Глава 19
Как и договорились, на следующий день Матвей ждал меня у подъезда. Эмоции притупились за ночь, но всё равно продолжала обижаться. И заранее предполагая, как будет делать вид, что "всё нормально", подготовила обратную речь, кульминацией которой станет расставание. Так он точно никуда не денется, ведь виноват же. Причина конкретная тоже есть. Но, несмотря на принятое решение, части меня было грустно, так или иначе, Матвей мне действительно нравился, и с ним было хорошо. Оттого чувствовала вдвойне обиду, что всё закончилось так мерзко. Но убеждала себя, что к лучшему. Обманывать тоже было неправильным.
Всю ночь за окном шёл снег, поэтому улица искрилась белой чистотой и пушистостью. Матвей стоял ко мне спиной у крылечка. На звук входной двери обернулся. Руки в карманах, на голове капюшон. Улыбнулся. Замёрз, наверное, ждать? Но вслух не спросила. Это было бы неуместно в ключе предстоящего разговора.
– Пойдём в парк, – я заранее всё распланировала, выяснять отношения у подъезда показалось необдуманным.
– Пойдём, – отозвался парень и попытался взять за руку, когда направилась в намеченную сторону, проходя мимо него. Отстранилась раньше, чем успел сжать ладонь. Промолчал. Но не сдался. Буквально спустя 10 шагов почувствовала, как рука легла на талию поверх пуховика. И снова нет. Прибавила ходу и освободилась.
– Так всё, стой! – догнал, опередил и развернул к себе, – кажется, ночью ты думала обо мне не только хорошее, как я сказал?
Остановились прямо в середине тротуара. Я оглянулась на проходящих мимо людей, дождалась, когда останемся в относительном одиночестве и начала:
– Я согласилась с тобой на прогулку только чтобы…
– Марин, прости! – с ходу прервал парень. Я хоть и замолчала, но извинения ничего не меняли, о чём собиралась тут же сообщить, но он продолжил первый:
– Я озабоченный идиот! Я хочу тебя до одури. У меня встаёт, даже когда ты в пуховике. Я смотрю на тебя в одежде, а вижу голую. А вчера перебрал и меня вынесло. Ты такая податливая была. Тебе же всё нравилось.
Я смотрела на него во все глаза, такой исповеди не ожидала. Она шокировала, немного льстила, но всё равно не помогала.
– Если мне всё нравилось, это не значит, что… – вместо продолжения оглянулась в сторону, мимо прошёл мужчина.
Хотела же поговорить в парке, но вместо этого стоим здесь, мешая ходить людям.
– Я знаю, – вздохнул, – у меня просто вылетело из головы, что у тебя никого не было до меня
– Что? – смутилась. Прозвучало так, будто я чопорная девственница, которая ничего не приемлет до самой свадьбы. Или это так и выглядело?
– Да нет, ты не поняла, – заметил моё состояние, – мне, наоборот, это нравится, – подступил ближе, – я с ума схожу оттого, что буду у тебя во всём первым.
Внутри что-то оборвалась, потому что он уже не был первым поцелуем, и много чего другого, да и что за самонадеянность такая? Но парень поспешил исправиться сам:
– Во всём, что ты захочешь, – и в этот раз мой стыд нечем было крыть. Но Матвей решил довести до победного, – я и ушёл-то, потому что кончил бы прям там, если бы так продолжили. Мне надо было проветриться. А ты сразу сбежала, я толком и объяснить ничего не успел.
Конечно, сбежала, я же подумала, что меня выбросили, стоило только в чём-то отказать, но вслух сказала:
– Хорошо! – хотя по голосу было понятно, ничего хорошего, потому что ещё один момент меня взбесил не меньше, чем остальное, – тогда, что значило: если тебе надо было, то ты бы… -договаривать не стала, рядом снова прошли люди. Да, Матвей понял о чём я и без конкретики. Мгновенно отвёл взгляд в сторону. Отвечать также быстро, как до этого, не торопился. Я внимательно смотрела за палитрой эмоций на его лице. Вначале облизал губы, а затем пару раз прикусил нижнюю. Не сразу поняла, что так пытался скрыть расползающуюся по наглому лицу улыбку. В конце концов, поднял взгляд и беззастенчиво объявил, понижая голос:
– Если бы я сам не захотел остановиться, то нашёл способ, как тебя развести, и ты бы сделала всё, что мне надо было.
