из следующего уточнения, категорически запрещающего доступ к баронской собственности, в частности охоту и собирательство.

По итогу всей этой авантюры, продлившейся около полугода, в выигрыше остались лишь те, кто сумел доказать право на владение тем или иным участком леса и подзаработать на внезапно возникшем спросе. Сам Кобыслав отделался лёгким испугом, полной потерей остатков авторитета и мудрым жизненным уроком, гласящим, что любые угрозы неплохо бы чем-то подкреплять, иначе в них перестанут верить. Обычные же люди потрепали себе нервы, а потом осознали, что лесов в округе много, людей ещё больше, а барон с глупыми инициативами всего один, ведь даже его приближенные, в том числе дружина, от такого решения остались, мягко говоря, не в восторге.

– Тем не менее я не нанимался тебе в доставщики «подарков», – скривился Рентан и напомнил: – извозчики за каждый лишний килограмм дерут будто за второго пассажира!

– Денег хочешь? – проницательно поинтересовался делец.

– А ты дашь? – усомнился лекарь.

– Нет. Но груз ты всё равно повезешь. А у меня есть кое-что другое. Подарок, если тебе угодно так считать. На этот раз от меня лично и бесплатный.

Локто достал из кармана амулет в виде крошечной фигурки совы, отлитой из серебра, судя по цвету, на тоненькой невзрачной верёвочке.

– Амулет? – удивился Рентан, ожидавший много чего, но не этого.

– Не простой.

– Вижу что не простой, я спрашиваю, зачем он?

– Текст письма не одного тебя навёл на интересные мысли, – полушёпотом рассказал Локто лукаво, но выражая искреннюю тревогу. – Как и список ингредиентов. Что-то назревает, и у меня по этому поводу неприятно зудит под лопаткой.

– Могу посоветовать пиявок, – оценил интуицию друга лекарь. – Или настойку.

– Какую настойку? – заинтересовался делец, слывший большим любителем экспериментов с алкоголем.

– Любую покрепче, лишь бы ты думать о всякой чуши перестал. И волноваться попусту, – наслаждаясь реакцией, ответил Рентан. – Так что за амулет?

– Это безделушка, но полезная! – наконец сознался Локто и выдал донельзя напыщенную фразу, словно находился на сцене дешёвого театра: – мысли защищает, хранит от постороннего вторжения.

Однако лекарь уловил за этими словами юление, попытку прикрыть истину полуправдой и всякой мишурой.

– Ты ведь не получал от Кобыслава никаких приглашений – сам бы тогда отвёз. Только список ингредиентов. Но откуда-то знаешь, что там будет маг. Пора бы сознаться – полчаса уже хвостом крутишь!

– Не маг, а магичка, – кисло сознался Локто. – Это она мне доставила список и уточнила, чтобы я передал ингредиенты с тобой. По имени назвала. Как её зовут… знаешь, пускай она лучше сама представится, – вдруг он запнулся. – А ты откуда в курсе, что там будет кто-то с магическим талантом?

– Она, скорее всего, нам подкинула задачку, ещё вчера, – рассказал Рентан не юля. – Бросила на улицах своего гомункула. Очень качественного гомункула. Невероятно качественного – он почти неотличим от человека.

– Лысого мужика такого? – припомнил делец. – Она ко мне с таким заходила. Я ещё подумал, что за странный тип – я шучу, а он даже не улыбается.

– От твоих шуток в принципе мало кто улыбается, – заметил Рентан. – Чаще всего из вежливости. Или снисхождения.

– Ну не скажи, моя Соловушка… – видно уже решив, что дело решено, вернулся к прежней теме Локто.

– «Соловушка»?! – прервал его лекарь, не сумев скрыть ни удивления, ни других эмоций. – Это имя такое, что ли?

– Псевдоним. Ты имеешь что-то против?

– Вкус и чувство прекрасного. А настоящие имя у неё есть?

Подумав и видно решив, что это в любом случае ещё всплывёт, Локто сказал, заранее скорчив кислую мину:

– Рогнеда.

– Теперь понятно, почему она пользуется псевдонимом.

– Да чтоб ты понимал! – возмутился делец в сердцах.

– Хе! – многозначительно усмехнулся Рентан.

– Ну да, я и забыл, хе, – тоже хихикнул Локто. – К слову, мог бы выбрать что-нибудь местное. На -слав там, например. Рентаслав! Как звучит-то!

