Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

Глава 13. Марджина

Всю обратную дорогу в пещеру Махсум размышлял о том, как несправедливо обошлась с ним судьба. Сначала стал никем, потом никаким вором, после совершенно никудышным главарем банды – сборища туповатых бездельников, считающих, что весь мир существует только для удовлетворения их потребностей. А теперь судьба, похоже, собралась и вовсе избавить белый свет от никому не нужной персоны Максима.

В далеком детдомовском детстве Максим читал (или ему читали – он уже не помнил) про Али-бабу и сорок разбойников, но сюжета книги, как он ни старался, ни напрягал память, вспомнить никак не мог. А тут вдруг услышал имя Марджина, и в голове будто что-то щелкнуло, встало на место. Он вспомнил все: и про пещеру, и про безжалостных разбойников, и про Али-бабу с хитрой Марджиной. А самое страшное, Максим словно наяву видел, как в конце сказки от руки девушки погибает главарь. И пусть там его звали вовсе не Черный Кади и тем более не Черный Махсум, а Одноглазый Хасан, и разбойников было не сорок, а тридцать девять, – что это по большому счету меняло? Ведь есть пещера Сим-сим, есть Ахмед – правая рука Махсума, есть рабыня Марджина, освобожденная бедным дровосеком Али-бабой за приличный выкуп, а что юношу зовут Али-бабой, Максим ни секунды не сомневался.

Мало ли кто, услышав давным-давно про разбойников, рассказал еще кому-то, кто слушал вполуха и пропустил некоторые подробности, впоследствии додумав их, дав разбойникам новые имена взамен позабытых, приукрасив события и выкинув из своей повести неудобных персонажей вроде Главного сборщика налогов Мансура – и вот она, сказка! Был обычный главарь – «выбил» ему глаз, и получился грозный Одноглазый Хасан. Был туповатый Ахмед – прикрутил к его имени прозвище Сорви Голова, и готов безжалостный неустрашимый разбойник. Сказка!

Для Максима сказка оборачивалась страшной былью с печальным концом. К тому же сильно действовал на нервы тот факт, что Махсум и Хасан были созвучны для его не восточного слуха. И если выяснится еще, что кто-то забрался в пещеру, пока их не было…

– О мой шеф! – подскакал к Махсуму Ахмед, указывая на что-то впереди. – Там, у пещеры, чьи-то мулы! Не иначе кто-то опять решил прокатить нас, как последних лохов, пока мы канали на дело.

Махсум так резко натянул поводья, что конь встал на дыбы.

– Что с вами? – не понял Ахмед, почему главарь вдруг остановился и побелел.

– Ничего, Ахмед. Совсем ничего, – хриплым от волнения голосом пробормотал Махсум. – Едем!

Он вновь пришпорил коня и быстро приблизился к каменной двери пещеры.

Мулы не обратили на посторонних людей ни малейшего внимания, продолжая лениво общипывать пробившуюся меж камней травку.

– Ну, сейчас мы с ним разберемся! – радостно воскликнул Ахмед и вытянул саблю из ножен.

– Погоди! – остановил Махсум. – Нужно сначала разобраться.

– В чем, шеф? – удивился Ахмед, опуская саблю.

– Еще ничего не известно, а ты сразу шашкой машешь.

– Саблей.

– А есть разница? Сим-сим, откройся!

Земля дрогнула, кони попятились, воротя морды от пыли и мелких камешков.

– За мной! – махнул рукой Махсум, первым влетая в пещеру.

Соскочив с коня, он обежал всю пещеру и вернулся к ее входу, у которого ждали спешившиеся разбойники.

– Что, шеф? – спросил Ахмед, нетерпеливо вертя саблю в руке.

– Ничего! Ничего и никого.

Махсума постигло разочарование, вернее, разочарование с чувством облегчения. В пещере действительно никого, кроме дрыхнущего на курпачах тощего Абдуллы, не было, а это означало…

– А-апчхи! – донеслось откуда-то сверху, из-под самого свода пещеры, и разбойники разом вскинули головы.

– Ну вот, – обреченно вздохнул Махсум – переиграть судьбу не удалось. Он был почти на сто процентов уверен, что несчастного, которому скоро суждено умереть, зовут не иначе как Касымом. – Ты кто такой? – спросил Махсум, упирая ладони в бока.