Меня бросило в жар от его слов, и я сразу ушла в протест:
– Нет! – процедила сквозь зубы, сузив глаза.
– Хорошо, нет, – согласился мгновенно, но по самоуверенному лицу видела, что так не считал. И к ужасу поняла, что и сама не уверена в своей правоте. Это его наглая упёртость против моего почти полного отсутствия опыта и раньше пугала, а в таком ключе вызывала панику.
Но, с другой стороны, разве он не остановился? Остановился ради меня. Не попробовал ничего предпринять. Ушёл практически сразу, стоило даже не отказать, а испытать шок. Это ведь, наоборот, значило, что он со мной считался? Растерялась. Разговор вышел не таким, каким запланировала. На все у него нашлись оправдания, и звучало между строк это слишком идеально – "я хочу тебя, но готов ждать, несмотря на то, что могу взять" или это во мне говорили сейчас гормоны, когда представляла, как бы меня разводил, что сама согласилась?
Я не о том думаю!
А Матвей, будто чувствуя, что броня треснула, больше шутливым тоном продолжил:
– Если ты всё равно меня не простила, придётся применить секретное оружие, – и полез в карман куртки. Что там ещё? На всякий случай нахмурила брови, наблюдая. Оружием оказался квадратик шоколадки, как в наше первое свидание-прогулку.
– Всё! Это последний аргумент, если и он не поможет, мне останется только привязать себя к тебе и таскаться следом, пока тебе не надоест обижаться. Что выбираешь?
Закатила глаза на безвыходные условия. В этом весь Матвей. Но лёгкая улыбка всё же промелькнула, и, заметив её, парень стал дожимать:
– Она с орешками, кстати! – а взгляд хитрый-хитрый, – прощён?
– Нет! – упрямо ответила, но шоколадку забрала и продолжила путь снова в сторону парка. Хватит спектакль устраивать для прохожих.
Догнал, но больше не трогал. Моя заготовленная речь теперь выглядела блёкло и не к месту, поэтому молчала, зато показательно распаковала шоколадку и дольку за долькой съела. Матвей говорил на нейтральные темы, но, так и не дождавшись от меня реакций, тоже замолчал, посматривая, как исчезает извинительная шоколадка.
– Вкусно?
Покосилась на него и кивнула, растягивая губы в показательной улыбке.
– Но я всё ещё не прощён?
Отрицательно помахала головой из стороны в сторону, засовывая последний кусочек в рот. Но, надо признать, после объяснений как-то отлегло, и моё поведение показалось самой себе действиями маленькой девочки. Ну, предложил. Ну, отказалась. Он ушёл. Из-за чего трагедия-то? Главное ведь, что согласился, даже переубеждать не стал. Хотя какие там разговоры, когда, как дурочка, чуть не расплакалась от одного слова. Полностью оправдала своё прозвище. Малявка. Но признавать этого не хотела, прям как та самая малявка.
В конце концов, Матвей не выдержал или почувствовал, что осталось только напускное, остановил, разворачивая к себе:
– Всё, прости ещё раз, и давай закроем эту тему. Хорошо?
Потупила взгляд и кивнула. Выдохнул и обнял. Приобняла в ответ, прижимаясь носом к груди. Матвей поцеловал аккуратно в щеку, а затем глубоко вдохнул.
– Ты что меня понюхал? – подняла глаза.
– Ты пахнешь шоколадкой. Даже не поделилась со мной. Придётся мне теперь облизываться, – и, подтверждая слова, облизал медленно губы, опуская взгляд на мои. Двусмысленно. Повторила за ним. Он это принял за ответ и поцеловал. Сладко, как та шоколадка, что подарил.
Спустя полчаса наши отношения вернулись на ту планку, где находились до дня рождения Влада, хотя лёгкий осадок всё же остался. Но, с другой стороны, теперь у нас была первая настоящая ссора. Мы еще немного погуляли в парке, съездили в кино и посидели в кафе. Время близилось к 3м, когда Матвей сообщил.