– Звучит так, будто я жильё сдаю, – кисло и демонстрируя, что не желает в это углубляться, отметил лекарь. – Меня устраивает моё имя.

– Не сомневаюсь, – ухмыляясь, согласился Локто. – А Рентаном-то Ниоткудашним ты доволен?

– Вполне-вполне.

– Ну-ну, – вдруг делец замер, будто заяц, увидевший притаившегося хищника. – Оу, кажется, я слышу тяжёлые шаги. По-моему, мы заговорились…

– Беги, – посоветовал Рентан, улыбаясь. – Она не гомункул, твоих шуток точно не оценит.

– Зайди ко мне, как вернёшься! Думается, что тебе будет о чём рассказать – из меня хороший слушатель! – попросил Локто и, оставив ящик, тряся пухлыми щёчками, убежал прочь, спасаясь от грозы, в этот раз принявшей вид Миловиды.

***

Отправляя мальчика посыльного за бричкой, Рентан искренне надеялся, что ему повезёт и приедет Римпан, хотя шансы на такое в середине дня были откровенно невелики. Поэтому, когда к лечебнице подкатила незнакомая развалюха голубого цвета, пропахшая дешёвым алкоголем и рвотой, которой правил вполне знакомый юноша, лекарь искренне и приятно удивился.

– Моя сломалась, – помогая закинуть ящик-подарок Локто, рассказал Римпан. – Отдал в ремонт, а деньги-то надо зарабатывать. Вот и одолжил.

Судя по отслаивающейся краске и скрипу, бричка была старше возницы раза эдак в два. Зато кони в этот раз явно были поспокойнее.

– Хороши, а? – Римпан аж светился самодовольством. – Пораньше встал, чтоб другие не успели, ха!

Наблюдая за молодым человеком, лекарь почти сразу же заметил, что с его левой рукой что-то не так. Увидеть, что именно, через одежду и перчатки было затруднительно, но она определённо болела и вызывала дискомфорт.

– Зажало мне её вчера, – заметив взгляд, рассказал Римпан смущённо, – аж до синевы. – Он самоуверенно отмахнулся: – Ерунда, на мне всё заживает в два счёта! Как на том псе, хе!

Рентан на это посмотрел взглядом человека, который неимоверно устал убеждать своих пациентов в необходимости лечиться до того, как всё станет неизлечимо. Но лезть не стал, ограничившись советом:

– Возьми выходной и держи её в покое.

– Да какие тут выходные! Какой покой! Знаете, сколько мне за ремонт оси надо отдать? – сплюнув, раздосадованно буркнул Римпан, закончив пристраивать ящик. – Присаживаетесь.

Разговор продолжился лишь когда бричка, скрипя казалось бы каждой своей деталью, миновала Бароновы ворота и выехала на дорогу, ведущую на север. Попутчиков у них было немного, но оно и к лучшему: ещё и манёвры данный музейный экспонат мог не выдержать. Ему и движения на весьма средней скорости вкупе с отвратным состоянием дороги хватало с лихвой.

– Какие ж выходные и покой, сами ж видите, на чём ездить приходится! – повторил Римпан с ещё большей досадой. – А у меня жена и двое малых!

Рентан невнятно дёрнул головой, то ли желая сочувственно кивнуть, но передумав, то ли отгоняя особо настырную муху. Поморщившись, он заметил:

– Всё же запускать не стоит. Продолжит болеть – зайди в лечебницу и спроси меня. Разберёмся. – Заметив укоризненный взгляд возницы, лекарь добавил: – Как минимум мазь будет не лишней.

– Знаю я эти мази! Пахнут как… как от моих коней не пахнет, а они, знаете ли, не самые ароматные!

Вот поэтому Рентан и не любил подобные разговоры. Каждый раз было одно и то же, вплоть до отдельных фраз. Причём убеждать каждого «бегуна от лечения» приходилось отнюдь не шаблонными фразами. Тут-то как раз требовался именно персональный подход. По иному просто не получалось – люди на любые шаблонные фразы про необходимость лечения реагировали немногим лучше, чем на прямые оскорбления.

– Та-а-к чего к барону-то едете? Случилось с ним чего? – спросил возница, не меньше собеседника желая сменить тему разговора. – Если не секрет, конечно.

