– Кстати о ведьмах! Говорят, в наших краях их пруд пруди! – между прочим, заметил Серега, пережевывая соленый огурец.
– Серый, ты рассудком на старости лет не двинулся? – хохотнул Петро.
– Да причем тут рассудок! Я читал, в древности их еще в наши края всех свозили! – поднял вверх вилку Иван.
– Вот, вот. Думаю, по наследству кому-то да передалось! – Серега почесал макушку.
– А то не передалось! Сколько вон рассказывают, что баба то в кошку перекинулась, то в свинью! – Иван разлил горючее по стаканам.
–Да на кладбище говорят, то светится что-то, то девки видятся! – Сергей не унимался.
– Да брехня это все! – не выдержал Петро, который с детства не верил во всю эту чушь, – Напьются, а потом и черти мерещиться будут!
–Нет Петро, ты не прав! Слухи на пустом месте не возникают! – стукнул по столу кулаком Серега.
– Да нет там ничего! – Петро, поправил на плечах бурку, кавказскую, с большими плечами, которая досталась ему от дядьки.
– Вот завтра и проверим! Завтра мы с Иваном в ночную смену дежурим, подходи к кладбищу! Поспорим, кто самый смелый! А то за столом все герои! Поглядим, кто дольше всех на могиле просидит! – они работали сторожами в колхозе, а при упоминании спора у всех загорелись глаза.
– Да без проблем! – потер руки Петро.
На том и разошлись.
Весь день Петро провел в предвкушении, и в ожидании, как он опровергнет все эти сказки о нечисти. День тянулся долго, но в итоге уступил место вечеру.
–Ну и где эти сказочники? – дернул плечами Петро, которого тоже можно было испугаться в темноте, из-за лохматой бурки, которую он почти не снимал, гордился, расстаться мог только летом.
В кустах, за забором что-то зашуршало.
– Тьфу ты! Трусы! Сам пойду, и что тут такого, между прочим, самое тихое место! – сам себя убеждал Петро, пробираясь через траву.
Он нашел практически в середине кладбища заброшенную могилку, и сел на край.
– Вы уж простите! – обратился он к тому, кто там был похоронен.
Так он просидел около пяти минут, ничего не произошло, спор мужики проиграли, герой собрался идти к будке сторожей в колхозе.
– Ну вот! И ничего тут страшного! Тишина и спокойствие! – громко сказал он.
– Ага, хорошо! – раздалось сзади, – Спокойствие…
Петро успел побледнеть, посинеть и позеленеть за секунду, дар речи пропал, как у первобытного, мог только издавать звуки, а ноги и руки отказали сразу. Спустя пару секунд начал себя мысленно успокаивать, мол, показалось. Начал вставать, а подняться не может, за бурку кто-то назад тянет. Он набрался наглости давай тянуть на себя, а не ту-то было, за бурку дернули, Петро аж пошатнулся.
–Затянет к себе в могилу! Спаси Господи! – перекрестился Петро, сбросил с плеч бурку и пустился наутек.
Дома под чутким руководством жены, которая не понимала в чем дело, накапал валерьянки, прочитал не раз молитву и закрылся на замок.
А спустя какое-то время в дверь начали стучать.
–Пришел за мной! Домой! Марьянка, прячься куда можешь! – тихо сказал он своей жене.
–Ты куда залез! Что за тобой ночью приходят! В карты играл? – схватилась супруга за полотенце.
–Это покойник! Нечисть! – прошептал он.
–Пить меньше надо! – жена разозлилась и ухватив скалку потяжелее, пошла открывать дверь.
– Привет Марьяна! – раздались знакомые голоса.
–Проходите, ваш друг совсем плох стал! – ответила жена.
Когда в комнату вошли, гадко посмеиваясь, Серега и Иван с буркой в руках, все стало на свои места.
Оказывается, два этих чудака, пришли раньше, подпитые, пока ждали Петро, в голову пришла больная идея подшутить над другом. Сначала хотели просто, с криком выскочить из-за забора, но потом им показалось, этого будет мало. И пока Петро философствовал, придавили его бурку.
Марьяна хохотала до слез от рассказа друзей, а Петро сначала хотел броситься в драку, а потом и сам рассмеялся.
«Приведение»
– А вот еще вспомнил! Дождь, собака навеял! Это мне кум рассказывал! – Фомич закурил самокрутку с крепким табаком, и, откашлявшись снова начал рассказ.
– Жил у нас в деревне кузнец, Николай звали, человек с золотыми руками, чего только не делал и цветы из железа, и палисадники, да был у него один недостаток – пил он. Пил долго и безбожно. Да тут и горе у него случилось, брат умер. Он с ним, редко виделся, родители разошлись, еще когда они маленькие было, лет по пять-семь. Разъехались по разным городам, и сыновей разделили. Так и дожили, считай до старости, а хоронить брата пришлось Николаю, так как родни у того больше не было. Кузнеца, это совсем подкосило, и он начал допиваться до таких зеленых чертей, которые его сопровождали к белке в гости. И в один прекрасный день, белка все-таки пришла к нему сама.
Декабрь не задался, и вместо солнечных и морозных дней, почти на полмесяца в наших краях засел дождь. В этот день он лил как из ведра, не прекращаясь ни на минуту. Ближе к вечеру начал срываться долгожданный снег, и столбик градусника стремительно пополз вниз. Николай уже сбился со счета, когда открывал очередную бутылку, чтобы залить свою тоску. И приключилась с ним горячка. В одном исподнем белье, ни с того, ни с сего, понесся на кладбище. Хорошо жил не далеко.