– Марин, у меня тренька скоро. Зайдём ко мне за вещами, а после я тебя провожу. Я здесь не далеко живу.
– Не далеко? – огляделась.
– На 8 этаже – он кивнул на ближайший к нам подъезд и улыбнулся. А я напряглась. Вроде только рассуждала, что всё нормально, но паника снова затопила.
Парень об этом догадался:
– Я ведь 100 раз извинился, – обнял, укутывая в своё тепло, – неужели думаешь, что сейчас трезвым накинусь, стоит тебе переступить порог моего дома? Да и потом… – глянул на часы, – даже если бы хотел, у меня реально тренька, и мама должна скоро вернуться.
И будто подтверждая его слова, позади раздался женский голос:
– Матвей!
Обернулись вместе. Парень разжал объятия, но за талию обнимать не перестал. На нас шла молодая женщина. Она была невероятно красивой и ухоженной, а сходство с Матвеем просто поразительное, что сразу догадалась, это и есть его мама.
– Привет, детки! – оглядела женщина нас с интересом, останавливаясь на руке сына, которая продолжала лежать поверх моей куртки и терялась в её кармане.
– Я Инна, – представилась, – мама Матвея.
– Здравствуйте! – смущённо улыбнулась я, как-то тушуясь перед ней и мысленно обвиняя парня, в том, что не убрал руку. Это же неловко. Зато он не испытывал смущения.
– Это Марина, моя девушка, – объявил с ходу, достаточно повседневно.
– Догадалась! – кивнула мама Инна, – про презервативы говорить не буду, взрослый уже, – после этих слов я сжалась, кажется, ещё сильнее, но почувствовала, как Матвей прижал к себе.
– Мам, ты смущаешь Марину, – смутил ещё больше меня он такой фразой. А его мама искренне удивилась этим словам:
– Да? – хлопнула ресницами в его сторону, после чего улыбнулась в мою, – да я к тому, что сами разберётесь. А вообще, Матвей раньше меня ни с кем не знакомил, – быстро перевела тему, – так что прям значимый момент, получается. Неужели влюбился, наконец?
– Мам! – прервал её сын, а я не сдержала улыбку.
А она продолжила:
– Вот, а теперь, когда вы оба смущены, можно познакомиться и поближе за бокальчиком вина. Ну, вы чая. Хотя…– она изменилась в лице и покосилась на дверь подъезда, – давайте в другой раз, – замялась, – у нас дома… там, словом, не до того сейчас, – и снова лучезарно улыбнулась, сглаживая момент.
– Что дома? – голос Матвея прозвучал настороженно.
Она помялась, стрельнула в меня глазами, что я почувствовала себя лишней.
– Поговорим потом, не хочу портить вам настроение
Матвей нахмурился. Мне от её слов стало вдвойне неудобно, и я потупила взгляд.
Секундное молчание прервал на этот раз стук открывающейся двери и голос.
– Матвей, привет! – мужчина с лёгкой щетиной на лице, спортивного телосложения вышел из подъезда. К нам подходить правда не спешил, несмотря на то, что поздоровался. Он нёс спортивную сумку, заброшенную на плечо, и только махнул рукой.
– Я сваливаю! – внезапно объявил, мельком глянув на маму Матвея, – если что понадобится звони. Ну и вообще, удачи по жизни. Хороший ты пацан! – подмигнул и отправился к одной из иномарок, раскрывая багажник с брелока, чтобы забросить туда сумку, одновременно теряясь из нашего поля зрения.
Матвей махнул рукой в ответ и перевёл взгляд на мать, которая стушевалась и смотрела в противоположную от мужчины сторону.
– Понятно, – без эмоционально констатировал случившийся факт парень.
– Да всё нормально, Матвей, всё хорошо!
Меня полоснула такая знакомая фраза, а на лице женщины снова появилась улыбка, с которой она обернулась опять ко мне, – но, зато теперь можно и в гости зайти.
– У меня тренировка через полчаса, мы только за вещами, – опередил меня Матвей и, взяв за руку, повёл к подъезду вперёд своей мамы.
Пока ехали в лифте, мама Инна осыпала меня комплиментами и, типично для такой ситуации, бранила сына, что прятал от неё и не знакомил. Она улыбалась, и казалось ей абсолютно всё равно, что её минуту назад бросили. Или ей действительно было всё равно?