– Я летучая мышь! – донеслось сверху после небольшой паузы.

– Что-то он не очень похож на летучую мышь. – Ахмед в сомнении склонил голову набок. – Я таких больших отродясь не видел.

– Эй, – крикнул Махсум, – если ты летучая мышь, то давай полетай.

– Не могу!

– Почему?

– Сейчас день, и мне нужно спать, ведь летучие мыши днем спят. Разве вы не знали?

– Так почему же ты не спишь, а разговариваешь с нами?

– А вы разве дадите поспать? – донеслось сверху. Полы халата, отдаленно смахивающие на сложенные за спиной крылья, заколыхались.

– Ладно, спи дальше, – разрешил Махсум. – Мы не гордые – подождем. Заводите коней! – крикнул он разбойникам.

– Шеф, по-моему, она, то есть он врет, – кивнул Ахмед на «летучую мышь». – Он совсем не мышь.

– Ахмед, я тебя умоляю, завязывай уже тупить! – воздел очи горе Махсум. – Разумеется, он человек, а никакая не мышь. А вот мешок, который этот скалолаз собирался украсть, – указал он рукой на мешок, валявшийся у самых ног его телохранителя – и как только Ахмед о него не споткнулся. – И он не хочет спускаться, потому что ему непременно что-нибудь отрубят.

– Человек? – Ахмед весь напрягся. Борода и усы его встали дыбом. – Так что ж вы раньше-то молчали? Я его сейчас… – оскалился Ахмед, делая шаг вперед.

– Погоди. – Махсум положил руку на плечо разбойника. – Никуда он не денется. Повисит, созреет и сам отвалится. А потом уж мы с ним потолкуем по душам.

– Вы так мудры, шеф! – выкатил глаза Ахмед.

– Я знаю, – устало произнес Махсум и направился к своему «трону». – И разбудите Спящую Красавицу.

– Кого? – Ахмед почесал в затылке кончиком сабли.

– Абдуллу, кого же еще! – рявкнул Махсум. – Я хочу знать, почему эта свинья дрыхла, когда из-под его носа едва не увели целый мешок золота.

Добудиться Абдуллы удалось далеко не сразу, притом что сразу двое верзил-разбойников трясли его изо всех сил. Голова спящего только моталась на манер смешного помпона на детской шапочке, а сам разбойник что-то мямлил сквозь едва приоткрытые губы. Когда наконец Абдулла соизволил проснуться и раскрыть сначала один глаз, а затем и второй, разбойники уже порядком умаялись.

– А, шеф! – заулыбался Абдулла, приветственно махнув рукой сидящему на «троне» Махсуму, не сводящему с него глаз. – Вы уже вернулись?

– Как видишь, но не объяснишь ли нам, откуда здесь взялась во-он та летучая мышь. – Не глядя, Махсум ткнул пальцем в потолок.

– Э-э… – недоуменно поскреб шею Абдулла. – О чем вы, шеф?

– И еще мешок. – Палец опустился, и уже окончательно проснувшийся Абдулла проследил за ним, наткнувшись взглядом на пухлый мешок у самого выхода.

– Какая мышь? – сделал озадаченное лицо Абдулла, поднимаясь с курпачей. – И еще мешок. Вы так шутите, да?

– Поверь, мой дорогой Абдулла, мне не до шуток, – мрачно проговорил Махсум, и Абдулла сглотнул комок, застрявший в горле. – А мышь – ты ее непременно увидишь, если соизволишь поднять голову.

Абдулла медленно поднял глаза и уставился на висящего на каменном уступе человека.

– Но, Черный Махсум, это ведь не мышь, а человек! – развел разбойник руками.

– А висящий на столбе субъект утверждает, будто он – летучая мышь.

– Врет! – уверенно заключил Абдулла. – Таких летучих мышей не бывает.

– Хорошо, – кивнул Махсум, закинув ногу на ногу. – Тогда объясни, что в нашей пещере делает человек – летучая мышь?

– Я… не знаю, шеф, – растерянно похлопал глазами Абдулла и завертел головой в поисках поддержки, но взгляд его везде натыкался лишь на хмурые, крайне недружелюбные лица разбойников. – Я сидел, сидел, а потом… потом я ничего не помню.