Подумав немного и рассудив, что погоду нынче из-за туч и тумана иначе как скверной назвать сложно, а пейзаж из-за этого и наступающей осени особенно уныл, лекарь не стал уклоняться от ответа:

– С отцом его, мудрым Яреком, беда. Сам господин Кобыслав здоровьем обладает чрезмерным.

– Так божий помазанник же, – нашёлся Римпан. – Благословлен, стало быть.

– Хе, ну да, – усмехнулся Рентан, хорошо знавший, что из себя на деле представляет барон, и вдруг осознал, что это хорошая возможность расспросить о других гостях. – Ты, кстати, не знаешь, возили кого в замок недавно? Нездешних.

Возница призадумался, да надолго, лишь когда бричка подскочила на подвергнувшимся камне, непонятно как при этом не развалившись на куски, он неуверенно уточнил:

– Нездешних? Говорили вроде про такое. Про гостей в смысле. Но никто их не видел. Только карету, дорогую, очень дивную – вот её видели. И в городе и подле него несколько раз на этой неделе. – Римпан, смущаясь, добавил шёпотом: – Представляете, она сама по себе двигалась. Без коней!

– Магическая, – кивнул лекарь и уточнил: – ты её, выходит, видел?

– А то! – возница поднял руки. – Оттудова у меня и перчатки эти! Бросили из окна, будто ненужные! Новенькие!

– Кто-то гостит у господина барона. Кто-то очень необычный.

Тем временем они миновали ту самую развилку, одна из дорог которой вела в сторону Воронова. Деревенька от этого места находилась далековато, почти в полутора часах езды, но Рентану всё равно показалось, что он видит столб дыма на горизонте.

– А вы слышали про хомункулуса? – немного погодя, опять же шёпотом, будто их кто-то мог подслушать, поинтересовался возница. – Про человека, который не человек? Дескать в городе пара таких бродит. Выглядят…

– Точь-в-точь как мы, – закончил за него лекарь и дабы пресечь дальнейшие расспросы соврал: – чушь это. Гомункула спутать с человеком сложно, почти невозможно. Как нельзя спутать тебя с конём или меня со скальпелем. Понимаешь?

– Ну-у-у, да, – Римпан неуверенно кивнул. – А разве это не богохульство?

– Ещё какое, – согласился Рентан. – Но магам Двенадцать не указ. Они сами по себе.

– Как же ж так? – искренне изумился возница. – Разве…

– Да вот так, – перебил лекарь. – Как есть. Сначала они – магические ордена – возвысились над простым людом. Затем над королями. Теперь и на богов смеют поплёвывать.

– И им за это ничего не будет? – с надеждой спросил Римпан.

– Будет. Непременно будет, – уверенный в собственной правоте поделился своими мыслями Рентан. – Не знаю от кого: от таких, как мы с тобой, или от кого благородного, а может, и Двенадцать вмешаются, но кара обрушится на головы богохульников. Это неизбежно. Вспомни Вороново.

Поежившись от очевидно не самых приятных воспоминаний, возница задал очень неожиданный вопрос:

– Так вы, стало быть, тоже их не любите, магов-то?

– Тебя это удивляет?

– Ну, эм, немного. Просто вы, кажется, выше этого, что ли.

Рентан прекрасно понял, что скрывается за этими словами. Это был не столько комплимент, сколько неумело замаскированная констатация того факта, что Римпан не считает себя равным по статусу и положению своему пассажиру. С точки зрения возницы, лекарь находился в иерархии к магам ближе, чем к нему, а значит, мог не разделять «чаянья просто люда».

– Я имел опыт общения с несколькими магами. Настоящими магами, не послушниками или аколитами, а теми, кто по полному праву носит этот титул. И поэтому хорошо знаю, что они из себя представляют.

– И какие они, настоящие маги?

Этот вопрос был вполне ожидаем. Во Власве, разумеется, как и везде жили люди, наделенные магическим даром. Но исключительно самоучки, причём не самые одаренные. Ни магических орденов, ни их представителей в городе на регулярной основе никогда не было, лишь редкие проезжие, либо «рекрутёры»: охотники, иногда в буквальном смысле, на детей и подростков, которые демонстрировали наличие дара.

– Эти, хм, люди так верят в свои способности, что давно перестали считать себя равными нам с тобой, – осторожно подбирая выражения, рассказал Рентан. – Понимаешь, что это значит?