– Кстати, Матвей, – вдруг на лице женщины мелькнуло нечто похожее на волнение, – я вчера твоего отца встретила, он расстраивается, что ты к нему не заходишь.
Свой взгляд на парня я не подняла, но физически почувствовала, как он напрягся.
– Ты опять? – неопределённо спросил маму, – из-за этого он ушёл? – Матвей махнул головой в сторону, намекая на мужчину с улицы, как я поняла. Зато его мама молчала, всем видом демонстрируя, что не понимает о чём он, – отец не вернётся! Раньше надо было думать, – одновременно с этими словами пальцы парня сжались на моей руке. Кажется, он даже этого не заметил, а я вспомнила некогда брошенные Кириллом слова о семье Матвея. Было неловко оказаться свидетельницей семейной сцены, хоть и такой скупой.
Как только мы вошли в квартиру, мама Матвея сразу же удалилась по своим делам, оставляя нас одних. Я хотела подождать в коридоре, не раздеваясь, но Матвей, успев словить своё обычное настроение, посмеиваясь надо мной, стал снимать куртку сам:
– Твой гарант безопасности в соседней комнате – пошли.
Впрочем, он действительно торопился, быстро сбросал вещи в спортивную сумку, что я едва успела рассмотреть комнату. Постель осталась не заправленной и выглядела так, словно из неё только вылезли. К своему стыду, представила это слишком ярко, потому поспешно отвернулась в другую сторону. На противоположной стене находилась плазма, рядом с которой располагалось светодиодная надпись Play, а под экраном на узкой тумбе, закреплённой к стене, лежала приставка с джойстиками, к которой, видимо, и относилось слово. В непосредственной близости валялись два кресла груши. Вдоль всего окна вместо подоконника размещался стол, на котором в беспорядке лежали учебники и тетрадки, а сбоку раскрытый ноутбук. Шторы, карта мира над кроватью, шкаф, ковёр и даже постельное бельё были чёрного цвета. Но настолько уместно стильно и не перегружено, явно указывая, что к интерьеру приложил руку дизайнер.
– Ну что, не укусил? – хмыкнул Матвей, посматривая на меня, пока застёгивал сумку, демонстрируя, что готов.
– Так мама же дома, так что не засчитывается, – улыбнулась, потому что на самом деле засчитала.
– Значит, нужно повторить, когда мне никуда не надо будет, а мама уедет в командировку.
– А если укусишь? – стало вновь не до смеха, хотя и старалась поддержать беседу в шутливой форме.
Матвей забросил сумку на плечо и шагнул в сторону двери, останавливаясь напротив меня:
– Не укушу, раз пообещал, – и, придвинувшись ближе, интимно прошептал на ухо, – но, просто к сведению, я хорошо кусаюсь…
Поджала губы, скрывая улыбку.
А Матвей подхватил мою руку, скрещивая пальцы, и повёл к входной двери. Мне, как назло, на глаза попалась кровать и в голове возникли непрошеные фантазии после его двусмысленной фразы.
Мы ехали в лифте молча. Посматривала на него, разглядывая. Не могла понять какой он. Слишком сложный. Идеальный, с одной стороны, но местами его поведение вызывало шок. И, несмотря на это, в такие моменты, как сегодня, тянул к себе, словно сладкая пастила. И подчинившись этому порыву, шагнула к нему ближе, прильнув. Удивлённо перевёл на меня взгляд и легко приобнял. Удивление было оправдано, ведь обычно инициатором в наших отношениях был он сам, а я чаще лишь позволяла что-либо с собой делать.
– Это значит, что я окончательно прощён?
– Это значит, что тебе дан ещё один шанс, – хитро улыбнулась, приятно осознавая, как его рука притянула меня ближе.
– Слушай, у тебя сейчас есть планы? – спросил Матвей.
Планы у меня были. Кирилл успел прислать сообщение, что ему нужно тоже встретиться, поэтому без зазрения совести ответила – что планов нет. Матвей по-прежнему оставался единственным сдерживающим фактором для Кирилла. Грех не воспользоваться. Тем более, последовавшее предложение на самом деле приглянулось:
– Хочешь поехать со мной на тренировку?