– Потому что ты дрых.

– Я не дрых! – возмущенно воскликнул Абдулла. – Я даже спать не хотел, а потом…

Он напрягся, тужась припомнить, что же с ним произошло дальше. Лоб разбойника избороздили глубокие морщины, но дальше них дело не пошло.

– Ну-ну, я тебя внимательно слушаю, – напомнил Махсум о себе.

– Да чего с ним говорить, с предателем! – вскинулся Ахмед, вновь выхватывая саблю. – Они сговорились с «мышью» обобрать нас, а потом он прикинулся спящим, желая обвести всех вокруг пальца!

– Я не предатель! Нет! – замахал руками насмерть перепуганный Абдулла, отступая к стене. – Я все объясню, Ах…

Сабля со свистом рассекла воздух.

– Стой, Ахмед! – крикнул Махсум, не ожидавший подобной прыти от телохранителя, но было поздно.

Голова Абдуллы с удивленно-испуганными глазами подпрыгнула и покатилась к «трону». Махсум быстро поджал ноги, затем, почувствовав приступ тошноты, зажал рот ладонью и бросился вон из пещеры.

– Куда вы, шеф? Шеф! – крикнул Ахмед, провожая главаря изумленным взглядом и одновременно обтирая саблю о курпачи. – Эй вы, – крикнул он двум разбойникам, которые недавно трясли спящего Абдуллу, – Уберите отсюда эту падаль! – а сам поспешил наружу.

Ахмед обнаружил Махсума за одним из близлежащих камней. Главарь стоял, согнувшись пополам, упираясь одной рукой в горячую шершавую поверхность камня, а другой вытирал отвислые губы.

– Зачем ты это сделал, дубина? – слабым голосом спросил Махсум, заметив приближающегося телохранителя.

– Вы о чем, шеф?

– Я спрашиваю, зачем ты отрубил Абдулле голову, когда я кричал тебе «стой»?

– А разве не надо было? – преданно уставился Ахмед на своего предводителя.

– Дурак! Что он тебе сделал?

– Он не выполнил ваш приказ!

– Но мешок-то цел! И вора поймали… почти.

– Я подумал… – смешался Ахмед, не зная, куда деть глаза.

– Впредь думать буду я! – прорычал Махсум, выпрямляясь. – Ясно тебе?

– Так точно! – вытянулся в струнку разбойник. – Яснее ясного, шеф!

– А ты будешь исполнять то, что я тебе скажу.

– Слушаюсь!

– И, главное, больше не думай! Вообще и никогда!

– Ни-ни, – замахал руками Ахмед.

– И головы впредь будешь рубить исключительно с моего разрешения!

– Слушаюсь, шеф! – вскинул подбородок Ахмед.

– Все, пошли.

Махсум поплелся обратно в пещеру, насилу переставляя ноги. Его до сих пор мутило от страшного зрелища, но, к счастью, двое разбойников уже упаковали Абдуллу в мешок и быстро куда-то побежали с ним, пронесясь мимо Махсума.

– Ай!

Неожиданный вскрик и шорох под потолком заставили Махсума вновь вздрогнуть, но это был всего лишь воришка. Пальцы его наконец не выдержали, и он шумно скатился по столбу прямо к ногам Махсума.

Резвый Ахмед, недолго думая, опять выхватил саблю, но Махсум успел перехватить его руку.

– Вставай! – приказал он толстяку.

– Не могу, – еле слышно прохрипел Касым. – Я, кажется, зашибся.

– А я тебя сейчас вылечу, – угрожающе произнес Ахмед.

– Не надо! Не губите! – мгновенно вскочил с пола толстяк, вцепляясь в штаны Ахмеда.

– Главарь здесь он. – Ахмед любезно указал толстяку пальцем на Махсума.

– О, прости! – Касым выпустил из непослушных, оцарапанных пальцев штаны Ахмеда и вцепился в принадлежавшие Махсуму. – Не губите!

– Встань! – приказал Махсум.

– Встаю, встаю, – кланяясь, толстяк медленно поднялся с колен. – Вот видите, какой я послушный.

– Позвольте, шеф, я все же отрублю ему голову! – попросил кровожадный Ахмед.

– Да погоди ты со своим «отрублю»! Сначала я хочу все узнать, а после видно будет.

