Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

– О Аллах! – схватился за голову Али-баба. – Они же спалят мой прекрасный дом. Тушите их, да тушите же! Чего вы стоите?

Гости, сбросив оцепенение, похватали курпачи и побежали спасать дом Али-бабы. Они догоняли разбойников, валили наземь, набрасывали на их спины одеяла и принимались топтать несчастных ногами.

– Что вы делаете? – кричал им Али-баба. – Побойтесь Аллаха, это ведь живые люди!

Но никто из гостей его не слушал. Людям было не до нежностей и проявлений человеколюбия. К тому же когда еще выпадет случай так повеселиться.

Когда к дому Али-бабы прибыла поднятая по тревоге городская стража, все уже закончилось. Лишь дымок, вившийся над обгорелыми одеждами валявшихся на земле разбойников, да висящие в беспамятстве тут и там их товарищи напоминали о случившемся. Хмурые, связанные по рукам Махсум и его телохранитель стояли посреди двора в окружении Али-бабы с горящей лампой, Марджины с саблей и Касыма со скалкой.

– Ну что, дурья башка, мститель хренов, убедился? – беззлобно осведомился Махсум у телохранителя.

– Это все ваш дурной третий глаз, – проворчал Ахмед, поводя связанными за спиной руками.

– Ну разумеется, а ты так совершенно ни при чем!

– А ну, не болтать! Вперед!

Копье стражника пребольно кольнуло Махсума в спину. Он заткнулся и побрел к распахнутым настежь воротам.

Над городом зарождался новый день…

Послесловие

– Сим-сим, откройся!

Под ногами привычно дрогнула земля, и скала разошлась, став похожей на удивленно разверстый рот. Али-баба потянул за руку Марджину.

– Здравствуй, дух Сим-сим! – крикнул Али-баба, переступив порог пещеры.

– Али-баба, дружище! – заметалось звонкое эхо. – Здоров, коль не шутишь, сколько лет, сколько зим! Кого ты привел ко мне сегодня?

– Это Марджина, моя… – Али-баба оглянулся на жавшуюся к нему в испуге девушку. – Моя невеста.

– Невеста! Хо-хо, рад за тебя всем сердцем, которого, впрочем, у меня нет. Да и на свадьбе мне не гулять, – по изменившемуся голосу духа Сим-сим было заметно, что он крайне расстроен этим обстоятельством.

– Не переживай, о дух Сим-сим! Мы обязательно принесем тебе угощение.

– Спасибо, добрый человек, – растрогался дух. – Но ты ведь знаешь, я ничего не ем.

– Тогда прими от нас подарок. – Али-баба вынул из-за пазухи нечто завернутое в тряпицу и протянул на ладони. – Возьми!

– Подарок? Мне? – дрогнул голос духа Сим-сим. – Спасибо! Так неожиданно…

Сверток приподнялся над ладонью Али-бабы, шелковая тряпица сама собой развернулась и, кружась, упала на пол. В воздухе остался висеть серебряный медальон, сверкающий в лучах солнца, словно частица чистейшего горного озера.

– Это же… – дух захлебнулся словами от нахлынувших чувств, – он, мой медальон! Но как тебе удалось раздобыть его, мой друг?

– Разве это важно? – дернул плечами Али-баба. – Главное, теперь ты свободен!

– Я… свободен. Я свободен! – дважды повторил дух и медальон завертелся в воздухе. – Свободен!!! Постой, а что сталось с разбойниками?

– О, о них ты можешь больше не беспокоиться.

– Да я вообще никогда о них не беспокоился, если честно. Значит, они того?

– Полностью того, – подтвердил Али-баба.

– Наконец-то меня оставят в покое, и я заживу здесь в свое удовольствие. Извини, Али-баба, я не тебя, конечно, имел в виду.

– Ничего, я все понимаю. Духам тоже нужны покой и отдых.

– Ты просто не представляешь, насколько! Чем я тебя могу отблагодарить? Хотя знаю!

Два мешка золота проплыли по воздуху и опустились у ног Али-бабы.