Матвей играл в футбольной команде молодёжной сборной города центральным нападающим. Мужской частью группы часто обсуждались результаты игр, и по разговорам, я знала, что команда нашего города довольно сильная, но на это мне было раньше все равно. Зато теперь казалось классным.
– Хочу! – с радостью согласилась, – только напишу родителям, что задержусь, – имела в виду Кирилла, естественно. Который, сообщение, что Матвей взял меня на тренировку, встретил молчаливым раздражением. Почему раздражением? А чем же ещё?
До вечера от парня номер два больше вестей не появлялось, и я успела порадоваться, но, как и всегда, Кирилл умел опустить настроение. Спасибо, что ограничился сообщением:
«Ну, как игра Матвея? Не обкончалась там от радости, какой у тебя крутой парень?»
Начал с обвинений. На расстоянии чувствовала себя смелее, так что не удержалась от провокации:
«Я успела это сделать до тренировки, когда мы заходили к Матвею домой за вещами!»
Прямо видела, как его взгляд прожигает телефон, стоило дойти сообщению. Ответное "печатает" появилось мгновенно. Но спустя несколько секунд пропало, и абонент вышел из сети. Целый час ждала, что придёт ответ, но его так и не было. Ничего. Вообще. Порывалась написать сама, признаться в провокации, но кто он, чтобы перед ним отчитываться? Решу и правда, пересплю с Матвеем. Что сделает? Сам захотел таких отношений, извращенец чёртов!
Расплата пришла утром. Подобного ещё не было. Кирилл ждал меня на первом этаже в подъезде. Появилась мысль повесить его фото с надписью "не впускайте этого человека в дом". Дальше, по наработанному Кириллом сценарию – затянуть меня обратно в лифт.
– Родители не ушли, – быстро сорвала.
– Подождём! – был неколебим и нажал на кнопку с номером моего этажа. Двери лифта закрылись, но я сдаваться не собиралась:
– Мама…мама сегодня дома.
И, собрав не самую большую смелость, схватила руку парня и отцепила от своей, после чего нажала на кнопку первого этажа. Посмотрел на это, как на шалость ребёнка, ухмыльнувшись, и молча, ведь лифт продолжал ехать вначале по первому адресу.
А когда створки открылись на нужном ему этаже, нажал на кнопку удерживания дверей:
– Выходи!
– Я сказала, мама дома! – почти закричала на него, держалась выбранной стратегии.
– 10 минут назад твоя мама вышла под руку с каким-то мужиком, – голос звучал угрожающе, – если у неё нет любовника, думаю, это был твой отец, – и в заключение зарычал: – выходи и открывай дверь!
– Кирилл, нам в универ надо, сегодня семинар важный по истории! – режим паника активировал доли мозга, выдумывая новые доводы, но пойманная на откровенном вранье сама понимала, такие примитивные вещи не помогут.
–Значит, у нас есть ещё один повод не пойти, – чуть спокойнее ответил, но при этом треснул по кнопке удерживания дверей кулаком, когда они попытались закрыться.
– Ты выходишь, или тебе помочь?
Дёрнулась, отталкивая его, и вышла.
– Открывай! – в противовес моему психу, несмотря на ярость в глазах, спокойно покинул кабину лифта парень.
– Зачем? Что ты хочешь? – развернулась к нему лицом, перегородив дверь от квартиры. Догадывалась, что вбил себе в голову – снова унизительный осмотр. А я дура, что ляпнула эту фигню вчера, будто мне одного раза было недостаточно,– я всё придумала, не было у нас ничего с Матвеем. Мы правда зашли за вещами, но у него дома была мама, – пошла на попятные, лелея надежду, что такого объяснения ему будет достаточно.
Но Кирилл снова лишь усмехнулся:
– И его это должно было остановить? Открывай.
– Я правду говорю!
Не отреагировал. Минуту гипнотизировали друг друга молча.
– Хорошо! Ладно! Плевать! – нервно стала искать ключи среди вещей. Закончить с этим поскорее. В квартире сбросила куртку и рюкзак на пол.
– Руки помой, – грубо объявила, стоя к нему спиной, но чуть не плача на самом деле.