– Высокомерные они, стало быть? – растерянно предположил Римпан.

Это предположение лекарю не слишком понравилось. Оно являлось правильным по форме, но абсолютно неверным по сути, а значит, с точки зрения Рентана, было вдвойне опаснее любого просто неправильного ответа.

– Они высокомерны, но высокомерием страдают многие. Однако не всем даны силы, способные заставить их думать, что они что-то большее, чем есть на самом деле. Если говорить коротко и просто: маги отрицают мораль, а следом за ней всякий закон – человеческий и божий.

– То есть мы для них, как скот, что ли? – помолчав немного и явно не до конца поняв сказанное, спросил возница.

А вот это сравнение лекарю понравилось куда больше предыдущего.

– Хорошая аналогия, – кивнул Рентан. – Конечно, они не все такие. Но большинство.

Конечно же, только на этом вопросы у Римпана не закончились. Скорее начались, ведь теперь он был худо-бедно посвящён в тему.

– А правда, что маги бессмертны?

– В том смысле, что их нельзя убить? Нет, неправда. Это возможно и случается куда чаще, чем самим магам хотелось бы. Но вот как избежать старения и угасания тела они знают.

– Вот же ж суки! – возница выразительно сплюнул.

Правда, как показалось лекарю, зависти в этом восклицании и жесте было куда больше ненависти.

– Столько получили, а закон нашенский не блюдут, и в богов нашенских не верят! – продолжил причитать распалившийся Римпан.

– А вот тут ты не совсем прав, – сообщил ему Рентан. – В Двенадцать они не просто верят, они твёрдо уверены в их существовании.

– Так а как так? Ведь получается, что они больше нашего знают и всё такое!

– И в этом-то проблема! – лекарь многозначительно усмехнулся. – Боги – это что-то не поддающееся познанию, лежащее за пределами человеческого восприятия, а если это не так, то это никакие не боги. – Заметив полное непонимание на лице собеседника, он добавил более понятный пример: – Маги считают, что не всё то злато, что блестит.

Дорога тем временем приобрела заметный уклон вверх – верный признак того, что до цели их путешествия, замка Лиственница, осталось меньше половины пути. То и дело меж холмов и оврагов поодаль от дороги мелькала речка Власва. В этот день, хотя вряд ли он сильно отличался от других, она была настолько перегружена грузовыми лоханями, баржами и лодками, что издали куда сильнее напоминала оживлённый тракт, нежели та полупустая дорога, по которой путешествовали Рентан и Римпан. Заторы, особенно близ мостов и крутых поворотов реки, и сопутствовавший им шум с руганью – в наличии.

Имелись здесь и какие-то поселения, чаще всего тоже кормящиеся за счёт речки, точнее тех, кто по ней путешествовал. Но неизменно находились и те, кто пытался пересилить ужасный ландшафт, плохую почву и скверный климат. Такие деревушки больше напоминали военные форты – плотно сбитые кучкой строения, окружённые частоколом. Последний нужен был, разумеется, для защиты, но совсем не от двуногих хищников.

Бандитов здесь видели редко, а вот дикое зверьё, оголодавшее до такой степени, что покидало свои леса, в окрестных лесах имелось в избытке.

– Говорят, здесь сокровища есть! – заскучав от тишины, рассказал Римпан. – Ну или шахты старые, ещё времён Империи. Правда, где вход никто не знает.

– Шахты, здесь? Близ реки и болот? – усомнился Рентан, тоже бывший не прочь разбавить поездку беседой. – Они и сезона не проработают – затопит.

– Ну-у-у, я в этом не разбираюсь, – несколько обиженно протянул возница. – Моё дело другое. – Вдруг он, заметив холм, спросил с оживлением: – А про курганы слышали? Вроде раскопали такой один недавно. Это точно было! А где один курган, там и другие…

– Не надейся на этом разбогатеть, – буркнул лекарь, морщась не то от раздражения, не то от порыва холодного ветра.

– Чего это? Думаете, отберут?

– Отберут точно. Но даже если нет – это злато уже не нашего мира, а загробного. Живому оно счастья принести не может.

– Так это ж курганы еретиков! – сообщил Римпан, довольный тем, что он в коем-то веке знает больше собеседника. – Значит, Двенадцать не при делах!

– Неужели ещё одни поклонники Отвергнутого? – искренне удивился Рентан.