Ахмед разочарованно убрал саблю в ножны и сложил руки на груди.

– Рассказывай, кто ты такой и как здесь оказался? – спросил Махсум. – И запомни: правда продлевает жизнь.

– Я понял, я все понял, – затрясся от страха толстяк. – Меня зовут Касым. Я пришел, чтобы взять у вас немножко золота.

– Немножко? – повел бровью Махсум. – Целый мешок ты называешь «немножко»?

– У меня большая семья, господин! – заюлил Касым. – И я всего-то один разочек. А вон того вы зря сейчас убили.

– Почему? – нахмурился Ахмед.

– Его дух пещеры усыпил. Специально.

– Что ты несешь, паршивая собака?! – взорвался Ахмед, делая шаг навстречу Касыму.

– Я сказал чистейшую правду, уважаемый! – загородился руками Касым, отступая к каменному столбу. – Я пришел петь духу за деньги, а он усыпил вашего человека, чтобы тот не мешался.

– Ну и гнусный же у тебя язык, друг Касым! – раздался голос откуда-то сверху. – Хотя какой ты друг – Иуда проклятый!

– Чего он обзывается? – сжался Касым, оглядываясь по сторонам.

– Значит, это правда? – спросил Махсум у духа Сим-сим.

– Ну-у, в чем-то он прав, – словно нехотя протянул Сим-сим.

– Убийца! Из-за тебя убили человека.

– Сомнительное утверждение, – не согласился дух. – Разве я «наезжал» на бедного Абдуллу? Или я, как ты выражаешься, махал шашкой?

– Но ведь ты его усыпил!

– Мало ли кто кого усыпил. Нужно было сначала разобраться, – успешно выкрутился дух Сим-сим. – А мешочек позвольте сюда, сюда.

Тяжелый мешок приподнялся над полом и, проплыв по воздуху над головами разбойников, пристроился к еще двум, стоявшим особняком.

– Мда-а, – озадаченно протянул Махсум. – Ладно, шайтан с ним, с Абдуллой. Скажи, Касым, значит, это ты повадился ходить сюда и таскать наши деньги?

– Нет, что вы! – испуганно замахал руками Касым. – Я только один разочек, клянусь!

– Тогда кто же таскает деньги мешками?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – заюлил Касым, но бегающие глаза выдали его.

Ахмед медленно потянул из ножен саблю.

– А, не надо! Я скажу, я все скажу! Только не убивайте!

Разбойник разочарованно вновь вернул саблю в ножны.

– Молодец! Чистосердечное признание смягчает вину, – кивнул Махсум и ободряюще похлопал Касыма по плечу.

– Я само чистосердечие! У меня семья, дети. Это был… был… как же его! – Касым почесал макушку, честно силясь припомнить, но в памяти внезапно словно возник провал.

– Похоже, он держит нас за болванов, – предположил Ахмед. – Слушай, ты, – обратился он к притихшему Касыму, – если сейчас же не скажешь, кто еще, кроме тебя, знает тайну пещеры, и где он живет, то… – Ахмед провел пальцами по горлу.

– Я забыл! Я помнил, но забыл, клянусь Аллахом! – захныкал Касым.

– Да он издевается над нами!

– Нет-нет, честное слово! Я хочу сказать, но не могу. Вот здесь, – Касым показал на голову, – как будто пусто стало.

– Ну что ж, в таком случае придется отрубить ее – от пустой головы мало проку.

Ахмед крепче сжал рукоятку сабли. Касым закатил глаза, ноги его подкосились, и он медленно оплыл на пол.

– Мама, помогите! – Растрепанный Али-баба влетел во двор, словно за ним гналась целая стая голодных волков, захлопнул за собой калитку и привалился к ней спиной. Мать, вскапывающая грядки, выронила из рук мотыгу и в смятении уставилась на сына. – Да помогите же вы!

– О сынок! – всплеснула старушка руками, спеша к сыну на подмогу. – Что стряслось? Кто за тобой гонится?

– Не говорите, а держите дверь! Они сейчас будут здесь.

Старушка привалилась сухоньким плечом к калитке и схватилась за сердце. Али-баба сильнее уперся ногами в землю.

– Да объясни ты толком, кто там? Разбойники?