– Помою, в комнату иди, – зато он теперь стал полностью спокоен, и, кажется, доволен.
Резко обернулась. Даже ботинки снимать не собиралась.
– Я и здесь могу! – хотелось испепелить взглядом. А он спокойно снял верхнюю одежду, повесил в шкаф, пренебрежительно глянув на мою, разбросанную.
– В комнату иди, – повторил и стал стягивать обувь. Я свои скинула небрежно, как и остальную одежду. Один ботинок остался у двери, второй отлетел на метр от первого. Кирилл свои поставил ровно друг к другу и направился, как и попросила, в ванную. Я чуть на стену не лезла от раздражения. Правильно предположила. Надо на гинеколога ему посоветовать пойти учиться. Раз такой любитель.
В комнате не находила себе места. Прошла 4 раза из угла в угол, раздражённо кусая губы. Потом села в кресло и поняла, что неосознанно перекрестила ноги и сжала настолько сильно, что стало больно.
Когда Кирилл вошёл, паника зашкаливала. Посмотрел вначале на меня, а затем на не заправленную кровать.
– Ложись! – короткое слово, и моё сердце внезапно встало, после того как только что бежало марафон, и теперь готово было захлебнуться кровью от слишком резкой смены.
– Что? – спросила вмиг пересохшими губами.
– На кровать, говорю, ложись! – повторил, как маленькому ребёнку.
– Зачем? – уточнила тихо и настороженно, чувствуя обречённость ситуации. Мы вдвоём у меня в квартире, я сама его впустила, и до вечера никто не придёт. Если лягу, а он залезет ко мне в трусы, что дальше? Тишина в ответ только подтвердила догадки, и теперь уж было вообще не до гордости:
– Кирилл, прости, что я так написала вчера, пожалуйста, не надо…
– Боишься, что изнасилую? – прищурился с опасной ухмылкой, угадывая ход моих мыслей.
– Боюсь, что не остановишься… – перефразировала его слова, так они звучали как-то безопаснее.
– Остановлюсь…– спокойно заявил, – давай, – кивнул снова на кровать.
Сидела в кресле, кажется, целую вечность. Не пойду я. Не буду. Не хочу. Но стоило парню сделать шаг в мою сторону, поняла – лучше сама.
Сразу поднялась и подошла к кровати. Осторожно села в изголовье.
– Полностью! – подгонял, опускаясь с другой стороны.
Закусила губу, поднимая ноги на кровать и следом осторожно выпрямляя их, так чтобы не касаться его. Но Кирилл ухватился за лодыжки, подтягивая на себя. Упала на подушку головой. Волосы рассыпались ореолом вокруг. В это время руки парня быстро расстегнули замочек на юбке, ловко подцепили её за пояс и потянули вместе с колготками вниз. Заёрзала, хватая сползающую за компанию с ними ткань трусов. Но Аксёнов мягко убрал мои руки, дав понять, что так и задумано.
– Кирилл, оставь, пожалуйста, – жалобно прошептала, вцепившись в спасательном жесте за его руку.
– Я остановлюсь, – твёрдо произнёс, напоминая обещанное. Тогда зажмурилась и отвернула голову в сторону, закрывая дополнительно лицо руками. Инстинктивно поджала ноги, снова поднимая колени вверх. С отстранением подумала, как хорошо, что сегодня пасмурно, и не раздвинула с утра шторы, из-за чего в комнате сейчас обитал полумрак. Но, на самом деле, это не уменьшало унижения. Снова подхватил край одежды и стал медленно стаскивать вниз. В этот раз послушно приподнялась немного вверх, облегчая задачу, и снова вытянула ноги, но при этом сводя коленки внахлёст.
Сердце отстукивало биты напряжённой мелодии, а температура тела понизилась до предела. Меня била мелкая дрожь. Тем временем, Кирилл сдвинул рубашку вверх, оголяя ещё и живот и, тяжело вздохнув, обжёг кожу выше пупка губами. Вздрогнула. Это ещё зачем? Проверяй, что надо и вали! Он, будто услышав мои мысли, остановился, давай ложную надежду, но не отстранился. Несколько секунд выждал и поехал вниз. Ниже, ещё ниже. Язык оставлял влажный след, который тут же холодил кожу, за секунду превратившуюся в раскалённую магму. Бросал из крайности в крайность. Когда спустился опасно низко, сжалась сильнее и зацепилась ногтями за плечо парня. Не отреагировал, осторожно поцеловал кожу в районе лобка и, взявшись за ноги повыше колен, развёл их, перемещаясь полностью между, чувственно скользя ладонями вверх, следом снова целуя. Упёрлась носочками пальцев в матрас.