На могиле брата завывал, так что местные собаки в будки прятались. Выл, пока не стемнело, потом видать от холода протрезвился и сообразил, что холодно, сам не дойдет. А люди сейчас с электрички идти будут, может, кто и доведет до дома, руки и ноги совсем окоченели. Тело сковало от холода.
Потом начал выть уже от того, что замерз ни рукой, ни кого пошевелить не может.
Через какое-то время электричка пришла, люди, укутавшись в шарфы и воротники, неспешно шли домой. Когда услышали завывания с кладбища, прибавили ходу. Наблюдая за тем, как люди отдаляются, Николай, испугался, что здесь так и замерзнет, что есть силы, рванул с места, не замечая, что вместо крика «Помогите!», у него получается только нечленораздельное мычание.
Что было, когда люди, обернувшись в темноте, увидели нечто белое, летящее со стороны кладбища, да еще и воющее, так что в жилах стыла кровь. Толпа бросилась наутек, приведение не отставало. Так добежали все вместе до дома Николая. Он, высоко подняв нос, зашел в ворота, на прощание, бросив толпе:
– Так и помереть можно! Никакой помощи! – он хлопнул дверью.
Это он куму рассказал, когда тот его лечил. Застудился Николай, с воспалением легких, три недели пролежал в больнице. Пил только по праздникам, да и прожил еще много лет, и внуков помог вырастить, и правнука!
«Фото-репетиция»
Фомич был в хорошем расположении духа, много шутил, сегодня его любимая футбольная команда выиграла. Убежав от своей Матрёшки, он направился ко мне. Сегодня у нас был вечер просмотра фильмов. Его выбор показался мне странным, из всех фильмов, которые я ему предложил он выбрал американский ужастик «Кладбище домашних животных».
– А почему этот? – спросил я.
– Дык, интересно, как там, на западе скотину хоронют! – пожал плечами Фомич, – О, как раз у тему, мне вчера Матрёна рассказала, как соседки на прошлой неделе учудили!
Сидели как-то вечером девчонки преклонного возраста, на скамейке. Беседовали на светские темы, вроде того что вокруг молодежь сплошь наркоманы, да проститутки, лузгали семечки. Никого не трогали.
– Вон, гляди, какая цаца пошла! И шо то за одежда такая, срам не прикрывает? – возмутилась Никитиша, справная женщина, при теле, – В нашу молодость такого не было.
– И не говори. Вот мы на танцы одевались, помню, платье у меня было белое, у черный горошек, косички лентой подвяжу, галоши на ноги и пошла! – поддакивала вторая женщина, постарше, с яркими губами и фиолетовой шевелюрой, Николаевна.
– Вот то ж! Я сейчас чего, напялють штаны, не поймешь, иде девка, иде мужик! Тьфу! – махнула рукой третья женщина, Сергеевна.
Так три девицы бы и продолжали сидеть под окном, да обсуждать молодежь, если бы к ним вскоре не присоединилась еще одна пожилая девчонка, по имени Валентина Ивановна. Женщина явно была в городе, так как шла гордо и при параде, поочередно размахивая то сумкой, то рукой. На голове красовался красиво уложенный пучок, волосы Валентина специально выкрасила в рыжий цвет, перед поездкой в город. Прорисовала тонкие брови, черным карандашом, и подкрасила губы малиновой помадой.
– О, идет! Гляньте-ка на нее! Морду задрала, и не здоровается даже! – проворчала дама с фиолетовыми волосами.
– Ивановна! Не проходи мимо! – крикнула крупная женщина.
– Ой, девочки, а я вас не увидела. Солнце в глаза светит! – спохватилась Валентина Ивановна, толи действительно не видела, толи сделала вид.
– Иде это ты такая нарядная была? – продолжила допрос Сергеевна.
– У город ездила, решила фотокарточку на памятник сделать! – сказала довольная Ивановна, громко поставив сумку на скамейку.
– Кому? – удивилась Никитишна, прекрасно зная, что соседка давно поставила родне каменные памятники.
– Себе! – довольно сказала женщина, – А то, как отойду в мир иной, а у меня и фотографии нормальной нет. А мои остолопы, найдут ту, где я плохо вышла, а мне потом что делать?
– Тьфу, ты! Чего удумала, – недовольно покачала головой Николаевна.
– Совсем сдурела! – вторила ей Никитишна.
– Между прочим, правильно сделала! – внезапно поддержала ее Сергеевна.
– Покажи-ка!
Качеством фотографии подруги были удовлетворены, еще полвечера обсуждали эту тему. Ближе к ночи разошлись по домам, каждая обдумывая, что не мешало бы и ей сделать такую фотографию. Утром Сергеевна, уже ломилась в двери к Николаевне.
– Открывай, клюшка старая! – ворчала она в нетерпении.
– Чего ты кричишь? Иду! – ворчала женщина.
– Я в город еду, тоже решила фотокарточку сделать! – выдала с порога Сергеевна.
– И шо? – женщина с фиолетовой шевелюрой, пытаясь скрыть бигуди платком. Она тоже решила тайком от подруг сделать фотографию, поэтому всю ночь спала на бигудях.
– Поедешь? – Сергеевна буквально не могла стоять на месте.
– Погоди! – и Николаевна кинулась собираться.
Пока пожилые девчонки собирались, к ним присоединилась и Никитишна, которая успела к тому времени побывать у Сергеевны, где ей сказали, что та пошла к Николаевне. И втроем они отправились, покорять своей красотой, фотосалон в ближайшем городе.
Сделав несколько вариантов фотографий, подруги решили посидеть в тени, на скамейке, дожидаясь автобус.