– Нет, дух Сим-сим, мне не нужны деньги! – воспротивился Али-баба, но Марджина дернула его за рукав – не стоило отказываться от того, что тебе дарят от всей души.

– Твоя невеста мудрее тебя, Али-баба. И когда же ты только перестанешь быть святым олухом? – засмеялся дух.

– Он не святой и вовсе не олух – он просто честный и хороший человек! – вступилась Марджина за Али-бабу.

– О! А она у тебя боевая. Я знал, что из этой девчонки выйдет толк. Ладно, хватит болтать: забирайте деньги – мне они без надобности, а вам пригодятся. Теперь ведь у тебя будет жена, не так ли? И еще дети, много детей!

– Надеюсь, – зарделся Али-баба, бросив смущенный взгляд на девушку.

– Конечно, будут! – улыбнулась та. – Разве мы хуже других?

– Нет, но… – еще больше покраснел Али-баба.

– Дух, а как же остальные богатства? – спросила Марджина. – Что станется с ними?

– Извини, их дать не могу.

– Почему же? Людям они очень пригодились бы, ведь в городе столько бедняков.

– Очень сожалею, но они не мои, и я обещал их охранять – я честный дух! Вот когда заработаю… А теперь выйдите, пожалуйста, из пещеры. Я должен ее закрыть.

Али-баба с Марджиной отступили назад. Марджине стало немножко страшно, а Али-бабе было жаль расставаться с новым, пусть и бесплотным другом.

– Эх, что за растяпы – мешки же забыли! И почему я вечно должен обо всем помнить и всегда все делать сам? – ворчливо заметил дух Сим-сим, выкатывая мешки из пещеры. – Держите, да не забудьте их забрать! Прощайте!

«Зубы» скалы сомкнулись, и на этот раз навсегда.

Я вижу в ваших глазах сомнение, о мои несравненные слушатели. Что ж, ваше право. Но, клянусь Аллахом, всемогущим и всемилостивейшим, все именно так и было! И пусть он покарает меня, если я изрек хоть слово лжи. Но вы, конечно же, хотите знать, что сталось с разбойниками, Али-бабой, Марджиной, Касымом и Мансуром – жаднейшим из визирей? Что ж, охотно расскажу.

Начну с последнего, ибо судьба его как удивительна, так и поучительна – он сошел с ума. Да-да, именно так, вы не ослышались. На суде нашего досточтимого эмира, учиненном, как водится, при всем народе, дабы все в очередной раз узрели, как наш суровый, но справедливый эмир карает законопреступников, выяснилось, что Мансур не чист на руку. И тогда наш великий эмир – да восславится его имя в веках! – положил наказанием своему визирю отобрать все его имущество и передать в казну, а самого с позором изгнать из города. Мансур, услышав приговор, тронулся умом. Он ни с того ни с сего встал на карачки, тявкнул на эмира, а потом подскочил к нему и вцепился зубами прямо в светлейшую ногу. Мансура, конечно, оттащили, отколотив палками, но изгонять из города ненормального – это ведь верная смерть!

Ему подыскали новую работу, как раз по нему – он теперь охраняет эмирскую казну. Врать не буду, но люди говорят, будто он и на новом месте продвинулся. За какие-то особые заслуги его наградили золотой цепью, правда, цепь вновь пришлось заменить на стальную, так как Мансур умудрился оборвать золотую и кого-то там покусал. Поговаривают, тем человеком был бывший соглядатай Халим, ставший новым Главным сборщиком налогов, но кто знает, сколько в том правды. Да-а…

Касым играет на тоях и, поговаривают, видеть не может блеска золота, хотя не верю я в это – горбатого, как известно, только могила и исправит. Слыхал я, будто Касыма несколько раз видели у той самой пещеры. Наш толстяк, совершенно потерянный, бродил около гранитной стены, моля духа Сим-сим открыть дверь, но стена оставалась глуха к его мольбам.