Поцелуй под коленку с одной стороны. С внутренней части бедра с другой. Горячее дыхание над клитором. И нежное едва ощутимо его касание губами. Мгновенно запылала. Не хотела. Но поплыла. Дальше поцелуй под коленку с другой стороны. И влажная дорожка губами, продавливая языком кожу вверх по ноге до нежных складок с другой, заканчивая манёвр полноценным влажным поцелуем в губы. Внизу. Выгнулась, приподнимаясь на лопатках и заглатывая воздух.
– Тебе нравится? – смазанными глазами в сером полумраке смотрел на меня Кирилл, поднявшись на локтях. Зажмурилась ещё сильнее, игнорируя вопрос, а его движения стали более уверенными. Не осознавала, где начинается ласка руками и заканчивается пытка губами и языком. Потерялась в настойчивых движениях. Раскрылась, без возможности сопротивляться. В какие-то моменты он будто слишком увлекался, и поцелуи на секунду ранили, но следом опрокидывал такую дозу нежности, что в контрасте с болью уносило вдвойне. Неприкрыто постанывала, а в следующее мгновение, с ужасом осознавая, что теряю над собой контроль, прикусывала со всей силы ладонь. Но, как бы ни сопротивлялась, Кирилл ломал на своём пути любые барьеры. Он довёл меня, и я кончила. Но как только опомнилась, то ничего, кроме стыда и презрения к себе, не ощутила. Тут же отвернулась в сторону, поджимая ноги, и расплакалась. Он укрыл меня одеялом. Гладил по волосам. Молчал. Иногда целовал в щеку, уголок губ, и стирал ладонью слезы. Когда затихла, так и не шевельнувшись, решил, что уснула, и ушёл, захлопнув за собой дверь. Именно этого я и добивалась. Не в состоянии была говорить с ним после, даже смотреть на него. Зачем он это сделал? Хотел унизить так? Показать свою власть надо мной? Но основную цель, которую преследовал, поняла только позже, моясь в ванне. На внутренней стороне бедра в нескольких местах стали алеть его метки. Всё-таки поставил. Поставил засосы там, где не увидели бы ни другие, ни Матвей, а если вдруг мы дошли до таких откровенных вещей, то это стало бы гарантом сдержать его, ведь показать не смогу.
В универ в тот день не поехала. На сообщения от Матвея отвечала, что разболелся живот. Прийти навестить не разрешила. Провалялась в кровати до самого вечера. Спасибо Кириллу, что не заявился ещё и после уроков. Но знать о себе в этот день всё-таки дал. Отвратительным до безумия сообщением:
«Кончать будешь только со мной!»
Не ответила. А телефон и вовсе отбросила в сторону, словно этим могла причинить ему какую-то боль.
Ко вторнику так и не отошла от произошедшего. Сидя рядом с Матвеем, в ожидании пары, чувствовала себя грязной. Он ведь даже не подозревал, что умудрялся творить его друг за спиной. А я тоже хороша, устраивала истерику из-за предложения сделать минет, заставляя извиниться перед собой 150 тысяч раз, а на следующий день кончила с другим. И теперь, когда Матвей притянул к себе спиной, забросив руку через плечо и медленно гладил от первой застёгнутой пуговки рубашки вверх по шее, к лицу, очерчивая контур губ, и скул, словно кошку, не высказывала даже малейшего протеста. Хотя вокруг была вся группа, и выглядело это несколько откровенно. Наверное, его действия должно были казаться приятными, но никак не могла расслабиться, и присутствие Кирилла этому не способствовало. А когда рука Матвея вдруг двинулись вдоль ключицы, отодвигая ткань рубашки в сторону, за которой прятался его засос, резко дёрнулась. Оглянулась, не смотрит ли кто, и поправила съехавшую ткань, чтобы это место осталось прикрытым.