– Хуже! – выдохнул Али-баба, пытаясь перевести дух.

– О Аллах, что может быть хуже разбойников?

– Рабы!

– Какие еще рабы? – взглянула старушка на сына подслеповатыми глазами. – Что ты опять натворил, непутевый?

– Ничего, просто купил их.

– Ты с ума сошел! Зачем тебе понадобилось покупать рабов?

– Чтобы освободить, – захныкал Али-баба, утирая нос рукавом.

– Ничего не понимаю, – честно призналась старушка. – Ты купил рабов, чтобы сразу отпустить их на волю? Столько денег пустил на ветер! Ты вообще в своем уме, Али-баба?

– Мне их стало жаль, – повесил нос юноша. – Там была девушка и…

– Девушка? Э, совсем сдурел! – заключила старушка, осуждающе качая головой. – Зачем тебе покупать девушку – вон их сколько вокруг! Тем более ты ими вообще не интересуешься. Я уж, грешным делом, подумываю, мужик ли ты?

– Я мужик, мама! – Али-баба гневно сверкнул глазами и в доказательство своих слов ткнул себя кулаком в грудь. – И не лезьте в дела, которые вас не касаются. До девушек ли мне было, когда целыми днями приходилось махать топором, чтобы заработать нам на пропитание?

– Ладно, ладно, – проворчала старушка. – Ну, купил ты рабов, выпустил – так в чем же дело?

– Они прутся за мной, как стая шакалов за раненой косулей! – прошептал Али-баба, прислушиваясь, не слышно ли шагов за калиткой.

– Ох! И сколько же ты их купил, о несчастный?

– Троих!

– Всего-то? И столько шуму из-за каких-то трех оборванцев? Теперь я точно уверена, что ты не в себе.

– О, мама, вы их не знаете! Если они войдут во двор, то их отсюда и палкой потом не выгонишь.

– Ты уверен? – засомневалась старушка в своих поспешных выводах.

– Я знаю наверняка! – вытаращился на мать Али-баба. – Они тащатся за мной с самого рынка и не хотят уходить.

Тук-тук.

Али-баба вздрогнул всем телом, а его мать сильнее уперлась плечом в калитку.

– Вот, видите! Это они!

Тук-тук-тук.

– Держи дверь, а не болтай, – зашипела старушка на сына.

– А если они через забор полезут?

– Через забор?

Задрав голову, старая женщина что-то прикинула в уме. Глинобитный забор был высок, гораздо выше роста человека, но кто может знать наверняка, что взбредет в головы нахальных рабов.

– Я просто спрашиваю.

– Тогда не задавай глупых вопросов, а то еще накаркаешь беду!

Тук-тук-тук!

– Вот же настырное племя! Чего им надо? – возмутилась старая женщина.

– Жрать, наверное, хотят, – резонно предположил Али-баба. – Да и идти им некуда.

– Эй, добрый человек, – донеслось с улицы, – открой твоей Марджине.

– Когда это она успела стать твоей? – нахмурилась старушка.

– Ну как же, мама, я ведь ее купил!

– Ах да, конечно… Постой, но ведь ты отпустил ее на волю! Чего ж ей еще от нас нужно?

– Наверное, она не хочет отпускаться.

– Я знаю, ты там. Зачем прячешься? – не отставала от Али-бабы Марджина.

– Вот же нахальная девчонка! – вспыхнула старая женщина. – Сейчас выйду и все ей выскажу в лицо.

– Лучше не рискуйте, мама.

– Да, ты прав, сынок. Но не вечно же нам калитку держать!

– Может, она скоро уйдет? Слышите? – навострил левое ухо Али-баба.

– Что такое? – заволновалась старушка.

– Тишина! Может, она уже ушла?

– Нет, затаилась. Хитрая-а!

– Тогда подождем еще немного.

– Да!

Ждали они долго, почти не дыша и вслушиваясь в каждый шорох на улице, но в дверь больше никто не стучал, и шагов тоже слышно не было. Но Али-баба с матерью не торопились отходить от калитки. Кому как не старой женщине знать о женской хитрости. И тут Али-бабе в голову пришла дельная мысль: зачем торчать на самом солнцепеке, обливаясь потом, если можно подпереть калитку палкой.