Секты Тринадцатого, Отвергнутого, или как они там себя сами называли, не были какой-то редкостью, особенно в дремучих местах, отдалённых от крупных городов. Но ни одна из них не процветала настолько, чтобы оставить после себя целые курганы. Куда чаще от них оставались пепелища и ямы с трупами.

– Не-е-ет! – продолжая упиваться гордостью за себя, сообщил возница. – Говорили, что внутри нашли знаки Триединства! А стало быть, это…

– Верующие в Трёх, – пытаясь скрыть свою озадаченность за зевком и почёсыванием волос, закончил за него лекарь. – Не ожидал услышать про них так далеко на севере. Только ты ошибаешься.

– Разве? В чём? Курган тот недалеко, можно и…

– Не нужно, господин барон ждёт. Дело в другом. Триединники никакие не еретики. Церковь Двенадцати и Охотники их не преследуют, хотя и строительство храмов не дозволяют.

– Оу, а это как так-то? – Римпан в это мгновение был одной большой озадаченностью, принявшей человеческий облик. – Они ж в других богов верят, и ритуалы тоже иные!

– Ты ошибаешься. Они верят в Двенадцать и даже соблюдают некоторые наши традиции.

– А в чём тогда дело?

Перед тем как пуститься в рассказ, Рентан тяжело вздохнул и даже отхлебнул разведенного в воде вина – объяснение предстояло быть долгим и запутанным.

– Разница в том, что для них Двенадцать – это старые боги, которые сами предсказали свой конец. Это называется пророчеством о Трёх. Триединники считают, что однажды старые боги отойдут на покой, и на их место встанут трое новых: Бард, Воин и Торговец. Поэтому-то они и соблюдают наши ритуалы, прекрасно осознавая, кто сейчас властвует над миром, и ожидая, когда их покровители явятся. Считается, что, дескать, Трое будут родом не из Эндрии.

– Ох, как же ж это у них всё путанно-то! – массируя лоб, словно тот болел, замети Римпан.

– Не без этого, – согласился Рентан уклончиво.

С его точки зрения, сторонники Триединства как раз всё излишне упрощали, сводя понятные лишь богам процессы к простой пересменке.

– Вы сказали, что так далеко на севере о них не слышно, стало быть, триединники на юге где-то обитают?

– Как видишь, их курганы есть и здесь. Но вообще да, больше всего верующих в Трёх на юге, в краю песка, ветра и странных, горбатых лошадей – Сунде. – Подумав, Рентан добавил: – Полагаю, что тот курган, о котором ты мне рассказал, принадлежал какому-то магу.

– А и верно! – вспомнил возница, улыбаясь. – Я слышал что-то такое! – Осознав, что это значит, он замолк на мгновение, а затем уточнил: – Так, стало быть, и среди магов есть эти триединники-то?

– За всех не скажу, но их там явно больше, чем поклонников Двенадцати. Триединство очень, как бы сказать, подвижная вера. Маги считают, что Трое будут никем иным, как возвысившимися людьми, точнее…

На этом Рентан прервался, заметив религиозный ужас на лице собеседника. Римпана можно было понять: за такие речи Охотники отправляли на костёр почти без размышлений. Одно дело – верить в некие божественные процессы, смену эпох, и совсем другое – признать одних богов людьми, пускай и наделённых экстраординарным даром. Это равносильно покушению и на остальных, а такое прощать было никак нельзя.

Вдруг до лекаря доползла запоздалая мысль. Он, как верный приверженец своей профессии, давно привык искать взаимосвязь во всём. В конце концов человеческое тело ничто иное, как очень сложная система, и понять его, не разобравшись, как она работает, попросту невозможно. И вот, рассказывая про Триединство, он чуть не упустил важную деталь.

– Когда, говоришь, нашли курган? И кому достались сокровища?

– Барону, кому ж ещё! – мгновенно ответил Римпан. – А нашли, хм, да по весне и нашли, как снег прошлогодний сошёл! А к лету раскопали, стало быть.

Рентан кивнул, присоединяя это к прочим сведениям. Загадочный и неожиданный визит некоего могучего мага переставал быть таким уж загадочным и неожиданным. А ведь он ещё даже не успел попасть к барону, чей замок, а вернее его силуэт, только-только показался вдалеке, на самом краю горизонта.