Предательски чистое небо

Я лежал на мосту, уткнувшись лицом в перильную решетку. Внизу зеленела широкая лента реки. На ум пришли услышанные когда-то строки:

Течет, покуда не иссякнет

С жизнью вместе,

Слез река,

И на волнах ее даже зимой

Не замерзает пена.

Только вот в воздухе плыло жаркое марево августа, а на поверхности воды качались раздутые туши рыб и человеческие тела. Течение уносило одних под мост, а других прибивало к песчаным берегам. От ужаса свело скулы. Вцепившись в перила онемевшими руками, я поднялся и с трудом перевел взгляд на асфальт, располосованный тенями. В какой-то момент мне показалось, что и они начинают двигаться. Тело рефлекторно шарахнулось в сторону, но в голове в такт пульсу стучало «Беги, беги!». Ноги послушно рванули с места, достигли парапета, спружинили и выбросили нерадивого хозяина за борт всего привычного и настоящего. А было ли оно? Падал я так медленно, что успел перестать бояться и почти расслабился, расправив руки на манер планирующей чайки. Над головой раскричались журавли. Кажется, просили взлететь. Я врезался в воду с громким, оглушающим всплеском и сквозь брызги смог разглядеть стайку белых бумажных журавликов. «Поздно» – наперебой курлыкали они, а потом вспыхнули мареновым пламенем, один за другим.Течение подхватило меня и гордо потащило вперед, как какую-нибудь веточку. Все казалось нереальным, ненастоящим, однако горячая вода, обжигающий воздух, запах крови, ила и гнили твердили мне об обратном.

Впереди показалась излучина. Здесь река сбавляла свой бег, видимо, чтобы изрыгнуть лишний мусор. Черные распухшие тела вышвыривало к берегу. Издалека это дикое зрелище больше походило на спину задремавшего на мели кашалота.

Паника подступала медленно, учитывая что последние несколько минут я только и делал, что пытался удержать голову над поверхностью.Когда пришло осознание, что и меня сейчас со всей дури забросит в это скользкое месиво, я изо всех сил забарахтался в трескучих волнах, тщетно пробуя противостоять стихии. Река же, как игривая девица, то подпускала к берегу, позволяя надеяться на спасение, то отбрасывала, да так сильно, что я раза три терял понимание где верх и где низ. В конце концов я зажмурился и не слишком мудро сдался на волю рока. Сейчас меня размозжит о камни, накроет горой изувеченных тел и я захлебнусь, умру, окончательно и бесповоротно.

Грудь сдавило тонким обручем безысходности, но буквально через мгновение я понял, что обруч слишком материален. Толстая плетеная веревка врезалась в руки, прижав их по швам. Неужели рыбацкие сети? С одной стороны, такая смерть кажется более достойной, но с другой – вдруг это спасение? Вторя моим мыслям, с берега донесся крик "Хватайся!". Кое-как освободив руки, я вцепился в канат и принялся вновь бороться с течением. По другую его сторону вместе со мной боролись еще трое. Ладошки кровоточили, но боли я не чувствовал, только какой-то нездоровый азарт, где на кону стоит собственная жизнь.

– Живой?

– Ага, – пропыхтел я, выползая на сушу. Затем поднял голову и обомлел. Один из мужчин прятал лицо под козырьком кепки, но у второго вместо щек и лба зияли почерневшие кости. Женщина выглядела немногим лучше, в улыбке поигрывая обескоженными мышцами. Ткань ее платья местами припеклась к телу, образовывая симметричный узор. – Вы в порядке? – заикаясь, спросил я, хотя теперь уже понимал, что в новом мире ничего не бывает в порядке.