Поискав глазами по двору, Али-баба обнаружил у самого дома внушительную дубину, оставшуюся от ремонта. Решив, что она подойдет в самый раз, он осторожно, на цыпочках, двинулся к дому.

– Ты куда собрался? – зашептала мать. – А калитку держать кто будет?

– Я сейчас. – Али-баба, обернувшись, приложил палец к губам.

Приблизившись к дому, он нагнулся и приподнял дубину за один конец. Дубина была толстая, корявая и длинная, как раз то, что нужно. Поднять ее на руки Али-бабе не удалось, слишком уж дубина оказалась увесистой. Пришлось взяться за один ее конец и поволочь за собой.

– Давай помогу!

– Ага, спасибо! – обрадовался Али-баба, но тут же замер на месте и медленно обернулся. Дубина выпала из пальцев юноши, угодив ему прямо по правой ступне. – Ай-я-а! – запрыгал Али-баба по двору, придерживая правую ногу.

– Очень больно? – участливо спросила Марджина, опуская другой конец дубины обратно на землю.

– Угу, – всхлипнул Али-баба, усаживаясь под дерево.

– Дай посмотрю. – Марджина приблизилась к Али-бабе и присела рядом с ним на корточки.

– Нет, не подходи ко мне! – замахал руками Али-баба. Девушка только хмыкнула и выпрямилась. – Признавайся, как ты проникла во двор?

– Очень просто: через другую калитку, – показала Марджина калитку между смежными дворами.

– Мама, кончайте держать дверь! – крикнул Али-баба.

– Думаешь, рабыня ушла? – откликнулась старушка. Ей из-за дерева ничего не было видно.

– Нет, она уже здесь.

– О Аллах, но как она сюда попала? – Старушка, подобрав платье и подхватив по пути оброненную мотыгу, побежала к сыну на выручку.

– Через двор Касыма, – вздохнул Али-баба, массируя зашибленную ступню через чувяк.

– Что тебе надо, противная девчонка? – набросилась старушка на девушку, остолбеневшую от вида несущейся на нее старой карги с садовым инвентарем, воинственно воздетым над головой. – Вот я тебя сейчас! И-и-эх!

– Между прочим, невежливо набрасываться на беззащитную девушку с мотыгой. – Марджина отступила к дереву и укрылась за ним. Старушка, размахивая мотыгой, пронеслась мимо.

– Ты еще меня учить вздумала, дерзкая нахалка? – выдавила запыхавшаяся женщина, останавливаясь и опуская свое грозное оружие. – Смотри, что ты натворила! – указала она мотыгой на сидящего под деревом сына.

– Это не я ему бревно на ногу уронила, вот, – надула губки Марджина.

– Не ты? Противная девчонка, не хочешь ли ты сказать, что его уронила я?

– Нет, не хочу! И я вовсе не противная. – Марджина оскорбленно выпятила нижнюю губу.

– Мама, успокойтесь, бревно на ногу уронил я. – Али-баба поднялся с земли, осторожно наступая на больную ногу. – А девушка сейчас уйдет, правда?

– Нет, не уйдет, – настырно покачала головой Марджина.

– Уйдет!

– Нет! – топнула босой ножкой девушка. – Ты зачем меня покупал, а? Зачем?

– Ну, я… хотел освободить, – растерялся от такого напора Али-баба.

– Купил, значит, и выбросил на улицу, как последнюю собаку?

– Почему последнюю? И вовсе не последнюю.

– А-а-а! – заголосила Марджина, и из ее глаз брызнули слезы. – Значит, я собака, да?

– Ну чего ты, успокойся. – Али-бабе вдруг стало жаль девушку. – Я хотел сказать, никто тебя не выбрасывал. Я просто отпустил тебя на волю.

– Продавай обратно! – Марджина перестала реветь, утерла слезы ладонями и требовательно уставилась на Али-бабу. – Слышишь? Продавай! Вернешь свои пятьсот золотых и…

– Сколько? – Накрашенные брови старушки поползли на лоб. – Так ты что ж, за прыщавую дуру полтыщи отвалил?

– Это кто дура, карга старая?