Что же касается Али-бабы, то он отремонтировал дом, женился на Марджине, пригласив на свадьбу всех своих новых знакомых, заделался важным человеком и открыл торговлю разными товарами. Но он не наживается на торговле, нет, а продает товары задешево, живет довольно скромно и не оставляет своей щедростью бедняков.

Разбойников, говорят, казнили, да упокоит Аллах их черные души! А может, и не казнили – никто этого не видел, значит, и я врать не стану. Возможно, им нашли лучшее применение, и мы вскоре услышим о каких-нибудь «Горных орлах» или «Дорожных медведях». Или «Охотниках за нечистыми»? А вот что я точно могу сказать, то судьба их предводителя Черного Махсума странна и темна, как и его одеяния. Он исчез прямо во время суда, был – и нет его! Можете верить или не верить, но все именно так и случилось. До сих пор многие поговаривают, что Черный Махсум не иначе как сам шайтан, принявший человеческий облик! Возможно, они и правы. Об остальном, дорогие мои слушатели, судить вам.

Но что же стало с Махсумом на самом деле? Этого, разумеется, наш рассказчик знать не мог, поскольку дальнейшее происходило совершенно в другом месте и ином времени.

Потерявшего всякого надежду, перепуганного Махсума выбросило прямо на улицу ночного города. Все случилось так неожиданно, что Махсум долго лежал на теплом асфальте, щупая его пальцами и вглядываясь в тусклые, пыльные фонари, освещавшие узкий тротуар. Прохожих видно не было, но это и к лучшему, потому что Махсум (или теперь уже вновь Максим) от обуявших его чувств принялся целовать асфальт, шепча, словно боясь спугнуть видение: «Я дома. Я снова дома. Не может быть. Мой родной город…» – и так далее, в том же духе. Только подумать, всего несколько мгновений назад он едва не лишился головы, и вот он опять в своем родном городе и уже готов поверить, что все происшедшее с ним не более чем сон, кошмарный сон, от которого бывают мурашки и леденящие спазмы, и просыпаешься в холодном, липком поту. Но ликование Максима было внезапно прервано появлением у самого его лица пары худых ног в джинсах и кроссовках.

– Эй, с тобой все в порядке? – спросил худой, высокий парень.

– Все в ажуре. – Максим поспешно поднялся с асфальта и отряхнул черные одежды, доставшиеся ему в наследство от Черного Кади, и только это уже говорило о том, что все его похождения случились наяву.

– Странный ты какой-то, – заключил парень. – Валяешься посреди дороги, вырядился как… не знаю кто!

Максим не ответил.

Парень отвернулся и пошел дальше. Наполовину торчащее из заднего кармана его брюк портмоне вывалилось и упало прямо к ногам Максима. Парень ничего не заметил.

«Вот удача!» – обрадовался Максим, но ему вдруг показалось, будто кто-то шепчет совсем рядом: «Ты хорошо подумал? Мало тебе, видно, досталось?» Максим вздрогнул и огляделся по сторонам. Вокруг, разумеется, не было ни души. Внутренний голос? А вдруг нет?

– Эй! – крикнул Максим, взмахнув портмоне над головой. – Лопух, ты кошелек потерял!..

…Чужестранец в пыльной, сильно поношенной, латаной-перелатанной одежде, сидевший в темном неприметном уголке чайханы и прислушивающийся к рассказу, отставил в сторону пустую пиалу, отодвинул от себя блюдо и кинул на дастархан несколько медяков в уплату за ужин. Поднявшись с топчана, он неспешно обулся в разношенные, посеревшие от пыли неведомых дорог чувяки, закинул на плечо выцветшую переметную суму и вышел на улицу.

– Клянусь Аллахом, – тихо произнес он, взглянув на солнце из-под загорелой ладони, – это самый удивительный из рассказов, которые мне только доводилось слышать! Я обязательно должен записать его. А начну я его так: «Когда-то, очень давно, в одном персидском городе жили два брата – Касим и Али-баба…»

В оформлении обложки использованы фотографии с https://pixabay.com/ и https://pxhere.com/ по лицензии CC0