Матвей усмехнулся и внезапно опустился к плечу, целуя через ткань именно туда, где находился засос. Будто активируя метку. Застыла. Ведь до последнего думала, что увлёкся тогда и сделал неосознанно. Но нет, это было целенаправленно. И он тоже. Оба специально. Будто оставляя друг другу послания на моём теле. А ещё хлестнула мысль – настолько ли тогда был пьян, как утверждал? Засомневалась в этом ещё в воскресенье, когда оказалось, что у него тренировка. Ведь находился в сборной, разве стал бы напиваться? Пазл соединялся в не очень красивую картинку.
Глянула на него. Встретил лёгкой непроницаемой улыбкой. Складывалось впечатление, что в его лице встречалась с двумя разными парнями, словно мне Аксёнова, как второго, было мало с его закидонами.
Впрочем, Кирилл тоже умудрялся поражать. Иногда. Не слишком часто. Как-то притащился после университета наперевес с пиццей и вместо извращённого домогательства заявил, что ему посоветовали крутой сериал. Надо заценить. Подумала, что шутит вначале, но, пройдя в комнату, парень уселся за компьютер и начал искать сайт для просмотра. Когда развалился на кровати, раскрывая коробку, из которой, надо признаться, вкусно пахло, хотела сказать: «Дома не разрешают, что ли, смотреть?»
Но он глянул на меня недоумённо и спросил первый:
– Ты идёшь или как?
Оценив перспективу унижения, быть облизанной или просто тихо-мирно посмотреть сериал, выбор сделала быстро. Уселась рядом, стараясь не касаться, но он сразу же сграбастал ближе к себе.
– Я пеперони взял, не знал, что любишь, – всунул кусок в руку, – ты же не на диете там какой-нибудь? – вопросительно глянул. Я покачала отрицательно головой.
Первые полсерии сидела достаточно напряжённо. Кирилл чавкал прямо в ухо, и, казалось, даже не замечал меня. С интересом наблюдал за происходящим на экране. К концу правда втянулась и я, привыкая к этой нетипичной с Кириллом близости. На второй серии подумала, что мы прям как настоящая пара. Просто проводим время вместе. А на третьей даже обсудили один момент из сюжета. Правда, закончилось всё так же, как всегда. Последние 2-е серии досматривала после его ухода в одиночестве, потому что, начиная с 5ой, Кирилл залез ко мне под майку, а во время шестой про сериал никто не вспоминал.
Так продолжалось день за днём. Эти отношения втроём выносили мозг, ломали изнутри и вгоняли в депрессию, лишь время от времени давая вынырнуть и вдохнуть воздуха. Может, если бы продолжала настаивать, то в итоге Матвей принял, что якобы не хочу встречаться с ним и отпустил, но у меня совсем не было сил с ними тягаться. И я продолжала плыть по течению, отдавая то, что они хотели, не задаваясь вопросом, насколько меня ещё хватит.
Даже сессию я закрыла словно в бреду, сама не понимая, как не вылетела. Зато мои парни, что первый, что второй сдали ее без проблем. Не смотря, на уверения матанши, спортивная карьера и пару удачных выступлений за честь университета, сыграли свою роль. Кирилл даже умудрился сдать без троек, а Матвей, кажется, получил единственную, как раз по высшей математике. Все им давалось легко.
Иногда, казалось, что я в каком-то сне, где один парень сменяет другого. Моргаю и Матвей целует в губы, снова опускаю веки, и теперь уже Кирилл обнимает сзади и касается шеи, кадр за кадром они менялись. То Матвей собственнически проходился ладонями по бёдрам вверх до самых ягодиц, теряясь под юбкой одной из пустых аудиторий, то Кирилл расстёгивал рубашку, целуя в ключицы, и продвигался ниже уже у меня дома. Не успевал один прекратить поцелуй, как второй следом накрывал губы. Это было как наваждение. И слова, брошенные Аксёновым некогда, оказались пророческими. Боялась перепутать имена. Если Кирилл это стерпел бы, зло отыгравшись, конечно, то реакцию Матвея предсказать было невозможно. Но видимо, так продолжаться бесконечно не могло.