– Ах ты, замарашка! – закипела от гнева старая женщина, вновь поднимая мотыгу. – Да я тебе сейчас…

– Тпр-ру! Хватит! – вклинился между ними Али-баба, руками разведя женщин в разные стороны. – Устроили здесь. Мама, вы идите в дом, успокойтесь. А ты… ты иди уже куда-нибудь.

– Не пойду. – Марджина сложила руки на пышной груди и отвернулась, гордо вздернув прелестный носик. – Или продавай, или оставляй у себя.

– Да ты… – сжал кулаки Али-баба, но закончить фразу не успел.

– Эй, хозяева! – Калитка, едва слышно скрипнув, приотворилась, и в ней показалась любопытная чумазая физиономия старика. – Можно?

– У-у-у! – взвыл Али-баба дурным голосом. – Уйди, Аллахом тебя заклинаю! Пошел прочь, старый хрыч! Слышишь? Прочь!

– Значит, нельзя? – переспросил старик, тяжко вздохнув. – А может?..

– Нет, не может! Вон, вон, я сказал!!! – неистово замахал на него кулаками и затопал ногами Али-баба, но на старика его гневная тирада не произвела ни малейшего впечатления. Старик также спокойно продолжал смотреть на Али-бабу, мол, побесится и успокоится.

– Погоди, – остановила Али-бабу Марджина, коснувшись рукой плеча, и тот сразу остыл, покорно опустив руки. – Дедушка, вы работать умеете?

– Я горшечник! – с вызовом выставил жидкую бородку старик. – Такие горшки делаю – нигде не найдешь! И внука вот обучил.

– Дай мне пару золотых, – обернулась Марджина к Али-бабе.

– Не дам! – уперся тот. – Чтобы они потом ходили к нам каждый день и попрошайничали?

– Дай! – требовательно протянула раскрытую ладонь Марджина.

– Да на, на. – Али-баба поджал губы, порылся в кармане и вытащил оттуда пять монет, прихваченных с собой так, на всякий случай. – Только отвяжись.

Марджина взяла деньги, отсчитала две монеты и, пройдя к калитке, передала их старику.

– О добрая девушка! – широко распахнул глаза старик, глядя на сверкающие желтые кружки.

– Погоди благодарить и слушай!

– Да-да, я слушаю тебя! – растопырил уши старик.

– На краю города, когда нас везли на арбе, я видела много заброшенных домов.

– Я их знаю, – подтвердил старик.

– Иди туда, выбери себе дом и поселись в нем с внуком. Этих денег тебе хватит, чтобы купить еды и всего, что нужно, чтобы начать делать горшки.

– Еще бы пару монеток, – засомневался старик.

– Двух достаточно! – отрезала Марджина. – Пусть твой внук помогает тебе. Будете работать, и все у вас будет, а не будете – ваши проблемы.

– Я понял! – воскликнул мальчик из-за калитки. – Дедушка, она хочет, чтобы мы опять начали делать горшки. Вот здорово!

Дед только поморщился. Стезя горшечника его, похоже, не особо прельщала.

– А ты смышленый мальчик, – похвалила мальчишку Марджина, сделав вид, будто не заметила кислой стариковой физиономии. – Лепи горшки, помогай деду, и чтоб я больше вас здесь не видела, понятно? Тут не бесплатная кормушка для бездельников.

– Как не понять, жадная девушка, – уныло покачал головой старик.

– Что ты сказал? – лицо Марджины посуровело.

– Ох, прости, я оговорился! – Старик поспешно спрятал монеты за пазуху, чтобы Марджина ненароком не отобрала их. – Я хотел сказать «добрая». Благодарю тебя, добрая девушка!

– То-то же! Все, пока! – Марджина захлопнула калитку перед самым носом старика и отряхнула руки. – А эти, – она кинула оставшиеся три монеты Али-бабе, – положи к другим, если они у тебя, конечно, еще остались. Нечего деньгами попусту разбрасываться.

– А мне она нравится! – восхищенно прицокнула языком старушка. – Али-баба, пусть остается, а? Поможет мне по хозяйству.

Али-баба только пожал плечами.

– Ладно, что с тобой поделаешь – оставайся.

– Ты забыл сказать мне свое имя.

– Разве? – Юноша смущенно поправил тюбетейку. – Меня зовут Али-баба.

– Ничего так. А теперь, дорогой Али-баба, покажи мне мое, то есть наше хозяйство.